Другие отношения.

Франкенштейн молча выслушивал монолог посетительницы, теребя губами дужку очков. Женщина лет тридцати, впрочем, довольно обаятельная, настояла на личной с ним встрече, под предлогом устройства в школу племянника, но, только шагнув на порог, стала упрашивать модифицировать ее тело. На вопрос «зачем?» стала признаваться ему в любви. «Я люблю тебя, Франкенштейн. Когда вижу улыбку на твоих губах, не могу отвести от нее взгляда. Хочу зарываться носом в твои золотые волосы, вдыхая твой запах, чувствовать кончиками пальцев мускулы на твоих руках. Я хочу тебя. Постоянно. При одном взгляде на тебя горячая волна прокатывается по моему телу: откуда-то из глотки в низ живота, и сворачивается тянущей болью в тугой клубок. Я всегда буду тебя хотеть, зная, что это лишь моя фантазия. Ты можешь казаться холодным и заносчивым, оставаясь при этом предельно вежливым. До тошноты вежливым. Лучше бы наорал, велев мне убираться подальше отсюда. Но ты не гонишь, притягивая тем еще сильнее. Я вижу, как ты умеешь заботиться о Мастере, сопереживать, даже предугадывать его желания. Не спрашивай, откуда я знаю, - не отвечу. Как мне не хватает вот такой вот заботы, такого внимания. Впрочем, я их ничем не заслуживаю. Меня ты никогда не полюбишь, тем более, не захочешь. Я завидую Мастеру, вашим отношениям. Безграничному доверию друг другу, самопожертвованию друг ради друга, еще больше — взаимопониманию. Я завидую тебе и всем благородным, и даже этой троице генномодифицированных. Не столько из-за силы, сколько из-за возможности восстанавливаться. Должно быть, вы все чувствуете себя здоровыми, у меня же постоянно что-то болит. А еще у вас есть молодость и красота, идеальное телосложение. Молодость скоро уйдет, а других двух у меня никогда и не было. Я бы хотела измениться для тебя. Сделай из меня свою Галатею.» Ситуация выглядела очень странно. Откуда эта женщина знала про эксперименты? Про их отношения с Мастером? И любопытство ученого взяло верх. - Пожалуй, я не против поработать над твоим телом. - Ты не будешь спрашивать одобрения Мастера? - Если ты так много о нас знаешь, то тебе известно, что Мастер тоже знает о твоих настоящих чувствах, не так ли? Мы начнем эксперимент. Сейчас же. - Что ты потребуешь в качестве оплаты? Я готова служить тебе, как ты служишь Мастеру. - Этого не нужно, - Франкенштейн поморщился, еще не хватало, чтобы его самого боготворили, - Цена будет зависеть от результата. *** - С добрым утром. Как ты себя чувствуешь? - Прекрасное самочувствие. Сколько я была без сознания? - Ровно год. Посмотри на себя. Ты довольна? Добровольная подопытная поднялась с кушетки и подошла к любезно поднесенному зеркалу. Полностью обнаженная. Совершенные линии тела. Лицо узнаваемо, но гораздо моложе. Теперь она была девушкой лет двадцати. Разминки ради, встала на мостик, с него — на руки, потом снова на ноги. Выпрямилась. - Тело превосходное. Я благодарна тебе, - она взглянула на Франкенштейна и залилась краской: - Почему ты не убрал мои чувства? Я где-то слышала, что вожделение — лишь результат химической реакции на запахи, или еще что-то... Ты бы мог легко это устранить. Неужели не догадался? Или не захотел? - Признаться, я подумывал об этом. Но такая ты мне интереснее, - улыбка маньяка и ледяной взгляд, - Я приготовил тебе одежду. Ты должна научиться владеть своим телом и новыми силами. Я буду тренировать тебя и давать тебе знания. После первой же тренировки стало ясно, что Франкенштейн создал совершенство. Девушка обучалась моментально, все схватывая на лету. Стала значительно сильнее и быстрее, чем троица, не дотягивая, впрочем, до уровня самого Франкенштейна (надо же было оставить себе преимущество). А вот восстанавливалась даже быстрее ученого, чему он сам оказался удивлен. Так прошел еще год. Как ни старался Франкенштейн сотоварищи узнать, откуда взялась эта женщина, ничего не выведал. Удалось установить точно только то, что она не имела отношения к Союзу. И не дала ни единого повода усомниться в ее помыслах. Как известно, отсутствие результата — тоже результат. За прошедшее время девушка стала не только могучей красавицей, но и научилась неплохо контролировать свои чувства, обзавелась великолепной выдержкой. Теперь никто, кроме Франкенштейна, не мог бы угадать ее неизменное, при встрече с ним: «Как же сильно я тебя хочу!» Все это время ученый старательно скрывал ее от взгляда Мастера, боясь осуждения за эксперимент, и не ошибся. Однажды вечером Рэйзел сам зашел в комнату к Франкенштейну. - Франкенштейн. Она страдает. - Что? - ученый похолодел весь. От Мастера и впрямь ничего не скрыть. - Девушка страдает. Ты заставляешь ее каждый день переживать нечеловеческие мучения. - Как же?.. Эксперимент прошел успешно. Она не должна испытывать боль. - Я говорю не про тело. Ее душа страдает. Ее чувства к тебе заполняют весь дом, и мне от них не скрыться. - Я пытался не доставлять неудобства Мастеру... Рэйзел вплотную подошел к ученому, почти прижав его к столу. - Она каждый миг хочет прикасаться к тебе, но не смеет, потому что знает: ты относишься к ней, как к лабораторной крысе, или как к игрушке. Прошу, Франкенштейн, перестань ее мучить. - Мастер, это был ее выбор... - с дрожью в голосе произнес ученый. - Я люблю тебя, Франкенштейн, - завораживающе тихо сказал Рэйзел, и его рука скользнула под халат ученого, - и полностью тебе доверяю. Сердце Франкенштейна подскочило: «Этого не может быть! Мастер не может быть влюблен в меня! Это противоестественно!» От прикосновений тонких пальцев по телу пробежали мурашки, затем ученого всего накрыло безотчетной волной желания. - Ты займешься со мной сексом, если я попрошу? - поведение Мастера было более, чем неожиданно. Франкенштейн пытался прийти в себя: - Я не смею, - судорожный вздох, - Но я исполню любую волю Мастера, если это действительно нужно. - Не нужно, - но, в разрез со словами, вместо того, чтобы отстраниться, Рэйзел распахнул халат и рубашку под ним полностью, и прижался к оголенной груди щекой, обнимая. - Мастер, мое тело... - Франкенштейн задыхался, возбуждаясь против воли, ведь Ноблесс — самое прекрасное, самое желанное существо во всей Вселенной, ласкал его. - Я не могу... себя контролировать... Пожалуйста, остановитесь... Иначе я не смогу больше относиться к Вам так, как прежде. - Потому и остановлюсь, - внимательный, ровный взгляд, — Теперь ты знаешь, что значит вожделеть, но не сметь надеяться на будущее. Это мое тебе наказание. За нее. Я очень ценю тебя, Франкенштейн. И я действительно люблю тебя, как настоящего друга, - прозвучало как отрезвляющая пощечина, - Я не желаю иных отношений. И не желаю, чтобы ты становился мучителем. Рэйзел вышел, оставив Франкенштейна в возбужденном состоянии. Мысли разбегались в разные стороны. Мастер только что недвусмысленно ласкал его, при этом прося и отталкивая одновременно. Никогда до этого Фрнкенштейн не мог бы предположить, что Мастер может быть настолько жесток: заставить возжелать, и тут же отступить, сказав, что ничто не должно измениться. Тело отчаянно требовало разрядки. Все еще плохо соображая, ученый пришел в спальню к своей подопытной. - Сегодня. Сейчас. - Франкенштейн накинулся на девушку, вжимая ее в постель, страстно целуя, куда попало. - Прошу, остановись. - Но ты ведь хочешь меня, всегда хочешь. - Да. Но ты тоже должен хотеть этого сам, именно со мной, а не потому, что тебе велели, - это была очередная оплеуха. Но Франкенштейн решил подставить вторую щеку: - Я прошу, не отталкивай, мне сейчас действительно это очень нужно. Девушка больше не сопротивлялась, да и раньше не собиралась. Отдалась, выбросив из головы все причины, лишь бы чувствовать его руки, губы, тело. Ведь он все-таки пришел к ней. *** Утром Франкенштейн сидел в гостиной на диване, обхватив руками голову. Его состояние было близко к истерике, он почти плакал. Девушка исчезла в никуда, так же, как и появилась из ниоткуда. Мастер, как всегда, невозмутимо пил чай. - Что я натворил! — причитал Франкенштейн, его плечи дрожали, - Мастер, вы преподали мне очень жестокий урок. - Прости меня, Франкенштейн, — искреннее раскаяние в тихом голосе, - этого больше не повторится. - Вам не за что просить прощения. Я заслужил... Теперь всю жизнь буду чувствовать твои пальцы на своей груди... За последнюю фразу он получил колючий взгляд алых глаз. - Ах, нет... Я никогда не попрошу, хоть и буду всегда желать... Она тоже так желала меня. И отдалась не потому, что сама хотела, а потому, что я попросил. Она исполнила мое желание. Теперь она, должно быть, проклинает меня. - Напротив, теперь ее душа спокойна. Потому она и покинула твой дом. Чтобы не обязывать тебя к большему. - Зная, что ей это необходимо, чтобы чувствовать себя живой? Я беспокоюсь за нее, я должен ее найти, - Франкенштейн вскочил, чтобы немедленно, сломя голову, броситься на поиски. - Трижды подумай, почему ты собираешься ее искать, - холодный тон Рэйзела остудил пыл ученого, - если не любишь, просто отпусти. Франкенштейн бессильно опустился на диван, не зная, чего от самого себя ожидать дальше. - Я запутался. Но я не смогу понять себя, если не найду ее. - … - Спокойный, одобряющий взгляд подтвердил, что высказанная причина была истинной. Легкий кивок воспринят как руководство к действию.