Новая жизнь

Вы знаете, что люди с психологическими травмами или расстройствами не очень любят говорить о них? Люди сегодня не толерантные и если ты чем-то отличаешься, то тебя осудят, унизят и растопчут. Если расскажешь - ты раскроешь себя, покажешь все свои слабости и страхи, что так хорошо укрывались за стеной. Однако есть то, что такие люди ненавидят всей душой - фальшивая поддержка, неискренние слова утешения и мнимое спасение. Люди с психическими проблемами - это личности, что прошли через жизненные преграды не без потерь. Любой человек может мыслить, оценивать и видеть через ложь, а такие личности это делают еще лучше просто не всегда показывают. После смерти отца, заключения матери в тюрьму и выпуска книги, конечно у меня появятся проблемы. С каждым раздраженным взглядом тети, с каждой презрительной насмешкой от одноклассников и ударом хулиганов я ломался. Только истории были со мной всегда и помогали держаться на плаву, когда сил совсем не было. Я впитывал каждое слово, вычитывал фразы и предложения, укрывался в страницах текста, но прятать душевные раны не значит восстанавливаться, верно? Хан Союнг - моя лучшая подруга и по совместительству писатель моей любимой новеллы. Она даже сплагиатила сама у себя. Она тот человек, кому я смог открыться, даже рассказать о некоторых эпизодах прошлого и именно она подтолкнула сходить к психотерапевту, чтобы я смог принять прошлое и двигаться дальше. Возможно, это худшее решение за всю мою жизнь. Хотя нет, оно занимает второе место, сразу после моей провальной попытки суицида. Девиз первого врача был: “Начни жизнь с чистого листа!”. Наверное, в одиннадцати случаях из десяти, он будет двигать эту идею, что ни капли не поможет пациенту. Если представить, что каждый рожденный ребенок - это чистый лист, то к моим двадцати годам вся видимая часть страницы была испещрена различными записями, пометками и каракулями. Многие из них перечеркнуты, другие наоборот обведены несколько раз. Чтобы сохранить хоть какие-то счастливые воспоминания, я начал складывать лист, делать складки. Тогда, когда я был в старшей школе, я был слишком измучен, я не жил, просто существовал и даже это доставляло другим много проблем. Поэтому, чтобы сменить этот потрепанный кусок бумаги, я решил уйти, что не получилось, а мой лист только больше испортился. Многие скажут: “Переверни лист, там же все еще чисто”. Перевернул. На другой стороне бумажки видны полосы от ручек, следы от маркеров и порезы из-за канцелярского ножа. Они словно душевные шрамы, таящиеся под тонким покровом кожи. Тронь немного и они откроются. В итоге, я получил фальшивую бумажную маску, удерживающую в тайне мое прошлое. Второй не слишком отличался от первого. “Мы не листы бумаги, мы целые книги. Так что тебе просто нужно начать новую главу!”. У всех одна книга - одна история. Как начался рассказ с жанром “реализм”, так он и продолжился. Соответственно в новой главе я не смогу написать, что я всесильный и всемогущий, в противном случае это будет роялем в кустах, а это мне, как читателю, не по душе. После такой “помощи” очень сомневаешься в квалификации этих врачей. Однако Хан Союнг настояла на еще одним посещением теперь уже ее врача. Она меня обвиняла в отсутствии вкуса и стандартов не только при выборе новеллы, но и при выборе врачей и это я пропустил мимо ушей. Матеря Хан Союнг на чем свет стоит, я шел в кабинет пресловутого психотерапевта. Врач оказался женщиной с божественной внешностью. Темные волосы, словно шелк, такие же цветом глаза, в которых можно увидеть звезды, но больше о ней говорит ее аура. С одной стороны она величественная и решительная, с другой - мягкая и теплая. “Садитесь, мистер Ким”, - она указала на кресло перед ней. “Х-хорошо, Олимпия-ши и можете просто Ким Докча”, - ее голос приятный, из-за чего я вспомнил разговоры с матерью в далеком прошлом. “Тогда меня просто Персефона” “Хорошо” “Я читала о вашей ситуации. Можете ли вы сказать поподробнее?” Начался мой заготовленный рассказ, что я уже до этого говорил первым двум. За все время Персефона не смотрела на меня с жалостью или с сочувствием. Ее глаза будто сканировали меня и моя почти что придуманная история как будто не тронуло ее сердце. После завершения она еще долго сидела молча, рассматривала меня и изучала что-то. Так продолжалось еще минут пять, а я ждал еще одной чуши, что это очень печальная история, что мне обязательно надо забыть все и самое главное - начать жить сначала. “Это наша первая встреча, так что это понятно, что вы так осторожны. Надеюсь в будущем вы сможете мне открыться”, - профессионально улыбнулась мне она. “Что..?”, - я был немного в недоумении к чему это она сказала. “Ваша история… в ней много лжи, но капля правды присутствует” “...что?” “Хах, неужели я разбила ваши представления о психотерапевтах?” “Немного… обычно они толкуют о новой жизни”, - немного смутившись я ответил. “Ничего страшного. Такие люди, как вы, пережившие трудности… очень сильны. Я в восхищении и мне бы хотелось продолжить смотреть за вашей историей и увидеть счастливый финал” “Это… я… совсем не такой сильный и моя история посредственна, в ней нет ничего интересного”, - я не привык к похвале и комплиментам и при этом чувствую, что она говорит это от всего сердца. “Для каждой истории найдется читатель, которому она понравится. А насчет новой жизни…”, - она немного призадумалась, как будто ища правильные слова. - “Ни один живой человек не сможет начать жить сначала, однако мы можем решить продолжить жить немного по-другому и так подводить историю до логического хорошего конца” Я думаю, что, возможно, Хан Союнг частично права насчет моего плохого вкуса выбирать что-то. Персефона… нет. Мама была именно тем, что нужно было моей сломанной душе. А Аид - мой новый отец - стал настоящим примером для подражания, как обычно бывает в отношениях между отцом и сыном. Сейчас я наконец-то могу сказать, что живу. Где-то кричит Хан Союнг с Джун Хивон насчет моей романтической жизни, но это уже совсем другая история.