***
Спустя минут 25, парень уже отдавал ключи от своей машины подчинённому, давая поручение «чтобы машину вернули его родителям в целости и сохранности.» — последние слова он особенно подчеркнул, зная насколько безалаберны служащие в Фатуи. Конечно, все работники достаточно пунктуальны и выполняют все почти идеально, но задания от самого Тартальи они исполняют беспечно. Увидев быстрый кивок, голубоглазый, с более или менее спокойной душой, отправился на самолёт. Прежде чем подняться на желанный рейс, он написал несколько сообщений родителям о отправлении и начал печатать друзьям в общий чат. «Через несколько минут взлетаю. » — Сообщение так и не достигло своих адресатов, ведь рыжеволосый решил устроить что то вроде сюрприза своим появлением. Он давно не бывал в Ли Юэ, а если и был то всего на часок другой. Это время целиком принадлежало работе, не позволяя вновь увидеться с друзьями. Оставив ностальгию и прочие мысли на перелет, Чайльд усаживался в самолёт у самого окошка. К счастью, людей летящих в Ли Юэ почти не было. Ну как не было, в VIP зоне был он и два три человека, а обычные места он и не видел. Надев наушники, Тарталья пытался расслабиться, но назойливая ностальгия перекрывала весь разум. Всё же перестав бороться, он отложил наушники с телефоном в рюкзачок и поудобнее откинулся в кресле.***
Он помнит, как закончил восьмой класс с отличными результатами. Голубоглазый никогда не вдавался в предметы и учился, как попало, но неизвестная удача каждый раз спасала его наглую задницу. Он не был примерным учеником не в плане учёбе, не в плане поведения. Постоянные драки подогревали его азарт, заставляя кровь в висках бурлить с огромной скоростью. Рыжеволосый всегда выходил победителем, что раздражало самых стойких парней школы. Ведь те, что были отличниками, да и просто хорошистами восхищались им, иногда завидуя. Остальным, что не лезли в драки, было наплевать, просто мирно существуя. Все его будни проходили, как день сурка — содрогание от холода утром, подготовка к учебному дню, поход в школу, занятия, драки на переменах, опять занятия и, наконец, уход домой. Но один день парень помнит в точности.***
Четыре года назад.
Однажды собирая вещи с последнего на сегодня урока, Чайльд, как ни в чем не бывало, шёл домой с очередными неожиданно полученными пятерками. Выходя с ворот школы, он почувствовал, как пара сильных рук потянули его за угол в тёмный край за школой. Тарталья вырывался, как мог, но два старшеклассника, явно сильнее, чем он, тащили его так, что при любом рывке можно было упасть. Эта возможность никак не убавляла энтузиазма парня, и он всеми силами брыкался, примерно ожидая, что его ждёт. Рыжеволосого, наконец, бесцеремонно бросили на жёсткий асфальт, переходящий в холодную твёрдую землю. Ощутив под собой поверхность, он стал быстро хлопать глазами, дабы прояснить зрение и увидеть то, что ожидает его впереди. Перед ним сложив руки на бока, словно ожидая чего или просто решая, что то, стояли три ученика девятого класса, два — одиннадцатиклассник и десятиклассник, что преподнесли его сюда и один восьмого, который, видимо, и спланировал все. Последний стоял с ухмылкой, показывая всем видом наподобие «ну и кто теперь тут получит?». Шесть человек на одного, как то нечестно, но зато азарт поднимал все ставки выше. На кону были не только гордость, но и, возможно, жизнь. В кармане одного из девятиклассников высвечивался складной швейцарский нож. Не ждя, пока один из «похитителей» заговорит, голубоглазый ухмыльнулся и склонил голову на бок. — Ну, приветики мальчишки, — Завидев смятение в шести парах глазах напротив, он заухмылялся ещё больше. Спустя несколько секунд неловкого молчания со стороны противников, монолог продолжился. — Неужели я настолько прекрасен для этого мира, что вы решили меня похитить? — Чайльд драматично приложил руку ко лбу, показывая насколько польщён. Драма быстро сменилась на более серьёзный лад, стоило ему подняться. Тарталья немного отряхнулся от едкой пыли на брюках, а после вдарил ближайшему парню. Самое глупое в поведении старшеклассников — их бездействие на почве смятения…? Возможно, они были уверены, что увидев их, он должен сам ждать, пока его изобьют. Это, скорей, работало на парнях хрупкого телосложения, что не способны защититься, или же не способны постоять за себя в силу характера, или постоянного буллинга. «Похитители» наконец очнулись, словно ото сна, готовясь к нарастающей драке. — Сегодня ты точно получишь свое, Чайльд! — Сквозь зубы процедил организатор этой суматохи. Его лицо было знакомо, но память давала лишь небольшие отрезки воспоминаний, заставляя перерыть весь возможный разум. Спустя умозаключение, он, наконец, пришёл к выводу — это был парень, с какого то параллельного, восьмого класса с очередной драки. У них не было ничего общего, как в сериалах или фильмах. Просто небольшие раны и задетая гордость. Построение этих парней схоже на пирамиду — три девятого класса стояли прямо перед ним, одиннадцатого и десятого за ними и последний, его ровесник, прятался за всеми. Брюнет, которого и ударил рыжеволосый, упал, потирая щеку и место ушиба при падении. Дабы отомстить за своего «брата», остальные двое полезли с кулаками, нападая. Уклониться получилось, ведь недаром же он славился в победах любых драк. Все бы нечего, драка дракой, но в один момент тот самый брюнет девятиклассник достал перцовку. Голубоглазый отворачиваясь от кулака, не заметил баллончика, за что и поплатился глазами. Глазные яблоки горели в агонии, пока сам парень не упал на колени. Никакой воды или прочей помощи рядом не оказалось, и поэтому он просто лежал, пытаясь хоть, как то проморгаться. Завидев плачевное состояние противника, трое полезли на него, пиная со всех сторон. Стоящие на месте, девятиклассник и одиннадцатиклассник, лишь наблюдали за всем шествием, но их «гордость» через несколько минут треснула и они присоединились, выпинывая последние надежды из, лежащего на асфальте, парня. Лидер всей потасовки лишь злобно ухмылялся, временами хохоча от беспомощности «лучшего бойца». Замечая новопоставленные синяки, отдающие цвета от синего до темно-фиолетового, старшеклассники все же отступили, противно гогоча. Чайльд, чувствуя отсутствие людей, развернулся на спину и раскрылся звездочкой. Боль отдавалась на все тело, глаза, хоть и меньше, оставались в агонии. Пролежав так минут 40, он пришёл в себя. Вставать было тяжело, что уж там говорить о ходьбе. Телефон, будучи в рюкзаке, остался в целости, поэтому Тарталья вызвал такси. Переулок был в нескольких метрах от дороги — добраться туда было еще одним испытанием. Машина прибыла ровно в назначенное время, и водитель заметил парня, облокотившегося об ворота самой школы. Люди в Снежной очень равнодушны и бесчувственны, как отзываются туристы и приезжие. Это, частично, правда — ведь живя в стране, лишь из снега и не проходящего из-за мороза солнца, сложно оставаться приветливым и радоваться жизни. Таковы лишь приезжие, но и их огонек быстро угасает под влиянием суровой страны. Еле добравшись до машины и усаживаясь на заднее сидение, рыжеволосый лишь пробормотал адрес и откинулся на спинку. На веселые приветствия и прочее его оптимизма сегодня не хватало. Такси довольно быстро достигло дома, и голубоглазый отдав деньги, вышел и стал стучать во входную дверь дома, ожидая пока кто то из родных, наконец, откроет. Спустя две минуты ожидания, дверь отворилась. Одна из редких улыбок мгновенно исчезла с лица матери, заменяясь беспокойством. Он и раньше участвовал в драках, но такого вида у сына женщина никогда не видела. Рыжие беспокойные волосы все еще беспечно растрёпаны, в некоторых местах прилипла пыль, где то застряли одинокие высохшие листья. Глаза были красными, полопаны несколько сосудов, зрачки невозможно маленькими. Одна бровь рассечена, из ноздрей капают капельки крови, губы потресканы. Все тело было в синяках, а в области живота, из-под пыльной белой рубашки, виднелось пятно крови. — Что произошло? — Лишь произнесла родительница одними губами. — Ничего страшного, мам. — Помахав головой, произнес парень. Спустя несколько секунд неловкого молчания и отголоска смеха детей, он продолжил. — Просто подрался неудачно. Я сам все обработаю, просто принеси аптечку мне в комнату, пожалуйста. — Увидев кивок, Чайльд устало закрыл глаза, отправляясь в комнату. Прикрыв дверь спальни, он отправился в собственную ванну. Скидывая с себя перепачканную одежду, Тарталья осмотрел последствия инцидента. Он пощупал синяки и болезненно скривился. Они были намного больше и больнее, чем те, что рыжеволосый получал в обычный драках или при неудачных случаях. Оставив ушибы в покое, он зашел в кабинку душа. Намыленное тело побаливало, стоило мочалке пройтись просто по коже. Голубоглазый благодарил всех богов за то, что старшеклассники не пнули его по члену. Не то бы, он остался инвалидом на всю жизнь. Никакая операция не вернула прошлого вида и функциональности. Его рассуждения прервал стук по двери спальни и голос матери. —Вот аптечка. Если что зови. — Даже в, обычно, бесчувственном голосе женщины слышалось беспокойство. Родители хоть и были холодны, но искренне любили своих детей. Дверь обратно закрылась, а парень закутался в полотенце и лег на кровать. Он взял мазь из аптечки и принялся обрабатывать болезненные сине-фиолетовые синяки. Чайльд шипел от боли, особенно на животе. Живот был настолько частой мишенью, что там открылась рана, истекающая кровью. Закапав глаза, он, наконец, оделся и улегся на мягкой большой кровати. Заскучав, Тарталья достал телефон, открывая мессенджер. Pussygirl «Сегодня чуть не умер, лол » Scarmucca «Жаль не умер. » Pussygirl «Ты, как всегда доброжелатен) » Scarmucca «Пошел ты. » Pussygirl «Только после тебя))))) » Рыжеволосый улыбнулся. Чат был составлен из трех человек, но Синьора редко что либо писала. За то, он и Скарамучча всегда обменивались вежливыми словечками. Дружили трое уже несколько лет, начиная с подготовительной школы. Сам он шутник, злой Скарамучча и вечно молчаливая Синьора. Последняя была самой желанной девушкой всей школы, вот только получить ее никто не мог. Она всегда оставалась холодной и держалась на расстоянии. Парни ее не интересовали, а насчет девушек спросить, кто либо боялся. Несмотря на хрупкий и женственный вид, каждый знал, Синьора могла вдарить посильнее самого Чайльда. Насчет Скарамуччи много сказать не получится. Он довольно высокомерный, хотя, как шутит сам Тарталья, его рост невысок. Бывает токсичен и грубоват, но отличный друг, может по нему и не скажешь. Кроме этих двух, голубоглазый никому толком не доверял. В школе он был знаком со всеми, это было наподобие легкой дружбы, но дальше ничего не заходило. Делились школьники для него на два варианта: «друзья» и противники. Вспоминая все свои драки, ему на ум пришло событие, произошедшее сегодня. Да, это было нечестно, поэтому за драку не считалось. Тем более, с перцовкой и швейцарским ножичком то. Тем более, шесть на одного. Ладно, можно считать пять на одного, но это тоже нечестно. Но парень второй раз был благодарен богам за только раны и поврежденные глаза. Однажды читая про драки с уголовным концом, он наткнулся на статьи, как группа парней или же мужчин во время избиения заставляли жертву, девушку, женщину или молоденьких парней, делать минет, а то и вовсе насиловали. В тот момент, когда Чайльд упал на колени, из-за горящих изнутри глаз, он боялся за, возможное, повторение таких ситуаций. Такое точно сломало бы его психику. Заниматься сексом по обоюдному согласию это одно, но изнасилование и принуждение подвергало жертву не только последствиям этого занятия, но и давало психические травмы. После такого людям трудно вообще сближаться даже с дружеским настроем, не говоря уж о постельных эпитетах. Иногда в самих статьях, драк с конечным изнасилованием, были ссылки на самоубийства, не справившихся с травмой. Общество уже не воспринимало, как нормального человека; давление со стороны родителей; потерянные друзья; неспособность дальше доверять и вообще общаться с людьми; одиночество; не восприятие себя — все это давит, заставляя желать лишь один конечный исход — смерть. Кто, наконец, сдается и ломается, словно хрупкое стекло, а кто живет с тяжестью и болью в сердце, закрываясь в себе и все же медленно убивая свое здоровье. Алкоголем, наркотиками, сигаретами, да и просто обычными физическими травмами. Задумываясь о многом и тягучем, Тарталья заснул, лишь иногда переворачиваясь, что потеплей согреться в огромном одеяле.