Star Scrolls

1. Во тьме холодно и пусто. Это не смерть — ещё не смерть, так Ворин Дагот думает, пробирясь среди мёртвых мыслепотоков Лорхана. Они тлеют уже много сотен лет, излучают силу с самой Эры Рассвета. Ворин берёт немного… и ещё немного, понимая, что сплетается с отравленными некротизмом импульсами падомаика, но делать нечего. Ворин почти мёртв сам. Его тело больше не функционально. Его дух поддерживается лишь медитациями живых родственников, а когда перебьют и их… что ж. Ворин собирает то, что смог притянуть к себе, аккумулирует энергию — и кричит во тьму. Где-то там, откуда взялись и Ану, и Падомай, должно быть ещё нечто… должен быть кто-то… И Ворин кричит так громко, что ему отвечают. Сперва Голос невнятен, но заглушив свой вой и прислушавшись, Ворин различает лучше. Голос спрашивает, что случилось, но разум, к которому голос относится, чужд меретическому или человеческому. — Мой Дом уничтожен, — шепчет Ворин в лихорадке. — Мой друг убит, верных мне уничтожают. Моя земля захвачена тремя наглыми смертными, испившими силы бога. От меня остался лишь разум, удачно скопировавшийся в кристалл, который был Его сердцем. — Ты полон ненависти, Ворин Дагот, — Голос излучает печаль. — Это хорошо. Хочешь ли ты мести? — Когда-то я жаждал лишь процветания для своего народа. Но месть… да, сейчас я жажду убрать со своей земли выскочек и чужаков. На пепле их костей расцветут отличные сады. — Я могу предложить тебе больше, — голос вкрадчив. — Эволюцию. Даже очищенный, твой народ будет лишь одним из многих… но я могу сделать его великим. Другим. Чем-то восхитительным. — Чего ты хочешь взамен? — Когда я позову, твой Рой сослужит мне службу. Много лет я охочусь за загадкой тех, кто создал меня… когда я найду ответы, мне потребуется вся мощь свободных умов, чтобы обороняться. Ты позвал меня, используя энергию бога. Ты подойдёшь. — Хорошо, — решает Ворин. — Я согласен. Ему приходится переносить трансформации. Сперва одному — полумёртвому, больному и озлобленному, буквально по атому воссоздавая нужные клетки так, как говорит Голос. Потом он подключает тела братьев. У них выходит быстрее и лучше потому, что им не нужно одновременно мутировать и контролировать процесс. Голос объясняет, как объединить их всех в Стаю, как распределить ресурсы, как создать новые виды существ на основании данмерского ДНК. Ворин ставит своих братьев во главе Стай, и те формируют Рой. Сперва маленький и слабый, но будет — больше. Ворин учится стремительно, использует двемерские устройства и лаборатории, всё, до чего может дотянуться. Он заставляет кажду каплю даготской крови на Вварденфелле болеть и мутировать. Он насылает сны. Заражение либо трансформирует, либо убивает. Когда первый Поднявшийся Спящий выбирается из кокона, Ворин ликует: под Красной Горой зреет его Рой, и когда Рой Дагот вырывается на свободу, то заразит или поглотит всё на своём пути. Жалкие люди и бесполезные бетмеры станут пищей; те, в ком есть кровь альдмери, станут материалом для Роя. Теперь Ворин видит лучшее будущее для своего народа. Будущее, в котором нет богов, только Дом Дагот, объединённый Зовом, могучий, сильный… который больше никто и никогда не сможет уничтожить. Разумы и личности единиц всë равно уже стерты стараниями Трибунала, но Ворин возвращает целое. Всё, что делает Дом Дагот могущественнее — хорошо. Что бы ни попросил Голос, Ворин проник и в его разум тоже: когда-то тот уничтожил своих создателей. Воину нравится эта идея. Безопасность Дагот будет достигнута любой ценой. 2. Пустота манит. Ворин/Ур Дагот часто медитирует, скитаясь по её холодным просторам. Пустота простирается куда дальше Мундуса, Этериуса, Аурбиса…. весь мир плавает в Пустоте, и логично предположить, что не он один. Раньше Ворин о таких масштабах не задумывался. Зачем бы, если максимум смертного, и то в стародавние времена — построить огромные корабли и подняться в Этериус? Теперь сознание Дагот Ура достаточно мощно, чтобы путешествовать дальше звёзд. Миры… многочисленны. Но Пустота интереснее, потому что обладает качествами инаковости. Ворин бродит в ней, управляя пси-махиной Дагот Ура, как неким и правда что кораблём… хотя описать подобное сложно. Иногда Ворин встречает в Пустоте чьи-то вопли, подобные его собственному, или сознания, потерявшиеся, хищные или огорчённые. Он поступает с ними по-разному. Он достаточно беспечен, пока не натыкается на огромную область Пустоты, словно ещё более концентрированно-тяжёлую, тягучую… похожую на чей-то снорукав, замороженный и блокированный, не распавшийся за миллиарды лет существования… удивительно, как кто-то мог сохранить такой большой пласт сноткани… — У тебя есть достойное вместилище, — шепчет затаившийся в её средоточии Голос, совсем другой, чем общался с Ворином ранее, исполненный боли и ненависти, и Ворин вздрагивает, ощущая, насколько эти новые эмоции резонируют с ним самим. На таком слое реальности не говорят “здравствуйте”. Мысли всегда тянутся к сути вопроса, и опознавать собеседника приходится на ходу, если тот вообще даёт такую возможность. — Вместилище для чего? — спрашивает Ворин, пытаясь считать что-нибудь, кроме эманаций бесконечного отвращения. — Для моего сознания, гость издалека. Мне нужна оболочка. Ваш бог Лорхан пришёл из Пустоты, как и я. Он был повержен, как и я, но у тебя есть Нумидиум. Акулахан. Искусственное тело для бога. И есть его сердце… дай мне прийти, и я вознесу тебя… — Кто ты? Ситис? Голос смеётся. — Ты очень восприимчив, Дагот. Нет, я не тот, кого вы зовёте Отцом Ужаса, но в чём-то мы похожи. Я хочу прервать цикл страдания. Жизнь — это бесконечная боль. Жизнь подобна дурному сну. Хочешь пробудиться от него? — Предпочту бодрствовать. Или ты хитришь, выдавая за Сон что-то иное. Я уже менее беспомощен, чем был, и не нуждаюсь в новых союзах. Голос хохочет. — Моё имя — Амун. Теперь тебе не избавиться от меня: я смотрю из каждой дыры в твоей душе, наследник перворождённых. Подумай о пробуждении. Я буду ждать. Ругнувшись по-кимерски, Ворин выходит из медитации. Его новое тело, сильное и готовое ко многим битвам, создано… кем на самом деле? Что за перворождённых упомянул этот Амун, не аэдра и не альдмеров же?.. Дагот Ур был готов заключать союзы с амбициозными и мощными существами, но такими же смертными, как он сам. Теперь Сверхразум, чьи пси-волны он уловил несколько сотен лет назад, по-видимому, мёртв… а с такими же сущностями, как Ситис, сделок не бывает. Только глупцы и фанатики могут заключать сделки с… не богами даже, а осколками мироустройства. Ни Ворину, ни Дагот Уру — он вынужден мириться с соседством двух личностей в одном сосуде — беседа с Амуном не понравилась. Акулахан нужен для определённых целей. Призывать на Нирн чужой Ужас в планы Дома Дагот не входит… дом Дагот лучше сам станет чьим-то кошмаром. Но теперь нужно быть начеку: то, что было даровано извне, не могло прийти без подвоха. 3. — Я ещё никогда не был так силен. Я могу раскалывать миры, — потясённо говорит Нереварин. Дагот Ур усмехается. Искупаться в эссенции Древнего, полученной из Сердца — что может быть лучше? Что может быть приятнее? Нереварин оказался любопытен, это их сближает. Хортатор всегда оставался любопытен. Хортатора всегда можно было использовать как ударную силу, слепую и способную сокрушать самые тонкие заслоны… ах, Неревар. Хорошее было время. Сейчас Хортатор снова пригодится — на сей раз в борьбе с теми тварями, что обитают в Пустоте. Дом Дагот не собирается упустить своё новое преимущество. — Чувствуешь ли ты скверну Лорхана? — спрашивает Ур. — Или ты стал подобен Лорхану? У Нереварина испуганное лицо, хотя его новый облик впечатляет. Третий глаз, как у самого Дагот Ура, внушительные костяные крылья, когти на руках… — Я не знаю. Лорхан умер задолго то того, как я пришёл как Хортатор в первый раз, — говорит он, и его лицо, поразительно напоминающее Неревара, искажается от отвращения. — Я чувствую его… влияние. Эхо. Но не подчиняюсь ему, как тогда. — Хорошо. Теперь у тебя две дороги, — Ворину не нравится эхо, что звучит в словах Нереварина, потому что оно и есть дыра в душе. — Одна одинока. Вторая — Рой Дагот, а Рой — это я. Присоединись к Рою, старый друг, в нём есть для тебя место. Вместе мы пожрём ложных богов, напитаемся их эссенцией и станем сильнее. Акулахан — лишь средство сломить их жалкую защиту, чтобы идти дальше. Нереварин медлит. Он встревожен. Не доверяет. Ворин и сам бы счёл себя сумасшедшим: корпрусные монстры, пепельные упыри, на взгляд кого-то извне всё это не вестники эволюции, а чудовищные порожденя психически ненормального гибрида бога и смертного… Но все они не понимают сути. Совершенство сути может иметь безобразую форму. От этого никуда не деться. Слуги Дагот не могут выглядеть, как лощёные талморские аристократы… Зал Сердца дрожит и поёт от энергии. Акулахан почти готов. Бесчисленные пепельные твари носятся по лестницам, трудясь во благо Роя. В камерах Сна кто-то мутирует, порождая новые эффективные формы. Дагот Ур — так Ворин теперь именует себя, так его величает Рой — не знает, что делал бы без поддержки Голоса, называвшего себя Сверхразумом, его формул, его умения проникать в сознания, заражать и подчинять. Голос нынче мёртв, и за владычество над Роем можно побороться. Как и за дальнейшее. У Сверхразума был хозяин, Ситис или Падомай, который его и создал. Имена не так важны. Только выживание. Дагот Ур над собой хозяев не потерпит. — Ворин… ты изменился полностью, — говорит Неревар-Нереварин, рассматривая свои новые руки. — Ты больше не мер. Я даже не представляю, что ты такое. Я не узнаю тебя. И Сердце… если оно дало мне такой облик, то наверное, больше не пригодно для Трибунала. Что будет с Вварденфеллом? — Мой милый Неревар, ты не знаешь многого. Мы не одни в Пустоте. Она холодна, но если привыкнуть… — Ворин усмехается. — Ты уже заражён корпрусом. Ты уже с нами. Ты изменился и ещё изменишься. Я могу познакомить тебя с гостями из других миров, и ты поймёшь, что грядущее отмщение предателям, убившим нас с тобою в прошлом — лишь маленькая война, незаметная в вечности. Нереварин смотрит на человека, выступающего из темноты. В тканях его тела нет разницы между плотью, одеждой, панцирем и горящими оболочками, он похож на ожившую статую, на даэдра, на изваяние, обретшее разум, а вовсе не на жалкого калеку корпруса, каких много бродит в Эшленде. — Что здесь делает этот норд? И что с левой частью его тела? Он тоже… в твоём Рое? Разве не одни меры… — Нет. Он, как и мы, часть чего-то большего, не желающая быть поглощëнной или мëртвой. Выслушай его внимательно. Послезавтра мы выступаем на Вивек. Мне нужна армия. Мне нужны все силы. Нирн — лишь начало… Нереварин внимательно слушает то, что говорит существо по имени Ал-Йекси С’Туков, и постепенно понимает, во что ввязался. Кажется, ему очень пригодится способность раскалывать миры.