***
Сколь бы ты не супил бровь — Повторяю вновь и вновь: Индивид имеет право На слободную любовь! — Л. Филатов «Про Федота-стрельца…»
На живописных берегах озер Иврин заканчиваются последние приготовления к Празднеству Воссоединения. Уже понемногу прибывают многочисленные гости из разных концов Белерианда, особенно те, кто живет дальше всех. Кругом царят оживление и неизбежная в таких случаях суета. В большом шатре, откуда Финголфин руководит происходящим, находятся сам Финголфин и Фингон. Финголфин: почти все готово. Послезавтра приедет король Элвэ, и можно будет начинать. Ты знаешь, что у него есть дочь? Фингон: да, что-то слышал. Финголфин: говорят, редкостная красавица. Фингон, неопределенно: да, вроде бы. Видно, что эта тема совершенно не занимает Фингона, и отвечает он только из вежливости. Финголфин: вот ее портрет. Фингон, несколько мгновений глядя на фарфоровую, размером с ладонь, пластинку: ну… ничего. Надо же, не думал, что синдар так владеют живописью (поворачивает пластинку и стучит по ней ногтем) и знают фарфор. Финголфин, чуть раздраженно: ничего они не знают. Портрет писал наш художник, и фарфор тоже из моих запасов. Фингон, с удивлением: зачем тебе понадобился ее портрет? Финголфин: чтобы показать его тебе. Я рад, что Лютиэн тебе нравится. Фингон, подозрительно: отец, к чему ты клонишь? Финголфин: я должен тебе кое-что рассказать. Ночью накануне нашего выступления из Тириона мне явился дух отца. Фингон, перебивая, удивленно: Финвэ?! Финголфин, сухо: другого у меня нет. Он сказал, что одна вещь тяготит его и лишает покоя Мандоса. Он всегда хотел связать родственными узами себя и своих друзей — ты знаешь, конечно, что вожди трех племен эльдар были друзьями еще до Валинора. С Ингвэ он породнился, когда женился на моей матери, с Олвэ — когда Арафинвэ женился на Эарвен. Но вот с Элвэ, самым дорогим своим другом, отец не мог породниться, ибо Элвэ остался во Внешних Землях. И вот он попросил меня: когда мы придем во Внешние Земли и если окажется, что Элвэ жив — чтобы я исполнил его давнюю мечту и связал его род с родом Элвэ. Я поклялся отцу, что выполню его волю. И вот мы здесь, а Элвэ Синдиколло не только жив, но и правит Дориатом, и у него есть дочь. Фингон: да он даже здороваться с нами не желает. Финголфин: это так, но последняя воля его лучшего друга для него священна. Поэтому он согласился отдать Лютиэн тебе в жены. Несколько мгновений Фингон ошарашенно молчит. Фингон: но почему мне?! Финголфин: больше некому. Смотри сам: Финдарато и его братья слишком близкие родственники — они дети племянницы Элвэ. Турукано уже женат. Остаешься только ты. Фингон: а семь моих кузенов уже не в счет? Финголфин: во-первых, отец взял обещание с меня, а не с Феанаро. Фингон: откуда ты знаешь? Может, с него тоже взял. Он его больше любил, к нему и должен был явиться, а не к тебе. Финголфин, строго: не перебивай отца. А во-вторых, Элвэ не отдаст своей дочери ни за одного из твоих семерых кузенов, ибо терпеть их не может за то, что они наделали в Альквалондэ. Фингон, с обидой: я в Альквалондэ тоже не прохлаждался, между прочим. Финголфин: об этом Элвэ знать не обязательно. Фингон, осуждающе глядя на отца: значит, ты ему наврал? Финголфин, уклончиво: не сказал всей правды. (проникновенным голосом) Сын мой, ты же не хочешь, чтобы твой отец был клятвопреступником. Фингон: не хочу. Но почему обязательно сейчас?! Почему именно сейчас тебе приспичило… Финголфин: не смей так разговаривать с отцом! Фингон: извини. Я хотел сказать, понадобилось именно сейчас выполнять твою клятву? К чему такая спешка? Мы же не последние в нашем роду. Ну, пусть я не собираюсь пока жениться, но у других же могут быть дети. Финголфин: Турукано вдовец, и его единственный ребенок дочь. Фингон: ну, Ириссэ может выйти замуж, и у нее родится сын. И пусть он, когда вырастет, женится на этой Лютиэн. Или Идриль вырастет, выйдет замуж, и у нее родится сын, вырастет и тоже женится на Лютиэн. Ей ведь не к спеху. Финголфин: к спеху мне. Жизнь в Эндорэ полна превратностей. Если со мной что-нибудь случится, я не хочу отправляться в Мандос отягощенным невыполненной клятвой. Фингон: в таком случае мы выполним твое обязательство, не беспокойся. Финголфин: но что-нибудь случиться может и с тобой. И с Элвэ, и с Лютиэн — она может выйти замуж за кого-то другого. И что тогда? Фингон: у нее будут дети. Можно будет породниться с кем-то из них. Не может же быть, чтобы мы все вымерли, не оставив потомства. Финголфин: чем длиннее цепочка «если», тем легче ей порваться. Сейчас все просто — есть ты и Лютиэн. Так зачем усложнять? Фингон: а мое нежелание уже ничего не значит? Финголфин, помолчав: не могу его понять. Лютиэн красива… Фингон: на свете полно красивых девиц! Мне что, на всех них жениться?! Финголфин: может быть, у тебя уже есть кто-то на примете? Я не тиран, и если какая-то тайная любовь… Фингон: нет у меня никого! Финголфин, с теплотой, про себя: любой отец гордился бы таким правдивым сыном! (вслух) Тогда почему ты так упорствуешь? Фингон: потому что брак разрешен только раз, и я не хочу тратить единственный шанс на кого попало. Финголфин: если этот шанс за столько лет ни разу тебе не понадобился, то незачем и дальше беречь его. Фингон, запальчиво: тебе хорошо говорить! Ты-то женился по любви. Финголфин: да. И сам видишь, что из этого вышло — твоя мать предпочла мне подругу. А вот Турукано женился по расчету. Фингон: и где его жена? Финголфин, быстро: это был несчастный случай! У Турукано есть свидетели. Фингон: которые все видели, но палец о палец не ударили, чтобы вмешаться? Финголфин, сухо: оставим эту тему. Значит, ты отказываешься? Фингон, с вызовом: да! Отказываюсь! Эльдар свободны в заключении браков, и я женюсь только по любви. Финголфин: ну что же, тогда мне придется жениться на Лютиэн самому. На долгую минуту Фингон лишается дара речи. Финголфин невозмутимо ждет. Фингон, запинаясь: ты… отец, ты… ты говоришь это всерьез?! Финголфин: разве такими вещами шутят? Фингон: но ты уже женат! Финголфин: Элвэ об этом не знает. Фингон: а откуда же тогда взялись мы? Финголфин, пожимая плечами: прежний брак окончился. Во Внешних Землях валинорские законы и обычаи недействительны, и Элвэ не знает о них. Фингон: ты не можешь привести в свой дом другую женщину! Финголфин: в свой дом я могу привести кого угодно. Несколько мгновений Фингон молча хватает ртом воздух — слова, которые приходят ему на ум, слишком грубы, чтобы можно было бестрепетно высказать их родному отцу. Финголфин по-прежнему невозмутим. Фингон, неожиданно рассмеявшись: фу ты! Я ведь и правда почти поверил! Даже если бы ты и впрямь учинил такое искажение, твоя клятва осталась бы невыполненной. Это же не стало бы настоящим родством. Это все равно был бы ненастоящий брак. Финголфин, видя, что хитрость не удалась: мне приятно, что у меня такой умный сын. Но было бы еще приятнее, если бы он был еще и послушный. Фингон, явно что-то сообразив: ну хорошо, если тебе это так надо, я согласен. Финголфин: вот и прекрасно. Свадьба через три дня. Фингон: ты хотел сказать, помолвка. Финголфин: нет, я хотел сказать именно то, что сказал. Фингон, возмущенно: а как же положенный год?! Финголфин: если все согласны, к чему предисловия? (тоже о чем-то догадавшись) А, так ты надеялся за этот год расторгнуть помолвку и сбежать? Видя, что его план раскрыли, Фингон молчит. Финголфин: на это даже не рассчитывай.***
Два дня спустя. Фингон сидит в своем шатре один-одинешенек и слушает долетающий предпраздничный гомон. Снаружи у входа в шатер стоит стража. Голос одного из стражников: вы же знаете, никого пускать не велено. Голос Тургона: но к нам же это не относится! Входной полог откидывается и входят Тургон и Арэдель. Они садятся рядом с Фингоном, дальнейший разговор ведется очень тихо. Фингон: ну что? Тургон: мы было сунулись официально, но та-а-ам… Если поставить рядом Манвэ и Элвэ Синдиколло, даже не знаю, кто окажется царственнее. Без доклада и соизволения не входить, на квенье не говорить, ибо король Белерианда ее не понимает и весьма от этого гневается. Ясно, что даже на его варварском диалекте с таким не договоришься. Арэдель: пока Турьо ухитрялся в дипломатии, я все-таки повидалась с Лютиэн. Просто отправилась к ней напрямик под предлогом знакомства с будущей родственницей. Мы пощебетали о нашем, о девичьем, но… Воля папеньки для нее закон, к тому же замуж идти все равно когда-нибудь придется, так почему бы не за тебя. Фингон: наговорила бы… Арэдель: само собой! Я клеветала на тебя так, как даже Моринготто не клеветал нашим отцу и дядьям друг на друга. Я сказала, что ты ее не любишь, что после перехода через Льды мы все нищие, и ей придется жить в сырой землянке, что твое происхождение сомнительно, потому что все мы потомки от второго брака Финвэ, что в Альквалондэ ты натворил раз в пять больше того, что ты натворил там на самом деле — с подробностями, которые даже орка заставили бы содрогнуться. Тургон, с восхищением: да ты просто настоящая змея! Арэдель: да, пришлось постараться. Но все без толку. Лютиэн сказала, что ее папенька так богат, что ей нечего опасаться нищеты, что ее собственное происхождение от майар так высоко, что происхождение ее супруга не важно, что если она тебя полюбит, то этой любви хватит на двоих, а если нет, то ей будет безразлично, любишь ты ее или не любишь. А до Альквалондэ ей и вовсе нет никакого дела, потому что она там никого не знает и даже не видела этой Альквалондэ в глаза, так что она для нее все равно что выдумка. И вообще слава о твоем подвиге по спасению Нельо разошлась так широко, что никто не поверит, что ты мерзавец и негодяй. Фингон, с досадой: если бы я знал, что все так обернется… Тургон: а я тебе всегда говорил: незачем было его спасать. А ты со мной спорил. И кто оказался прав? Не делай добра — не получишь зла. Фингон: нет, я сделал бы по-другому — потихоньку подкинул бы Нельо прямо к кузенам, как будто он нашелся сам. Тургон: честное слово, я бы сам на ней женился — Лютиэн и в самом деле красива, хоть и синдэ, и приданое за ней дают весомое. Но не могу. Даже обидно! Фингон: а как мне обидно. Тургон: может, не стоит так убиваться, Финьо? Все же, может, как-нибудь… Фингон: нет! Я женюсь только по любви! Арэдель: ну, может, стерпится-слюбится. Фингон: я бы посмотрел, как бы ты запела, если бы тебя насильно вели под венец. Арэдель: я бы сбежала. Тургон, внезапно сообразив: Финьо, может, тебе тоже… Фингон, перебивая: неужели ты думаешь, что я бы не сбежал, если бы мог?! Но отсюда не сбежишь. Стража вокруг всего шатра. Я пробовал — кое-как надорвал заднюю стенку и вылез — и прямо в руки к стражникам и угодил. Отец не глуп, он все предусмотрел. Арэдель: чтобы свадьба не состоялась, нужно отсутствие либо жениха, либо невесты. Жениха убрать нельзя, значит, надо убрать невесту. Тургон: а как ее уберешь? Арэдель: ну, не убивать же. Похитить. Тургон: а как? Куда мы ее денем? Похищать же надо насовсем, потому что отец от своего намерения не откажется. И если когда-нибудь потом Лютиэн найдется, все опять начнется с начала. Фингон, мрачно: отвести подальше в лес, чтобы она не нашла дороги обратно. Кто-нибудь знает лес потемнее? Арэдель: шуточки у тебя! Прямо как у Морьо. Фингон: да, я о нем и думал. Может, кузены нам помогут? Арэдель: их здесь нет. Они не приехали. Фингон: как?! Почему?! Тургон: Элвэ сказал, что не хочет видеть никого из них, и отец отменил приглашение. Фингон, про себя, в отчаянии: значит, надеяться не на что… (решительно) Нет, я не сдамся! Арэдель: это правильно, Финьо. Держись, мы с тобой! Некоторое время все трое молчат. Тургон, неожиданно, громким шепотом: придумал! Я знаю, как тебе сбежать! Все должно получиться. Фингон и Арэдель смотрят на него с нетерпением. Тургон: тебе надо переодеться. Фингон, непонимающе: во что? Тургон: не во что, а в кого. В Ириссэ. Поменяйтесь с ней одеждой. Ты выйдешь со мной, а она останется. Пока все раскроется, ты будешь уже далеко. Арэдель: но я же девушка. Лучше в тебя. Тургон: рост! И косы! Любой сразу заметит, что это не я. А к девице стражники присматриваться не станут, потому что караулят мужчину, а не женщину. Фингон, оживляясь: да, в этом есть смысл! Я согласен. Тургон: только пообещай, что убежишь далеко и насовсем. Фингон: конечно, обещаю! Мне бы только из становища выбраться, а там припущу так, что меня и псы Оромэ не догонят. Тургон: вот и хорошо, вот и договорились. Значит, мне Дор-Ломин, а Ириссэ Нэвраст. Все трое вскакивают и начинают приготовления к побегу. Тургон становится у входа и следит за тем, что делается снаружи. Арэдель быстро скидывает платье, напяливает его на Фингона. Подгоняет шнуровку на боках. Набрасывает на Фингона головное покрывало, которое носит по торжественным случаям, и надвигает это покрывало пониже, закрепляя обручем. Арэдель, Фингону: рукава коротковаты. Как-нибудь поджимай руки, чтобы в глаза не бросалось. И смотри вниз, себе под ноги, чтобы лица не было видно. Фингон: я бы и сам догадался. Фингон ежится, привыкая к платью. Арэдель натягивает братнины штаны и верхнюю рубаху, усаживается на место Фингона и на всякий случай прячет лицо в ладонях, как будто предаваясь тяжелым раздумьям. Братья выходят. Тургон ведет Фингона под руку, Фингон, повесив голову ниже плеч, чтобы казаться поменьше ростом, семенит мелкими шажками. Тургон, так, чтобы слышали стражники: бедный, бедный Финьо! Фингон, тонким голоском, всхлипывая: да, мне его так жалко! Стражники некоторое время провожают их взглядами. Тургон, Фингону, тихо: главное дойти вон до тех шатров. За ними стража уже нас не увидит. Один из стражников другому: а это что?! Оба смотрят туда, куда показывает первый. Из-под слишком короткого подола платья торчат откровенно мужские сапоги. Второй стражник, громко: стой! Фингон оборачивается, понимает, что раскрыт, и бросается прочь. Наперерез ему выскакивают другие стражники. Очень скоро Фингон оказывается пойман. На шум поднявшегося переполоха приходит Финголфин. Внимательно смотрит на своих детей, пока стражники рассказывают ему о происшествии. Финголфин: так. (Тургону и Арэдели) Предатели! В горах рядом с Дортонионом есть уединенная долина, отрезанная от остального мира. После праздника вы оба отправитесь туда и будете жить там до тех пор, пока я вас не прощу. А теперь быстро переодеться обратно и вернуться к себе! Фингон, в крайнем негодовании: жениться все равно не буду! Ты можешь притащить меня на церемонию, но никто на свете не заставит меня произнести брачный обет! Финголфин: посмотрим. Фингон: вместо обетов я скажу такое, что Элвэ убежит вместе со своей дочерью. Я возьму на себя все грехи кузенов в Альквалондэ! Скажу, что все это натворил один я! Что лично набил морду Олвэ! Я… Финголфин, бесстрастно: ты вынуждаешь меня на крайние меры. Фингон: да, пусть! Применяй эти свои крайние меры! И пусть тебе будет стыдно! Пусть все увидят, какой ты тиран, сатрап и деспот! Не дожидаясь ответа, Фингон уходит обратно в шатер. Финголфин, с грустью: если бы! Будь я тираном, все это не было бы для меня так тяжело. (натыкаясь на осуждающие взгляды Тургона и Арэдели) Мне некуда деваться, у меня клятва! Лучше вспомните, какую клятву взял со своих сыновей Феанаро! Арэдель: он не требовал сражаться с Моринготто немедленно под предлогом, что вдруг с ним что-нибудь случится, ведь жизнь полна превратностей. Тургон: если бы ты не был тираном, ты не ссылал бы нас куда-то в медвежий угол. Финголфин: это другое. Это вам наказание за ослушание. Волю отца надо уважать. Арэдель: тиран! Финголфин, про себя: теперь уже некуда отступать, придется идти до конца.***
Фингон возвращается в шатер и переодевается обратно. Несмотря ни на что, сдаваться он не намерен и согласия на брак не даст, даже если завтра отец потащит его под венец за косы. Размышляя об этом, Фингон усаживается и вдруг замечает, что на сиденье лежит бумажка, которой точно не было тут раньше. Бумажка оказывается сложенной в несколько раз запиской на синдарине: «Сегодня ровно в полночь. Доброжелатель». О чем именно речь и кто бы мог быть автором записки, Фингон не имеет ни малейшего понятия, но ждет полуночи с нетерпением — хуже уже не будет, а происшествие дает надежду на благоприятное разрешение дела. Время тянется медленно, но наконец опускается вечер. Фингону приносят ужин. Суета в становище постепенно затихает. Сменяется стража у шатра, и время тянется снова. Когда именно наступит полночь, Фингон не знает и все более напряженно ждет неизвестно чего. Внезапно он замечает, что в ночную тишину давно уже вплелся странный звук, высокий и едва уловимый. Он, кажется, ведет какую-то мелодию, но слишком медленно, чтобы ее можно было распознать. Непонятно даже, голос ли это или некий музыкальный инструмент. Неожиданно в шатер просовывается рука и роняет небольшой сверток. Сверток оказывается плащом из тонкой, почти невесомой материи. Из него выпадает записка всего в одно слово: «Надевай». Фингон делает, что сказано. Чуть погодя полог шатра снова откидывается, и та же рука подает знак выходить. Фингон выходит, вне себя от удивления. Стража спит прямо на своих постах. Рядом стоит фигура, закутанная в такой же плащ. Лицо ее скрывает низко надвинутый капюшон. Повинуясь еще одному знаку, Фингон набрасывает капюшон сам. Фигура жестами велит ему следовать за собой. Несмотря на поздний час, не все в становище еще спят. Слышны разговоры, тихое пение, порой кто-то проходит из одного шатра в другой. Вслед за фигурой Фингон осторожно передвигается от тени к тени и невольно гадает, кто же этот таинственный незнакомец. Ясно, что в деле замешано колдовство, раз их до сих пор никто не заметил, но незнакомец ниже ростом, чем Финрод. Может быть, это Артанис, которая, по слухам, тоже умеет чародействовать? Или какой-то синда, раз уж обе записки были на синдарине. Никем не замеченные, они минуют становище. В лощине, надежно скрытой кустами, стоит пара оседланных лошадей, в седельных сумках явно необходимая поклажа. Здесь фигура останавливается, оборачивается и снимает капюшон — и Фингон узнает лицо, которое видел на портрете три дня назад. Он застывает в изумлении. Лютиэн, тихо: я хочу этого брака не больше, чем ты. Единственный выход — бежать, и для побега все готово. Фингон, все еще ошарашенно: спасибо. Но я думал, что… Моей сестре ты сказала совсем другое. Лютиэн: я только притворялась. Иначе дело кончилось бы тем же – меня посадили бы под замок и отвели бы к венцу под стражей. Я не открылась твоей сестре – мало ли кто мог нас подслушать. Фингон: а для кого вторая лошадь? Лютиэн: я тоже бегу. Фингон: вместе со мной? Лютиэн: конечно. Я помогла тебе — ты поможешь мне. Клятва твоего отца ведь никуда не делась. Я не хочу сидеть и ждать, за кого меня отдадут еще. Укрыться я могу только у нолдор. Ты ведь замолвишь за меня словечко перед своими родичами? Фингон, уже опомнившись от удивления: обещаю! Но я отправлюсь на восток, к моим кузенам Феанарионам. Лютиэн, усмехнувшись: тем лучше. Даже если отец узнает, что я там, он скорее откусит себе язык, чем обратится к ним с требованием выдать меня. Фингон: тогда в путь! Они ведут лошадей под уздцы, пока тропинка не выбирается из лощины на простор. Там Фингон подсаживает Лютиэн в седло, садится на другую лошадь сам, и двое всадников пускаются на юг вдоль берега Нарога.