Ice cream.

Не смотри на меня. Пожалуйста. Уруха... - Хэй, Руки, - ты отправляешь в рот очередную ложечку кофейного мороженого и, все-таки замечаешь мое присутствие. Точнее отсутствие. – С тобой что-то не так или у меня расстройство зрения? Опять этот сарказм. Зачем, Господи? - Да нет, - я лгу тебе и ни капли не краснею: привык, чёрт возьми, - просто.., просто не выспался, - смотрю на то, как изящно твои тонкие пальцы держат кусок пластика, - Да, я не выспался. По закону жанра сейчас ты должен рассмеяться мне в лицо. Или похлопать по плечу, предложив мне бросить все неотложные дела и отправиться поспать. Или наброситься на меня, прижать свои губы к моим и прошептать: «Я никогда не даю тебе выспаться, да?» Ты напридумывал себе столько законов, что они уже начинают противоречить друг другу. Чёртов диктатор. И поэтому ты просто вскидываешь брови кверху, дав понять, что тебе вообще-то плевать, что со мной происходит и что спросил ты всего лишь из вежливости. Я смотрю, как бежевое мороженое медленно тает, не в силах сопротивляться напряжению, повисшему в воздухе. А ты улыбаешься. Псих. Ты, наверное, даже счастлив. Смотрю из под чёлки, как ты слизываешь с губ молочно-кофейную жидкость, как глотаешь, резко выдыхая остатки мыслей, чтобы я в них захлебнулся. Будь моя воля, я бы сейчас, как когда-то, слизал с твоих губ остатки растаявшего счастья. Будь моя воля, я бы убил тебя. Разорвал бы эту кофейную улыбку блаженства на сотни кровяных телец. Заставил бы эти, так желанные мной губы, больше никогда не шевелиться. Не причинять радости. Не целовать. Никого. Никогда. - Ты не сможешь ничего вернуть, Руки, Малыш. - ты слишком резко приводишь смертный приговор тишине в исполнение, и я не успеваю спрятаться обратно в свой уже не такой надёжный кокон. Секунды тянутся, как густая карамель. Я не могу вспомнить, зачем мы пришли в это кафе и, тем более, кто из нас первый сделал вид, что забыл обо всем, что было. И я понимаю: кофейное мороженое – это я. Ты меня любишь, да. Но ещё больше ты любишь меня уничтожать, плавить своим горячим дыханием. И просить вторую порцию. «Ты не сможешь ничего вернуть, Руки, Малыш.» эхом отдается где-то глубоко в черепной коробке. Я хотел бы вернуть все обратно. Я хотел бы никогда тебя не знать. Я хотел бы, чтобы ты не смотрел на меня сейчас. И я опрокидываю розетку с остатками мороженого на пол. Молча. И ухожу. Навсегда. И остаюсь разбитым лежать у твоих ног. Навсегда.