В том баре

Слэш
NC-17
Завершён
1014
автор
Размер:
8 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
1014 Нравится 25 Отзывы 185 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
В этот бар Чуя несколько раз приходил с Дазаем. Единственное место, где подают и приличное вино, и хороший виски. На любой вкус. И три пары знакомых глаз, устремившихся на Чую, едва он вошёл, — тому доказательство. Это место выбирают лучшие. «Неважно, что мы знакомы», — думает Чуя, подходя к барной стойке. Он садится спиной к залу, пресекая возможные попытки к общению. Каждый здесь друг другу враг, а Накахара пришёл забыться и хорошо провести время. Первый глоток вина ударяет по голове, распускаясь внутри приятным теплом. Белое полусладкое растекается по языку, дразня вкусовые рецепторы. Второй глоток проскальзывает по горлу вниз, опаляя терпкостью, — видимо, вино чуть крепленое. Или же дело в накалившейся атмосфере бара. Внутри все вибрирует от пронзительного взгляда в спину. Чуя лениво покачивает бокал в руке, наблюдая за барменом. Так смотрит Мори: властно и спокойно, словно все, на что упадёт взгляд, автоматически отходит ему. Клеймится его именем. «Собственник до мозга костей», — хмыкает Чуя. И это не лечится. Мори наверняка не пьёт, предпочитая, как и Чуя, держать бокал в руках и наблюдать за скользящими по стеклу каплями вина. Чуя пытается вспомнить его предпочтения в алкоголе. Наверняка красное вино. Сухое. Такое кислое, что сводит скулы. Так, кто там дальше. Дазай. Он сейчас наблюдает за Достоевским — Чуя готов поставить на это тысячу йен. В сторону Накахары он даже не смотрит, склонившись над стаканом с виски. Осаму увлёкся новой игрушкой и таскается за ней с упорством пса, взявшего след. А Достоевский смотрит на Чую. Накахара краем глаза ловит на себе взгляд Федора. Любопытный, заинтригованный — интересно, это на самом деле или лишь игра, чтобы подразнить Дазая? В баре темно, если не считать разрезающие мрак разноцветные софиты. Они кружатся по маленькому пространству, рассыпаясь огнями по волосам Накахары. Люди начинают танцевать: пятница, вечер, они для этого сюда и пришли. А ещё они пришли выпить, и поэтому все жмутся к барной стойке. Чужие руки и плечи невзначай касаются спины Чуи. Кто-то легче, кто-то сильнее, кто-то успевает провести ладонью по телу, словно приглашая. Накахара не реагирует, но его дыхание учащается. Громкая музыка спрячет вырвавшиеся вздохи, но ничто не скроет то, как Чуя закусывает нижнюю губу и прикрывает глаза. Сквозь тонкую ткань рубашки особенно остро ощущаются мужские ладони. Их ни с чем не перепутаешь. И от этого сердце начинает колотиться в такт ритмичным битам. Чуя украдкой оглядывается. Ему интересно, может кто-то сдался и ушёл. Вышел из игры, в которой не хотел участвовать. Но все трое сидят на местах, и их пронзительные взгляды пересекаются на Накахаре. Чуя запрокидывает голову, махом выпивая остатки вина, и заказывает ещё бокал. Он чувствует, как они следят за каждым движением. Как Чуя сидит, раздвинув ноги и держась рукой за край стула. Как он расстёгивает верхние пуговицы рубашки. Как он облизывает губы, смакуя остатки вина, и как капля сбегает по подбородку на шею и прячется в ямке ключиц. — Скучаете? По запаху тяжелого парфюма сразу понятно, кто сделал первый шаг. Узкая рука ложится на стойку, и тонкие пальцы элегантно подхватывают пустой бокал Чуи. — Повторить для вас? — Спасибо, мне уже хватит на сегодня. — А мне так хотелось вас угостить. — Вряд ли у вас найдётся, чем меня удивить. Мори простит Накахаре дерзость. Потому что сейчас ими движет концентрированное желание сделать что-то из ряда вон. Огай играет заботливого незнакомца, Чуя — недотрогу. А бармен наполняет бокал чем-то темным, подчиняясь жесту Мори. — Такое вино не с каждым захочется разделить, — подчёркивает Огай уникальность момента. — На брудершафт? Чуя молча переплетает с ним руки, наклоняясь ближе. Их колени соприкасаются, а Мори отпивает из своего бокала. А потом ещё и из бокала Чуи. — Вдруг у вас вкуснее, — с джентльменской улыбкой поясняет Огай. — Ваше право. Вино и правда превосходное. Огай знает, чем порадовать Чую. Возможно, Мори уже мысленно раздел его и уложил в постель. Но Чуя слишком трезв, чтобы отдаваться за один бокал. А еще он внезапно попадает в любовный треугольник, когда с другой стороны чья-то рука ложится на его бедро. Догадаться, чья она, несложно: по неровностям на ладони. Чуя чувствует их даже сквозь брюки и лёгкое опьянение. В этой руке нет властности, как у Мори. Зато есть желание обладать, и оно бьет электричеством от кончиков пальцев по внутренностям Чуи. — Хм, а я думал, что придется сидеть весь вечер в одиночестве. Дазай не церемонится, как Мори. Он прижимается к спине Чуи, и ставит из-за его плеча стакан на стойку, в добавление к их бокалам. Накахара поднимает бровь, но ничего не говорит. — Мы тут заняты, — замечает Мори. — По-моему, вы наоборот скучаете. Дазай подтаскивает барный стул и садится вплотную к Чуе, зажимая его между бёдрами. — А что вы берёте такой лёгкий алкоголь? Скучно, — тянет Дазай, смотря на бокалы. — Попробуй вот это. Осаму хватает стакан со стойки и подносит к губам Чуи. Накахара поднимает подбородок, пытаясь увернуться, но не это не помогает. Тогда он открывает рот, обхватывает губами край стакана и пробует янтарную жидкость. Отвратно. Чуя кривится от вяжущей горечи, а Мори притягивает его за портупею к себе и настойчиво целует. По языку вновь разливается сладость вина — Огай отпил немного, прежде чем поцеловать. И Чуе вдруг приходится это по вкусу. Жар в теле требует выхода, и он притягивает Мори ближе, удерживая за затылок, и целует глубже. Накахаре удаётся проскользить своим языком вдоль чужого, и это так восхитительно, что ему хочется ещё. Дазай обхватывает Чую рукой за талию, но не пытается их разнять, а просто наблюдает. — Так-так, что за вечеринка, на которую меня не пригласили? Достоевский никогда не подходил к Чуе так близко. От него веет силой и уверенностью, хоть по голосу этого и не слышно. Он тоже пытается играть в джентльмена, как Огай, но ему хватает уверенности сделать следующий шаг быстрее. И Фёдор выбирает совершенно неизведанную территорию. Он касается волос и распускает удерживающую их ленту. От неожиданности Чуя прикусывает губу Мори, но это лишь распаляет желание Огая. — Я тоже хочу повеселиться. Вы все такие забавные. Достоевский вплетает пальцы в волосы и сжимает на затылке. Мори приходится отстраниться, а Чуя запрокидывает голову, встречаясь взглядом со сверкающими глазами. — Чужое брать нехорошо, Фёдор, — с ухмылкой Дазай хватает Достоевского за запястье. — Руки убрал. — Не знаю, как вас по имени, — нарочито-вежливо обращается Достоевский к Чуе. — Но этот тип что, ваш хозяин? Чуя смеётся, и его кадык ходит под чокером, натягивая черную ленту. — У меня нет хозяев. — Слышали? Отдыхайте, молодой человек. — Заткнитесь оба, — завершает перепалку Огай. — Я… — Чуя с трудом сглатывает. — Никому не принадлежу. И… свободен… в своём… выборе. — Прекрасные слова, — подбадривает Достоевский. — Ещё и из такого красивого рта. Боюсь, я получил слишком много эстетического наслаждения. Нужно что-то делать. Чуя думал, что вторым его поцелует Дазай. Но немного просчитался. У Достоевского губы тоньше и настойчивее, а ещё острые зубы, которые он не боится пускать в ход. Рука в волосах держит крепко, и Чуя начинает задыхаться от такой позы. Тогда Мори расстёгивает чокер и продолжает наблюдать, как Фёдор бесцеремонно и напористо исследует рот Накахары. Спиной Чуя все ещё чувствует присутствие Дазая. Наверняка длинные волосы касаются его груди. Осаму поглаживает его по бёдрам, не давая забыть о себе. Но этого, кажется, ему мало. — Развлекаешься? — горячий язык скользит по уху, прерываясь на шепот. — Ты все равно всегда был моим. Я владел тобой, Чуя. Помнишь, как это было? Ох, блять, Накахара конечно помнит. Ощущения из прошлого мешаются с ощущениями из настоящего, и штаны становятся слишком узкими. Так много внимания от всех сразу — сложно с этим совладать. — Вкусно, — шепчет Достоевский, отрываясь от Чуи. Мори накрывает ладонями руки Дазая, и теперь на бёдрах Накахары двойной вес двух мужчин. Никто в баре не обращает на их развлечения внимания, а бармен пользуется случаем и наполняет стакан Дазая виски. — Меня на вас всех не хватит, — выдыхает Чуя, выпрямляясь. Достоевский отпускает его волосы. — Разве тебе не интересно, как это может быть? — интересуется Фёдор. — С нами? Накахаре интересно. Их глаза раздевают его, проникая под кожу. Внимания так много, что в нем можно купаться всю ночь. А напряжение между ними искрит ярче софитов. — Иди сюда, — Чуя поворачивается к Дазаю и хватает его за лацкан пальто. Сам ведь не сделает первый шаг, тварь такая. С Дазаем целоваться проще всего. Так знакомо, легко — он знает, как Чуе будет приятно. Накахара тает от вкуса Осаму на языке и терпкого запаха алкоголя. Именно такая на вкус безумная ночь в том баре. Осаму отстраняется первым. Он смотрит на Чую внимательно, гипнотизируя. Впервые с тех пор, как Дазай ушёл, он находится так близко. — Говоришь, что тебя не хватит на нас. Думаешь, все дело только в тебе? — вдруг говорит Достоевский и наклоняется к Дазаю. Чуя не успевает моргнуть, как Фёдор вовлекает Осаму в такой же жёсткий поцелуй, как и Накахару. Дазай не отстраняется, а крепче сжимает руками бедро Чуи. Он теперь сидит к Осаму вполоборота, а потому с одной стороны его держит Дазай, а с другой стороны — Мори. Чуя пьян, но не настолько, чтобы не почувствовать, как они раздвигают его ноги в стороны. Он хватается за край сиденья, чтобы удержаться, и поворачивается к Мори. Слух невольно цепляют вздохи и тихие стоны рядом, и Чуя чувствует себя покинутым. Мори понимает его без слов. Он встает со стула и протягивает Чуе руку. Накахара принимает ее и поднимается, разрывая контакт с Дазаем. Осаму пытается что-то сказать, но Достоевский не даёт ему вставить и слова. — Я тебя не обижу, — повелительно шепчет Мори. Чуя верит ему — и идёт за ним в туалет бара. Здесь нет привычных кабинок, а скорее одна большая комната, в которой даже есть скамья. Все предусмотрели. Огай щёлкает замком и отрезает их от мира. Он и правда нежен: настолько, что хочется оттолкнуть. С Чуей не обращаются ласково. У него не было счастливых отношений. Его тело — это поле битвы. А Мори обращается с ним так, будто оно фарфоровое. К черту рубашки. К черту ремни. У Чуи кружится голова, и он опирается на холодную стену. Лучше бы Мори просто его трахнул. Лучше так, чем ласковые поцелуи на груди, оставленные Огаем, который спускается все ниже. Который хочет сделать Чуе приятно. Дрожащими руками Чуя расстёгивает ширинку и чуть спускает джинсы. — Хорошо. Позволь мне. У Огая чертовски хорошие пальцы. Он наваливается на Чую, прижимая к стене, и двигает рукой между их телами. То медленно, то быстро она скользит по бархатной коже. Головка члена утыкается в чашу ладони, и Мори чуть сжимает ее, от чего у Чуи перед глазами вспыхивают звёзды. — Вам вдвоём не скучно там? С другой стороны двери раздаётся шум. Огай улыбается, но никуда не торопится. — Ты очень красив, — вполголоса говорит Мори. — Всегда мне нравился. Но этот твой ошейник, — он вытаскивает из кармана чокер, который снял до этого. — напоминал мне, что ты не мой. Закончив с откровениями, Огай тянется к замку и открывает дверь. Сначала заходит Дазай, за ним Фёдор, и дверь опять закрывается. Теперь надолго. Здесь нет лидеров, но каждый стремится занять определённую роль. Тут и там раздаётся шорох одежды и скрип молний, и Чуя снова начинает задыхаться. Но уже скорее от предвкушения. Ведь как бы они перед ним не рисовались, здесь всем заправляет Накахара. Попасть в плен сразу к троим — невероятное, блять, везение. Дазай прижимается к Чуе сзади: его стояк можно узнать из миллиона. Член так идеально вжимается между ягодиц, что его сразу же хочется попробовать. У Чуи дрожат колени. Слишком жарко, слишком много — и он наклоняется вперёд, где его ртом тут же овладевает Мори. Горячо и скользко. Чуя стонет — и Огай подхватывает своим глубоким голосом. Достоевский быстро теряет терпение. Он берет Чую за подбородок и входит в его рот языком, лишая кислорода. Голова идёт кругом. Мори целует в висок и запускает пальцы в волосы. Ему хочется постоянно быть в контакте с Чуей. Контролировать. Даже то, как Фёдор нагло исследует его рот. Пальцы Дазая добираются до члена Накахары. Осаму не даёт предупреждений. Никакой возможности привыкнуть. Он просто сжимает член и проводит по всей длине. Так, как нравится Дазаю. Чуя весь в чужой власти — и от этого его пробивает крупной дрожью. Накахара со стоном отстраняется. Секунда на отдых — и Мори хватает его за портупею и тащит за собой. Чуя не против — даже интересно, что будет дальше. Огай садится на лавку, а Накахара — к нему на колени, лицом к лицу. Член Мори тоже прекрасно чувствуется сквозь брюки, и Чуя этим пользуется. Прижаться ближе. Ещё ближе. Чтобы Огай сцепил зубы, пытаясь держаться. Но долго не получится, потому что рука Накахары находит член Мори и делает пару рывков. Чья-то рука начинает стягивать с Чуи брюки и белье. Приходится встать — и этим тут же пользуется Дазай, разворачивая Накахару к себе. Чуя стягивает одежду до конца и оставляет на полу. Сейчас ему похрен на все, кроме внимания тех, кто рядом с ним. Мори притягивает его к себе за талию, и Чуя садится. Член Огая проскальзывает между ягодиц, и Накахара слишком близко к тому, чтобы опуститься на него без подготовки. В руках Федора появляется тюбик со смазкой. Самый подготовленный из всех. И самый наглый. Потому что он жестом заставляет Чую приподняться. Чтобы войти в него смазанными скользкими пальцами. Чуя пытается двигаться, чтобы взять проникновение под свой контроль. Но Фёдор не позволяет. Его пальцы двигаются слишком быстро. И саднящее чувство наполненности быстро уступает желанию принять что-то больше. Крепче. И горячее. Утешающий поцелуй Дазая отвлекает. Осаму старается быть нежным. Словно чувствует, с какой силой Фёдор растягивает Накахару. Он целует в уголок рта, пока Достоевский добавляет еще один палец. Фёдор безжалостен в своём желании насладиться его телом. И Чуя это принимает, стараясь расслабиться. Дазай углубляет поцелуй, и в ворохе ощущений Чуя не сразу замечает, как пальцы сменяются членом. Ласкаясь с Осаму языками, Накахара сантиметр за сантиметром принимает член Мори, наслаждаясь скольжением внутри себя. Достаточно большой. Но для первого проникновения — идеальный. Чуя стонет в рот Дазаю, когда наконец прижимается ягодицами к промежности Мори, чувствуя нежной кожей колючие волосы. Полностью и бесповоротно в нем. Теперь можно двигаться. Накахара поднимается и опускается без спешки. Хочется полностью прочувствовать вторжение внутри себя. Подчиниться без остатка — не стыдно. Раздвинуть ноги, чтобы Осаму и Фёдор приласкали его, — отличное решение. Они сражаются за внимание Чуи: один занимается его ртом, другой его членом. Прекрасное сочетание. Но всем хочется попробовать себя в самой главной роли. И Накахара не препятствует этому желанию. Расставаться с Мори немного жаль, но это необходимо. Чуя чувствует, как внутри образуется пустота, которую хочется срочно заполнить. Он вновь разворачивается к Мори лицом и ждет, что будет дальше. На поясницу опускаются сразу четыре руки. Чуя обводит языком контур губ Мори, дразня, пока может. Потому что у входа он чувствует сразу два члена. Накахара замирает, ожидая их решения. Но кто-то входит первым. Один — какое облегчение. Чуя хватает воздух ртом. Новая поза — новый угол проникновения. И ощущения тоже новые. Здесь больше возможностей для быстрых резких толчков. И кто-то этим пользуется, выходя почти на всю длину, оставляя внутри лишь головку, и входя снова. Наверное, это Фёдор. Чуя хватается за плечи Мори, потому что ему нужна опора. Огай смотрит на него с вожделением. Будь его воля — он бы забрал Чую себе целиком. Но в том, чтобы делить его, тоже есть что-то особенное. Заминка на секунду — и теперь тело Чуи берет под контроль Дазай. Он понимает это, потому что поясницу щекочет край рубашки. Осаму так и не разделся, в отличие от других. Он двигается медленнее, но член у него самый длинный. Идеально проходится по самым чувствительным местам. Постепенно то, что они меняются, Чуя понимает лишь по свежей порции прохладной смазки. Слышны звуки поцелуев: Дазай не может не целоваться при сексе, поэтому пользуется Фёдором по полной. Все сливается в ушах: стоны, смачные шлепки кожи об кожу, причмокивания и звуки чужих имён. Чую пробивает пот: он катится по светлой коже вниз, где в бёдра впиваются чужие пальцы. Мори теряет всяческий страх и впивается Чуе в шею, оставляя засосы. Отсутствие чокера сводит его с ума, и он без конца впивается зубами в тонкую кожу и приглаживает боль языком. Ему достаточно и этого, и Чуя, выстанывая «ещё» охрипшим голосом, рад, что Мори не берет большего. Кто сдаётся первым и кончает на поясницу? Чуе все равно, потому что он ещё не на грани. Но чужие стоны, вызванные оргазмом, и сперма, растекающаяся по коже, мгновенно распаляют. И когда в него входит второй, Накахара чувствует наполненность еще острее. От невероятных ощущений внутри все сжимается, и, судя по отчаянным толчкам, для кого-то это становится последней каплей. Кончая внутрь, он оставляет поцелуи на спине Чуи, прижимаясь близко. По шероховатым бинтам, а также охуевшести такого уровня, что он позволил себе кончить внутрь, Накахара понимает, что это Дазай. Пусть будет так. Чувствовать его тепло внутри приятно. У Накахары голова идёт кругом, когда он пытается сместиться вперёд и сесть на член Мори. Огай помогает ему, и даже не торопится войти. Внутри начинает саднить, но смазка и сперма делают своё дело. И член скользит так легко, что у Накахары перед глазами взрывается сверхновая. Выдержке Мори можно позавидовать. Потому что кончают они одновременно, и стон Чуи так громок, что отражается от стен. В последний момент Огай успевает выйти, и Накахара вновь чувствует тёплую сперму на коже. Они все вымотаны до предела, но прежде всего помогают Чуе. Дазай смачивает платок и вытирает его тело, Достоевский собирает одежду, а Мори служит опорой. Накахара бы никогда не подумал, что ему захочется подобного. Быть сразу с несколькими. Стонать так жадно, что даже музыка не могла бы заглушить. И брать все по максимуму от каждого. Нужно расходиться, пока не захотелось стать ещё ближе. Принадлежать им было так хорошо — но вряд ли это повторится снова. А Чуя бы с удовольствием повторил. И, может быть, не однажды.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.