Глициния

      Выступ над стеной. Мэй надавила на него уже привычным движением. Сколько раз здесь бывала, сколько дней и ночей провела. Тут. С ним. Вдвоём. С тихим щелчком приоткрылась дверь. Девушка уверенно ступила внутрь. В нос ударил запах пыли. Ещё бы. Столько месяцев пустовало жилище на краю деревни. За это время тёплые весенние деньки, наполненные резвым щебетом птиц, распустившимися бутонами, поражающими воображение своим обилием красок и пленяющими своим тонким, изысканным ароматом, успели смениться сначала затяжными ливнями, а затем и знойным летом. Временем, когда ночи становятся особенно волшебными, а от стрёкота цикад закладывает уши.       Кицунэ уверенно ступала по устланному татами полу, с каждым шагом понимая, как сильно скучала по этому месту. Только после длительного пребывания в шумной и оживлённой столице осознала, насколько ей дорог стал этот тихий дом на берегу озера, куда ещё зимой привёл её Кадзу. Раньше она считала, что её место только в окия, среди других гейш. Теперь лишь сильнее убеждалась, что только с ним — правильно. И не так важно, где.       Отложив в сторону сумки со своими немногочисленными вещами — их она разберёт позже — девушка принялась смахивать пыль, пока сам хозяин жилища беседовал с дзёнином. Думать о том, что всей их компании пришлось пережить в столице, совсем не хотелось. Завтра. Они всё обсудят завтра. А сегодня… Она позволит себе насладиться умиротворением, которого так не хватало.       Когда Мэй переставляла багаж в сторону, из одной из сумок выпал перстень с камнем цвета глицинии. Тот, что получила в подарок от Кадзу перед тем, как отправиться в замок. С которым во дворце не расставалась ни на мгновение. В ночи, когда одиночество становилось почти осязаемым, она крепко сжимала его в ладонях, думая о мужчине с колючим взглядом. И тешила себя надеждами на то, что настанет однажды день, когда они снова будут вместе, не боясь и не таясь. И эти мысли помогали ей держаться, дарили силы двигаться дальше, к их главной цели.       Закончив с небольшой уборкой, девушка отправилась в баню. Как же радостно было смыть с себя всю грязь длительного путешествия. Хотя купальня была куда проще тех, что Мэй видела во дворце, здесь, где всё вокруг было пропитано им, ей было уютнее. Освежившись телом и душой, Мэй натёрла тело маслом с ароматом магнолии. Специально купила его в одной из лавок в столице. На память о том небольшом подарке, что мужчина передал ей через Сино-Одори. Интересно, оценит ли? Выйдя из бани, она очень надеялась застать мужчину уже дома. Однако он отчего-то задерживался. Утомлённая дорогой, кицунэ решила отдохнуть. Думала, дождётся, только приляжет ненадолго — уж слишком вымоталась, уж слишком убаюкивал родной дом со знакомым запахом.       Даже не заметила, как уснула.       Проснувшись посреди ночи, Мэй не сразу сообразила, где находится. Но, осознав, что сейчас она в деревне, в доме Кадзу, ощутила уже позабытое было спокойствие. Сонно потянувшись и лениво повернувшись на правый бок, кицунэ уткнулась носом во что-то тёплое. Распахнув глаза в безмолвном удивлении, увидела лежащего рядом ниндзя. Как же она, должно быть, устала, что даже не заметила, как он вернулся! Непривычно и очень… приятно. Чуть отстранилась, чтобы рассмотреть лицо мужчины, и тут же потонула в нежном взгляде внимательных глаз. Подложив локоть под голову, он лежал на боку и с лёгкой улыбкой на губах изучал её.       — Почему не отдыхаешь? — шёпотом, словно от её слов он растворится, подобно миражу, спросила кицунэ.       — Нравится, когда спишь, — его хрипловатый голос гармонично сливался с царящей в деревне тишиной, не нарушал её, словно всегда был неотъемлемой её частью. — Не хватало тебя.       Мэй нежно провела подушечками пальцев по его щеке. Ощущая, как внутри разливается трепетная нежность, ответила:       — И мне тебя.       Роскошные покои, дорогие вещи, идеально ухоженные сады, богатые мужчины. Когда-то она стремилась стать одной из самых лучших гейш в окия, обзавестись обеспеченным покровителем, ни в чём не нуждаться. Иного и представить себе не могла. Теперь же, сполна наглотавшись жизни в высшем свете, считала это глупостью. А достаток и изысканность казались такими пустыми и ненужными. Весь её мир замкнулся вокруг молодого человека со злыми глазами, которому она самоотверженно отдала своё сердце. Без него комната во дворце казалась серой и неуютной. Мягкая постель — холодной и пустой. Пестрящий сотнями разных красок сад — блёклым и бесцветным. Но стоило ему лишь рядом появиться, как мир вновь преображался, наполняясь звуками, цветами, запахами. И даже в сырой пещере, в которой им пришлось укрываться, уходя от погони, было куда комфортнее, когда они сидели бок о бок, тесно переплетя пальцы.       Ниндзя ласково погладил Мэй по волосам. Коротко кивнул в сторону, где ещё секунду назад находилась его рука, прошелестел:       — Красивая. Тебе подходит.       Недоумённо нахмурившись, Мэй неуверенно коснулась своих волос. Пальцы нащупали небольшое украшение. Она бросила на мужчину исполненный недоумения взгляд, но Кадзу продолжал невозмутимо любоваться ей. Поправив растрепавшийся во сне нагадзюбан, девушка поднялась с постели и подошла к небольшому зеркальцу. Среди чуть разлохматившихся прядей красовалась небольшая заколка с кистью глицинии.       — Она великолепна, — развернувшись к ниндзя, кицунэ глубоко ему поклонилась. — Спасибо.       — К кольцу тебе, — мягко усмехнулся Кадзу, садясь на постели. Мэй невольно провела рукой по перстню, который перед сном так и не удосужилась снять. Благодарно улыбнувшись, поймала внимательный взгляд ниндзя. Преодолевая смущение, неуверенно подошла к кровати и опустилась рядом.       Ей всё ещё казалось, что она спит. Им так долго приходилось играть свои роли, что даже сейчас боялась хоть на мгновение выйти из образа благородной госпожи. Кадзу ласково сжал её ладонь в своей. Словно пытался сказать, что бояться ей нечего. Ах, сколько же всего накопилось в душе за эти месяцы! Столько нужно было ему сказать. Но не сейчас. Слова, казалось, могли лишь всё испортить.       Девушка подалась вперёд, желая как можно скорее дотянуться до его губ. Ощутить их мягкость, вкус. Поцелуй. Лёгкий, почти невесомый. Затем более смелый. С горьким привкусом тоски. Она почти забыла, каково это — открыто касаться того, кто все мысли занял, кого сердце отчаянно звало по ночам. Не бояться быть замеченными, осужденными. Не опасаться, что своей близостью сорвут их задание.       Довольно ухмыльнувшись, Кадзу углубил поцелуй, перехватывая инициативу. И она позволила ему снова вести её в этом танце. С каждым мгновением ласка становилась более жадной, напористой, сметала на своём пути нежность, оставляя место для более дикого чувства.       Кицунэ смело отодвинула ворот его кимоно, уже привычным движением, уже почти не смущаясь, обнажая сначала правое, а потом левое плечо. Ткань с тихим шелестом соскользнула вниз. Мужчина притянул девушку к себе, уверенно очертил пальцами сквозь тонкую нижнюю одежду изгибы её тела. Прогнувшись в пояснице, девушка глухо простонала от приятных касаний. Подобно талантливому музыканту, способному заставить инструмент издавать прекрасную мелодию, он умело задевал струны её души, пробуждая неистовое желание быть ближе, чувствовать его всего.       Мэй провела рукой по спине Кадзу и ощутила под пальцами рваные, едва затянувшиеся шрамы, что остались на коже после того случая, когда его едва не убили во дворце. Для ниндзя это просто рубцы. Одни из многих. Ему не привыкать. Для неё же — вечное напоминание. О том, как чуть не потеряла его из-за своей неосторожности. Уже собственные шрамы. Снова вспомнила ту ночь без сна, когда она была готова противостоять хоть всей армии сёгуна, лишь бы прорваться к нему, помочь бежать. Тяжёлый разговор с Эри. Мэй старалась держаться стойко, хотя душу на куски кромсал страх потерять его. Двадцать мучительных ударов, его взгляд…       Глаза защипало от предательски подступивших слёз.       Уха коснулось горячее дыхание. Хрипловатый голос произнёс:       — Не думай об этом. Я с тобой. Ты — со мной. Это главное.       Как всегда, внимательный. Проницательный. Как обычно, уловил её печаль, понял, о чём тревожится. Ведь до сих пор себя винит. Но не исправить былого: подобно капле чернил, что случайно сорвалась с кисти на чистый лист, этот момент въелся в полотно их жизни. И не вывести его ничем, не стереть.       Кицунэ прильнула к мужчине всем телом. Жадно вдохнула запах его кожи. Голова приятно закружилась. Аромат, ставший таким родным, любимым. По-прежнему одурманивающий, словно в первый раз. Запах её Кадзу. Пока он крепко прижимал её к себе, девушка проложила дорожку из поцелуев вдоль его ключицы, мягко коснулась губами шеи.       Безумное биение его сердца, рваное дыхание, тихий стон…       Чуть подавшись вперёд, Мэй попыталась уложить ниндзя на кровать. Он не поддался. Поймал её губы своими, увлекая жаркой, несдержанной лаской. Кожа горела, требуя большего. Уже не терпелось избавиться от нагадзюбана, разорвать его к ёкаям. Потому что раздражал, мешал прильнуть к ниндзя всем телом, сполна ощутить его близость.       Они разорвали поцелуй лишь для того, чтобы окончательно освободиться от одежды. Затем ниндзя усадил Мэй себе на колени. И снова не было слов. Придерживая кицунэ за талию, мужчина принялся ласкать её грудь. Уверенные касания губ и языка. То мягкие и нежные, затуманивающие разум сладкой пеленой желания, то дерзкие, смелые, дразнящие. Доводящие до безумия, неистового возбуждения.       Не в силах больше сопротивляться страсти, от которой и без того жаркий летний воздух невыносимо раскалился, Кадзу приподнял её бёдра, а затем осторожно опустил на себя. По телу Мэй прошла томительная дрожь. Чуть прогнувшись назад, она несдержанно простонала, с головой отдаваясь долгожданному единению с ниндзя.       Мужчина чуть привстал, позволяя кицунэ обхватить его ногами и проникая глубже. Жадно припав к губам девушки, он аккуратно качнул её. Как же ей этого не хватало. Его тепла, объятий, запаха, что до сих пор сводили с ума, заставляя кровь закипать. Их движения, то плавные и осторожные, то резкие и жадные. Они балансировали на грани между неземной нежностью и необузданным, почти животным вожделением.       — Кадзу… — сипло выдохнула его имя Мэй. Того единственного, кого она полюбила всем сердцем. Её мужчины.        Запуская пальцы в волосы ниндзя, кицунэ всё ещё немного неумело подстраивалась под его темп. Кожа плавилась воском от его откровенных ласк. Руки Кадзу скользнули вдоль позвоночника, на талию, опустились ещё ниже. Он помогал ей, безмолвно подсказывал, направлял. Не давал сбиться с ритма.       Его дыхание на шее. Губы. Хриплый рык. Касания прохладных пальцев. Отдавшись друг другу, Мэй и Кадзу задыхались от счастья снова быть вместе. Кицунэ уже не понимала, было ли в комнате душно, или весь воздух вокруг выжгло их близостью. Она отчаянно прижималась к нему, желая чувствовать его ещё сильнее. Каждая её частичка требовала единения с ним. Мягкие движения вновь сменились резкими, дикими. Громкий стон Мэй потонул в тягучем поцелуе. И в следующий миг её тело окутала сладкая истома. Весь мир сузился до этого мужчины, что поселился в её сердце и мыслях.       Заколка с глицинией и перстень с роскошным фиолетовым камнем остались лежать на столике близ кровати. Фонарь уже давно потух, позволяя предрассветному полумраку свободно разгуливать по комнате. Где-то под окнами заливалась бодрой песней цикада, радуясь приближению нового дня. Проникающий сквозь приоткрытую створку окна, ветер наполнял комнату запахом утренней свежести.       Укрывшись тонкой простынёй, Мэй и Кадзу нежились в объятиях друг друга. Как же хорошо, что он в порядке. Засыпать, слушая уверенный стук его сердца — высшая награда после всех этих ужасов. Думать о том, что было бы, не уговори она госпожу Эри помочь, Мэй боялась. Но точно понимала: не стань его, она умерла бы в то же мгновение.       Уютная дремота постепенно затягивала девушку в свой тёмный омут. Она почти провалилась в сон, когда уха коснулось его тёплое дыхание:       — Спи, любимая.