Мы оба больны

      Звук воды из другой комнаты расслабляет, но если не хочешь затопить не только соседей, но и себя в долгах, приходится, крутанув кран, останавливать напор воды. Данила проводит рукой по дну ванны, щупая температуру воды. Горячая вода приятно обжигает кисть. Скинув одежду на пол, рыжий шагнул в ванну. Сначала стоял во весь рост, привыкая сильными икрами к слишком горячей воде. И после с наслаждением медленно-медленно погрузил тело под воду. Мягкий пар от воды поднимался вверх, остывая, растворялся в пространстве. Даня следил за медленно поднимающимся паром, как его внимание привлекло тёмное, движущееся пятнышко, осказавшееся пауком, когда Данила сфокусировал на нем взгляд. Вскоре, глаза затуманились и пар вовсе растворился, однако запотевшее зеркало над раковиной напоминало о температуре воды, да и воздуха в комнате в целом.       Поперечный погрузился глубже, согнув колени, вынырнувшие из воды. Закрыв глаза, он оставил лишь нос для дыхания, откинув голову назад, погружая глаза под воду, уносясь в выдуманный мир мыслей и наслаждения. Коротко в мозгу всплыл образ Юли - медсестры, которая сегодня донимала его, но не удержался в мысли, и девушка развалилась на тысячу осколков, как в детском калейдоскопе... А вот лицо его пациента представилось надолго. Почему так?..       Данила хотел было стряхнуть мысли, мотнув головой, вода накатила в нос, пришлось вынырнуть, сглотнув воду.       -Я схожу с ума... - невесть кому сказал Поперечный, вытирая руками глаза от воды, то ли пауку на стене, то ли призракам, в которых рыжий верил ровно столько, сколько в Бога. - Надо позвонить Юльке...       В горячей воде стало слишком жарко, а в воздухе от пара воцарила духота. Данила потянулся к крану с холодной водой. Приоткрыл его, открывая слабый напор. Он провел душем по ляхам, а после полил на голову, дрожа от контраста. Голова закружилась от резкой смены температуры. Убрав шланг, Поперечный вновь погрузился в воду, выпуская из носа редкие пузырьки воздуха, лишь бы вытеснить лишнюю воду из слизистой. Переодически выныривал, дабы глотнуть кислорода.       Он потерял счёт времени, пока расслаблялся в ванной, но этого хватило, чтобы вода остыла. Данила дотянулся до шампуня на полке с запахом ванили. Он любил этот запах, как и люди в его окружении, которые иногда успевали при объятиях уловить аромат. Некоторые, особо остроумные девушки в его жизни иногда шутили: "Данила - сладкий, как ванила!". Этот комплимент не казался столь заманчивым, но он всегда ухмылялся с их слов, дабы не обидеть.       Он намылил ржаные волосы, похожие на колосья пшеницы. Ногтями он чуть ли не царапал нежную кожу головы, доставляя себе удовольствие этими незамысловатыми, движениями.       Однажды профессор в их университете упомянул, как пользительно, когда вода самостоятельно остывает. Только затем, когда она станет чуть тёплой, необходимо вытащить заглушку и ждать, пока жидкость медленно сольется в канализацию, унося с собой всю вредную энергию, скопившуюся в теле.       Даня пяткой с забавной татуировкой, которую когда-то набил по приколу, нажал на заглушку, которая подалась вверх, открывая слив. Слышно, как гулко по ржавым трубам стекает еле тёплая вода, смывая за собой пыль и столетнюю грязь, размокшую от частого слива.       Данила не отличался терпеливостью и ждать, пока сольется вода, ему не хотелось. Он поднялся, чувствуя струйки, стекающие с головы по всему телу, со звонким звуком капая в ещё не ушедшую жидкость. Выйдя из ванны, рыжий ступил на небольшой коврик, который, казалось, готов развалиться от влаги. Он взял полотенце синего цвета с вышитыми инициалами "П. Д. А.". Он уже не помнит, кто и по какому случаю подарил полотенце, идущее в наборе с гигиеническими средствами и халатиком в цвет полотенца.       Ещё влажные волосы приятно трепетал холодный, ночной, осенний ветер. Казалось, разум ещё затуманен паром, исходящим от воды. Поперечный ключами разблокировал машину, на которой предстояло проехать по ночному Питеру к дому девушки, явно неравнодушной к нему.       -Кого там принесло-о-о, - зевнув, протянула медсестра, открывая дверь, в которую только что добился её начальник. Девушка стояла в одной майке, открывающей её довольно пышные формы, и шортиках, настолько коротких, что была видна нижняя часть ягодиц. - Ой, Данила Алексеевич?.. - Юлия недоуменно смотрела на рыжего. Лямка майки соблазнительно спала с её плеча. Данила беспардонно вошёл в квартиру, приобняв девушку за талию и нежно, но настойчиво целуя её в губы, не давая дернуться. Она и не сопротивлялась. Даже наоборот, ластилась к сексуальному врачу, затрагивая интимные места.       Он пользовался ею с достаточной степенью нежности, с удовольствием разглядывал в процессе всякие заколки женского тела. Каждое нежное, женское тело индивидуально, потому и интересно. Иной раз с силой сжимал крепкую грудь, так что она вскрикивала, а в другое время нежно дышал ей горячим в пахнущие корицей волосы. Она ничему не противилась, исполняя все прихоти санитара.       Данила на мгновение представил Эльдара, его улыбку и его зелёные глаза, и сам тотчас разрядился, заскрипев зубами от невыносимо го наслаждения.       Её тело свело судорогой, втекшей внутрь Арктикой. Захолонуло сердце чувство счастья, смешанное с болью души.       Девушка уснула, обнимая предмет обожания, поглаживая тонкими, женственными пальчиками рельефный торс. Данила не спал. Он смотрел в потолок, думая о том, о чем в ванной. "Почему?.." - Крутилось в голове. Более бессмысленно задаваться вопросами на безответную тему.       Услышав сладкое сопение его партнерши, Поперечный поднялся с кровати. Он поднял с пола одежду, которую небрежно кинул в порыве страсти с молодой медсестричкой. Рыжий старался все сделать максимально тихо, чтобы незаметно слинять.       В полумраке наощупь Данила подходит к входной двери, дёргает податливую ручку незапертой двери, толкает её, запуская в квартиру слабую прохладу подъезда.       -Данечка, куда ты так быстро ушёл? - Юля потянулась через стол к начальнику, мягко коснулась его губ, сминая их.       -Данила Алексеевич, - поправил Поперечный, не дав девушке насладится поцелуем. Он показушно вытер губы тыльной стороной ладони. Ему хотелось забыть ту ночь как незначительный сон, приснившийся по ошибке Морфеуса, как помарку в черновике, как незаметно раздавленную букашку. Медсестра недоуменно смотрела в бездушные, холодные, голубые глаза начальника. - Что-то ещё? - всё также холодно и безразлично спросил санитар, снял, отложив в сторону, очки. Сложно держаться безразлично, когда всем сердцем ненавидишь человека. Она ничего не сделала, чтобы её ненавидеть, но что-то заставляло испытывать к ней чувство отвращения. Хочется её прогнать поскорее.       Девушка была готова разрыдаться, ведь ещё ночью он шептал ей нежности, умело ласкал с упоением слушая её сдавленные стоны, сдерживала которые, чтобы ублюдские соседи не жаловались. Он упирал в её распухшие губы ребро ладони, а она вгрызалась в него, исступленной сукой. Даня стонал от боли в голос, но руки не отнимал. Была в этой боли какая-то сладость. Юлия всхлипнула "нет", выходя из кабинета.       Данила упал, лбом ударившись о стопку бумаг. Он шумно выдохнул. Как быстро Вам приходит осознание влюблённости? Легко ли принять?.. Каждому свое... Кто-то решительно идёт к своей цели - предмету обожания, а кто-то, поджав хвостик боится чувств, отрицает.       Раньше не было сложно на прямую подойти и сказать вот так, в лицо... девушке, ни как не парню, тем более пациенту-шизофренику...       От бумаги привычно пахло деревом и чернилами от принтера. Надписи, что были поближе были размытыми, в отличии от дальних. Слабые лучики редкого в Питере солнца пробивались через жалюзи, освещая некоторые строчки.       Надо было действовать. Данила уже не мог смотреть, как Эльдар потихоньку умирает внутри от многочисленных таблеток, усыпляющих его сознание, личность, тягу к жизни. Его родители приходили немного раз, только сначала лечения, а потом... потом им стало больно видеть сына в таком состоянии, и они перестали. Перестали приходить, но не забывали о нем, часто звоня Даниле, спрашивая об Эле.