Встреча

      Кто не ждет каникул? Только больные люди или те, у которых их просто нет. Те, кому с ними повезло, лишь ждут повод отоспаться, встретиться с друзьями в неформальной обстановке, гулять или пить в компании допоздна, не боясь, что завтра проспишь важную встречу, контрольную или пару в универе. Хотя некоторым это не мешает…       Настя ждала зимних каникул долгих полгода. И по вышеперечисленным причинам, и по особенной. Эта «особенная» причина представляет из себя хрупкое маленькое создание, с темно-русыми волосами, доходящими до плеч (хотя, они могли уже отрасти, вряд ли было время для парикмахера…), с острым носом и грустными зелеными глазами.       Они с Сашей прощались в двадцатых числах августа, обнимали друг друга так, будто не встретятся никогда. Стоящие рядом родители видели в их прощании лишь дружеские чувства и эмоции. Но девушки то знали: слезы на рукавах футболок, шепот, еле различимый в шуме аэропорта, поцелуи в макушку от Насти – все это не дружба, нет… Больше. Любовь.       Настя переминается с ноги на ногу от холода, стоя на перроне. Клубы пара часто выходят из ее полуоткрытого рта, подсказывая окружающим, что сюда девушка явно не медленным шлагом пришла. А чего еще от нее ожидать? Этот день был помечен у нее в календаре еще в сентябре, когда вывесили расписание на сайтах университетов: зачетная неделя у нее и у Саши оканчивалась 30 декабря, а сессия длилась около месяца, даже чуть меньше. Примерные даты приезда любимой были помечены. А после сдачи сессии оставалось лишь ждать поезда.       Небо медленно затягивается серыми облаками, воздух леденеет. Снег. Для южного края белая крупа – редкое явление. Похоже, даже погода решила отметить приезд Саши. Первая снежинка мягко опускается на нос Насти, заставляя чуть поморщиться от холодного прикосновения острой льдинки. Она натягивает шапку, стараясь закрыть красные мочки ушей. Конечно, она знает, что это ей мало поможет, но, чувствуя шерстяную ткань головного убора чуть ниже затылка, как-то теплее становится. В такие моменты девушка жалеет о том, что постриглась так коротко – нечем шею греть зимой.       Дрожащие губы заставляют сжать себя, согреть. Настя шумно дышит через нос, ее висок пульсирует, щеки горят. Ее движения все больше похожи на странный ирландский танец, который обычно танцуют пьяные в пабах под веселую скрипку и гармонь. Думает, как бы сейчас засмеялась Саша, смотря на нее.       Раздается звонкий вой поезда. Его очертания начинают появляться на горизонте. Настя всматривается, стараясь избавить себя от мысли, что это мираж, что ее давление подскочило и решило помочь холодному мозгу согреться, дав ему ложную картинку реальности.       Но сомнения развеиваются, когда на платформе с диким воем останавливается железная змея, уходящая головой куда-то далеко. Девушка начинает мельтешить между вагонами, стараясь найти нужный номер. Вот он! Пятый. Двери медленно открываются, из них валит уставший народ, кряхтя и ругаясь то ли на свой багаж, то ли на самих себя за то, что взяли с собой так много вещей. После толстого, усатого мужчины выкатывается знакомый чемодан, обклеенный в некоторых местах пожелтевшими стикерами. Его выкатывает девушка, подталкивает пузатое красное чудо новыми мартинсами, и старается не поскользнуться на ступеньках.       Настя быстро выхватывает ее чемодан и помогает спуститься Саше, чуть ли не беря ту на руки. Хотя этого и не требуется, зеленоглазая сама прыгает на девушку, обхватив шею руками, а талию – ногами. Со стороны это кажется странным, но Насте как-то все равно, да и Саше тоже. Они кружатся, смеются, плачут… Столько эмоций за один раз они вряд ли когда-либо испытывали.       Они быстро садятся в такси, обе на заднее сидение. Молчат. Настя не может оторвать от нее взгляда. Такая родная и при этом, такая другая. Когда Саша уезжала, она выглядела моложе, свежее. Сейчас, то ли от поездки, то ли действительно на нее так учеба повлияла, девушка выглядит опухшей: синяки под глазами, потрескавшиеся губы, проступившие от холода веснушки. Это не пугает, не раздражает. Наоборот. Вызывает интерес. Хочется ее разглядывать, изучать заново, пройтись ладонью по знакомым очертаниям в поисках неизведанного и чего-то нового.       Александра ловит на себе пристальный взгляд спутницы. Ее ладонь касается холодных красных пальцев Насти, сплетает их так, чтобы водитель не заметил в зеркале заднего вида. Саша опирается плечом на стекло, откидывает голову, всматривается в карие глаза напротив. Такие же веселые, с длинными ресницами, еле заметными морщинками под нижнем веком. Полгода она видела их лишь через экран мобильного, когда они присылали друг другу смешные фотки или когда звонили друг другу по видеосвязи. Сейчас они рядом, меньшем чем в метре друг от друга. Она так хочет к ней прижаться, обнять ее, поцеловать…       - Здесь направо, - Настя резко повернулась к водителю.       Машина сворачивает во дворы, останавливается у нужного подъезда. Расплатившись с водителем, Настя, взяв подмышку сумки, впускает в дом Сашу, сама идет следом. Лифт медленно поднимается вверх.       - Я сейчас приготовлю быстро поесть, - неуверенно нарушает тишину кареглазая, - а ты можешь пока в душ сходить.       Саша молчит. Двери лифта открываются, за ними открывается и дверь в квартиру. Все так же, все на своих местах. Холодильник в коридоре, который при первом везите Саши в квартиру возлюбленной насмешил ее до колик. «Холодильник? В коридоре?!» – восклицала она, давясь смехом. Постоянные ковры, которые, как иногда кажется, соединяются в один сплошной, покрывающий всю квартиру. А что тут удивительного? Настя живет с бабушкой, которая постоянно говорит: «Если бы не страшный линолеум, то и ковров бы не было». И не поспоришь ведь…       Такой знакомый запах наполняет квартиру, сладкий, но не приторный. Он странный, непонятный, намешанный: запах нового шампуня, который доносится из открытой ванны, печенья, что так любит Настя, и легкая остринка в воздухе от свежеприготовленного соуса. Кареглазая часто хвасталась, какую вкусную аджику варит ее мама.       Именно такой запах был у Насти, когда она прощалась на вокзале. Именно такой Саша ее запомнила.       Звук чемодана разносится эхом по пустой квартире. Настя развешивает куртки, тащит сумки в комнату.       - Слушай, - Саша неуверенно мнется на пороге, - а твоя бабушка точно не против, что я буду с вами жить?       После отъезда, мама Саши продала квартиру и следом за дочерью уехала в Питер. Работу там искать не пришлось, стаж у нее большой. Поэтому и жилье там нашли быстро. Когда речь зашла о поездке обратно, стали думать, выбирать между съемной квартирой и квартирой Насти. Первый вариант отпал, так как либо цены завышенные, либо арендодатель сомнительный. А родители Насти и не были против. Сама она живет с бабушкой в комфортной двухкомнатной квартире, а мама растит ее брата на квартире нового мужа. Чтобы не тесниться, пришлось разделиться. Стоит отметить, что отношения в их семье отличные.       - Точно, - улыбается Настя, с шумным вздохом садясь на кровать.       Она многозначительно смотрит на Сашу, которая без слов понимает девушку. Зеленоглазая садится рядом, так же шумно вздыхая.       Тишина. Лишь скрипящие стрелки настенных часов ее разрывают. Взгляд Насти медленно касается Саши. Она проходится им по лицо, плечам, ладоням, коленям. Ее грудь тяжело вздымается, не понятно от чего: от тяжелых сумок или перевозбуждения. Девушка кратко прошлась языком по губам. Она наконец рядом. Но что она должна сделать? Обнять? Поцеловать? Отпустить ее в душ? Просто поговорить?       Саша поворачивается к ней. Глаза в глаза. Спокойно, без улыбок, без слов. Они смотрят друг на друга, минуту, вторую, после чего Саша, прошипев «да какого черта», прикоснулась своими губами губ Насти. Та лишь шумно выдохнула через нос. Она притянула зеленоглазую за талию, сомкнув пальцы на ее пояснице. Саша, положив одно колено на диван, а вторую ногу выпрямляя по направлению к полу, положила ладони на плечи возлюбленной. Они у нее необычайно широкие для девушки, узкие, с торчащими ключицами, но шире чем у Саши или ее одногруппниц. Черная толстовка имеет вырез, открывающий полный вид на шею. Длинная, плотная. Она спортом занялась? Не важно.       Тонкие пальцы блуждают по открытым участкам кожи Насти. Они не отрываются друг от друга, переходя от влажных и нежных поцелуев к более грубым и рваным. Саша чувствует как кареглазая оттягивает ее нижнюю губу, снова целует, снова оттягивает. Требовательно. Она ждала этого, как и ждала сама Александра.       Саша поднимается правой ладонью выше, проводя по бритому затылку. Настя недавно ее спрашивала, стричься ли ей к приезду девушки или оставаться заросшей, похожей на домовенка. Саша тогда посмеялась, но сказала, что с короткой стрижкой ей нравится больше. Похоже, Настя прислушалась к ее желаниям. Зеленоглазая перебирает короткие волоски на затылке и чувствует, как холодные пальцы проникают под ее свитер. Проходятся вдоль позвоночника, вызывая мурашки, цепляют застежку бюстгальтера. Александра отстраняется, втягивая воздух. Но похоже Настя поняла ее движение немного не так. Ее и без того большие глаза округлились, брови искривились в дугу, она будто жалостливо спрашивает: «нельзя?».       Тонкие пальцы касаются щек, заключая лицо в подобие лодочки. Прямой нос, тонкие губы, мощный подбородок. Настю часто путали с парнем, а когда она еще и остригла волосы, стали сомневаться даже, когда она отвечала, что она девушка. Но, не смотря на внешние данные, внутри я маленькая девочка, которая может заплакать при любой возможности. Конечно, когда хочет, она может включить и сучку, и альфача, и пошляка. Странная она. Именно это когда-то и привлекло Сашу в ней.       Она осторожно проводит большим пальцем по подбородку.       - Можно, - шепчет.       Настя осторожно касается влажными губами шеи, заставляя Сашу выдохнуть. Губы острые, искусанные. Они оставляют на коже странные ощущения. Настя кратко целует у основания шеи и поддевает край свитера Саши. Ткань крупной вязки летит на пол, за ним лифчик. Настя голодным взгляд рассматривает возлюбленную, будто забыла все очертания, все детали, все родинки. Глаза останавливаются на груди. Она помнит, что Саша не любит пристального внимания к этой части ее тела. Но не может не коснуться. Пальцы идут от шеи, по грудной клетки, прощупывая грудину, между ложбинкой двух полушарий. Неожиданно даже для самой себя Настя вздыхает. Она наконец ощущает ее под собой. Всю ее.       Она касается кончиком языка соска, чувствует легкое напряжение, мурашки. Саша не отталкивает ее, не возмущается, даже не мычит. Просто наблюдает за действиями. Ее щеки раскраснелись, будто она все еще стоит на морозе; дыхание участилось. Настя неуверенно обхватывает сосок губами, чувствует как Саша ерзает под ней, и, оттянув его слегка губами, отстраняется.       Ее язык медленно проходит до пупка, оставляя за собой влажную дорожку. Слышится тихий смешок. Саша осторожно гладит Настю по коротким волосам, будто щенка. Та смеется в ответ, проводит носом чуть ниже, до пояса юбки. Целует там же, смотрит исподлобья, загадочно, игриво. Не отрывая взгляда, цепляет зубами край и медленно стягивает. Но что-то идет не так, ведь через секунду сама краснеет и смеется, то ли от нелепости ситуации, то ли от самой себя. Смех подхватывает Саша.       - Что ты делаешь?       - Подумала, что так будет сексуальнее, - Настя продолжает смеяться.       Саша перебирает ее волосы.       - Для первого раза сойдет, - улыбается она.       - Вот как, - наигранно недовольно восклицает кареглазая.       - Попробуешь еще раз в следующий раз.       Настя тихо усмехается и все-таки стягивает юбку, но уже руками. Саша сводит колени, стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд возлюбленной. Только сейчас она понимает, что она ехала в поезде два дня без душа и без стерильных умывальников. Наверное, думает, при поцелуе это очень заметно. Она гуще заливается краской, думает вырваться из объятий Насти, но та, на удивление крепко держит ее за бедра. Вообще, ее руки, стан окрепли за полгода. Это немного удивляло, но сейчас это скорее распаляло интерес. Влажный поцелуй касается паха, и тело Саши обмякает. С ее губ срывается толи стон, толи мычание, больше похожее на звуки довольной кошки.       Узелок внизу живота натягивается, учащая дыхание, заставляя разгораться все тело. Белье падает к остальной одежде, и на Саше остаются лишь черные чулки до бедра. Настя любит такое, вот и не трогает их, лишь касается у самой резки губами. Дыхание все тяжелеет, становится громче.       Языком Настя ведет дорожку по внутренней стороне бедра, заставляя губы зеленоглазой дрожать от желания. Как же долго. Как же мучительно. Специально? Возможно. Она всегда любила растягивать удовольствие, это иногда бесило. Бесит и сейчас.       Покрепче схватившись за полосы на затылке, Саша тянет Настю к себе. Настя и не сопротивляется. Лишь вытягивает язык, чтобы наконец дотянуться до клитора. Она буквально впивается в него губами. С губ Саши срывается долгожданный стон. Сладкий, протяжный.       Язык проходит между половых губ, раздвигая их, двигаясь по всей длине промежности. Саша прикрывает глаза, слегка выгибается, поддаваясь навстречу движениям любимой. Узел внутри затягивается сильнее, чувствовать его становится все невыносимее. Настя это чувствует. Она проводит ладонями от паха до груди, прижимая девушку к кровати. Бедра на автомате приподнимаются, отдаваясь во власть хаотичных движений шершавого кончика языка. Он обводит бусинку, после слегка давит на нее. Саша закидывает ноги на спину Насте.       Одна рука поглаживает бедро и медленно перемещается к языку. Стоны учащаются. Пальцы поглаживают мягкие края, медленно тянут время. Саша недовольно мычит, требовательно двигает бедрами. Ее ноги крепче оплетают спину Насти, стараясь прижать к себе ближе. Кареглазая понимает это и лишь игриво улыбается, вновь поднимая взгляд на возбужденную Сашеньку.       - Пожалуйста, - выдыхает она, вплетая свои тонкие пальцы в волосы Насти.       Указательный и средний пальцы медленно входят в лоно, вызывая у Саши дикий восторг. С губ срывается громкий и протяжный стон, заполняющий квартиру. Пальцы на затылке впиваются в кожу. Немного больно, но ногти не длинные, поэтому это лишь сильнее распаляет Настю. Она обхватывает губами клитор, медленно двигается пальцами, стараясь доставить партнерше максимум удовольствия.       За плечами полгода воздержания. «Воздержания» - смеется про себя Настя. – «Какое глупое слово. Будто я монах какой-то».       Они обе ждали встречи, прикосновений к друг другу, поцелуев, объятий. Конечно, трудно было представить, что возвращение Александры начнется с секса, но ожидание сыграло свою роль.       Движения учащаются, губы и язык буквально приросли к набухшей бусинке, как и пальцы зеленоглазой к макушке Насти. Она извивается, ее дыхание сбивчивое, прерывистое. Стоны все громче, пальцы все быстрее. Минута и узел в животе развязывается, выпуская наружу весь накопленный стресс от ожидания, учебы, долгожданный взрыв, распространяющийся по кожа дрожью и мурашками. Короткие ногти царапают шею, губы выкрикивают имя, такое сладкое, не задерживающееся на языке.       Обнаженное тело обмякает, падает на кровать. Ее грудь тяжело вздымается, губы полуоткрытые ловят воздух, ресницы чуть дрожат. Настя легко целует низ живота, вызывая тихий смех у Саши. Кареглазая легла рядом, утыкаясь носом в ребра.       - Щекотно, - улыбается Саша, перебирая темные волосы.       Настя молчит, лишь смеется, улыбается во все тридцать два зуба, так невинно и искренне. Она закидывает руку на голый плоский живот Саши, вызывая очередную волну мурашек. Настя так давно не была счастлива. Так давно не утыкалась в бок любимого человека, так давно не вдыхала этот сладкий запах духов. Единственных, которые ей нравятся.       Саша уже было хотела что-то сказать, что-то вроде «мне пора в душ», но рука настойчиво прижимала ее к постели. Остается лишь смиренно лежать в объятьях этого короткостриженного чуда, которое вот-вот уснет. Может тоже поспать? Поезд был не очень удобным. Все-таки, стоило лететь самолетом…