— Ты не человек. Люди не исчезают в золотой пыли, растворяясь. Люди не спешат на помощь первому встречному. Люди не поймут проблем высших. Ты такой же как мы. Но мы не бессмертны, Итер.
Слова, произнесённые ранее, в пылу растерянности, хочется забрать и вымолвить совершенно другие. Ему бы хотелось попрощаться. Он бы хотел увидеть улыбку путешественника еще раз и послушать мольбы Паймон о еде. Барбатос никогда не думал о своих грехах и не желал становится архонтом, ведь духу и так доставляло быть как минимум частью ветряных потоков. Если бы не тирании Мондштата, возможно судьба бы была другой. Может, он бы не узнал какого быть освободителем, и в то же время терять нечто дорогое сердцу и душе. Сидя у своего любимого дерева, Дух не может вспомнить сколько прошло времени с того момента, когда его пальцы прикасались к остывающей плоти нового друга, но отчетливо помнит момент когда перестал ощущать даже холод мертвой кожи. В тот момент Венти ясно понял, что Итер вовсе не был простым путешественником. Он не хотел чтобы все произошло так. Он все еще помнил последние его слова. Весь в крови и держащий свою грудь от редких кряхтений упираясь в огромное дерево. Он помнил и тот момент, когда подбежал и судорожно думал что делать, как его руку перехватили и сжали. Венти помнит этот взгляд. Он его уже видел. Взгляд умирающего человека, что не надеется уже спастись. Это не должно быть так. Он не хочет испытывать это снова.— Возьми мой облик и когда настанет момент, скажи моей сестре что я её нашел, прошу тебя. Это последняя моя просьба, Барбатос.
Руки, что недавно судорожно пытался согреть, не принимая тот факт, что сердце их обладателя уже не бьется которую минуту, сейчас застилают глаза. Одежда, тело, волосы. Он клялся себе что больше не будет перенимать облик своих друзей… где эта клятва сейчас? Венти не верит в его смерть. Такие как он не умирают. Такие как Итер остаются меж миров на уровне бездны, раскидав свои частицы в разные части подмирьев. Их можно вернуть, но какой ценой?Венти не знает, но знает точно, Мондштат останется без него еще надолго.