Рассвет

Когда дверь в Двух китах со стуком открылась, она первой обернулась на звук. Вместо долгожданных девочек её глазам предстал испуганный и дрожащий парень, не узнать которого было нельзя. Нейтан Прескотт. Как говорила Хлоя: «Напыщенный индюк с манией величия». По мнению Джойс нет ничего удивительного в том, что Нейтан вырос грубым и наглым парнем, ведь Прескотты, можно сказать, владели Аркадией, иначе и быть не могло. Однако на удивление он был постоянным клиентом Двух китов. Почти каждый день его можно было увидеть за тем же столом, что предпочитала её дочь и, пускай Джойс была простой официанткой, она, как любая мать, научилась замечать очень многое даже в чужих детях. В те редкие моменты, когда он приходил не один (его спутницей всегда была одна и та же девушка), Нейтан будто замирал, переставал бежать куда-то. Они могли часами молча сидеть и пить один на двоих кофе. Иногда, когда девушка начинала шёпотом что-то рассказывать, Нейтан клал голову ей на плечо и, с закрытыми глазами, стараясь даже дышать реже, слушал. В такие моменты Джойс казалось, что она наблюдает за чем-то слишком личным и потому старательно переключала всё своё внимание на других посетителей или незначительные дела по присмотру за закусочной. Уходя подростки всегда оставляли щедрые чаевые. Гораздо чаще Прескотт приходил в одиночестве и возникало чувство, что это два совершенно разных человека. Он производил слишком много шума. Нет, парень не становился внезапно крикливым и требовательным, он просто никак не мог усидеть на месте. От его столика всё время исходил навязчивый монотонный шум. То стук ноги по полу, то отбивание какого-то ритма по столу, то неразборчивое бормотание. Нейтан пил кофе чашку за чашкой даже кажется не замечая, как его ему подливают (не делай Джойс этого, тот бы продолжил пить воздух и так не поняв, что что-то не так). Однажды она принесла ему своих фирменных блинчиков, мельком бросила «За счёт заведения» и удалилась к другому столику разнимать драку (замеченное краем глаза недоумение на лице подростка подсказывало, что она поступила правильно). С тех пор это стало их маленьким секретом: всякий раз, как количество выпитых чашек достигало десяти, она приносила блинчики, парень молча доедал и уходил. Джойс с неожиданной досадой замечала, что чаевые в такие дни были чуть ли не в несколько раз больше. Сейчас пред ней стоял Нейтан Прескотт, которого она ещё не видела. Не привычный спокойный или нервный — он был напуган. Вернее даже сказать был в ужасе: широко распахнутые глаза, бегающий по помещению взгляд, растрёпанная причёска и трясущееся руки, что он тщетно старался скрыть. — Я… — Ты ранен? — женщина приблизилась на расстояние шага и, положив руки к нему на плечи, принялась внимательно осматривать на наличие серьёзных травм. Наверно это глупо, волноваться о чужом ребёнке, когда собственная дочь пропала и не отвечает на звонки, но она не могла не переживать после всего того времени, что парень провёл здесь. — Н-нет. Я в порядке. На прямой взгляд, отчётливо говоривший что ему не поверили от слова совсем, парень просто опустил голову пряча глаза за чёлкой. — Твой вид говорит об обратном. Уоррен! — не отводя серьёзного взгляда от Нейтана крикнула Джойс куда-то в темноту закусочной. Прескотт резко поднял голову и умоляюще посмотрел на женщину ещё сильнее сжав края своей кофты. — Нет! Всё хорошо. Правда. Мне не нужна помощь… — Нужна-не нужна, — стремительно подошедший парень прервал его попытки уклониться, — ей виднее. Пошли. Грэхем утянул несопротивляющегося, еле переставляющего ноги Нейтана в угол. Молчавшая во время его появления Джойс отвела взгляд. Этому парню можно довериться.

***

До импровизированного уголка первой помощи, на что указывала только одиноко стоящая аптечка, они дошли быстро. На взгляд Нейтана — даже слишком быстро. Уоррен краем глаза осмотрел другого парня и принялся копаться в аптечке. Серьёзных травм и вправду не наблюдалось, но всё лицо Прескотта покрывали мелкие царапины, некоторые даже ещё слегка кровоточили: добраться сюда было тем ещё испытанием. — Так ты всё же выжил, — практически прошептал Грэхем, но стоявший в полушаге Нейтан всё равно услышал и удивлённо уставился на него. — Что? Откуда ты?.. — Макс. Она недавно была здесь. Рассказала про Джефферсона, — наконец найдя вату и перекись Уоррен повернулся к Нейтану и медленно принялся обрабатывать раны. — Она в порядке? — стараясь не дёргаться пробормотал тот. — Насколько это возможно. А вот Джефферсон нет, — Уоррен зло усмехнулся, хотя по-прежнему осторожно протирал лицо собеседника от крови. — Поймал шальную пулю от Дэвида. Если тебе вдруг было интересно, — закончив с тем малым, что он мог сделать в данных условиях, Грэхем снова отвернулся к аптечке, складывая всё на место. — Да, спасибо… И прости. За всё вообще. Я правда не хотел быть настолько мудаком. И по отношению к тебе и к другим. Я просто… не мог иначе. Не знал как, — Нейтан замолчал и отвёл глаза в сторону окна, за которым во всю бушевала буря. С каждым порывом ветра оно сильно подрагивало, выдавая свою слабость перед стихией, и казалось, было готово вот-вот лопнуть. — Я не надеюсь что ты простишь меня или начнёшь лучше относится, просто хотел тебе это сказать, пока могу. Спасибо, что не избил тогда. Наверно только поэтому я сейчас здесь, живой. Понимаю, что это скорее заслуга Макс, что вовремя остановила тебя, но ведь ты мог и не послушать, так что в любом случае спасибо. На последних словах он всё же нашёл в себе смелость посмотреть на парня напротив и поймал взгляд умных карих глаз. Правда сейчас в них была какая-то эмоция, ранее никогда не встречаемая Прескоттом по отношению к себе. Когда стало слишком неловко поддерживать зрительный контакт, Нейтан первым оторвал взгляд и спустился на пол. Привычно сгорбившись и поджав колени к груди он всё также молча уткнулся в них лбом. Сложно говорить правду. Оставшийся на ногах Уоррен всё ещё не отрывал взгляда. Всё такая же яркая, хоть и покрытая грязью ветровка сильно выделялась на фоне грязного пустого кафеля. Что-то в этом было неправильное. Подумав с десяток секунд, Грэхем всё же решил присоединиться к парню на полу, сел рядом, выпрямив ноги, и уставился в стойку, за которой находилась Джойс. — Таким ты мне нравишься больше, — терять им всё равно уже нечего, так почему бы не попробовать поговорить. — Слабым, разбитым и жалким? — Нейтан поднял голову и тоже принялся рассматривать местами потёртую поверхность. — Ну да, это сме- — Честным. Искренним. Настоящим. А то обычно таким тебя можно увидеть разве что посреди ночи, обдолбанным в ничто. — Не сказал бы, что я сейчас в адекватном состоянии, но, — тут он прервался и с шокированным видом повернулся к Уоррену. — Подожди?! Откуда ты?.. — Я ведь ботаник и гик. Мне положено много всего замечать. Или ты думал, что сам до комнаты добираешься и даже воду оставить не забываешь? — Грэхем перевёл на него насмешливый взгляд, но в ответ он получил только искренне удивлённого Нейтана. — Подожди, ты реально не задумывался об этом? — Я считал, что это кто-то из парней. Вик туда навряд ли бы прошла. А лично никогда не спрашивал, не принято, — Прескотт растерянно смотрел сквозь парня напротив, вспоминая. — Хм, они скорее бы воспользовались твоим состоянием. Слишком завидуют и ненавидят, — Уоррен собирался опять повернуться к стойке, разговаривать не смотря на собеседника было проще, но полузадушенный вздох рядом заставил передумать. — Прости. Не хотел тебя расстроить. Нейтан, наконец выпрямившись, откинулся спиной на диван и пустым взглядом уставился вперёд. — Я знаю. Знаю, что они меня ненавидят. Все на самом деле. Думаю, если бы не Вик, я был бы ещё в большем дерьме чем сейчас. Она единственная с кем можно просто поговорить, не беспокоясь о последствиях своих слов. Хотя, — он горько усмехнулся, — думаю, знай она всю правду — тоже возненавидела бы меня. Заслуженно. Повисло молчание. Нейтан рассматривал стойку, скорее всего видя совсем не её, Уоррен же рассматривал Нейтана. Когда-то он уже видел его таким. Он сам тогда только поступил в Блэквелл, много гулял по городу и мысленно готовился к издевательствам из-за своего возраста. В тот вечер Уоррен набрёл на довольно заброшенного вида парк и за очередным поворотом, в тени деревьев, увидел одиноко сидящего парня. Уже потом он узнал что это главный мудак всей академии и в целом довольно неприятный тип, но это было потом. В тот момент перед ним был просто потерянный человек, настолько заблудившийся в собственных мыслях, что не видел и не слышал ничего вокруг. Рядом валялась красная ветровка, а на ней аккуратно лежал альбом с фотографиями, в пшеничных волосах незнакомца плясал закат, голубые глаза безразлично смотрели в небо, а единственной мыслью Уоррена в тот момент было: «Жаль, что я совсем не рисую…» Спустя пару минут он ушёл, побоявшись нарушить чужое уединение, уверенный что так и остался незамеченным. Прекрасное воспоминание разбилось вдребезги о суровую реальность следующим же утром, когда на выходе из комнаты он наткнулся на обдолбанного и нервного соседа. Сейчас за окном бушевала буря, они сидели на грязном холодном полу, ни о каких лучах закатного солнца и речи не шло, но Нейтан (больше не безымянный незнакомец) выглядел также, как и в тот вечер. Взгляд направленный внутрь себя. Взгляд человека, что отпустил всё. Тогда это была передышка перед чередой дней полных притворства и борьбы, сейчас — полная свобода от каких-либо обязательств. — Знаешь, а ведь завтра может не наступить, — Уоррен не мог больше молча выносить эту картину. — Шторм идёт прямо на город, и я очень сомневаюсь, что стены выдержат. Как бы мне этого не хотелось. Прескотт, нет, Нейтан наконец посмотрел на него. — Да, я знаю, — и он улыбнулся так ярко, искренне и светло, будто они говорят не о последних мгновениях их жизней, — но я буду счастлив умереть не в одиночестве. Нейтан не нуждался в ответе или понимании, только выдохнул словно никогда раньше не дышал, прикрыл глаза и расслабленно притулился к боку собеседника. А Уоррен подумал, что, в целом, согласен с ним. За стенами здания, нетронутая ветром, дождём и обломками крушащихся зданий, невидимая никем, пролетела бабочка, а в её крыльях отражались отблески грядущего рассвета.