В тёплой норе

Холод словно выворачивал наизнанку, настолько суровой выдалась разноцветная пасмурная осень, разбросав сухие листья разных оттенков по всей земле неприступного леса. Небо с каждой минутой становилось всё темнее, а над головой, где-то за серыми тучами звучал отдалённо гром. Мэй обхватила себя сильнее, устало и заторможенно шагая куда-то вперёд, полуприкрытыми глазами выискивая хоть какое-то укрытые, какое-то низкое деревце, с которого можно было хотя бы сорвать плотные ветки и сделать что-то на подобии маленького домика. Она досадливо подумала о том, что слишком слаба, чтобы превратиться в лису и зарыться в сухие листья. Хотя, смысла не было, ведь они почти все опали с деревьев, а скоро должен был начаться дождь, который бы намочил их, забирая всё тепло, просачиваясь на землю сквозь голые ветви. Битва с óни была настолько тяжёлой, что у неё еле оставалось сил, чтобы зажечь костёр, ветки для которого она стала собирать дрожащими руками. Масамунэ, Кадзу и Сино-Одори предупреждали её, что этот лес любит заманивать путников в саму глубь и запутывать им дорогу, поэтому тот факт, что она потерялась и товарищи её пытаются найти, был вполне очевиден. — Нужно… найти ук-крытие., — прошептала дрожащим голосом кицунэ, выпрямляясь и смотря вдаль. Далеко была большая гора, но девушка понимала, что идти до неё слишком долго, и пока она доберётся до пункта назначения, то вся промокнет и замёрзнет. На неё постепенно накатывало отчаяние, но она до боли закусила губу, приказывая внутренней гейше хранить холодный разум и спокойствие. — Самообладание, — хрипло прошептала она, стараясь внушить себе, что ей совсем не холодно. Она вздрогнула, вдруг понимая, что ощущает на себе чей-то пристальный взгляд. Резко ударивший небеса гром заставил её чуть ли не воскликнуть, но она вовремя сдержалась, смотря по сторонам и замечая два блестящих глаза в темноте. Пошатнувшись, она споткнулась о старый, выпирающий из-под холодной рыхлой земли корень, упав на спину. Тут же приподнявшись на руках, она вздрогнула, когда позади раздался знакомый милозвучный голос: — Лисичка Мэй. Обернувшись, она увидела прекрасную юную девушку, стоящую за старым сухим деревом. Её волосы были словно чёрное крыло ворона, на голове поблёскивала серебрянная хрупкая брошка в виде паука, а тёмно-сиреневое кимоно было настолько длинным, что утопало в жёлто-оранжевых листьях. Она выглядывала из-за него лишь наполовину, внимательно наблюдая за сидящей на земле дрожащей Мэй, а губы её расползлись в лёгкой ухмылке. Вмиг, её взгляд стал серьёзным, и девушка полностью вышла из-за дерева, всё так же смотря на Мэй. — Сино-Одори! — хрипло прошептала кицунэ, не скрывая радости в голосе. Встав на ноги, она подошла к ёкаю, всё так же обхватывая себя руками. — Лисичка очень замёрзла, — констатировала факт лесная жительница, рассматривая девушку с головы до ног, — ты сражалась до конца, Мэй, не так ли? Бывшая гейша кивнула, снова вздрагивая от резкого грома, рассматривая тёмное синее небо, которое уже потемнело. — Храбрая милая Мэй, — будто не замечая дрожи лисицы медленно и спокойно ответила Сино-Одори, широко открытыми глазами смотря впритык на дрожащую девушку. — Как там Кадзу и Масамунэ? — не скрывая беспокойства спросила она, сжимая руки и зубы от дрожи. — В безопасном тёплом месте. Я сказала, что знаю этот лес, не теряюсь в нём. Люди впервые в нём так далеко, я пообещала, что проведу тебя. Мэй с облегчением выдохнула, но Сино-Одори продолжила: — Обратно идти далеко, пещер нет, деревья без листьев, огонь долго не продержиться под дождём. Нужно идти вперёд, там есть нора. Говоря всё это, Сино-Одори всё так же продолжала спокойно стоять на пронизывающем кости и тело ветре, словно мраморная статуя. Она внимательно рассматривала Мэй, заставляя девушку лишь теряться в догадках. — Нужно найти укрытие, скоро начнётся дождь, — сказала вполне очевидное Мэй, пытаясь таким образом намекнуть ёкаю о том, что она замёрзла и нужно поскорее попасть в тепло. — Ты можешь превратиться в лисичку? Она напряглась, пытаясь сосредоточиться, но холод сбивал с толку, а всё тело нестерпимо болело. — Нет, — грустно прошептала она, поднимая глаза на ёкая. — Очень плохо, — не скрывая недовольства ответила Сино, смотря куда-то вдаль, — пещера далеко, прямо около той горы. Идти долго на двух ногах, лисичка промокнет и заболеет, упадёт без сил на землю. Мэй вздрогнула, чувствуя, как её охватывает паника. Она столько прошла жизненных препятствий, сражалась с óни, нашла хороших людей и теперь так нелепо умрёт из-за переохлаждения. Она не могла себе это позволить. — Тогда бежим, — хрипло ответила она, сжимая дрожащие руки в кулаки, — времени мало, я не собираюсь здесь умирать. Сино-Одори несколько секунд смотрела на неё, приподняв брови, пока не ответила: — Лисичка не сдаётся, — она подошла ближе, протягивая руку к ладони Мэй. — Ещё немного и станет ледышкой. Очень слаба и не сможет добежать. Но я могу помочь. Мэй с надеждой взглянула на девушку, которая медленно прикоснулась к паучьей брошке на чёрных прядях волос, изящно снимая её. Ёкая окутала сине-зелёная дымка, заставив Мэй зажмурить веки, приоткрывая их и завороженно смотря на то, как девушка превращается в паукообразное человеческое существо. Она отошла на несколько шагов, ведь Сино-Одори, когда не припадала полностью к земле, а ровно сидела на своих тонких бледных ногах, доставала ей головой чуть ли не до груди. Порой Мэй задумывалась о том, что будет, если ёкай выпрямится в полный рост со своим паучьим брюшком позади. Наверное, это будет ещё более страшное зрелище, да и Сино-Одори будет на голову выше Мэй. Но как бы то ни было, что-то привлекало Мэй в истинном облике Сино. Она была прекрасна и человеком и паукообразной женщиной, что вызывало у Мэй когнитивный диссонанс. — Мэ-эй, — протянула с шипением недовольно ёкай, оскалившись и показывая острые зубы в широком улыбающемся рту, — залес-сь на мою с-спину. Я пополс-су очень быс-стро. — На твою спину? — лисица искренне удивилась. Она знала, что Сино-Одори невероятно сильная, и её хрупкое телосложение обманчиво, но всё же. — Тебе не будет тяжело? — Не-ет, — её большие изумрудные глаза поблёскивали в вечерней темноте холодной осени. — С-скорее. Дождь уже капает. Мэй подошла к ёкаю, приподнимая кимоно и перекидывая ногу через спину Сино, стараясь не задеть паучье брюшко. Аккуратно присаживаясь на то место, где должна быть поясница, Мэй медленно наклонилась к паукообразной женщине, обхватывая руками её втянутый живот спереди. — Тебе так комфортно? — неловко спросила Мэй, чувствуя жар в щеках. Сино-Одори немного помолчала, вскоре тихо ответив низким женским голосом: — Да. Так как Мэй была наклонена и прижималась грудью к спине ёкая, через кожу которой был виден позвоночник, её подбородок прикасался к плечу женщины. Резкий порыв холодного ветра заставил чёрные блестящие пряди волос Сино медленно взлететь с бледных худых плеч, обволакивая лицо Мэй, которая вдохнула их запах. Кицунэ застыла, ощущая аромат сухих протоптанных листьев, ледяной воды ручья, влажных холодных камней, валявшихся в сырой земли, аромат сосновых иголок и шишек, смешанный с запахом шерсти кролика, пойманого Сино совсем недавно. Это всё был запах леса. Так пахла Сино-Одори. Мэй закрыла глаза, пытаясь уловить ещё какой-то незнакомый ей аромат, который ранее девушке не встречался. Она сосредоточилась, ощущая ледяное тело ёкая и наконец понимая, на что похож запах. Вы когда-нибудь вдыхали аромат паутины и паучьего тела? Кицунэ резко раскрыла глаза, помотав головой. Почему-то это вызвало у неё дрожь и она сглотнула, вздрагивая, как только паукообразная женщина резко оттолкнулась от земли, быстро перебирая когтистыми руками и ногами по поверхности. Передвигались они быстро, с удивительной скоростью, словно Сино-Одори и не несла на своей спине тяжёлую ношу в виде Мэй. Дождь стал капать на лицо кицунэ, с каждой минутой усиливаясь, отчего Сино ускорилась, заставляя Мэй сильнее вжиматься в тело ёкая. Ветер бил в лицо, паукообразная женщина перешла на большие прыжки, словно дикая гончая. Ощущая мягкость её волос у себя на губах, Мэй порой задумывалась о том, каково это убегать от такого опасного существа, как Сино-Одори. В голове ненароком промелькнула мысль, как она в облике лисы бежит по тёмному лесу, оборачивая морду и видя два изумрудных больших глаза позади. Её лапы болят от непрерывного бега, а ёкай не отстаёт, с опасной острой улыбкой стремительно приближаясь. — Лис-сичка Мэй, — протяжно воет она, делая финальный прыжок и набрасываясь на кицунэ, хватая её своими длинными когтистыми лапами. — Мяс-со лис-сичек жилис-стое, но ничего. Она кусает, наполняя Мэй ядом, чтобы вскоре завернуть в паутину, полакомившись её плотью. — Мэй! — девушка вздрагивает, слыша недовольный громкий голос лесной жительницы. Только сейчас она осознаёт, что они прибыли в какое-то незнакомое место, около маленькой норы, что находится за несколько шагов от горных склонов. Они почти промокли, гром становится всё яростнее, ветер хлестает по лицу словно бешенный, а Сино-Одори всё так и ждёт, пока неподвижная Мэй слезет с неё. — Прости, — отвечает лисица, быстро отходя от ёкая и опускаясь на колени. Заглядывая во внутрь норы, она понимает, что только снаружи она выглядит очень маленькой и узкой. Внутри может поместиться несколько волков или лисиц, к примеру. Сино не выдерживает и залазит первой, отчего Мэй пристально смотрит на её паучье брюшко, чувствуя, как непонятное беспокойство медленно хватает глотку кицунэ в свои ладони. «Почему тебе так неспокойно, глупая?» — произносится в её голове и она видит в темноте два ярких зелёных глаза. — Долго будешь с-стоять? — шепчет тьма норы и Мэй сглатывает, залазя внутрь. Укрытие наполненно сухими листьями и совсем немного сеном, делая поверхность, на которую ложится дрожащая Мэй, намного теплее. Ветер больше не обдувает со всех сторон, холодный дождь не мочит одежду, и теперь Мэй может расслабиться, ложась на спину, головой ко входу, смотря вглубь тьмы, туда, где лежат её ноги, прямо около ног и паучьего брюшка ёкая. Боковым зрением она видит яркие зелёные глаза Сино с чёрными белкáми, которые не отрываясь смотрят на лисицу, заставляя её беспокойное сердце биться быстрее. Она всё ещё дрожит от холода, поэтому, сжимая руки на груди, поворачивается к ёкаю, стараясь унять напряжение. — Холодно и с-страшно маленькой Мэй, — хрипло и низко произносит женщина, а её рот, кажется, ещё больше растягивается в улыбке. — Ст-трашно? — произносит дрожащим от холода голосом кицунэ, ощущая, как тепло норы обволакивает её тело. — Да-а, — Сино-Одори словно прикрывает глаза от удовольствия, — боишьс-ся меня. Глаза Мэй становятся больше, словно её пристыдили за что-то. — Нет! — хрипло шепчет она, качая головой. — Я тебя не то чтобы боюсь. Она замолкает на секунду, стараясь вразумить мысли. — Просто всё происходящее сейчас для меня до сих пор странно. Для обычной гейши, которая не знала о том, кто она на самом деле, это необычно передвигаться по лесу на таком ёкае, как ты. И лежать в норе… Лицо Сино-Одори так близко, что Мэй накрывает дрожь: глаза не отрываясь рассматривают лицо лисицы, словно хотят уличить в обмане, широкий зубастый рот всё так же неподвижен в своей маниакальной улыбке, чёрные волосы упали прядями на лицо, голова наклонена в сторону, в то время как паутинистые лапы с длинными когтями находятся неимоверно близко к лицу девушки. И как это может не настораживать? Сино-Одори молчит, всё так же смотря на дрожащую девушку, словно чего-то ожидает от неё. В какой-то момент Мэй теряется во времени. Её глаза закрываются, она проваливается в непонятную дрёму, чтобы снова их открыть и увидеть, как за ней внимательно наблюдают, словно чтобы выждать момент и сьесть во сне. Дрёма неспокойная, холодная и мрачная. Мэй шепчет сухими губами слова о помощи, но никто не приходит. За ней гонится в ночи паукообразное существо и больно кусает, разрывая её плоть. Зубы Сино такие острые, страшные и большие, что Мэй в кошмаре разрывает горло от крика, когда видит, как огромный шмат её мяса исчезает в большом рту ёкая, который тут же принимает облик óни. — Мэ-эй, — протяжно произносит женский голос в реальности, и она открывает влажные от слёз глаза, вдруг не выдерживая и всхлипывая. Кицунэ закрывает лицо ледяными ладонями, понимая, что почему-то вдруг сломалась. Не то чтобы она была печальна до этого момента. Она просто морально и физически устала. Страх всегда следовал за ней по пятам, страх из прошлого, настоящего и будущего. Боязнь за смерть близких людей, за то, что все её попытки, все старания и заслуги, что дались ей потом и кровью, будут напрасны. Она несколько секунд плачет, тихо и безмолвно, кусая свои губы до боли, чтобы потом вразумить себя в своём сознании, увидеть в зеркале собственное отражение гейши, которая бьёт саму себя по лицу за непонятный казус. — Мэ-эй… Голос Сино тихий, словно шелест листвы, и девушке кажется, что она слышит нотки печали в нём. Она не выдерживает и открывает глаза, смотря на ёкая, которая протягивает к ней свою когтистую лапу, сжимая хрупкое плечо кицунэ. — Бедная… С-совсем ус-стала и промёрзла. Голодная маленькая лис-сичка… После этих слов Мэй наполняет покой, а от лапы существа, что покоится на её плече, исходит приятное тепло, заставляя Мэй придвинуться ближе к Сино-Одори и обнять её хрупкое тело руками. Губы Мэй прикасаются к ключице женщины, её нос вдыхает запах кожи существа, которое, словно не ожидая такого от кицунэ и несколько секунд не двигаясь, наконец сжимает её в своих тонких мощных руках, прижимая Мэй к себе со всей силы. Девушке становится так хорошо, что она хрипло выдыхает, когда по её расслабленному и разогретому телу проходит приятная дрожь. Её ладони медленно, будто сами по себе блуждают по худой спине ёкая, рисуя на коже непонятные узоры. Она сильнее прижимается к лесной жительнице, словно пытается забрать всё тепло её тела, которое оно только способно выработать. Когтистая длинная лапа Сино медленно поглаживает затылок девушки, поднимаясь выше, к собранным волосам, чтобы вскоре их распустить. У Мэй табуном бегут мурашки по коже, когда ёкай зарывается острыми коготками в тёмные волосы кицунэ, то сжимая, то разжимая их, касаясь острой поверхностью когтей кожи головы. Мэй выдыхает, точно так же протягивая руку к волосам Сино, прислушиваясь к звукам дождя на улице, который с приятным шелестом бьётся о сосновые острые иголки и шишки, падая на землю и обволакивая мёртвые листья. — Вдвоём в норе намного уютнее, не так ли? — шепчет на ухо ёкай, заставляя Мэй расслабленно закрыть глаза. — Тебе тепло с-со мной? Рука Мэй гладит Сино по голове, в то время как ёкай опускает когтистые лапы ниже, туда, где находится талия кицунэ, снова прижимая её к себе и оказываясь лицом к лицу. Мэй глубоко и хрипло дышит, смотря в ярко-зелёные глаза женщины, опуская взгляд на широкий рот с острыми зубами, протягивая к её лицу свою ладонь. — Тепло, Сино-Одори. Одно прикосновение подушечек пальцев к зубам хищницы, ощущение их гладкости, чтобы тут же переместить ладонь к щекам и ушам. Мэй словно проваливается в изумрудную пучину из минералов, настолько тяжело и невозможно отвести свой взгляд от глаз ёкая. Сино-Одори прикрывает веки, смотря на кицунэ расслабленным томным взглядом, словно манит, приближаясь к её лицу, чтобы навалиться на неё сверху, повалив на спину. Гейша вздрагивает, чувствуя жар во всём теле, что сжигает изнутри, поддаваясь вперёд бёдрами. Ухмылка Сино становится ещё шире, когда она соблазнительно наблюдает за девушкой, игриво проводя когтями по шее и ключицам, опускаясь к животу, там где завязан пояс. Мэй приподнимается, оставляя тёплые пылкие поцелуи на бледной прохладной коже шеи Сино-Одори, заставляя ёкая в удовольствии закрывать глаза и хрипеть. Когтистая лапа Сино-Одори прикасается к колену девушки, приподнимая ткань кимоно и оголяя нежную кожу бёдер, вызывая у гейши хриплые тихие выдохи. — Когти с-слишком ос-стры, — томно говорит ёкай, нежно царапая кожу внутренней части бедра лисицы, — ес-сли так ос-ставить, будет больно. Мэй медленно кивает, словно осознавая, что желает сделать в дальнейшем женщина. Та возвышается над ней, вызывая у кицунэ трепет, когда она решается прикоснуться своими руками к впалому животу ёкая, приподнимаясь выше, к маленькой, почти незаметной груди Сино, аккуратно и нежно поглаживая её. — Ох, Мэ-эй… Сино наклоняется к шее кицунэ, вдыхает её запах и, приоткрывая зубастый рот, проводит очень длинным языком по коже девушки, заставляя ту хрипло воскликнуть. Язык такой шершавый, приятный, отчего Мэй кусает губу, когда острые когти существа распускают пояс гейши, оголяя её грудь. — Ох! — в смущении произносит она, закрываясь ладонями, но ёкай с широкой улыбкой тихо посмеивается, резко разводя руки девушки в стороны и прижимая их к земле норы, укрытой листьями. — Крас-сивая, — произносит медленно Сино, несколько мгновений внимательно рассматривая маленькую грудь, отчего Мэй в смущении отводит взгляд и закрывает глаза. Она оказалась в ловушке, не имея возможности противостоять существу, которое прижалось к ней всем телом и держит крепко её руки. Это будоражило. Один миг, и Мэй широко раскрыла глаза, когда шершавый язык тут же прикоснулся к грудям кицунэ, заставляя ту хрипло дышать, метаясь со стороны в сторону, словно загнанный зверь. Сладкое расслабление наполнило всё её тело, когда она, полностью находясь во власти существа, ощущала шершавый влажный язык Сино, который, показываясь из-за острых, словно иглы зубов, нежно ласкал её шею, грудь и живот. — Мэ-эй, — протяжным низким голосом шепчет она, резко и неожиданно наваливаясь всем телом на кицунэ, сжимая в объятиях так сильно, что у девушки вот-вот треснет грудная клетка. — Хочу целовать тебя… с-сильно хочу. То, с какой нежностью во взгляде смотрит на неё Сино, заставляет девушку покрыться мурашками и беспокойно заёрзать под телом ёкая. Есть что-то ещё во взгляде Сино-Одори, что заставляет Мэй думать о том, что она сгорит этим осенним дождливым вечером в этой норе. В буквальном смысле. Так и происходит. Как только Сино надевает паучью брошку на свои шелковистые волосы, нору озаряет свет, и на Мэй тут же обрушивается лавина из поцелуев и жарких прикосновений, которые сводят с ума, заставляя несдержанно и неловко стонать. Горячие мягкие губы Сино-Одори впиваются в уста Мэй, приоткрывая её рот и просовывая язык внутрь. Ёкай нежно хватает девушку за волосы, оттягивая её голову назад и обрушивая на шею гейши поцелуи, не сдерживаясь и кусая нежную кожу, чтобы оставить на девушке свои следы. Доказать другим ёкаям, что эта лисица принадлежит только Сино-Одори. Ёкай поднимается, сидя на бёдрах Мэй и медленно, словно искушая, снимает кимоно, не отрывая озорного взбудораженного взгляда от лица девушки. Мэй в смущении опускает глаза, когда перед ней предстаёт голая красивая девушка, что нежно водит руками по животу Мэй, сжимая ладонями её грудь. — Ты такая красивая, — соблазнительно произносит Сино-Одори, приближаясь к лицу девушки и нашёптывая ей на ухо, — я бы обмотала тебя в паутине и никогда бы не отпускала. Её короткие ногти прикоснулись к шее Мэй, проводя щекотливую дорожку от плеча до скулы лисицы: — Ты бы не смогла от меня убежать, а я бы дарила тебе наслаждение. Она вновь прижалась голым телом к обнажённой Мэй, прикасаясь второй рукой к промежности гейши, заставив ту вздрогнуть. — Ты в моей власти, милая моя кицунэ. Мэй хрипло дышит, её грудная клетка высоко приподнимается, кажется, что воздуха больше не хаватает. В горле так сухо, словно она в пустыне несколько дней, а перед глазами всё плывет, отчего она облизывает сухие губы, хрипло стоная. У неё была близость лишь раз, той ночью в окия. Хотя, вряд ли это можно было назвать близостью, скорее просто ритуал, в котором Мэй ощущала лишь негативные эмоции, притуплённое чувство обиды, отвращения и боли. После произошедшего она обещала себе, что никогда больше не сблизится с мужчиной. Вот только она и подумать не могла о том, что когда-то будет близка с женщиной, и это будет сводить с ума. Хватает лишь нескольких секунд, чтобы полностью развязать кимоно, которое прикрывало бёдра, заставив кицунэ смущённо сдвинуть ноги. Сино крепко прижимает её к себе, оставляя поцелуи и нежные укусы на её коже, спускаясь всё ниже и ниже, заставив Мэй приоткрыть рот в безмолвном крике. Она действительно сгорает, настолько велико наслаждение, которое она ощущает впервые. Внизу живота горит, она мечется, не зная, куда деться, пока Сино-Одори нежно ласкает её внизу, заставляя Мэй до боли жмурить глаза. Пот скатывается по веску девушки, когда она чувствует сладострастный спазм, сжимая руки до боли в кулаки. — Милая Мэй, — шепчет на ухо ёкай, сжимая свои ладони у девушки на ягодицах, переворачиваясь на спину, чтобы кицунэ лежала на её теле. — Любимая лисичка. Только моя и ничья больше. Гейша нежно целует Сино-Одори, так, как она «умеет» это делать, ведь она ни с кем никогда не целовалась, вызывая у лесной жительницы лишь улыбку. Сино прикасается к её ладони, ведя её вниз по своему телу, чтобы Мэй сделала то же самое, что и Сино-Одори несколько секунд назад. Дождь становится всё сильнее, гром тихо воет за серыми облаками, в то время как тёмная нора, совсем незаметная, наполняется жаром двух горячих тел, которые ласкают друг друга. Наступает утро, когда Мэй открывает глаза, находясь в объятиях Сино-Одори. Оно долго смотрит на её спокойное лицо, пока та не открывает веки, нежно улыбаясь. На улице сырость и влага, но это совсем не важно. На душе кицунэ спокойно, а в груди что-то трепещет, когда она идёт по лесу вместе с ёкаем, взявшись за руки. На её губах незаметная улыбка, а в голове она прокручивает один и тот же момент, вспоминая всё до мельчайших подробностей. «Только твоя, Сино-Одори, и ничья больше».