* * *
14 октября 1991 года. Хогвартс. Больничное крыло Ночь Невилл, Дафна и Гарри провели в Больничном крыле. У Невилла оказалось вывихнуто плечо, и пусть вправила его мадам Помфри за секунды, отек держался ещё несколько часов, даже после мазей и зелий, которые школьная медсестра щедро влила в пациента. Дафна сломала ногу, а также ободрала ладони о каменные ступеньки, когда приземлилась, тормозя ими. Так что ей намазали руки заживляющей мазью, тщательно перебинтовав, и остаток ночи она провела под Костеростом. Гарри отделался разбитым затылком и сотрясением мозга. Его мадам Помфри даже не стала приводить в сознание, пока не пройдет целебный эффект зелий. А наутро в школу прибыли Эдриан Гринграсс, которому Дафна отправила сову о происшествии, Джером Лонгботтом и Сириус Блэк, обеспокоенные здоровьем детей. В Больничном крыле было шумно, когда лорд Гринграсс распекал безответственность преподавателей, которые не могут следить за дисциплиной в школе и никак не пресекают розыгрыши, которые бесконтрольно заходят слишком далеко. Джером и Сириус были на порядок спокойнее, хотя Гарри и Невилл тоже пострадали, но именно Эдриан вовсю отчитывал профессора Макгонагалл за то, что она не следила за дисциплиной на собственном факультете. Немного перепало и профессору Снейпу, который темной тенью стоял в одном из дальних углов Больничного крыла, но больше за то, что не донес до декана Гриффиндора информацию, что студенты его факультета страдают от рук львят. Фред и Джордж тоже были здесь. Их едва ли не за уши притащил Перси, показательно при взрослых сняв с них по пятьдесят баллов, а профессор Макгонагалл добавила поверх ещё и отработки с Филчем до самого Рождества. Когда лорд Гринграсс, наконец, закончил распекать профессоров, и те, распрощавшись с недовольными родителями, вернулись к занятиям, слово взял Перси. — От лица моих безалаберных братьев я приношу вам свои извинения, лорды Гринграсс, Лонгботтом и Блэк, — склонился в полупоклоне Перси, пока пристыженные близнецы за его спиной корчили недовольные рожицы. — Я чрезмерно потакал им в свете недавних событий и слишком долго закрывал глаза на их выходки. Так что ответственность за этот неприятный инцидент лежит в том числе и на мне, и я искренне сожалею о случившемся с Дафной, Невиллом и Гарри. — Я принимаю ваши извинения, — кивнул ему выпустивший пар Эдриан Гринграсс. — У вас неплохо подвешен язык, мистер Уизли, — заметил он, отходя к кровати дочери, которая вовсю крутила ногой, разрабатывая восстановленную щиколотку. — Как ваше полное имя? — Персиваль Игнатиус Уизли, сэр. Можно просто Перси, — представился тот, удивлённо. — Вы не думали о карьере в Министерстве, Персиваль? — спросил, оценивающе осматривая вытянувшегося по струнке Перси, Эдриан. — Раньше это было моей мечтой, сэр, — печально произнёс Перси, понурив голову. — А теперь? — с интересом спросил Эдриан. — А теперь я осознаю своё положение, и ввиду того, что мои родители осуждены за совершенные ими преступления, я не смогу работать в Министерстве, — отчеканил он. — Мой старший брат, работая даже в египетском отделении Гринготтса, был вынужден отречься от фамилии преступников, чтобы сохранить за собой должность. Невилл, сидя в своей кровати, удивлённо распахнул глаза. Он не знал, что за две недели после ареста старших Уизли происходило с их старшими детьми. «Нужно будет расспросить Рона — возможно, он уже знает, потому и настолько подавлен в последние дни». — Как интересно, — поцокал языком Эдриан. — А вы отказываетесь следовать по его стопам, потому что?.. — Я не отказываюсь, — мотнул головой Перси. — Но я ещё несовершеннолетний, и Визенгамот ещё не назначил мне с братьями и сестрой опекуна, с кем мы и должны в дальнейшем решать эти вопросы. — Вопрос опекунства над вашей сестрой решится в ближайшие дни, — негромко заметил Джером, сидевший на койке в ногах у Невилла. — Вы серьезно?! — Перси перевёл взгляд на Джерома, и Невилл увидел в его глазах нескрываемое облегчение. — Ох, Мерлин, это просто замечательные вести, лорд Лонгботтом! — А кто претендует на Джинни? — возникли за плечами у Перси долговязые близнецы, которые несмотря на то, что были на два года младше брата, уже были одного с ним роста. — Миссис Лавгуд с супругом подали заявление на опеку над подругой дочери, — прояснил Джером. — Сейчас решается вопрос, будет ли это формальная опека или полноценное удочерение, но последнее слово, в любом случае, останется за Джинни. И Невилл вновь казался непомерно удивлен. Последние две недели он почти не писал домой, кроме как осведомиться о здоровье Луны и когда её выпишут. А тут оказалось, что Пандора успела не только обзавестись мужем, но ещё и подать заявление на опеку Джинни. За пределами школы, оказывается, происходило множество событий и без участия Невилла. — Это мама той девочки, которая попала под проклятие? — удивлённо приподнял брови один из близнецов, стоявший за левым плечом Перси. Пусть будет Фред. — И зачем ей забирать Джинни? — насупленно спросил второй — по остаточному принципу, Джордж. — Не переживайте, ваша сестра будет в хороших руках, — улыбнулся рыжим братьям Сириус, развалившийся на гостевом стуле рядом с Гарри и забросивший ноги к нему на койку. — Пандора хочет помочь подруге своей дочери без всякой задней мысли. — Как вы можете это гарантировать? — скрестил руки на груди Фред, недоверчиво глядя на Сириуса, который в драных джинсах и косухе, из-под которой виднелась маггловская футболка с ярким принтом, совершенно не выглядел на свой статус «лорда Блэка». — Вдруг она хочет отыграться на Джинни за то, что стало с её дочерью? — поддержал близнеца Джордж, копируя позу брата. — Миссис Лавгуд не такая! — пылко воскликнул Невилл со своего места. — Она добрая и заботливая. — Словам слизеринцев веры нет, — отрезал Джордж, отмахиваясь от Невилла. — О, какие мы колючие! — хохотнул Сириус. — Вы мне нравитесь, — искренне добавил он, отсмеявшись. — Ладно, слово гриффиндорца, Пандора и Ремус не желают зла вашей сестре и действительно просто хотят позаботиться о ней, раз никто из ваших братьев не в силах. Ремус? Невилл удивлённо округлил глаза. У него было всё больше вопросов, что произошло за последние две недели. — Всё, Фред, Джордж, хватит! — возмущённо развернулся к ним Перси. — Оставьте лордов в покое! — Да я-то не против, — доброжелательно заметил Сириус. — У мальчишек правильные вопросы и опасения. — Но это всё равно не значит, что они должны влезать в разговор со старшими! — нахохлился Перси. — А мистер и миссис Лавгуд с каких факультетов? — проигнорировав Перси, заинтересованно спросил у Сириуса Фред. — Мистер Лавгуд-Люпин, — поправил его Сириус, — учился в один год со мной на Гриффиндоре, был моим соседом по спальне и очень близким другом. Так что за него ручаюсь! — А миссис Лавгуд-Люпин? — построил аналогию Джордж. — А миссис Лавгуд и вовсе училась во Франции, в Шармбатоне. — А, ну, значит, не Слизерин! — с облегчением синхронно выдохнули близнецы. — Фред, Джордж! — возмущённо одернул их Перси. — Хватит дискриминировать людей по факультету! Берите пример с Рона — он дружит со слизеринцами. — И они плохо на него влияют, — Фред показал Невиллу язык. Тот лишь закатил глаза в ответ. — Как и на Джинни, — поддакнул ему Джордж. — Молодые люди, — негромко кашлянув, перебил их Эдриан Гринграсс. — Задумайтесь вот над чем: это же ваши родители воспитали вас с установкой «все слизеринцы плохие». И где они теперь, в результате своих взглядов? Братья Уизли замолчали. Действительно, спорить с этим утверждением было глупо. Молли Уизли совершила преступление на почве неприязни к слизеринцам, в целом считая, что они окажут дурное влияние на её дочь. А теперь близнецы, которые не хотели, чтобы их ассоциировали с матерью, продолжали, по сути, придерживаться её взглядов. — Мы подумаем, — неуверенно ответил Джордж, толкая близнеца в бок. — Пойдём отсюда, братец Дред. — Эй, куда вы пошли?! — возмутился Перси, уперев руки в бока. — Подальше отсюда, — пожал плечами Фред в дверях. — Подумать. — Оставьте их, Персиваль, — махнул рукой Эдриан. — Пусть уходят. — Но они не принесли извинения за случившееся, — мотнул головой Перси. — Ещё успеется, — губы Эдриана тронула лёгкая улыбка, когда он отвернулся от Перси к дочери. Невилл понятия не имел, что происходит в голове лорда Гринграсса, поэтому следующая его фраза была неожиданностью для всех собравшихся в больничном крыле. — А, знаете, Персиваль, — обратился он к вытянувшемуся при звуке своего имени Уизли. — У меня к вам предложение. — Какое, сэр? — вежливо уточнил тот. — Проявите себя, — с ухмылкой произнёс Эдриан, скрестив руки на груди. — Если вы докажете, что умеете убеждать и склонять людей к выгодной вам позиции словами, я смогу убедиться в наличии у вас потенциала, чтобы стать хорошим политиком. — Я не очень понимаю, к чему вы клоните, сэр, — с лёгким сомнением протянул Перси. — Если вы сможете убедить своих братьев в том, что их суждения ошибочны, и заставить их прекратить издёвки над моей дочерью и её друзьями, то я буду готов рассмотреть вопрос вашей поддержки. Глаза Перси округлились, когда он поднял неверящий взгляд на лорда Гринграсса. — Вы сейчас серьезно, сэр? — переспросил он, с сомнением. — Я не разбрасываюсь пустыми обещаниями, Персиваль, — отрезал он. — Докажите, что инвестиция в вас будет стоящим вложением, и мы вернёмся к этому вопросу перед Рождеством. Перси молча стоял, открывая и закрывая рот, не находя слов. Но затем смог собраться. — Спасибо за предоставленную возможность, сэр! Я вас не разочарую, сэр! — он едва не подпрыгивал на месте от возбуждения. — Приложите все усилия, Персиваль, — с полуулыбкой ответил ему Эдриан. — Можете идти. — Спасибо, сэр, — Перси склонился в полупоклоне и, распрощавшись с остальными, спешно покинул Больничное крыло. Вся его походка выдавала нервозность и едва сдерживаемый ажиотаж — ещё бы! — не каждый день выпадает такая возможность! Насколько помнил Невилл, Перси быстро взлетел до помощника министра, так что характера и целеустремленности ему было не занимать. Невилл был уверен, что теперь близнецы оставят их в покое, раз за дело взялся Перси, ещё и с такой мотивацией. — Неплохой ход, Эдриан, — похлопал с кровати Невилла Джером, когда за последним Уизли закрылась дверь. — Ищете себе преемника? — Для начала — помощника, — парировал Гринграсс. — А там уже зависит от того, как мальчик себя проявит. — Ну, язык у него подвешен, и лизать задницы, кому нужно, парнишка умеет, — произнёс Сириус, почесывая себя за ухом, проигнорировав недовольные взгляды всех собравшихся взрослых и смешливые — детей. — Хоть я и не согласен с вашей формулировкой, Сириус, — скептично отметил Эдриан, — но у мальчика есть задатки, которые можно развить. Так что если он сможет не только извиняться, но и убеждать — то может далеко пойти. — Даже на ваше наследное кресло в Визенгамоте? — удивлённо приподнял бровь Джером. — А что поделать, если ни одна из моих дочерей не интересуется политикой? — с разочарованным вздохом развел руками Эдриан. — Да и они утратят свою фамилию при замужестве, если только будущий супруг не согласится вступить в род. — Papá, ты же не хочешь выдать меня или Тори замуж за этого... Персиваля? — скривилась Дафна, покосившись на закрывшуюся за ним дверь. — Судя по вашей реакции, юная леди, этот вариант не рассматривается, — поспешил заверить её отец, ободряюще приобняв за плечи. — Так что мы с мамой обсудим варианты, если мальчик действительно окажется способным.* * *
Приемные часы в лазарете закончились, так что Джером с Эдрианом неспешно спускались в подземелья, в кабинет декана своих детей, откуда собирались переместиться в свои поместья. — Ваша дочь схватывает ваши намерения на лету, Эдриан. Ей всего одиннадцать, но вы уже можете ей гордиться, девочка весьма сообразительна, — заметил Джером. Эдриан Гринграсс усмехнулся в ответ. — Да, обе мои дочери вырастут замечательными леди, я в этом уверен, — кивнул он с благодарностью. — Но вы даже не рассматриваете вариант помолвки как самый простой для возможного вступления этого мальчика Уизли в вашу семью? — Он носит значок старосты, значит, ему не меньше пятнадцати. Дафне всего одиннадцать, а Астории и того меньше. Я не стану заставлять своих дочерей заключать помолвку с почти взрослым мужчиной, — качнул головой Гринграсс. — И Дафна знает, что я никогда не заставлю её делать что-то против её воли. — Четыре года только сейчас кажутся большим разрывом... — задумчиво пожал плечами Джером. — Не все женятся на девушках на десяток лет старше или младше себя, Джером, — с усмешкой заметил Эдриан. — Обычно предпочитают ровесников. — Ваша взяла, — с улыбкой приподнял руки в защитном жесте Лонгботтом. Дальше они спускались в тишине. Джером обводил взглядом коридоры, в которых прошла его юность, и его губ касалась лёгкая улыбка. Его школьные годы были тихими и уединенными: он учился, как и все рэйвенкловцы, уже с третьего курса начал дополнительные занятия со Слагхорном, который разглядел его Дар к зельям, общался с несколькими приятелями, и в целом вел спокойную студенческую жизнь. Но всё изменилось с Рождества на четвертом курсе, когда на рождественском приёме в Министерстве, куда его с братом взял отец, он встретил её — свою красавицу-Августу. Рождественский бал в Министерстве был крупнейшим приемом, на который приглашался весь высший свет магической Британии: члены Визенгамота со своими семьями, высшие чины Министерства, представители «Двадцати восьми», если они каким-то образом не входили в ранее перечисленные группы. Отец Джерома и Элджи, Чарльз Лонгботтом был почетным членом Визенгамота, так что он с супругой Аннабель и сыновьями, разумеется, был в числе приглашенных. Для мальчишек этот бал был далеко не первым, так что они, вышколенные гувернантками, чинно следовали за родителями, пока те лавировали среди гостей, приветствуя знакомых, справляясь о здоровье, обсуждая последние новости и представляя своих детей. Джерому через месяц исполнялось пятнадцать лет. Он носил волосы в низком хвосте, уже вытянулся, будучи всего на полголовы ниже отца, голос перестал ломаться, приобретя приятный баритон, а подростковая нескладность понемногу отходила в прошлое, так что многие, кто не знал его возраста, предполагали, что он почти выпускник. На деле же он был лишь на четвертом курсе, но уже успел отличиться, попав в ученики к самому Слагхорну. Сам именитый зельевар, к слову, приветственно кивнул ученику из дальнего конца зала, и Джером ответил таким же сдержанным кивком. Обычно Джером откровенно скучал на приемах и с огромным трудом сдерживал себя, чтобы не присоединиться к младшему брату, который, не будучи наследником, мог уже после первого круга приветствий скрыться в направлении своих ровесников и избежать скучных диалогов, в которые вступал их отец. У Джерома такой возможности не было, так что он добросовестно исполнял роль будущего лорда, следуя за отцом шаг в шаг. Но в тот день его жизнь перевернулась, когда он встретил её. Незнакомая ему молодая девушка в тёмно-фиолетовом платье с бокалом шампанского стояла в окружении нескольких мужчин и вела с ними непринуждённый диалог. Джером, у которого была неплохая память на лица, узнал в нескольких мужчинах глав крупных отделов Министерства. — Отец, кто это? — Джером осторожно кивнул на незнакомку, привлекая внимание Чарльза. — Августа Макмиллан, второй заместитель Министра Вильгемины Тафт. Вступила в должность этим летом, — чуть сощурившись, окинул её взглядом тот. — Дочь Стерджиса Макмиллана, владельца лавки с антиквариатом в Косом переулке. Невеста Альфарда Блэка, — второй кивок он сделал уже в сторону развязно ведущего себя юноши, который громко хохотал в обществе нескольких дам, скромно хихикающих и прикрывающих лица веерами. — Бывшая невеста, — строго поправила его Аннабель, придерживаясь за локоть супруга. — Ты разве не слышал о скандале и расторжении помолвки? — в её голосе читалось неподдельное удивление. — Нет, не слышал. Просвети меня, дорогая, — Чарльз тепло улыбнулся супруге и взял два бокала с шампанским с ближайшего подноса, левитируемого эльфом. Аннабель Лонгботтом была истинной светской львицей, всегда бывшей в курсе любых новостей и сплетен, она буквально жила тем, что знала всё и обо всех — и передавала эти слухи дальше, рассказывая их нужным людям и в нужное время. Она легко могла как возвысить одного человека, так и втоптать в грязь другого, и искренне наслаждалась этой властью и тем, как в её ногах валялись людишки, умоляя не распространять полученную информацию, или же как тщетно пытались её скрыть, чтобы ни в коем случае не узнала леди Лонгботтом. Но она всегда узнавала. — Начнем с того, что ни для кого не секрет, что Альфард Блэк тот ещё кутежник и повеса, не обходит ни одной юбки, а уж количество бастардов, которых он не признает, исчисляется десятками. Кстати, я слышала, что его мать безжалостно отсекает от рода всех детей, которых приносят в подоле обесчещенные Альфардом девушки, так что ни один из них не является потомком Блэков — их кровь буквально выжигается из младенцев древним ритуалом, — последнее она произнесла зловещим шепотом, почти на ухо супругу, но так, чтобы слышал и Джером. — Какое оскорбительное поведение! — ахнул Чарльз. Джерома терзала та же мысль, а внутри поднимался гнев на Альфарда Блэка за то, что так некрасиво поступал, игнорируя свою суженую, которая... Джером поднял на неё взгляд ещё раз и потонул в мимолетном взгляде её глубоких карих глаз, которые безразлично скользнули по нему. Она была прекрасна. Статная фигура, облаченная в закрытое платье, не показывающее ничего лишнего, но тем не менее манящая взгляд. Тёмно-каштановые волосы крупными завитками, по последней моде, ниспадали ей на плечи, придавая её строгому образу миловидности. Джером сам того не заметил, как застыл на месте, не в силах отвести взгляд от Августы, тогда как его родители неспешным шагом уходили вперёд. — Так вот, Августа — девушка мало того что пробивная, так ещё и крайне гордая. Она год за годом откладывала свадьбу, ожидая, что жених нагуляется. А потом и вовсе поставила ультиматум: либо Альфард сможет хотя бы в течение года не смотреть на других девушек, либо она разрывает помолвку, — воодушевленно произнесла Аннабель. — Судя по всему, она переоценила мистера Блэка, — хмыкнул Чарльз, глядя на молодого парня, который вел себя так, словно это не с ним расторгли помолвку. — И сколько он продержался? — Две недели, — торжествующе заявила Аннабель, неприязненно косясь на Альфарда. — Поллукс рвал и метал, грозился отрезать сына от рода, а тому хоть бы что! Вы представляете, что он заявил отцу? — И что же? — заинтересованно спросил Джером. — «Не придётся жениться на этой правильной зануде!» — попыталась изобразить Блэка Аннабель. — В её присутствии! — Как так можно говорить о девушке, тем более о своей невесте! — Джером пылал праведным гневом за совершенно незнакомую ему девушку. — Нет таких гласных и негласных правил, которые не нарушил бы Альфард Блэк, — подвёл печальный итог Чарльз, завершая их разговор, потому что к ним подошёл очередной знакомый. И пока отец вел светские беседы, Джером продолжал обдумывать поведение Альфарда и принял решение. Увидев, что родители полностью поглощены разговором, Джером тихо отделился от них и уверенно направился через толпу в сторону девушки, что забрала его сердце. — Мисс Августа Макмиллан, я полагаю? — неловко уточнил он, привлекая её внимание лёгким покашливанием. — Да. А кто спрашивает? — Августа обернулась к Джерому. Его обдал лёгкий аромат цитрусовых духов, когда копна её волос пролетела у него перед глазами. — Джером Лонгботтом, старший сын и наследник древнейшего и благородного дома Лонгботтомов, — склонился он в поклоне, пока Августа присела в реверансе. — И чем я могу вам помочь, будущий лорд Лонгботтом? — спросила она, окидывая Джерома, ещё совсем мальчишку, оценивающим взглядом. — Вы окажете мне честь стать моей супругой? — Джером опустился на одно колено, не обращая внимания на шумиху, поднявшуюся вокруг него после одной этой фразы. Для него весь мир сейчас сводился к одной единственной девушке, что стояла перед ним, совершенно выбитая из колеи его внезапным предложением. — Вы сейчас серьезно? — переспросила она после секундного замешательства. — Вы не слишком юны, чтобы делать подобные предложения, мистер Лонгботтом? — Мой возраст не имеет значения, — отрезал Джером, жалея, что ему нет ещё даже двадцати, чтобы он выглядел хоть немного солиднее. — Я влюбился в вас с того момента, как впервые увидел. Вы бесподобны, мисс Августа. Вы одним-единственным взглядом заставили моё сердце биться чаще. Я обещаю... — Джером на секунду запнулся, пока вокруг них собиралась толпа зевак. — Нет, я клянусь, что вы будете для меня единственной. Я клянусь любить вас до конца своих дней, поддерживать вас и быть рядом. И в горе, и в радости, пока смерть не разлучит нас. Я клянусь в этом своей магией! Зал ахнул. Клятва на магии была для мага равносильна подписанию себе смертного приговора, ведь в случае её нарушения давший клятву человек превращался в сквиба, когда магия оставляла его. Августа стояла, прижав ладонь ко рту, неверяще глядя на Джерома, который смотрел на неё выжидающе. — Глупый мальчишка, да ты хоть понимаешь, что ты творишь?! — Чарльз Лонгботтом подлетел к сыну, поднимая того за грудки с пола. — Да, отец, я понимаю, — уверенно произнёс Джером, отталкивая его и вновь подходя к Августе. — Я клянусь в вечной любви и верности Августе Макмиллан, в надежде, что в один поистине прекрасный день она станет Августой Лонгботтом. И я не заберу своих слов назад. Чарльз бессильно отступил назад к супруге, а Джером всё ещё ждал ответа. Разумеется, Августа не смогла ответить ему взаимностью в тот же вечер, но она обещала подумать о его предложении, пока Джером должен был доказать свои слова действием. И он доказал. Он закончил Хогвартс, ни разу даже не взглянув в сторону других девушек. Каждый день он писал Августе письма, рассказывая, как он провел этот день, и узнавая, как шли дела у неё. Джером коснулся рукой подоконника, с которого открывался вид на Запретный лес — он, казалось, хранил воспоминания о том, как Джером проводил на нем долгие часы, перечитывая те редкие письма, что писала ему в ответ Августа, и разглядывая её колдографию, на которой её губы трогала лёгкая улыбка. А потом, в конце седьмого курса, он помнил, как едва не свалился с подоконника от счастья, когда Августа ответила, наконец, согласием на его предложение. Стены Хогвартса хранили для Джерома множество приятных воспоминаний, но эти уютные одинокие вечера в обнимку с письмами от любимой девушки запомнились ему сильнее всех. — Джером, вы идёте? — окликнул его Гринграсс, вырывая из плена воспоминаний. — Да, да, иду, Эдриан, — тряхнул головой, улыбаясь своим мыслям, Джером.* * *
Когда они дошли до кабинета профессора Снейпа, тот уже ждал их. Гринграсс скрылся в пламени первым, а вот Джерома окликнули ещё до того, как он зачерпнул Летучий порох. — Джером, подождите, — Северус опирался на стол, положив перед собой какую-то потрепанную стопку писем. — Кажется, я знаю, что за проклятие на вашем внуке.