Новое поколение

-Сильнее! — прокричала Колдунья. Ее голос срывался, а движения были нервными. Каменный монстр, неуклюже пошатываясь, вернулся на свое место и теперь ожидал следующего удара. Его пустые фиолетовые глазницы выжидающе уставились на Шона. Шон, устало вздохнув, выставил руки перед собой. Магия давалась ему с большим трудом, но его мать это не устраивало. Парень снова воззвал к силам, заложенным где-то в самой глубине его сути. Пальцы жгло, будто он пытался удержать ими беснующееся пламя, а в груди разрасталось непонятное чувство пустоты, будто магия вытягивала из него все и разъедала его, словно кислота. По рукам пошел фиолетовый ток. От боли темнело в глазах. Шон крепко сжал челюсть. Ему пришлось приложить усилия, чтобы найти взглядом каменного прислужника своей матери. Шон сосредоточился на нем, и вся саккумулированная им сила сорвалась с его рук, будто стрела слетела с тетивы лука. Электрические разряды больно жалящего фиолетового тока впились в твердый камень, но монстру это не причинило никакого вреда. Его мать одним ударом стерла бы эту глыбу камня в пыль. Шон, как всегда, ощутил слабость и пустоту внутри себя. Остатки магии пульсировали в его теле. -Слабак! — прокричала Колдунья, сжимая кулаки. Ее голос почти перешел на визг. Когда дело доходило до тренировок, она всегда срывалась. Шон ненавидел их тренировки. -Извини, — устало ответил парень. Он ждал, когда мать успокоится. Он говорил и делал, то что она хотела. Но этого было мало. Колдунья небрежным движением пальцев испепелила собственного монстра. Острые каменные осколки его тела отлетели прямо к ногам Шона. Фиолетовые глаза матери опасно мерцали. Шон покосился в сторону портала. Он устал. -У тебя были годы тренировок, могущественные родители, доступ ко всем артефактам и книгам! Почему ты такой слабак? — прокричала Колдунья, сокрушаясь, — неужели это было так сложно? Хоуп указала длинным черным ногтем в сторону осколков ее бывшего приспешника. -Я не хотел его ранить, — тихо ответил Шон. В его глазах, более мягкого фиолетового оттенка, чем у матери, неожиданно возникли вызов и упрек. Хоуп рассмеялась, громко и заливисто, а затем подошла к Шону вплотную. -Сынок, только не говори, что тебе жалко эту груду камней. Они живут по моей прихоти. Я убиваю их и возрождаю, когда мне захочется. Если ты не можешь сразить их, то как ты сможешь продолжить род моего отца? — проговорила она, — почему ты не можешь быть как… Она запнулась. Шон вскинул подбородок, глядя ей в глаза, которые она старательно отводила. -Как кто? Прядь его золотистых волос выбилась, падая на лоб. Белая рубашка прилипла к взмокшему от тренировок торсу. Он был копией отца, унаследовав от него все, кроме характера и прозрачно-голубых глаз. Колдунья неожиданно вскинула на сына колкий взгляд, от которого поежился бы любой, кроме него. -Как Адам Левин, — спокойно ответила Хоуп. Повисла тишина. Шон устало вздохнул, потирая пальцами переносицу. Он устал. Устал пытаться быть тем, кем хочет видеть его мать. Устал от постоянных тренировок. -Он младше тебя на год, но уже превзошел большинство колдунов… Устал от магии, которую считал своим проклятьем, которая высасывала из него силы, оставляя его ни с чем. -Но при этом, у него нет такой родословной как у тебя… Устал притворяться. -Он тренируется днем и ночью… Шон бросил очередной взгляд на портал. Сердце заныло от желания уйти прямо сейчас. Мать перехватила его взгляд, замолкнув на полуслове. -Опять сбежишь? Неужели ты не понимаешь, какая сила в тебе заложена? Неужели не понимаешь, какая ответственность на тебе лежит? Наш дом в упадке. С нами больше не считаются. Нас больше не боятся и не уважают. Только ты можешь все исправить. -Я ненавижу магию, - проговорил Шон сквозь зубы. На миг глаза матери испуганно расширились, будто он сказал что-то непозволительное, но затем привычно сузились, переливаясь злостью и раздражением. -Я ненавижу себя за то, что во мне есть магия. И я не Адам Левин. Никогда не был и никогда не буду. И я не буду продолжать твой род жестоких тиранов и узурпаторов! Лицо матери скривилось. Руки сжались в кулаки. -Проваливай, — прошипела она в бессильной злости, — неблагодарный… Дальше Шон не слушал. Получив зеленый свет, он, не глядя на мать, направился к порталу, оставляя ее бросаться едкими оскорблениями ему в спину. Шон коснулся рукой каменных дверей и произнес название места, которое знал наизусть. Двери тут же распахнулись перенося его туда, куда тянуло всю его суть и днем, и ночью. На Землю. В непримечательный городок под названием Беллвуд. Возможность сбегать сюда — единственное, за что он был благодарен этой инородной силе внутри него. В городе была глубокая ночь. Он перенесся в парк, именно туда, куда и хотел. Ни метром ближе, ни метром дальше. Как сказала однажды его мать, сбегать — это единственное, что он умеет делать хорошо. Шон сел на ближайшую лавочку, окруженную кустарниками из ароматных роз, наполняющих свежий ночной воздух терпким цветочным запахом. В небе сияла холодная луна. Вокруг не было ни души. Шон устало уронил голову. Короткие золотистые локоны блестели в свете луны. Он думал лишь о том, что было бы, родись он без этой силы, которая сидит внутри него, словно паразит. Была бы его мать добрее и ласковее к нему или, может, отказалась бы от него при рождении? Если эта сила его по праву, то почему она так сопротивляется хозяину? Почему приносит столько боли, опустошая его до изнеможения? Почему он и в правду не Адам Левин? Будь он им, все было бы проще. Он не хотел сражаться, не хотел рассыпать врагов в пыль. Не хотел продолжать жестокую славу своего рода. Не хотел устрашать других своей силой. Он ничего этого никогда не хотел. -Вот ты где! Чего такой грустный? Что-то случилось? Шон вздрогнул и растеряно поднял на нее темно-сиреневые глаза. Он совсем не заметил, как она подошла. Ее мягкая улыбка мгновенно отозвалась в нем приливом сил и спокойствия. -Все нормально, — ответил Шон, ища взгляд ее зеленых глаз, — я просто устал. Джессика Левин перестала улыбаться. Девушка села рядом и взяла руку Шона в свои ладони. Шон смущено улыбнулся. -Я же вижу, что что-то случилось, — мягко произнесла она. В ее голосе слышались нотки беспокойства. Шон не мог этого не заметить. Все его нутро внимало ей и только ей. -Я ненавижу магию внутри себя, — честно ответил парень. Глаза Джессики расширились, в точности как у его матери при этих словах. Ему снова показалось, что он сказал что-то непозволительное. Она взяла его лицо в свои руки. -Как ты можешь так говорить? Шон тонул в ее глазах. Ее прикосновения вызывали мурашки. Ее забота, ее мягкость, которая на самом деле была самой сокрушительной силой во вселенной, вся ее суть пьянили Шона и сводили его с ума. Он растеряно смотрел на девушку, в которую влюбился с первой их встречи. -Магия — это не что-то отдельное, это твоя природа. Это ты сам, — терпеливо объяснила Джессика. Она говорила так, словно это было очевидно. Девушка убрала ладони от лица Шона и теперь держала его за руку, сплетая их пальцы вместе. Кожа обоих была белоснежной, их красивые молодые лица, подсвечивались тусклым светом далекой луны. Глаза слегка мерцали в темноте от чистой и наивной любви друг к другу. -Магия — это боль, — ответил Шон, — я не хочу ни с кем сражаться, не хочу никого побеждать или устрашать…или убивать. Джессика усмехнулась. -Ты можешь использовать магию в других целях, — снисходительно ответила девушка. -Наколдовать себе стакан воды? Нет, Джесс. С помощью магии люди уничтожают друг друга. -Это лишь то, как ее используют, но это не определяет ее суть, — девушка мягко ткнула Шона пальцем в грудь, будто там сидела вся его магия. Он непонимающе посмотрел на Джессику. -Я тебе покажу. Девушка вытянула перед ним руку, а затем накрыла ее своей ладонью. Она закрыла глаза и сделала короткий вдох. Из щелей меж ее пальцев хлынул свет. Шон затаил дыхание. Наблюдавшая за ним Джессика, слегка рассмеялась и раскрыла ладони, выпуская небольшой шарик света, похожий на светлячка. -Что это? — недоуменно спросил Шон. -Магия, — ответила Джессика. Вдруг шарики света стали вспыхивать повсюду. Пространство вокруг них заполнилось мерцающими светлячками, орошая мягким светом все вокруг: парк, лавочку, на которой они сидели, слегка соприкасаясь коленями, благоухающие алые розы и саму Джессику. Ее черные мягкие кудри купались в теплых лучах света, болотно-зеленые глаза вместили в себя отблески всего звездного неба, а губы расплылись в чарующей улыбке. -Это магия в чистом виде, — сказала она. Мать никогда не показывала Шону такую магию. Она лишь заставляла его учить заклинания и тренировать их на ее слугах. Впрочем заклинания выходили у него лучше, чем боевая магия. -И что она делает? — спросил Шон. От магии исходило тепло и прохлада одновременно. Она была мелодичной и беззвучной. Яркой и еле заметной. Она была такой простой и бессмысленной. У нее не было цели. Шон видел такую магию впервые. -Ничего, — ответила Джессика, рассмеявшись. Но заметив замешательство Шона, продолжила: -Сама по себе она ничего не делает, пока не вступит в реакцию с чем-то или с кем-то. Например, с тобой. Она взяла его ладонь с тыльной стороны. Шон вскинул на девушку измученный взгляд. -Не бойся, — мягко попросила она, глядя на него из-под вороха пушистых черных ресниц. Шон послушался. Легким движением пальцев Джессика создала новый шар света прямо на ладони Шона. Неожиданно по руке разлилось обжигающее тепло. Живот скрутило от волнения. Дыхание ускорилось, и он почувствовал, как магия пульсирующими волнами разливается по его телу, но в этот раз она не приносила опустошение. Она наполняла его от кончиков волос до ногтей. Ему казалось, что все его тело мерцает золотым светом, словно он падающая звезда. Шон испытал настоящую эйфорию. Он почувствовал силу. Кончики пальцев искрились от желания выплеснуть эту силу в окружающий мир. -Это невероятно, — прошептал он. -Это магия, — улыбнулась Джессика. Какое-то время они сидели молча, окруженные светом сотни маленьких светил. -Моя мама всегда говорила мне, что магия — это хаус, — сказала Джессика. «А моя всегда учила, что это порядок», — подумал Шон. -По всем законам нашего мира моя ладонь сейчас не должна светиться. Это неправильно. И если я буду стремиться упорядочить магию, понять ее, то добьюсь противоположного результата, — задумчиво продолжила Джессика, — я должна научиться разрушать привычный порядок. Брать энергию из окружающего мира и использовать ее в своих целях, придавать ей разные формы и размеры. Она всегда говорила, что лучший источник хаоса — это наши эмоции. Эмоции — противоположность порядку. Шон слушал ее, затаив дыхание. Мать никогда не рассказывала ему ничего подобного. -Моя магия сейчас исходит из… Она запнулась, опустив глаза. Белоснежная кожа щек слегка порозовела. Шон, казалось, перестал дышать, чтобы его дыхание — слишком громкое в такой тишине — не заглушило ее ответ. -Из моих… чувств к тебе, — наконец робко проговорила она. Шон улыбнулся, сжимая ее ладонь. -Твоя магия бесподобна. Я люблю тебя, Джессика Левин. Джессика закусила губу. Шон придвинулся ближе, их дыхание смешалось. -Ты показала мне другой мир, — прошептал он. Их губы сомкнулись. Шон запустил руку в ее мягкие волосы. От их поцелуев у него кружилась голова, он ощущал невероятную эйфорию, как ту, что он испытал, когда она показала ему свою магию. Аромат ее кожи смешивался с ароматом роз и невозможно было понять, где заканчивается один и начинается другой. Она вцепилась в его плечи. Шон отстранился и уткнулся носом в ее плечо. Все огоньки разом погасли, оставляя их вдвоем под иссиня-черным звездным небом.