Воспоминания Регулуса Блэка

Воспоминания. Это, наверное, единственное, что у меня осталось. Воспоминания… Как сейчас помню. Мрачный, прохладный зал, длинный стол, прямо как в Хогвартсе, но вместо дружеских разговоров с однокурсниками, запечённого картофеля и тостов на тарелке, мятного чая с одной ложкой сахара и влюблённых переглядок между другими учениками, на которые я только закатывал глаза– страх. Страх и уважение. Тогда я был поглощён им, слушал и смотрел в чёрные глаза своего повелителя. Тёмный Лорд. Даже сейчас его имя вызывает у меня это чувство в животе. Раньше– бабочки, а сейчас рвотные позывы. Тогда он был для меня всем: наставником, учителем, примером для подражания, может, он даже заменил мне старшего брата. Моего старшего брата. Сириус… Мой Сириус… Снова воспоминания. Они путаются в моей голове, смешиваются между собой, заменяют друг друга, не дают сосредоточиться, но тот день навсегда останется в моей памяти. Навсегда… Разве имеет суть «навсегда», когда я тут..... Дождь. Шелест пожелтевших листьев высоких деревьев и ровно подстриженных кусов из сада, на который выходит окно грандиозной зелёно-серебряной спальни. Над головой висит родовой герб Блэков и девиз: «Чистота крови навек», а чуть ниже вырезанные мною когда-то графы из «Ежедневного Пророка» о Лорде Волан-де-Морте. Я бы сжёг их до тла в ту же секунду, если бы у меня были силы хотя-бы пошевелиться. Ничтожество. Наследник благороднейшего и древнейшего семейства Блэк только что рыдал в подушку. Мои уставшие и, наверняка, красные глаза сейчас были закрыты руками. Смешно. Что со мной не так? Почему я? Почему? Я резко поднялся и сел на кровати, сердце выскакивало из груди. Глубоко вдохнув, встал и решил пойти на кухню налить себе стакан воды. Кикимера позвать не могу, сам-же предложил его в помощники Лорду, а магия. Почему-то не хочется использовать магию, как всегда, просто сегод… Открыв дверь, я упёрся взглядом в табличку с именем Сириуса. Желание снова вернуться на свою кровать и продолжить лить слёзы на уже влажную подушку внезапно пересилило жажду. Я вернулся в комнату. Сириус… Старший сын своих родителей. Сильный, смелый, амбицозный, стоит на своём до последнего. Когда-то я считал его позором, не достойным носить фамилию «Блэк», а сейчас понимаю, что фамилия «Блэк» не дойстойна его. Он всегда был прав, а я. Что же я? Я часто чувствовал, что настоящая моя сущность находится внутри, под плотной оболочкой человеческого облика. Настоящий я иногда пытался выбраться, вырваться наружу, расцвести ясными крассками и пуститься далеко-далеко, чтоб все мои проблемы, радости, печали и чувства остались где-то там, позади. Ведь так приятно начинать жизнь с чистого листа, не помятого ошибками, порваного обстоятельствами и исписанного дрожащими руками с острым пером, которое впиваеться в пальцы до крови. Но я видел своего брата. Он поступил так, как считал нужным, чем безумно огорчил мать, я понимал, что это неправильно, понимал, что должен. Должен что? Поклоняться своей родословной и носить чистокровность, как корону на голове? Быть сыном достойным своих родителей, быть умным и примерным учеником, настоящим слизеринцем, принять метку? Но это же не я, не я настоящий. Настоящий я. Кто же это? Почему до сих пор прячется и не выходит? Его примяли своими жёсткими словами, или действиями окружающие меня люди и просто похоронил где-то глубоко? Если бы. Я сам вовлёк себя в эту игру, принял позицию проигравшего. Я сам создал себе свой образ, сам пошёл принимать метку с гордым лицом и высоко поднятой головой. Отвратно. Как бы страшно для меня это не звучало, но я не знаю кто я. Можно, конечно, заглянуть назад, в прошлое, но я устал плакать… Кто же знал, что тот, к кому я тянулся всю жизнь, оказался человеком, которого волнует лишь он сам, что чистокровные тешаться тем, что дано им с рождения ни за что, считая себя выше всех, лучше всех, достойнее, хотя это совсем не так, что каждый мой выбор, каждое действие вели вверх по ступенькам, которые заканчивались пропастью через несколько шагов? Наверное, Сириус. Он же смог сбежать к своим друзьям, смог сделать правильный выбор… Мои мысли оборвались, а в голову пришла отличная мысль. Я тоже смогу. Только не к знакомым, или бывшим однокурсникам, нет, конечно. Снова сев на кровати и выпрямившись, я понял что нужно сделать. Можно же сбежать к Сириусу, прямо сейчас. Кикимер должен справиться, он сможет найти моего брата, я смогу вырваться, я смогу. — Кикимер! В то же мгновение ко мне пришло осознание, что домовика сейчас нельзя звать, нет. Он же у Лорда, Мерлин. В следующее мгновение передо мной уже стоял Кикимер. Стоял он совсем не долго, секунда, и его скрюченное тело, свёрнутое калачиком, уже лежит на полу. Быстро подлетев к нему, я сел на колени и осторожно приподнял голову бедняги, на которой было ужасающее выражение: смесь страха и боли. —Кикимер, — я остановился, убедившись, что сейчас домовику не больно, а выражение... рыльца– это тень пережитого ужаса, — прошу тебя, расскажи мне что с тобой сделал Тёмный Лорд. И он рассказал. Абсолютно всё: о пещере, лодке, озере, чаше с ужасающим зельем, которое пришлось выпить до последней капли и видениях после него, о смехе Тёмного мага, о мертвых руках, принадлежащих, видимо, инферналам и о медальоне со змеёй. Конечно, зачем же ещё Лорду понадобился домовик– расходный материал да и только. Я бы разозлился, но, кажется, лимит эмоций на сегодня уже исчерпан. — Кикимер, — мой голос дрогнул, — пожалуйста, спрячься где-то в доме и не выходи, хорошо? — Да, хозяин Регулус. — Кикимер, это очень важно, тебе нельзя выходить. Пожалуйста, хорошо спрячься, не выходи, прошу тебя, пожалуйста. — Хорошо, хозяин Регулус, Кикимер спрячется в своём чулане и не будет выходить. — Хорошо… хорошо… Моя голова болела от только-что полученной информации. Что. Что такого мог спрятать в этой пещере Лорд? Однозначно что-то важное, не может же это быть обычной… семейной реликвией? Бред, его семья– пожиратели и собственные причуды. Что же это может быть?.. За окном уже опустился вечер, дождь давно закончился, да и ветер утих, а я всё так-же не мог понять что же такого особенного было в медальоне со змеёй. Может, змея на нём связана со Слизерином. Слизерин-Слизерин… Поднявшись на ноги, я подошёл к стене напротив. У неё стояла небольшая тумба, на которой лежал мой аккуратно сложенный шарф в зелёно-серебряных цветах и он– медальон Салазара Слизерина. Подделка, конечно. На курсе 4, что-ли, Барти Крауч готовился к контролю по трансфигурации. Он всегда выбирал задания по-сложнее и в этот раз решил превратить разные ненужные вещи в медальоны основателя своего факультета, которые мало того, что были практически точной копией оригинала, так ещё и открывались. Конечно, получилось далеко не с первой попытки, но он делал заметные успехи. Только Крауч увлёкся немного и, случайно, превратил и мою работу по истории магии в один из них. Когда он заметил свою маленькую оплошность, только рассмеялся и вручил мне то, что пару минут назад было моим домашним заданием. Не знаю зачем сохранил и привёз домой один из лучших результатов упорной работы уничтожителя моей многочасовой работы, но уже не важно. Оторвавшись от воспоминаний, я взял цепочку с большим, увесистым кулоном, на котором красовалась змея, изогнутая буквой S. Это может подойти. У Лорда был такой-же? Но, скорее всего, Волан-де-Морт не прятал бы поделку 4-курсника так тщательно. Это был оригинал. Всё-равно не понятно. Я потёр виски и прикрыл глаза, представляя, как Тёмный Лорд прячет медальон. Тёмный Лорд. Высокий, с бледной кожей, чёрными пронзительными глазами, которые смотрят прямо в душу. Но нет, его глаза уже давно стали красными и в них было больше змеиного, чем человеческого. Тёмная магия? Возможно. Кажется, она разрушает мозг тех, кто её использует, но не глаза же. Глаза. Глаза– зеркало души. Хах, зрачок у Лорда стал в два раза меньше, будто-бы его крайние части откололись, но ведь не могла же его душа… Резко я почувствовал пульсацию в кончиках пальцев рук. Или могла. Внезапно мне вспоминились речи «Повелителя». Часто, как бы невзначай, в них всплывали его собственные мысли о бессмертии. Неужели… Новый план уже выплыл пред моими глазами и, раскрыв их и убрав руку от висков, я найправился к своему столу. Достав пергамент, перо и баночку чернил я на-скоро вывел своё послание: «Темному Лорду Я знаю, что умру задолго до того, как ты про­читаешь это, но хочу, чтобы ты знал — это я рас­крыл твою тайну. Я похитил настоящий крестраж и намереваюсь уничтожить его, как только смогу. Я смотрю в лицо смерти с надеждой, что когда ты встретишь того, кто сравним с тобою по силе, ты уже снова обратишься в простого смерт­ного. Р. А. Б.» Использовав заклинание, чтоб чернила моментально высохли, я сложил лист в несколько раз, открыл медальон и вложил письмо туда. Нельзя медлить, нет. Уже было за полночь, когда я вылетел из своей комнаты и направился в сторону чулана Кикимера. Мои ноги казались ватными, голова побаливала, но внезапный всплеск адреналина компенсировал эти незначительные проблемы. — Кикимер, отведи меня в ту пещеру, срочно, пожалуйста. Щелчок трансгрессии, и мы появились на какой-то скале. Пришлось плыть по морю– не важно, не беда. Я даже забыл о существовании всех возможных заклинаний– нет, не это сейчас должно волновать, определённо. Кикимер лишь смотрел на меня с потрясением и открывал вторую пещеру, а потом достал лодку, как видел от Тёмного Лорда, Тёмного Лорда, который скоро превратится в кучку праха и я, Регулус Арктурус Блэк, приближаю его кончину. И, вот, мы уже посреди озера. — Хозяин Регулус. Я выжидательно смотрел на домовика. Его голос колебался. Неужели есть что-то, о чём он мне забыл рассказать? По моей спине пробежала мелкая дрожь. — Хозяин Регулус, — сглотнув, повторил тот, — Кикимеру. Кикимеру прийдётся выпить это зелье ещё раз? — и, будто-бы осёкся, продолжил, — Кикимер рад помочь хозяину Регулусу, Кикимер выпьет. Маленькая, дрожащая рука потянулась за кубком, валяющимся неподалёку, из которого, по всей видимости, он сам недавно пил яд из рук другого волшебника, пока я пребывал в состоянии шока– как, как он может сам предложить выпить зелье, после того, что увидел в прошлый раз? К счастью, я быстро пришёл в себя, чтоб успеть перехватить ручёнку домовика, которая была на пол-пути ко рту с уже наполненным кубком. — Нет, Кикимер, — я старался, чтоб с мой голос звучал как можно мягче и непринуждённее, — я выпью его сам. До последней капли Теперь пришла очередь оторопеть моему попутчику. — Но хозяин Регулус. Я не слушал эльфа и уже отправил в рот первую порцию зелья. Жжение и боль– всё, что я мог чувствовать в этот момент, мне хотелось кричать, биться в судорогах, но моё тело будто-бы не слушалось меня вовсе. Я потерялся в своей беспомощности, как уже прибыла вторая порция, которую любезно подал домовик. Теперь к этим чувствам прибавился страх. Я чуствовал себя загнанным в угол, на меня смотрели тысячи глаз из темноты, безысходность наполняла меня изнутри, как и новые волны боли, пока не приступил третий кубок. Теперь я начал слышать голос. Ещё не громкий и такой знакомый, а после я увидел… нет, не может быть, ко-мне из тьмы шёл никто иной, как сам Сириус. Только, мой родной братец не помог, не отогнал страх, нет, наоборот, он смерил меня высокомерным и нахальным взглядом, ухмыльнулся, и сказал уже намного громче: — Ну привет. — Сириус… — Сириус-Сириус. Что тебе нужно от меня, зачем ты пришёл? — Но… — Что но? Что но? Сколько времени тебе было плевать на меня, ты, жалкий пожиратель, а сейчас, когда, наконец, твоя полу-пустая голова дошла до того, что её обладатель кретин, ты пришёл ко-мне? Чувствовуя, как Кикимер отправляет мне в рот очередную порцию зелья, я перестал понимать, что предо-мною не правда, а видение. — Что ты вылупил на меня глаза? Неужели только дошло? Прости, я возлагал на тебя слишком большие надежды, — Сириус фыркнул.— Серьёзно. Я три года. ТРИ, МАТЬ ЕГО, ГОДА, РЕГУЛУС, живу у Поттеров, но тут, рядом с мальчишкой Поттеров, чувствую себя любимым. Любимым братом. Нет, не льсти себе. Разве ты, убийца, можешь любить кого-то, кроме себя? Мальчишка Поттеров теперь мой настоящий брат, а ты… После недолгой паузы Сириус плюнул мне прямо в лицо. Я почувствовал, как по моим щекам текут слёзы. Его слова и правда открыли мне глаза. Как я мог надеяться на то, что он приймет меня. Как за пеленой сознания, до меня донёсся шёпот Кикимера: «Хозяин Регулус, пожалуйста, ещё немного». Обжигающая боль снова заполнила меня, но теперь, вместо Сириуса, предо мной стояла мать: — Нелепый мальчишка. Как ты мог пойти против воли своего Повелителя? Как ты можешь перечить мне? Ты будешь выжжен из семейного древа, предатель крови. Ты не храбрый Гриффиндорец, трус. Убирайся из моего дома. ВОНННННН! Она прокричала последнее слово, я закрыл уши руками. Жалкий, жалкий, жалкий. Ненавижу себя, ненавижу. — Н-нет, хозяин Рег-гулус, не закрывайте уши. Ещё один, один кубок. Вместе с последники каплями зелья моё сознание начало светлеть. И я, даже, смог внятно сказать, хоть и дрожащим голосом: — Кикимер, прошу тебя, достань из кармана моей мантии медальон и поменяй с тем, что лежий в чаше, пожалуйста, Кикимер. — Д-да, х-хозяин Рег-гулус. Только сейчас я заметил, что и голос домовика дрожит, а на щеках блестят дорожки слёз. Он тоже плакал? Неужели домовых эльфов и их хозяев что-то связывает, кроме рабства первых? Или я напугал его. Вдруг, уже знакомое чувство снова завладело мной. Зелье наносило оставшиеся удары, которые эхом разносились по затворкам моего сознания. Все страхи и переживание снова вылезли на ружу. Я не могу этого больше терпеть… — Кикимер, убей меня. Слова сами вышли из моих уст. Я ими не руководил, но это меня напугало куда меньше, чем голос моего эльфа. — Н-нет, х-хозяин Р-рег-гулус, н-нет. Кик-кимер не м-может эт-того с-сделать, н-нет, я-а луч-ше н-накаж-у с-себя — Кикимер, нет, не нужно. Резко в головее стало светло, действие зелья сошло на нет, осталась только сильная жажда, которую я старался игнорировать. Меня волновало совсем другое. Что если ни Сириус, ни мать не захотят иметь теперь ничего общего со мной, остальные члены семьи и знакомые, конечно, поддержат хотя-бы одного из них. Мой взгляд метался с кубка, который принёс мне столько страданий на Кикимера, который плакал и прижимал к себе крестраж, но меня привлекло другое. То, что находилось немного дальше– озеро, которое кишит мертвецами. В голову прокралась навязчивая мысль, которую я не спешил отганять, как делал всегда, когда у меня появлялись похожие идеи. — Кикимер, пора уходить. — Да, хозяин Регулус, Кикимер может перенести Вас прямо отсюда, если вы дадите мне руку. Он протянул мне худую ручонку, которая сейчас только еле подергивалась, а я, в свою очереть, убрал свою руку дальше, немного резче, чем хотелось бы. — Нет, Кикимер, ты должен отправиться один. Я приказваю тебе идти без меня — Н-но, х-хозяин Рег-гулус, — протянутая ко-мне ручонки сильно дрожала в такт к всхлипываниям эльфа. — Никаких но, Кикимер. Я велю тебе идти домой, уничтожить медальон и никому ничего не рассказывать, — мой голос охрип, я ужасно хотел пить, но мне нужно убедится, что домовик сделает всё правильно. — Х-хозяин. — Нет, Кикимер, отправляйся и делай что велено, сейчас-же. Я встал, но не смог продержаться на ногах достаточно долго, мне пришлось подползти к воде под крики и рыдания моего помощника. Что-ж, всё рано или поздно заканчивается. Приблизившись к воде, я наклонился и протянул руку в озеро, чтоб зачерпнуть воды и выпить, но меня, в свою очередь, схватила чужая, слизкая и отвратительная рука, а за ней ещё, ещё. Может, ещё час я находился под водой, пока меня тащили всё глубже инферналы, а, может, и десять секунд. Я не чувствовал времени. После всё закончилось, как мне казалось, но я очнулся. Очнулся я здесь, не совсем понимаю как можно назвать это место. Ральф говорит, что это рай, но я не верю Ральфу. Он тут работает, как домовой эльф, но в виде человек. Тогда, когда я очутился тут, он мне сказал, что я умер и теперь буду находится в раю, что могу подумать и пожелать получить любой предмет – он здесь появится, например, одежду. Только после его слов я заметил, что на мне и правда нет ни одежды, ни перстня, который, обычно, я ношу на пальце правой руки, ни, к моему счастью, метки пожирателя. Ральф сказал, что будет приходить, когда я его позову (чем не домовой эльф), или когда кто-то пожелает увидиться со мной. Я ни разу не звал Ральфа, но он приходил ко мне. Один раз со мной хотели повидаться мать с отцом, но я попросил, чтоб недо-домовик передал им, что я умер на задании Лорда и что не хочу с ними говорить. Тогда Ральф кивнул и исчезнул, а ещё один раз он при. — Регулус Арктурус Б… — Блэк, да, он самый, нет, я не хочу увидеться с родителями, кузинами, тётями, дядями, дедами и бабушками, школьными товарищами, кентаврами и прочьим, проваливай. Ну кто же ещё может так нахально вмешиваться, когда я вспоминаю свою жизнь? Конечно, Ральф. Кроме него и меня здесь никого нет. Пришлось открыть глаза и посмотреть не ушёл ли он. Ну вот, стоит в своём платье, хотя, это, скорее, хитон, но мне нравится думать, что платье, во всей своей красе. Безумно спокойный нарушитель моего покоя прожигает во мне дыру своими небесно-голубыми глазами. Может, он просто смотрит, но мне как-то всё-равно, лучше бы он ушёл и не приходил никогда. Я не жду никого. Мерлин видит, Кикимер, хоть и эльф, был намного сообразительнее. — Нет, Регулус, никто из перечисленных не хочет тебя увидеть. Вау, это что, оскорбление? Никто не хочет увидеть? Отлично, просто замечательно. Ладно, вдох-выдох. — А кто тогда? Альбус Дамблдор? — я саркастически выгнул бровь. — Вы о Альбусе Персивале Вульфрике Брайане Дамблдоре? Нет, он тоже не желает вас увидеть. Это другой человек — И кто-же? Ральф взглянул на свиток пергамента, который всё это время держал в руках. Хочет показаться обычным человеком, который может что-то забыть, или перепутать, хотя только-что назвал миллион имён Дамблдора. Что с этим Ральфом не так. — Регулус Арктурус Блэк, вас хочет увидеть Сириус Блэк Третий. У меня бы ушла земля из-под ног, если бы под моими ногами была земля, а не то, на чём это место держится. — Мне передать, — он снова взглянул на пергамент, — Сириусу Блэку, что вы не хотите его видеть и рассказать в очередной раз небылицу о смерти на задании? — Нет! Я не знаю почему, но это «нет» вырвалось из моих уст раньше, чем я успел хоть о чём-то подумать, а потом добавил, уже спокойно: — Нет, Ральф, передай Сириусу, что я хочу его увидеть, пожалуйста. И Ральф исчез. Я стоял и смотрел на то место, где 10 секунд назад стоял Ральф, или час назад. Я не чувствовал времени. Вдруг, чуть дальше оттуда, появился мужчина. Я не мог узнать его, пока тот не повернулся лицом ко-мне. Не сильно глубокие преждевременные морщины, излишняя худоба, борода – ничего из этого не помешало узнать кто там стоит. Сириус, а это однозначно был Сириус, перехватил мой взгляд, постоял мгновение на месте, будто-бы обдумывая свои дальнейшие действия и кинулся бежать ко мне. Я же, не думая ни о чём, со всех ног бросился навстречу к брату. По-пути Сириус, будто-бы, молодел, а когда между нами осталось расстояние вытянутой руки, он выглядел точно так-же, каким я его видел и запомнил при жизни. В этот момент я резко остановился и он сделал тоже самое. Мне было страшно. Перед глазами грозилось снова появиться то видение из пещеры. Я громко сглотнул, а Сириус… Сириус сделал большой шаг, чтоб максимально уменьшить расстояние между нами и.обнял меня. Я обнял его ответ. Этот момент должен быть самым счасливым в моей жизни, ах, да, в моём существовании здесь. Я чувствовал запах волос своего брата. Они пахли как и тогда, при жизни… при жизни. Только сейчас я подумал о том, что и Сириус тоже умер, но он не дал мне продолжить думать о этом. Разорвав объятья, брат держал меня за плечи, смотрел на лицо своими серыми, тёплыми глазами, которые опасно блестели: — Регулус, ты, чёртов идиот, я так скучал, — Сириус снова меня обнял, но теперь намного крепче чем в прошлый раз. — Регулус, почему, почему ты принял метку? Ты же знал, что эта сволочь безносая тебя убьёт! — Какая ещё безносая сволочь?.. — Ах, ну да, ты не знаешь. Волан-де-Морт умер, потом возродился и теперь он лысый и безносый. Если чесно, он сейчас на Шалтая-болтая похож, который из книги дяди Альфарда, помнишь? И Сириус засмеялся. Я не мог сдержаться. Его смех просто заразительный. И вот, мы, наследники благороднейшего и дрейвнейшего, стоим в обнимку и смеёмся с Шалтая-болтая, или Тёмного Лорда, не важно. — Регулус, мне так жаль, что я не смог убить его, или как-то помочь, чтоб его убили. Нам нужно было бы отомстить за твою смерть. По спине пробежали мурашки. Со мной же тогда был только Кикимер, неужели, Сириус хотел его убить… — Рег, всё в порядке? — А, мм, да, конечно. — Регулус, — Сириус снова разорвал объятья, снова держал меня за плечи и снова смотрел в мои серые ледяные глаза своими серыми-тёплыми, — как ты умер? Я молчал. Мне не хотелось врать ему, но и правду говорить. Я отвёл взгляд. — Регулус? Почему ты молчишь? — Сириус чуть-ли не кричал, у меня возникло чувство, что сейчас у него начнётся истерика. — Как ты умер, Регулус? — Я… я выбрал. — Что, что ты выбрал? — он правда сейчас волновался и боялся. Всё позади, мы уже мертвы. — Смерть. Я выбрал. смерть Сириус замялся, да, конечно, он не поймёт что я сказал, но он, похоже, понял. Он всегда был слишком проницателен, чтоб понимать всё, и сейчас, на моё удивление, он снова обнял меня и… заплакал. — Прости меня, Регулус, прости.– он сказал это захлёбываясь слезами, и я почувствовал, как и по моей щеке бежит первая, но далеко не последняя слеза. — Что? За что мне тебя простить? Ты не виноват ни в чём. — Меня не было рядом… — Я, — мой голос стал дрожать не хуже голоса брата, — я хотел сбежать, я хотел прийти к тебе, но боялся, что ты выгонишь меня, или сдашь Дамблдору. — Что? Да я никогда, слышишь меня? Я никогда бы тебя не выгнал, никогда бы не сдал никому. Ты мне веришь Рег, веришь? — Верю. Это всё, что я смог сказать, пока эмоции не накрыли меня с головой. После мы ещё долго говорили о том, что у нас случилось при жизни. Бедняга Сириус треть времени из того, что ему удавалось не умереть, провёл в общесве дементоров по ложным обвинениям, а сбежал он благодаря анимагии. Анимагии. Ещё в школьные годы он научился превращаться в собаку. У меня, наверное, челюсть отвисла, когда он на моих глазах стал большим чёрным псом, а потом, спустя крупицы свободы, умер от Авады какого-то пожирателя. Ну, по крайней мере, он мне так рассказвал. Кто знает как на самом деле он прожил. Он так много спрашивал, стараясь наверстать упущенное при жизни время после смерти, нам было так легко рядом друг с другом, что мимолётные мечты о том, что мы с Сириусом всегда будем рядом ставали всё ближе к реальности. Даже место, в котором нам прийдётся жить оставшееся время стало намного привлекательней. Сириусу оно, кстати, очень понравилось. Он сразу призвал две кружки сливочного пива и предложил выпить за наш с ним упокой. Отличный тост, я считаю. А потом снова появился Ральф. Сириус резко встал и направился к нему. После того, как они перекинулись парой слов, Сириус снова вернулся ко мне: — Регги, мне нужно быстро сгонять к Джеймсу, — я нахмурился, — прости, я, правда, не на долго. Туда-обратно, хорошо? — Мм, да, конечно, только не сильно задерживайся там у него, я буду скучать. Сириус улыбнулся, но не той яркой улыбкой, которой освещал меня а последний раз, а вынужденной, измученной, я не предал этому особого значения, а просто обнял брата и проводил глазами, когда он с Ральфом исчезли из поля зрения. Прошёл час, а, может, год. Я всё-ещё не чувствую время. — Эмм, Ральф? В тоже мгновение Ральф появился прямо передо мной, это было ожидаемо, но зачем так близко-то, хоть немного личного пространства, нельзя, что-ли. — Да, Регулус. — Не знаешь, случайно, долго ли ещё Сириус будет у Джеймса? — Сириус не у Джеймса Что?.. Он уже ушёл от Джеймса и теперь просто тусуется со своими другими мёртвыми друзьями? Я сглотнул. — А, он ещё с кем-то? — Нет. — Могу ли я его увидеть? — Нет. — Хм, почему-же? — Сириус умер, попав в арку смерти, теперь он… Я уже не слышал Ральфа. В ушах шумело, на глаза легла пелена. Нет, этого не может быть. Не может быть. Если попадёшь в арку– застрянешь между двумя мирами, а Сириус приходил ко мне. Это ошибка, ошибка. — Но Сириус же приходил ко мне. — Да, он мог прийти к одному человеку, а после отправился назад к арке. — Но он же потом пошёл к Джеймсу, ты тогда приходил, чтоб сказать, что Джеймс хочет его увидеть. — Я пришёл сказать, что время вышло. — Но Сириус же сказал мне, что в него попала Авада. — Вы с Сириусом оба врали про причину своей смерти и ничего не изменилось. — Могу ли я тоже попасть к арке? — Арка находится между двумя мирами, как связь, тот, кто попадёт в неё, застрянет посередине. — Да, я знаю. — Туда нельзя попасть. — Но ведь ты же отводил Сириуса! Отведи и меня. — Я отводил к арке, а не в арку. И Ральф исчез, я упал на колени. Воспоминания. Это, наверное, единственное, что у меня осталось. Воспоминания…