Бездна

      Ясный солнечный день в одиноких горах Ли Юэ недалеко от перевала Линцзю был уж чересчур спокойным, и вся эта атмосфера «Всё хорошо и будет только лучше» явно готовила кому-то что-то очень плохое. Приятный мягкий ветер, шелест сочной зелёной пушистой травы, белые симпатично округлые облака, замершие в чистом лазурном небе и полное отсутствие пения птиц, которые прочуяли неладное гораздо первее людей, — всё это было неким затишьем перед страшной бурей, что своим гнилым воздухом омрачало размеренную жизнь в Ли Юэ. Впрочем, сама буря не заставила себя долго ждать: странно одетый почти полностью в черное юноша с контрастно светлыми пшеничными волосами, протягивающимися до шеи, стремительно двигался по направлению к статуе Гео Архонта. И до ужаса странным казалось всё это: явно не местный, не знающий ничего о таких бездушных местностях странник вдруг счел необходимым поднести дары Мораксу. Да и дары ли? — достаточно сократив расстояние между собой и статуей, он, нахмурив брови и изподлобья смотря прямо в лицо Бога Контрактов, откинул правую руку в сторону, вокруг которой вдруг заискрили чёрные частицы, не похожие ни на один из видов элементальных. Темной пыли с каждым моментом становилось всё больше, и вот она начала уже не хаотично разбрасываться вдоль руки юноши, а образовывать форму длинного сумеречного меча, на вид словно настоящего, словно железного. И он, уже с очевидно негативными намереньями остановился прямо под статуей, задирая голову на изображенного в ней Архонта, резко высоко подпрыгнул, схватившись свободной рукой за очертание ноги Гео Бога, подтянулся выше и замахнулся над его лицом. Словно железный меч почти наполовину вошел в словно человеческую грудь, и из словно кровоточащей раны брызнула словно живая чёрная кровь. Рука, сжимающая рукоять богохульного клинка, легко вздрогнула, и этот ток удовольствия, пробежавший по телу жестокого вандала, заставила уголки губ приподняться в широкой змеиной усмешки. — Я знаю, что ты тут, сука! — закричал он, заставляя последних птиц громко испуганно вспорхнуть вверх и в панике и тревоге улететь с места великого преступления. — Я знаю, что ты слышишь всё, что происходит в твоём ебучем городе! Так выходи и сразись со мной хоть раз, если не хочешь быть трусом! И не смей притворяться, что не слышишь меня!       Сразу после этих слов меч в руке странника будто растворился, и юноша слегка принужденно спрыгнул вниз, на землю, разминая запястье. Ожидающий, капельку горделивый и недовольный взгляд глубоких ярко-голубых глаз наблюдал за изменением статуи, а островатые строгие черты лица выражали действительно «змеиную» хитрость и презрение. Вдруг за спиной послышался странный полусвист-полухруст. Плевав на силу гравитации, мелкие камушки, как осиновые листья, затряслись и поднялись в воздух, образуя собой огромную, почти трехметровую «куколку». Вместе с камнями в бешеном танце кружились сферой и частицы элементальной пыли и маленькое осколки кор ляписа. И вот, наконец образовав свой жертвенный овал, неожиданно они, отброшенные огромной силой, бурей разлетелись по всем окрестностям. Вместо них на месте бывшего каменного гроба, восстав из него, стоял не кто иной, как Властелин. Жесткие, большие и мощные руки его, потемневшие и протягивающие на себе золотые вены, сложены были на объемной груди, выражая абсолютное холодное спокойствие, и только постукивающий по локтю палец выдавал тусклые эмоции и легкое напряжение. — А ты всё так же опьянен жаждой слепой мести, словно османтусовым вином, Дайнслейф, — задумчиво произнес Моракс, прикрывая глаза. Юноша за его спиной развернулся лицом к сопернику, снова заставляя сумеречный меч появиться в сжатом кулаке. — Я никогда не имел цели отомстить невиновным, Чжун Ли, — мечник сделал особенно грозный акцент на житейском имени соперника. — Однако мое отвращение к подобным тебе существам непреодолима. Я желаю доказать, что обычный человек ничем не хуже божественной дряни.       Архонт лишь нахально усмехнулся, поворачиваясь к наглецу с острым языком. Из земли, словно из ада, наружу вытянулось огромное каменное оружие, которое он с легкостью закинул на широкие плечи. — Ты чересчур самонадеян, воин, — произнес он, смотря на уже принявшего боевую стойку юношу. — Все наши прошедшие битвы заканчивались твоим успешным поражением. Ты правда счел себя достаточно достойным, чтобы поравняться с Богом? Не думал, что ты настолько глуп. Разве эта черта свойственная твоему хваленому народу?       В небесно-голубых глазах поверх белых зрачков-звездочек сверкнула алая ярость, а сжимающая рукоять меча кисть обнажила во всех подробностях свои артерии и кости, и подобная честность чужого тела подарило еще большую волну самодовольства у Чжун Ли. — Твоя грязная пасть не смеет делать даже намек на великую нацию Каэнри’ах. Хватит болтовни — нападай, если не боишься позора проиграть!       Улыбка с лица Моракса пропала, сменившись злобным хладнокровием, и с тихим предупреждением: «С радостью», — огромный двуручный меч вознесся над головой юноши. Змеиный оскал Дайнслейфа стал еще шире, и взгляд обезумевших азартом битвы очей принял даже будто вытянутую форму звериных голодных зрачков, в объектив которых попала жертва. Ловко скользнув под громоздким навесом, юноша отскочил в сторону и вознес свое оружие над чужим плечом, однако только черное лезвие успело хоть немного сократить расстояние, каменный оппонент заблокировал атаку. — Честно сказать, я был несколько удивлен росту твоей силы, — спокойно диктовал Голиаф, с легкостью отбивая каждую попытку из кожи вон вылезающего Давида ранить его. — Если прошлые наши разы ты считал камень настолько ничтожным, чтобы его могло сломить железо. Право, твоя почти мальчишечья самоуверенность меня тогда хорошо насмешила. — Резко присоединив к мечу вторую руку, Моракс всей массой величественного своего тела надавил на тонкий силуэт беззащитно бронирующего тонким клинком юноши, заставляя того пасть под ним на землю. — Сейчас же ты используешь силу Артерий в том числе и для создания оружия. Я доволен твоими успехами, Дайнслейф.       Только тень очередного удара потемнела над головой воина, он испуганно откатил в сторону и, дождавшись громоздкого удара в землю, что состяслась под могуществом Властелина, обхватил вражескую руку всеми конечностями и почти вонзил тонкое черное лезвие в его шею, как, замахнувшись, Моракс ударил этой рукой по земле. С тихим криком послышался хруст спины Дайна, а вместе — и злобное шипение Моракса, неожиданно отступившего назад. Юноша с небольшим трудом поднялся и, взмахнув головой назад, тем самым откинув со лба длинные светлые пряди, резко встряхнул руками, и теперь одна ладонь крепко сжимала изогнутый необычным узором лук, а вторая — темные мерцающие стрелы, хладнокровно осматривая хрипящего от ярко светящейся синим боли в проколотой глотке. — Мне уже давно известно, что для победы не столь важно убить соперника, тем более того, что принять смерть не способен. — Стрелу невыносимо туго натянул воин. — Гораздо слаще причинить ему невыносимую боль, не находишь?       Горящая черным пламенем стрела с громким свистом бросилась к шее трехметрового врага и почти проткнула ее насквозь, позволяя яркому красному морю вылиться из сосуда, однако напополам ее разломил длинный полузолотой гранит. Дайнслейф каждое мгновение стрелял, делая быстрые отскоки назад, однако, без труда уклоняясь и отбиваясь мечом, Чжун Ли стремительно приближался всё ближе и уже стоял прямо перед соперником, сделав дальний бой бесполезным. Неожиданно каменный меч в руке осыпался песком, чуть не попавшим в глаза вовремя отступившего воина, и он, издав тихое недовольное «тц», увидел сжатое в кулаке Моракса копье — туз в его рукаве; оружие, во владении которым с ним не мог сравниться никто. И вот, мастер своего дела — и Дайн, который только-только научился создавать силой артерий подобное копье. Раздраженно взмахнув головой, вновь откинув прилипшие ко лбу от пота пшеничные пряди, он легко сломал лук в руке, и подчинившиеся воли хозяина пылинки артерий приняли форму излюбленного рыцарского меча. Оставалось только отбиваться, прикладывать все силы, чтобы острый наконечник в опытных руках Властелина Камня не стал его гильотиной, и изредка делать собственные удары…       Бессмысленная битва продолжалась долго, пока Дайнслейф не решил неожиданно поменять тактику. Воин начал непрерывно, но осторожно уходить с поля боя, оттягивая за собой и Моракса постоянными атаками и парированием. Чжун Ли, заметив это почти сразу, вида не подал, лишь брови в скептическом любопытстве приподнялись на лоб. Заинтересованный, он периодически делал резкие многочисленные удары копьем, чтобы как можно дальше к месту неизвестного назначения «продвинуть» соперника, наблюдая за с каждой секундой нарастающей улыбкой юноши.       Наконец воин остановился, прижатый в высокой ровной скале, и остался в выжидающей позе. Властелин Камня с недоумением осматривал врага, не улавливая его задумок. И, всё же догадавшись первым нанести удар, Моракс с размаха ударил копьем в грудь мгновенно отлетевшего в сторону Дайна, вогнав оружие в гору. Он бросил короткий взгляд в сторону: со своей змеиной улыбкой и змеиным прищуром, юноша молчаливо пригласил соперника войти куда-то в неизведанное подземелье, всё быстрее направляясь внутрь. Только тут Властелин Камня понял, и злобная ухмылка заиграла уже на его лице.       Бездна. Сложно описать, что она из себя представляла. Приют превратившихся в ужасных монстров душ Каэнри’ах, распростанившийся вирусом под землёй всего Тейвата своими длинными глубокими лабиринтами, постоянно меняющий внутри себя природные условия, особенно что касается температуры. И кому ли знать это место лучше, чем каэнрийцам, живым или мёртвым, впрочем, неважно? Что касается Архонтов, по крайней мере, Гео уж точно — они тоже иногда заглядывали в чертов город, изучали, что тут у заклятых врагов хозяина происходит.       Итак, пробравшись уже далеко от человеческого мира, Дайнслейф и Моракс остановились друг напротив друга, подготавливаясь к более интересному продолжению. — Значит, ты решил сменить локацию на более знакомую? Привести противника на свою территорию, раскрыть все тузы в рукавах? С каждым разом ты растешь в моих глазах, Сумеречный Меч. Однако все твои козыри — лишь жар и лёд здесь? — А ты всё ещё меня недооцениваешь, — усмехнулся в ответ воин. Вдруг, бросившись с мечом на врага, он отстранился от него в сторону и растворился в неожиданно возникшем за спиной Чжун Ли темном портале, а через мгновение, выпрыгнув из другого уже над головой соперника, почти отсек ее мечом, однако Властелин Камня вовремя отстранился. Он растерянно отбивался от оживившегося юноши, с каждым появлением новой дверцы прыгая в неё и появляясь в неизведанном месте. Жар томил кожу, прожигал обувь и белое одеяние, но это было последним, что мешало битве продолжаться. Моракс всё никак не мог понять, сам ли он создаёт эти порталы или же он так хорошо знает время и место их появления, однако одно было понятно точно: в этом месте у Дайна значительное преимущество. Почему бы его не сменить?       Очередной раз воин взмахнул над Властелином Камня и очередной раз промахнулся, как почувствовал появление недалеко портала. По чётко проработанному алгоритму он пулей полетел в него, но вдруг огромные сильные руки схватили его тело и крепко сжали, и в портал попали оба соперника. Моракс ожидал, что таким образом сможет понять траекторию появление из этих невидимых пространственных туннелей, однако правда оказалась куда слаще. Они упали в просторную сырую комнату, где уже не слышен был треск огня на одежде, где продолжилась пару мгновений тишина. Дайнслейф тихо прошипел и змеей выполз из-под тела усмехнувшегося Чжун Ли, и принялся рассматривать местность слегка… растерянно? — Значит, выходит из этих порталов контролируется собственным сознанием вошедшего? Какая прелесть, ты меня радуешь всё больше и больше. Однако, с твоего позволения, я бы теперь хотел направить течение в свое русло. — Да что ты несешь, пид…       Резкий оглушительный крик раздался, кажется со всех сторон. Прогнившие трупные руки вытянулись из стен, пытаясь схватиться за непрошенных гостей, и вот уже появились из головы, окровавленные, разбитые и потрескавшиеся, с ярко горящими звездами в глазах. Моракс внимательно наблюдал за реакцией врага. Побледневший и неожиданно задрожавший, Дайнслейф шокированно уставился на мертвецов, раскрыв рот в безмолвном крике — казалось, он готов был упасть в обморок. Опасения Гео Архонта оправдались: это был первый раз появления воина в этом месте. — Твою ж мать, — прохрипел он, с яростным спокойствием полетев к врагу. Крики усилились: монстры молили о помощи и вдруг действительно со всех сторон схватили руки, плечи, тело, ноги и даже шею рыцаря, оттягивая несчастного во все стороны. Он бы точно упал и поддался бы тянущей силе душ давно погибшего народа, если бы Моракс не схватил его за спину, притягивая себе так сильно, будто ломая хребет и вместе с ним ребра пополам, и отрубил хватавшие юношу руки копьем. — Не смей бояться. Слышишь меня, идиот? Не смей бояться. Отбрось страх: они чувствуют его, они пытаются им, перед ними это твоя слабость. Ты здесь? — шипел, словно отчитывая его, Гео Архонт, чуть тряся беднягу за плечо. — Т-ты не понимаешь, — едва выдавил из себя Дайнслейф, крепко сжимая в кулаках покрывающее плечи Моракса белое одеяние. — Это… это каэнрийцы. Это мой народ! Это мои братья, сестры, праотцы — это моя семья. Они все… они все здесь…       На щеке воина с громким хлопком покраснела пощечина. — Соберись, придурок, — прикрикнул Чжун Ли, продолжая второй рукой отсекать от тела противника мертвецов. — Я не могу, не могу!       Ладонь Архонта крепко сжала подбородок Дайна и повернула голову чуть вверх, чтобы взгляды янтарных и голубых глаз встретились и не прервали связь еще долго. Каким же… милым было его испуганное лицо, на щеках которого от страха и отчаяния уже блистали маленькие крупинки слез. И дрожащие, казавшиеся ужасно узкими по сравнению с Мораксом плечики, и подкосившиеся длинные ноги, и колышемые страхом нежные губки — всё в нем сейчас было таким… сладким? Тело пробивало странное, беспрерывно растущее желание присвоить его себе, под свою защиту, под свое покровительство. — Тогда мы приведем тебя в чувства иначе.       Длинные жёсткие пальцы заползли на светлый затылок юноши и крепко сжали пшеничные пряди в ладонях, больно оттягивая назад и получая над Дайном некий контроль, словно над марионеткой. Мощный кулак Властелина Камня, что второй, уже свободной рукой придерживал бедро соперника, легко наклонил юношу на сорок пять градусов так, чтобы его растерянное выражение личика с живо покрасневшими щеками было у таза Моракса. Еще не высохшие слезы бежали мокрой дорожкой по щекам юноши и скатывались на скулы и подбородок, падая с них на одежду  (если ее можно было так назвать) Архонта, и бледный его цвет лица вмиг стал красным от прилившего вместе с кровью к коже стыда. Страх ещё не отходил, о чем кричали всё ещё не назойливые трупы Каэнри’ах. И эти трое черт лица Дайна так безумно возбуждали. — Что ты творишь, сучий потрох? — дрожащим голосом, всё ещё безуспешно пытаясь дерзить, прошипел юноша, когтями царапая бедра Чжун Ли, в которые упирался, однако с коротким, стиснутым между зубов визгом, за эти слова принял на ягодице громкий шлепок. — Считай, это наказание проигравшему, — равнодушно произнес Моракс и, всё ещё сжимая пшено мягких ухоженных волос, одним движением стянул с таза белую ткань. Полметровый (в длину и примерно такой же в обхвате), с золотистыми «венками» нефритовый жезл разбухшей головкой слегка надавил на шею Дайнслейфа, вырывая у того из глотки неровный вздох и становясь некой подставкой для головы. — Сейчас ты в моей власти, и либо ты отвлекаешься от страха, либо гниешь, как должен был не одно столетие назад, вместе со своими людьми.       Юноша брезгливо отвернул голову, злобно и смущённо жмурясь, как недовольный от «почесушек» котенок. — Он не влезет, — буркнул он, стараясь увести взгляд куда-то, где не будет ни Архонта, ни плачущих мертвецов. — Тогда лижи, — грубо ответил Властелин, поворачивая грозное личико обратно. Дайнслейф невольно сглотнул подступившую горячую слюну и, недолго порассматривав божественный агрегат, приоткрыл подрагивающий рот и мокрым тонким языком коснулся возвышавшейся над ним мошонки. Скользкая горячая ткань неумело проходила по головой горячей головке, особенно уделяя внимание извергающей из себя естественную смазку уретре, целуя ее сухими потрескавшимися губами и обволакивая тонкими нитями вязкой биологической жидкости. Холодные ладони держали внушительные орган у основания, поглаживая его и чуть сжимая от осознания собственной беспомощности и подобного рода унижений. Вдруг холодный твёрдый гранит тонким лезвием вошёл под панталоны и, своим льдом вызывая на чужой коже мурашки, резко вытянулся вверх и обнажил бледную задницу и длинные ноги юноши, глухо вскрикнувшего от подобного жеста. — Хей, что ты тво… А-ах!       Злой голос недовольного воина сменился протяжным прерывистым и одновременно с этим полуболезненным стоном. Ноги подкосились еще сильнее, и в прежнем положении дрожащего, как осиновый лист, Дайна сохраняла только крепкая ладонь Чжун Ли, сжимающая его власы, и каменный меч, что штыком вошёл в узкий кровоточащий проход парня. — Что ты творишь?.. — почти взмолил юноша, всё ярче и ярче красневший от стыда и позора. Запотевшие ладони с силой, но всё ещё бессмысленно сжали черную кожу огромного члена, что уперся в алую худую щеку партнёра, некогда, казалось, только пять минут назад бывшим ему соперником. Моракс сразу притянул нежный бедный ротик обратно к своему колом стоящему органу, полностью занявшись задним проходом воина. Маленькие округлые ягодицы сжимались с каждым сантиметром всё сильнее и туже, что чертовски доставляло тяжело дышавшему Властелину Камня, чей янтарный столб бился венками кор ляписа всё сильнее и сильнее. — Соси и молчи, грязная сука, — вышипел он, сильнее и сильнее пытаясь протолкнуть головку в слишком маленький для этого рот Дайна. — Ты сейчас в моих руках, маленькая каэнрийская шлюшка. Не хочешь присоединиться к этим уродам — подчинись мне. Соси активнее, выблядок ты… Агрх…       Острое оружие Гео Архонта быстрым своим темпом входило и выходило в узком колечке мышц юноши, прорезая мягкие тонкие стенки кишечника. Резкие возбужденные движения сопровождались громкими томными вздохами Чжун Ли и яркими частными стонами и полукриками воина, от стыда сжимающего плечи и растерянно облизывающего чужой член. Активно стекающая по едва державшимся ногам кровь всё больше и больше выливалась из тела Дайнслейфа, плачущего от собственного позора, смешанного с глухим удовольствием от боли. Что была эта боль для него? За всю жизнь от испытал гораздо более невыносимые вещи, чем секс с ножом врага, и эта боль, ни на шаг не приближающая его к смерти, однако, создавала ее иллюзию. Он мечтал умереть, и любой намек на кончину заставлял юношу каждый раз получать фантомную волну возбуждения по всему телу.       Наконец меч покинул почти в миг заживший (спасибо регенерации) вход Дайна, но на этом унижения не закончились. Огромные сильные руки схватили его ноги и широко их раздвинули, прижимая к себе. Воин жалобно закричал, когда почувствовал мокрую от собственной слюны головку члена Моракса. Тело накрыла новая волна сладкой дрожи, а пальцы крепко стиснули широкие плечи тяжело дышавшего Гео Архонта, что с яростым удовольствием наблюдения за жалкой жертвой одним резким взмахом рук насадил партнера сначала лишь на кончик члена, а после всё глубже и глубже проталкиваясь в его чистый (лишь покрытый ярко-красной жидкостью) кишечник, разрывая его стенки значительными своими размерами. Вместе с мертвецами на фоне, наблюдающими хищными глазами-звездами за актом издевательства над своим «братом», кричал и сам Дайнслейф, крепко обнявший шею Моракса, не зная, куда деть руки. Каменный стояк Гео Архонта прорывался внутри чрева воина, и его головка, что до этого была окружена вниманием острого язычка юноши, сейчас проталкивалась в его животе и выпирала из-под кожи полусферкой, почти просвечиваясь сквозь кожу, однако это скрывала тут же не понравившаяся Чжуну одежда. — Приподними… её, — выдавил сквозь стоны он пережимая ляжки Дайна с такой силой, что перекрывал в них ток крови. — Быстрее, потаскуха, — прикрикнул он тут же, и испуганный, опущенный партнёр дрожащей рукой исполнил приказ Властелина, кажется, уже не только камня. Моракс с удовольствием осматривал, как огромный его орган пробивался через пресс юноши, через слезы смотрящего за этим процессом. — Какой же ты никчнемный, Дайн, — зашептал он, слегка прикусывая ушко во всю глотку стонущего воина, краснеющего с каждым малейшим жестом партнёра сильнее и сильнее — даже забавно. Тем не менее… Что это? Неужели он сам, по своей собственной воле, несмело, неумело и очень неловко двигал узкими бедрами на агрегате Архонта? Чжун хрипло засмеялся, надавливая на собственную головку внутри партнера и наслаждаясь новой порцией громким стонов. — Тебе нравится, верно? Ты хотел бы чувствовать что-то еще более унизительное, или… ты хочешь чувствовать боль? Я даю тебе выбор, Дайнслейф. Скажи мне: чего ты хочешь?       Движения стали всё быстрее и агрессивнее, когда как выражение лица Моракса, прижимающего кончик носа к горячей от тока крови щечке плачущего от стыда юноши, его «мурлыкание» и покусывание эластичной кожи мочки уха были нежными и ласкающими. Дайнслейф зажмурился и жалобно застонал. — Разорви меня, — вдруг простонал он. — Умоляю, порви меня напополам. Пожалуйста, очень, очень хочу…       Властелин чуть удивленно изогнул брови и неожиданно стянул с себя воина, плашмя бросая его на холодную землю Бездны животом вниз. Он жадно глотал воздух, позволяя себе пару секунд перевести дыхание и насладиться мгновенной свободой, что даровал ему Архонт на пару мгновений, однако почти сразу на шее почувствовал сладкую влажную прохладу. С тихим животным рычанием Чжун Ли снова вошел в разодранный проход партнера и грубо прокусил шею клыками, до крови прорывая нежную кожу и почти сжимая между челюстями какую-то венку. Стоны вновь наполнили комнату, уже успевшую почти полностью освободиться от криков почти исчезнувших душ Каэнри’ах, более не ощущавшими такого желанного страха. Однако это продолжалось недолго: неожиданно Дайнслейф почувствовал, как член внутри него рос с невообразимой скоростью. Он шокировано округлил глаза, не в силах даже выдавить застрявший в горле стон, когда вытянувшаяся головка насквозь порвала его живот, выходя наружу. Казалось, член внутри него увеличился так раза в два, да и сам Чжун стал значительно выше. Юноша повернул голову чуть в сторону и охуел: внутрь него долбился огромный темно-золотой дракон, рыча и вскрикивая от удовольствия. Воин снова побледнел от необычайного и необъяснимого страха, и мертвецы вновь заорали свои мольбы, вытягивая к бесстыдникам руки. Сквозь дыру в животе Дайна, сквозь выпирающие из нее кишки продалбливался наружу уже метровый орган новой формы Гео Архонта. Юноша уже даже не стонал, лишь слезы двумя стремительными ручьями падали на промерзлую землю, смешиваясь с кровью хозяина. Скорость долбежки все увеличивалась и увеличивалась, и с громким криком дракона, раздавшегося, кажется, на всю Бездну и с тихим жалобным стоном воина оба излили из себя сперму, смешавшуюся между собой и с яркой кровью. Юноша обессиленно упал на землю и впал в апатию, полностью подчиняясь Властелину Камня своим телом и разумом. Оргазм, нахлынувший тело, оказался ложным, куда сильнее оказался стыд, лимит которого за один этот день Дайн истратил, кажется, на ближайший век. Вдруг, едва покинув чужое тело органом, драконья мощная лапа с длинными когтями вошла в значительную дыру в животе юноши и обоим резким движением опустилась вниз, разрывая мышцы, скелет и только восстановившийся кишечник юноши. Чего хотел, то и получил: нижняя половина его тела более не имела связи с верхней. Измученная половина еле поднялась на руках, чтобы лишь перевернуться на спину и упереться взглядом в «потолок», не чувствуя более ничего.       Тем временем Моракс принял вполне себе человеческое обличие. Уставший и выдохшийся, однако более, чем довольный, ростом с целого Дайна, Чжун Ли медленно подошёл к «главной» (то бишь той, у которой была голова) половине партнера и присел рядом, приподнимая оставшееся тело в «вертикальном» положении. — Что за херня только что была… — выдохшись, выдавил из себя юноша. — Ты нахуя это сделал? Я теперь полгода буду отращивать остальную часть, ты, уебок…       Архонт лишь мягко засмеялся. — Я заметил, что ты, к моему великому сожалению, не получил такого экстаза, что получил я, — с почти натянутой досадой объяснял Моракс. — Однако, по моим наблюдениям, я заметил в тебе склонность к боли. О да, ты любишь боль, ты ассоциируешь ее с тем, что не можешь получить, так ведь? Ты видишь в ней свою смерть? — томно шептал он, заставляя щеки выдохшегося Дайна снова краснеть. — Тогда позволь мне сделать то, что тебе явно придётся по душе.       Вдруг чужая чёрная рука вошла через разорванное тело внутрь Дайна, который, мгновенно ярко покраснев, сжал одной рукой спину Чжуна. Он чувствовал, как холодные, как гранит, пальцы скользили по желудку, печени, ребрам воина, проламывая их; раздвигали внутри лёгкие, тем самым сбивая дыхание, и вот, добравшись до сердца и мягко огладив его бьющиеся стенки, неожиданно схватили их и крепко сжали. На одно мгновение — ровно на сотую долю секунды — все потемнело, стихло, всё опустилось. Дайн чувствовал вокруг пустоту, в себе пустоту — пустоту всего и вся. Искры удовольствия вывели его из абсолютного отсутствия мира, и он залился громким стоном, задыхаясь от сладкой ноющей боли в груди. — Ч-что это было?! Что ты сделал?! — кричал он, хватаясь за груди и пытаясь снаружи нащупать свои органы. Чжун лишь мягко засмеялся. — Ты умер, — улыбнулся он, повторив тоже самое. Дайн дрожал в его руках так сильно, будто готов был на месте взорваться, и по уголкам распахнувшегося в кривой улыбке рта стекали ручейки слюны. Обезумевшие глаза заплыли вверх, и стоны заглушали любые попытки призраков со стороны перекричать его, намекнуть о своём существовании. Стоны и радостные крики продолжались еще минут пять подобного массажа, пока дрожащий голос юноши не заглох, и его отяжелевшая голова, которую прокушенная шея устала лежать, не упала на плечо Моракса. Властелин Камня осторожно вынул черно-красную руку из чужого тела и, с нежностью и осторожностью сжал его подбородок, прямо как в начале их нахождения в этой комнате. Они поняли друг друга без слов, и влажные губы обоих сомкнулись в горячем, хоть и лишенном любви поцелуе. — Не боишься? — тихо сказал Чжун, приобнимая почти упавшего в отключку юношу за лопатки. — Не боюсь, — ответил Дайн, закрывая глаза.