Тень моей души

Я стою с занесенной рукой с ножом и смотрю ему в глаза. Святые ... эти глаза! Черные, как самая глубокая бездна, в которой хочется утонуть навеки. Они гипнотизируют и заставляют смотреть в них так внимательно, что даже про то, что нужно моргать, забываешь. Я помню, как еще в палатке в тот день, когда я узнала, что я гриш ... нет, не просто гриш, а один из самых могущественных гришей, я посмотрела в эти глаза. Они смотрели на меня, как на ту, которую он ждал вечность. Хотя, так на самом деле и было. Он ждал именно меня, Заклинательницу Солнца. Ему была нужна моя сила, мой дар, чтобы управлять этим миром. Но было в том взгляде что-то еще. Что-то, что Дарклинг всегда прятал глубоко в недрах своей многострадальной и израненной души. Да, именно многострадальной и израненной. Я говорю эти два слова, потому что ... потому что я знаю, что его душа такая. Пусть многие считают, что ее и вовсе нет, но я знаю правду. В одну из ночей, когда он пришел ко мне, я все же решила поговорить с ним. Не знаю, было ли это желание вызвано неудачным военным советом, моей усталостью или же тем, что я хотела понимания со стороны, но я в ту ночь спросила его о его прошлом. Он долго молчал, видно из-за того, что не ожидал, что я спрошу его об этом. Если честно, то каждый его визит ко мне заканчивался всегда тем, что я прогоняла его со словами о том, что он чудовище, желающее уничтожить все живое с помощью Каньона. Что он монстр, жаждущий подчинения всех и вся его воле, его желаниям, ему. Что он жестокий манипулятор, от которого пострадали многие, в том числе и я, и Женя, и в принципе те, кто был мне дорог. Его молчание длилось долго. Возможно, он подбирал слова, а возможно и вовсе не хотел отвечать на этот вопрос. Кто я такая, чтобы спросила его об этом? Всего лишь та, кто смог противостоять ему. Я думала, что он не ответит, и собралась было уходить, как вдруг он заговорил: — Ты действительно хочешь знать мое прошлое, Алиночка? - в его словах слышалась грусть. Я понимала, что за шесть веков своей жизни он мог и сыграть эту грусть, но что-то внутри меня тогда говорило о том, что сейчас он как никогда откровенен в своих словах и эмоциях. И я подловила в тот момент себя на мысли, что мне нравится, как мое имя звучит из его уст. Так нежно и так ... интимно, что у меня невольно пробежали мурашки по коже. — Да, я уверена, Александр. - он тут же посмотрел на меня. В его глазах была смесь из удивления и радости. За долгое время нашего с ним противостояния я назвала его по имени, данным ему при рождении. Странно, но я к тому моменту уже и забыла, как красиво оно звучит. Его губ коснулась едва заметная улыбка, увидеть которую могла только я. Он сделал несколько шагов назад и сел на мою кровать ( в ту ночь я решила спать у себя, так как мои бывшие покои были ближе). Александр изменился в лице, словно он пытался вспомнить то, что уже давно было утеряно в его памяти. Положив лицо в свои руки, которые он облокотил на колени, Александр издал медленный и тяжелый вздох, как- будто воспоминания причиняли ему боль. — Что именно ты хочешь знать, милая? - он посмотрел на меня таким нежным взглядом, что я невольно отвела взгляд. На меня так никто не смотрел. Даже Мал ... — Расскажи мне о ней ... — О ком? — О той, которую ты любил. - Я, пожалуй, уже давно знала, что в его жизни была девушка, которую он до сих пор не может забыть. Каждый раз, когда я читала в его присутствии учебники про те времена, когда Равкой правил король Анастас, Александр резко менялся в лице. Оно выражало не просто какое-то банальное презрение или жажду мести. Оно выражало потерю любимого человека. Я ошибалась, когда говорила, что у него нет сердца, ведь тогда бы он не мог любить. Видимо, этим я застала его врасплох. Он еще сильнее изменился в лице, вновь зажимаясь в себе. Тени на стенах начали густеть и заполнять собой всю комнату. Тогда я подошла к кровати и села рядом с ним. Он не обратил на это никакого внимания. Но когда я взяла его руку в свою, то почувствовала, как он начал расслабляться, а потом он поднял свой потерянный взгляд на меня. На этот раз я свой не отвела, а смотрела на него. В тот момент я поняла, как скучала по нему, по этим кварцевым глазам ... — Ее звали Люда ... - он сильнее сомкнул свою руку на моей, словно боялся, что я сбегу, хотя винить его в этом я не могу. Но в тот момент я об этом и не думала. Я лишь со всей внимательностью, на которую была способна, слушала его и понимала, насколько ему тяжело и больно об этом говорить. Но еще я поняла, что я первая, кому он решил поведать о своей жизни. - Когда король решил, что я представляю для него опасность, что я способен поднять против него гришей, он назначил за их головы щедрую плату. Но тот, кто сможет принести ему мою, будет до конца жизни купаться в роскоши. Конечно, я узнал об этом, от одного друга, который служил тогда при короле опричником. Я предпринял все меры для безопасности гришей. Но больше всего я переживал даже не за себя, а за нее. Она была целителем, а значит смертна. Та рана, которая для меня лишь очередная царапина, для ее - верная смерть. Поэтому я отвез ее в дом на самом краю Равки, где ее не должны были найти. Когда я возвращался к ней после очередной бойни с опричниками, она залечивала мои раны. - тут он сделал небольшую паузу, словно не знал, как рассказывать дальше. - Однажды, вновь возвращаясь к ней, я не заметил, как за мной следили, а поэтому, примерно через два часа, мы услышали, как кто-то звал меня с улицы. Я тут же понял, кто это был, а потому попросил Люду спрятаться. - тут я впервые увидела и увиденное повергло меня в шок – по его щеке потекла слеза! Я сидела и не могла понять, не показалось ли мне. Неужели он действительно плачет? Я осмелилась и своей свободной рукой аккуратно прислонилась к его щеке и большим пальцем убрала слезу. Я хотела было убрать и руку, но он перехватил ее своей и поднес к своим губам. Они были горячие. Он нежно поцеловал костяшки и ладонь, а потом сжал и эту руку в своей. - Я не должен был выходить. Это было моей ошибкой. Они поняли, что в доме есть кто-то еще, а потому те опричники, которые стояли позади и которых я не видел, вошли в дом и вывели Люду ... Они заставили меня смотреть на то, как они убивали ее. В тот момент тьма словно почувствовала мой зов, и я смог создать сразу несколько разрезов, которыми убил всех, кто тогда пришел. Я не знала, что сказать. Я не ожидала такого откровения и того, что он обнажит эмоции передо мной. — Саша ... - это слово неосознанно и необдуманно вырвалось у меня с губ, поэтому в ту же секунду я пожалела об этом. Но Александр вдруг посмотрел на меня так, как не смотрел никогда. — Повтори, как ты только что назвала меня, - мольба, а не приказ, на которую я откликнулась. — Саша - уже более нежно сказала я и почувствовала, как его губы накрывают мои. Буквально несколько секунд я сидела в обездвиженном состоянии, но потом ответила на поцелуй. Я понимала, что это неправильно, но это было то, что я хотела на тот момент. Потом он вовлек меня в свои объятия, и мы легли с ним на кровать. — Что ж, Алиночка, теперь твоя очередь. — Что ты хочешь узнать обо мне? - я действительно боялась, что он спросит что-то, что я не хочу вспоминать. — Как погибли твои родители? - он еще сильнее прижал меня к себе, целуя в макушку, словно уговаривая рассказать ему, открыться, довериться вновь. — Тебе ... правда интересно? - я подняла голову с его груди и посмотрела на него. — Да, - Александр провел рукой по моим белоснежным волосам, как будто распутывая в них невидимые спутанные пряди. Если честно, я не знала, с чего начать. Это была для меня болезненная тема. — Мне было пять лет, когда мои родители погибли в Каньоне. Я на удивление хорошо их помню. Мой отец был гриш, насколько я успела понять, сердцебитом, а мама была шуханкой ... - тут меня перебил Александр. — Почему ты так уверена в том, что твой отец был сердцебит? - он продолжал водить одной рукой по моим волосам, а другой он водил по моей спине, что меня успокаивало. — В детстве я сильно боялась грозы. Не знаю почему. Но, когда она начиналась, я укрывалась полностью одеялом и сжималась в комок. Однажды меня так застал папа. Он подошел ко мне и прижал к себе ... прямо как ты сейчас, - после этих слов Александр издал тихий смешок, но он был явно от того, что ему было приятно, что я сравнила его с человеком, которого любила и люблю до сих пор. - Папа сделал что-то руками и я почувствовала, как мое сердце начинало биться медленней и я начинала успокаиваться. Так, каждый раз, когда начиналась гроза, папа приходил ко мне и так и засыпал со мной на руках. А мама ... мама была очень красивой женщиной ... — Прямо как ее дочь, - от этих слов Дарклинга на моих щеках появился румянец. Мне было приятно услышать, что он считает меня красивой. Не знаю, как это произошло, но я стала нуждаться в его ободрении и мнении. Так прошла вся ночь, мы разговаривали, как будто не было всех этих столкновений между нами, как будто не было всех тех смертей. В ту ночь мы были просто мужчиной и женщиной, которым было суждено быть вместе. В ту ночь я впервые за долгое время уснула спокойно, без слез и рыданий в подушку. И вот сейчас, когда я готова убить его, собственноручно вонзить кинжал ему в сердце, перед моими глазами всплыла та самая ночь. Моя рука начала непроизвольно опускаться, стоило мне вновь вспомнить его губы на моих, его руки в моих волосах и на моей спине ... Вспомнить его единственную слезу, которой он дал волю за последние шестьсот лет. Я ничего не слышала. Я не слышала, что кричал мне Мал, не слышала слов Зои, Жени и остальных. Я лишь смотрела на него, в его глаза и понимала, что у меня никогда не было ни малейшего шанса выиграть эту войну. Войну моих чувств. Я пыталась убедить себя в том, что Мал тот, кто мне нужен, с кем я буду счастлива. Но, каждый раз, когда наш разговор заходил о моей силе, он заканчивался скандалом. Я не хотела ее потерять. Я только привыкла к тому, как меняюсь благодаря ей, ее использованию. Но Малу это не нравилось. Однажды он крикнул: "Как же мне все это надоело. Твое упрямство, твоя сила, ТЫ!" В следующую секунду он понял, что сказал, и хотел извиниться, но я не хотела его слушать. Эти слова ударили по мне слишком больно. Мои мысли вновь направились к Александру. Он бы никогда не сказал бы мне ничего подобного. Мне тогда болезненно захотелось ощутить его объятия. Именно тогда я и проиграла, а он выиграл. — Признай, Алиночка, что ты нуждаешься во мне также как и я в тебе. - Его голос вырвал меня из мыслей. Я посмотрела на него заплаканными из-за воспоминаний глазами. — Да, ты прав. Мы одно целое ... Саша. - мне было плевать на остальных. Я прижалась к нему всем своим телом, окончально капитулируя. Я слишком долго отрицала очевидное. Я - его противовес. Только я не дам уничтожить ему все, что есть в мире живого. Я содрогалась в рыданиях в его объятиях. — Тшшшшш ... тише ... теперь все будет хорошо. Я рядом, любимая. - я не знала, была ли сказана последняя фраза случайно или же ... Но я сильнее прижалась к Александру, целуя его. Следующие его слова были для меня, как лечебный бальзам. - Я люблю тебя и теперь никуда и никогда не отпущу. — Я и не уйду ... любимый. - после последнего произнесенного мною слова он лишь крепче обнял меня и поцеловал. Я ответила без колебаний. Когда к нам подбежали остальные гриши, я лишь смогла посмотреть на них с горечью того, что не оправдала их надежды. Я знала, что они готовы разорвать Дарклинга на части и скормить его ничегоям, но я встала впереди него, защищая и давая понять, что сначала им придется скормить ничегоям меня. Больше всех был удивлен Мальен. Я так и не простила его за те слова. Но ведь в гневе люди говорят правду о тебе. Он сказал, что думал. Я поняла, что сделала неверный выбор, а потому исправляю свою ошибку. Но видимо он так и не понял, что его слова задели меня гораздо сильнее, чем я готова была признать. Женя и Зоя без слов поняли, что я сдалась, но в тоже время в их глазах читалось понимание: я знаю, что я делаю. Это действительно так. Я обернулась и посмотрела на идеальное лицо Александра. Его даже не портили эти длинные шрамы. Он посмотрел на меня с таким благоговением, что я готова была растаять только от одного этого взгляда. Мы с ним оба знали, что Каньон будет уничтожен, но не сегодня. Потом, когда настанет более удобный момент. Пока Каньон защищает нас от нападений Фьерды и Шухана. Я знала, что под управлением Дарклинга страна начнет процветать. Я верю в него и ему.

...............................................................      

День нашей коронации. Самый долгожданный день для народа. Санкта и Беззвездный. Свет и Тьма. Мы взойдем на престол старой Равки и создадим новую. Я знала, что народ, рано или поздно, но примет нас как правителей. Но я не ожидала, что они примут нас сразу же. Как оказалось, в людях уже давно поговаривали о бунте и заговоре против Ланцовых. Народ понимал, что именно из-за царя сейчас гибнет Равка, а также, что сейчас единственной надеждой на ее спасение были я и Александр. Поэтому, когда людям было объявлено о том, что мы станем новыми правителями, они встретили эту новость с криками радости. И вот, сегодня, на нас наденут короны Короля и Королевы Равки. Я стояла в наших с Александром покоях возле зеркала, рассматривая свое отражение. На мне надето просто прекрасное платье, кто бы мог сомневаться, черного цвета, которое мне подобрал Александр. Оно было без рукавов, держалось только на корсете. Из-за этого я чувствовала себя до неприличия оголенной. — Вот уж не знала, что у тебя страсть к таким платьям. - я почувствовала, как Александр вошел в комнату, и я действительно была удивлена такому выбору платья. — По-моему, тебе очень даже идет, милая. - он провел своими руками по моим плечам, от чего у меня прошла дрожь по всему телу. Она была каждый раз, когда он ко мне прикасался. - Ты готова, Алина? — Если ты всегда будешь рядом, - я развернулась в его объятиях и поцеловала его. Он протянул мне руку, которую я приняла, и мы спустились в тронный зал, где собрался весь высший свет. Когда мы вошли, то все взгляды были тут же обращены на нас. Мы прошли к тронам. Там нас ждал Апрат. Мы с Александром подошли к нашим тронам, произнесли клятвы верности народу, Равке и друг другу. Апрат объявил нас правителями Равки, а заодно и мужем и женой, и возложил на наши головы короны. Настала новая эра Равки. Вместе с Александром мы восстановим страну.