Чудо, или Амели

- Титул порождает власть, та в свою очередь требует ответственности. - Любыми требованиями можно пренебречь, пока на твоей прелестной головке красуется корона. Сколько бы я ни повторял Джуд, что даже будь я под воздействием эльфийского вина, в состоянии крайнего алкогольного опьянения, противоречащего работе мозговых извилин, всё равно бы вычислил эту загвоздку в её утверждении, она буравила меня упрямым взглядом, предупреждающим, что напиваться до такой степени не стоит, и продолжала твёрдо стоять на своём. Если среди народа Эльфхейма остался хоть один фейри, в силу своих предубеждений не понимающий, что на всём белом свете не сыскать королевы лучше моей супруги, то его смело можно обозначить глупцом. Джуд, не покладая рук и ни разу не отлынивая, самоотверженно трудилась на благо обитателей дворов, стоически выдерживая времяпрепровождение за каждой нашей обязанностью. Ни пустяковая ерунда, значение которой явно преувеличивал доносчик, будто бы с целью испытать наше терпение, ни возражения членов Живого Совета относительно некоторых её решений, вызванные лишь их порой пробуждающимся возмущением оттого, что человек обладает подобной властью, не могли вынудить ее расстаться с безупречным самообладанием. Однако, как бы меня не восхищали непоколебимость и твёрдость духа Джуд, её постоянная, окончательная усталость беспокоила меня, так что я не преминул осторожно упрекать её в том, что она тратит чересчур много сил, когда того можно избавить, переложив часть государственных дел на чиновников, для чего они и существуют. То, что последние две недели Джуд начала выглядеть измотанной сильнее, чем прежде, а недавно отказалась от предложения Призрака сразиться с ним, открыло, что границы собственного волнения мною не изведаны. К тому же, она стала на йоту раздражительней и тормозила все мои попытки в лишний раз озаботиться её самочувствием до сегодняшнего дня, когда с раннего утра её принялось тошнить, и потом она периодически удивляла своих собеседников, в процессе речи замолкая, чтобы сдержать рвотные порывы. - Можешь за мою тревогу о тебе испепелять меня глазами хоть целую вечность, Джуд, но прекрати так напрягать свой организм. Только посмотри, до чего ты себя доводишь своим недоверием к другим и стремлением доказать то, что и так давно доказано, – я не намерен больше быть свидетелем её самоистязаний. - Я могу быть уверена в том, что задача выполнена верно при условии, что выполнила её сама. И я ничего никому не доказываю. Тошнило меня не из-за усталости, - тут она меняется в лице, обрекая меня на непонимание проявившихся её чувств, и мне кажется, что она страдает от той же проблемы. Вернув себя подобие безмятежного вида, Джуд выпаливает то, что откровенно меня ошарашивает, - Я хочу вина. - Джуд, я только что обнаружил самое большое наше с тобой сходство. Но, к сожалению, тебе не понравится то, как фейрийское вино повлияет на твой рассудок, - мне не хочется уходить от темы её здоровья, но она так редко что-то просит, что я уступаю. - Я хочу человеческого вина, - память подкидывает мне образ Джуд, держащей бокал красного вина самыми кончиками пальцев в мире смертных. Изящество, с каким она медленно потягивала алкоголь, будит во мне трепет. - Мы можем отправить кого-то из посыльных за вином, или, купить его сами, - я бы предпочёл, чтобы она выбрала отдых в постели вместо варианта самой отправиться в такую даль, добив своё изнеможение. - Ты правда готов прямо сейчас сорваться в людской город потому, что мне захотелось выпить? – меня распирает уверенностью, что я с ней и для неё я всегда буду готов, а благодарная нежность, которую с лёгкостью можно уловить в выражении глаз Джуд, множит её. - Я наслаждаюсь выражением твоего лица, когда ты получаешь желаемое. А ты всегда получаешь, - озвучиваю я другую правду, зная, что она не создана для моих любовных словесных признаний, бросающих её в оцепенение. - В любом случае, пить мне нельзя, - кто бы сомневался в том, что она по обыкновению запретит себе расслабиться. - Это почему же? Мне вино не мешает оставаться сносным королем, - раз это слетело с моих уст, значит, я не соврал. - Не скромничай, даже то пресловутое пророчество гласило о великом правителе, - форма моих губ перетекает в довольную улыбку. - Ты же не любишь поощрять моё себялюбие, - фраза, слегка приправленная иронией над ней, которую Джуд сразу же оспаривает, доставляя мне удовольствие. - Я люблю по достоинству оценивать людей, - разве можно не проникнуться долей гордости к себе, когда тебя хвалит сама Джуд Дуарте? - Может, ты всё-таки хочешь выпить? Я с радостью составлю тебе компанию, - вино, производимое людьми, отличается от того, что делают у нас, и первая его проба на нашей свадьбе мне вполне понравилась. - Боюсь, алкоголь плохо скажется на здоровье нашего будущего ребёнка, - я про себя соглашаюсь, что заключение разумное. Миг. Настигает осознание. Нашего будущего ребёнка. Джуд беременна. Мы скоро станет родителями. Сначала я замираю, давая себе пару секунд на то, чтобы неподдельный шок отошёл на задний план, открыв словам Джуд пути проникновения во все укромные уголки моего сознания. Затем, омывая каждую клеточку, вдоль всего тела проносится шипящая волна смятения, словно я состою из тектонических плит, столкновению которых послужила новая часть нашей жизни, разбудив масштабное цунами. В заключение чувствую стремительно нарастающую радость, которая воспринимается мною как что-то новое, наверное, потому, что она прививается в момент становления папой. Папой. Велика вероятность, что я вздрагиваю, ведь способность контролировать импульсы куда-то улетучилась. Через неизвестное мне количество минут я нахожу силы сфокусироваться на стоящей передо мной Джуд, и в два шага преодолев расстояние между нами, подхватываю её на руки, принимаясь кружить. Комната наполняется её смехом, которому она, к сожалению, потворствует не так часто, отчего он приобретает еще большую ценность и приносит мне сладостное наслаждение. Аккуратно поставив Джуд на ноги, при том не убирая рук, обнимающих её за талию, заглядываю ей в глазу. Я физически ощущаю, что думаем мы об одном и том же. Наш ребёнок не повторит моего детства. Не будет брошенным, забытым и травмированным. Не почувствует необходимости быть жестоким, закрывшись от всего мира, потому что никто не желает его принимать. Я не замечаю, как проваливаюсь в тёмную бездну, кишащую воспоминаниями, наполненными терзающей меня злобой . Девушка, которую я нарёк героем за то, что полюбила юношу с каменным сердцем и спасла его от презренного равнодушия, прижимается ко мне, хватает за руку, останавливает страшное падение. - Мы уже любим её, Кардан. Всё будет по-другому. - Обещаю.