Каждая твоя слезинка - океан у меня на лице

Фонари ночной трассы в ритмичном интервале озаряли лицо спящей девушки. Ее голова ныла от шепота, от голоса который звенел в ушах. В голове стоял полный сумбур. Веки словно весили целую тонну, руки были малоподвижны, а ноги болели. Во рту чувствовался металлический привкус. — Эй. Сонливое состояние донесло грубый мужской голос в отголоски разума. Сердечный ритм был явно не в порядке, сердце было аритмично. «Только не это!» — в голове очень звонко отражается голос Эммы. — Ээй, — кто-то сильно дернул за плечо, это отозвалось в девушке сильным ощущением холода в конечностях. «Джессика, нет…» — Не придуривайся, давай просыпайся. Девушка оказалась в чьих-то крепких руках, судя по интуитивным ощущениям кто-то куда-то ее нёс. — Давайте ваше величество, я ведь верно подсчитал дозу клофелина. Холодная жесткая постель подействовала словно мгновенный отрезвитель. С трудом но все же глаза были открыты. Судя по темноте в комнате, была ночь. — Ну вот мы и встретились, Джессика Ланкастер. Выстрел. За два дня до этого. — Бет, расскажи Джессике, как вы познакомились с Адамом. Уверена, ей будет интересно, — нервно заявляет Эмма. На лице невесты расползается широкая улыбка. Очевидно, это её самая любимая история из всех. А Джессику, кажется, вывернет прямо здесь и сейчас, если она начнёт свой рассказ со слова «зайчонок». Принцесса заметила, что Бетани крайней много употребляет всякую смехотворную дичь, чтобы обозначить Адама. Девушки садятся на диван, и Бет вдруг хватает Джесс за руки, готовясь вылить на неё, наверное, самую отвратительно-романтичную историю из всех, которую она когда-либо слышала. Ведь у таких девушек, как Бетани, по-другому и быть не может. — Мы с зайчонком летели вместе в самолете! Наши места были соседними. Я была на концерте, возвращалась домой, а Адам… — она тяжело вздыхает, возводя взгляд к потолку. — Он сказал, что был в Северном Королевстве. Зайчонок был так разбит, что мне немедленно захотелось его приободрить. С тех пор мы не расставались. Зияющая в душе дыра вдруг разрастается до невозможных для тела Джессики размеров. Будто кто-то руками раздвинул ребра и вынул из девушки все внутренности. Адам был в Северном Королевстве? Нет, невероятно… — Подожди, когда это было? — дрожащим голосом спрашивает Джесс. — Четыре месяца назад. Он сказал, что это его последний и самый бессмысленный визит туда. Мой малыш… он был в отчаянии. С каждым сказанным словом дыра в душе разрастается все яростнее. Кажется, Бетани и Эмма вовсе не замечают, гримасой какой нестерпимой боли исказилось лицо Джессики, и она резко встаёт с дивана, накрывая рот ладонью. Четыре месяца. Всего четыре месяца назад он разгуливал по улицам того же города, что и она когда-то. — А он… он не сказал, кого искал там? — нервно расхаживая по гостиной, произносит девушка. — Нет. А в чем дело? — Ни в чем. Где тут у вас уборная? Хочу умыться. Что-то у вас жарко. — Второй этаж, первая дверь справа, — медленно отвечает Бетани и встаёт, расправляя складки на чехле со свадебным платьем. — Возвращайся скорее, нам нужно примерить платье и уйти до пробуждения моего зайчонка. Последние слова девушка уже не слышит, стремительно вздымаясь по лестнице. Сердце бешено колотится в груди, а мысль о том, что Хьюз мирно посапывает где-то в нескольких ярдах от неё, только ускоряет этот слетевший с катушек ритм. «Первая дверь слева», — отчаянно бьётся в её голове, и девушка рывком влетает в нужную комнату, когда вдруг застывает в полушаге от кровати. Звук захлопнувшейся двери заставляет спящего парня резко принять сидячее положение и машинально выставить руки вперёд, защищаясь от потенциальной угрозы. Адам разлепляет глаза и видит перед собой раскрасневшуюся Джессику. Немой, но такой красноречивый обмен взглядами продолжается до тех пор, пока Хьюз медленно встаёт с кровати, подходя к не менее ошеломленной девушке. — Привет, зайчонок. — Джесс? — взгляд янтарных глаз рассеянно мечется по её улыбающемуся лицу. Адам хватает с кровати свою футболку, но не спешит её надевать, позволяя девушке несколько секунд насладиться видом этих чёртовых кубиков на его загорелом теле. Ему нравится, когда она так на него смотрит. Как раньше. С огнём, с желанием. А оттого хочется ещё сильнее её уколоть. — Сбежала от мужа ради меня? Не стоило. Новость о Адаме, который за каким-то чёртом притащился в Северное королевство четыре месяца назад, вдруг ясной картинкой встаёт перед глазами обиженной девушки. Она выпрямляется, приглаживает свои длинные волосы рукой и, возведя взгляд к потолку, на выдохе произносит: — Что ты делал про… — Что ты здесь забыла? — прерывает её он, надевая на свое, боже мой, роскошное тело эту долбанную футболку. — Нахрена ворвалась, пока я спал? — Я думала, это уборная. — Ну, мне хоть как-то раз и насрали в душу, ты все равно ошиблась. Эти слова выбивают девушку из колеи. Она забывает, на чем собиралась сосредоточиться, и когда Хьюз вдруг делает шаг по направлению к двери — уверенно преграждает ему путь. Их грудные клетки соприкасаются, горячее дыхание смешивается, стоит только оказаться в такой близости, и Адам отступает первым. — Что? — Что ты делал в моем Королевстве четыре месяца назад? Он сощуривается. Обводит её тело с заметно выдающимися частями немигающим взглядом и громко цокает языком. — Я не помню, что было вчера. — О, а я помню. Напился с Ричардом в баре и устроил беспорядок во дворце. Так что ты делал в Северном мать его Королевстве. — Джесс, я не успеваю следить за твоими мыслями. — Это твои проблемы. — Ты забралась ко мне в дом, чтобы устроить допрос? — Да, я следила за тобой два дня, пробралась к тебе через окно, но решила, что это будет не так эпично, как я представляла себе все эти полгода, так что просто ввалилась в твою спальню, пока ты храпел. Адам сводит брови к переносице и широко открывает рот. — Что за бред?! Я никогда не храплю. И ты это знаешь! — Из всей истории тебя смутило только это? Градус повышается с каждым взглядом, брошенным в сторону друг друга. Это безумие, настоящее безумие, они и вовсе не должны находиться рядом сейчас и так препираться, будто их обоих не потрясла сильнейшая боль потери. Прошло пол года, остатки чувств должны были давно вспыхнуть и пеплом развеяться по ветру, но что-то мешает, кто-то из них двоих держится, крепко держится за прошлое и не отпускает. Тот ли, кто четыре месяца назад зачем-то поехал в её город или, может быть, тот, кто ворвался к нему в спальню, чтобы выяснить отношения, которых не было и не будет? Джессика теряется в собственных чувствах. Желание как раньше нырнуть к нему в объятия тесно переплетается с желанием выбросить его из окна, но она стойко выдерживает его взгляд и свои противоречивые мысли, пока Хьюз стоит здесь и не понимает, какого черта вообще происходит. Встреча с миссис Кингсман разворошила старые раны, которые упорно залечивала Бетани, а теперь она снова здесь, снова лезет в самое глубокое, раздирая ножом только зажившее, такое неприкосновенное. Рядом с ней он всегда висел где-то в воздухе, а сейчас, когда стабильность обволокла его тело уютным пледом, Адам чувствует, как тепло постепенно покидает его вены. Джессика сказала бы на это: «Какая стабильность может быть в двадцать шесть? Очнись, садись на байк и поехали!» Бетани бы ответила: «Папуля тобой доволен. Пару дней, свадьба и эта рутина закончиться, зайчонок». — Тебе лучше уйти, — сквозь зубы произносит он. Боль, угрюмой тенью пробежавшая на его лице, заставляет Джессику прикусить язык. Она кивает, сама не понимая, за каким чёртом устроила весь этот цирк, и разворачивается, чтобы направиться к двери. Всё это было плохой идеей. Со свадьбой и сближением, с возвращением в Сагар и вообще с глупой мыслью о том, что хоть кто-то будет рад ей здесь. — Ты с ним счастлива? — Я с ним не плачу. Дверь захлопывается. Она послужила барьером от миллионных вопросов. Наверное так будет лучше. За день. «Это он первый начал, он с чувствами не справился, а значит, с ним и надо разбираться» — прокручивает в голове Джессика. Вот только решительность её вдруг как-то поугасла, когда девушка оказалась напротив двери, ведущей в «будущее семейное гнездышко». Вдруг там Бетани? Но было уже поздно. За дверью послышались шаги. — Джесс? Адам, чёрт бы его побрал, выгибает бровь и опирается о дверной косяк, скрестив руки на груди. Несколько секунд Джессика неотрывно смотрит на его мышцы, скрытые за плотной тканью фланелевой рубашки, а затем поднимает взгляд на бесстыжие янтарные глаза, изучающие её так же, как она изучает его. Это их первый зрительный контакт с того провального разговора вчера. — Я пришла поговорить. — О чем? — О том, что произошло, очевидно?  — А что произошло? Закатив глаза, Джесс пихает Адама в грудь, заталкивая парня в дом. Терпение на исходе. И без того трудно было пересилить себя и, дождавшись, пока Джеймс уйдёт с Ричардом, направиться к этому самодовольному придурку. Но терять Джесс было нечего — через два дня их свадьба и через три её отлёт. — Надеюсь, твоей зайчихи нет дома? — Я ферму не держу, — рявкает Адам, опираясь рукой о стену.  — Тогда откуда здесь такой козёл? — Это что, камень в мой огород?  — А говоришь, ферму не держишь. По дергающемуся нерву на лице, Джесс понимает — Адам взбешен. Но девушка не успевает даже усмехнуться, когда в ту же секунду оказывается прижата к противоположной стене. Его сильным, так одурманивающе пахнущим телом. Она отвешивает себе мысленную пощёчину. Не сдаваться, боец. Держи планку. — Зачем ты пришла? Я думал, ты свалишь в свой Лондон с мужем. — Не разрушив напоследок твою жизнь? Увольте. По его лицу пробегает тень зловещей улыбки. Адам на долю секунды опускает взгляд на её приоткрытые губы, а затем снова смотрит в глаза. В янтарной бездне читается и угроза, и отчаяние, и желание. Девушка решает остановиться на последнем. Положив ладонь на его тяжело вздымающуюся грудную клетку, она чувствует, как грохочет его сердце. Хочется приложить ухо и уснуть так. Чтобы не было отвращения к себе, чтобы было так хорошо в объятиях друг друга, и никаких склок, как раньше…  — Мы натворили дел, полгода назад. Или ты не собираешься говорить Бет про это?  — Я не знал ее тогда, фактически это не было изменой. — мгновенно отвечает он и отстраняется от девушки. В ту же секунду её сковывает холод. Адам всегда был её щитом, её объятиями, его крепкие руки дарили ей столько тепла. А теперь они принадлежат другой. И Джессика так бессовестно хотела позариться на чужое. Но ведь стало бы это чужое ездить в ее город и искать ее? Стало бы оно терять голову наедине с ней? Призрачные надежды — розовые очки, которые, как известно, бьются стёклами внутрь. — Отлично. Скажешь ей это во время клятвы? Или в медовый месяц? О! Отплывите на середину Изумрудного озера. Бетани тебя там и утопит. — Ты пришла, чтобы что, напомнить о наших приключениях? — Хьюз усмехается, начинает измерять гостиную нервными шагами. Укол, заполненный инъекцией ревности, больно ударяет Джесс, когда она видит эти отвратительные фотографии в рамке. Он и Бетани. А у них было несколько жалких полароидных снимков, которые она выбросила, в истерике собирая чемодан в Лондон. Несправедливо. Сфокусировав свой взгляд на Адаме, девушка прикусывает губу. Внезапно проснувшаяся совесть отвешивает ей неплохую оплеуху: что ты делаешь, глупая? Одним необдуманным поступком разрушишь парню жизнь. У вас-то с ним и прошлого толком не было, а с Бетани он, вроде как, счастлив. Их свадьба висит на волоске. Разве это то, чего ты добивалась? Гордость отправляет совесть в отключку и истошным воплем кричит: «Конечно, я этого и добивалась!». Ну какое, какое у Адама с Бетани счастье? Они же разные, они такие разные, ей просто нужен главный красавчик города для имиджа, пушечное мясо, а ему… а что, что ему нужно?  — Адам, послушай, я хочу все забыть. — совесть снова карабкается вверх, царапая душу. Джесс виновато поджимает губы и подходит к парню, касаясь его плеча. Он взъерошивает свои волосы и резко оборачивается к нежданной гостье.  — Нет, это ты послушай, — возбужденно лепечет он, хватая опешившую девушку за плечи. — Да, Бет стерва и рядом не стоит с тобой. С той тобой, которую я раньше знал. Я тебя не узнаю. Ты в Вегасе была ребёнком, а вернулась катастрофой. Я нашёл свое счастье, да, блять, я счастлив с Бетани! Может быть, она придумывает эти конченные прозвища, от которых у меня начался нервный тик, может быть, у неё ужасный писклявый голос и она все время трогает меня своими острыми ногтями. Но я счастлив. И я люблю её. А с тобой мы даже не встречались! Понимаешь? Мы просто трахались время от времени, мы просто решили попробовать что-то новое в лице друг друга и нам это было по кайфу. С каждым сказанным в порыве полугнева-полуотчаяния словом сердце Джессики вдребезги разбивается, а под конец и вовсе перестаёт функционировать. Она не плачет, да и глаза от слез не блестят — железная выдержка и годы в кресле психотерапевта сделали из неё кусок металла. Но внутри… нет, это уже не пожар. Жжёт так, будто кто-то окунул её в котёл с кипящим маслом. И железо плавиться начинает.  — Но видишь ли, Джесс, — продолжает Адам, хватая безжизненную девушку за подбородок. — По какой-то блядской причине я не чувствую с Бетани и унции от того, что чувствую с тобой. Все эти качели, нет, не качели, гироскоп, я ловлю от этого такой адреналин, а потом меня ломает, я хочу ещё, все время хочу ещё. Я был влюблен в тебя, Джессика. Влюблен. Но мы выбрали разные пути. — Адам, — она качает головой, поднимается на носочки и обхватывает его щеки ладонями, приближая их лица друг к другу. — Зачем ты говоришь мне это?  — И правда, зачем? — с губ его слетает усмешка. Пару секунд хватает, чтобы насладиться этой игрой взглядов. Игрой двух языков пламени. А затем всё вспыхивает. Он обхватывает её талию рукой и резко разворачивает девушку к стене, припечатывая спину в шероховатую поверхность. Налетает на неё с поцелуем, грубым, вымученным, неправильным. И Джессика отвечает, непременно отвечает, обвив его шею руками и позволяя его языку вторгнуться в её рот. Она вскидывает голову и выпускает тихий вздох: это почти нирвана. Только бы не отпускал, только бы продолжал целовать, пока воздух не кончится, чёртов воздух, да почему же он кончается?! Их губы были созданы друг для друга, кто-то в мире когда-то создал их, чтобы они целовали только друг друга, и больше никогда никого другого не целовали. Чувственная мягкость, это тепло, исходящее от них… о, как Джессика скучала по этим поцелуям. Как часто она представляла себе его язык, переплетающийся с её, ласкающий шею и опускающийся всё ниже. Адам приподнимает её рубашку, касаясь кончиками пальцев оголенного живота и посылая сотни мурашек по бледной коже. Девушку вдруг поражает осознание неизбежного: этот поцелуй ничего не значит. И ничто никогда не значило. Хьюз будет выбирать Бетани. Он всегда будет выбирать её. Джессика лишняя, во всем и для всех лишняя: для друзей, для того, в кого она была по-настоящему влюблена. Она будто пытается влезть в старые детские ботинки. Это пустая трата времени — портить всем вокруг и себе жизнь. Пора заканчивать, пора подводить черту всех своих ошибок и переворачивать лист. Почувствовав, что Джесс больше не отвечает на поцелуй, Адам отстраняется. В тёмно-карих глазах проскальзывает намёк на ясность. Оба тяжело дышат, губы обоих искусаны и опухли, а щеки пылают, как у школьников, что плевать хотели на то, что их застукают. — Кого черта ты меня поцеловал? — лживо проговаривает Джессика. — Если честно, я уже давно хотел это сделать, — Адам подходит ближе, берет ее руки в свои, соприкасаясь с ее лбом. — Зачем ты так со мной поступаешь? — из глаз начинают безостановочно и неконтролируемо лить слезы. Наполненный слезами взгляд Джессики цепляет дешевое золотое кольцо, то самое кольцо которое они использовали на фальшивой свадебной церемонии в Вегасе. Это лишь сильнее растрогало ее чувства. — Все эти пол года, я пытался тебя забыть, — тихий шёпот, наполненный нечеловеческой болью. — Но я сдался. — Нельзя… Адам, нам нельзя. — Джессика смотрит в его глаза, в глаза которые наполнились солёной болью, в глаза которые проливают соленую надежду. Девушка протирает большим пальцем его слабость. — Мой муж… — Джесс, не надо. Какое-то мгновение их сердца бились в унисон. В ушах стоял белый шум, смешанный с какой-то непонятной эйфорией печали. — Вы поженитесь, — чувствуя, как ком царапает горло, бормочет Джесс и кладёт ладони на его грудь, отстраняя парня от себя. — Даже если она узнает правду о нас, вы поженитесь. Бетани всё равно, её заботит лишь положение в обществе и то, как мило вы смотритесь вместе. Она любит тебя и сделает всё, чтобы ты остался с ней. Ты останешься. А мы уедем в Лондон через три дня. Так… так будет правильнее. Его глаза словно тускнеют на пару оттенков, а кровь отливает от лица. Джессика убеждает себя в том, что это ей привиделось, поскольку в следующую секунду Хьюз натягивает на лицо беззаботную улыбку семнадцатилетнего мальчишки, который однажды декабрьским утром поднялся в комнату Джесс и не обнаружил ее там, потому что та пошла гулять с Джеймсом. Он знает, она всегда будет выбирать Джеймса. — Да, — сквозь зубы отвечает он. — Да, так будет правильнее. И пусть Джесс готовила себя к этим словам, сердце все же предательски сжимается в груди. Она выпускает смешок и кивает. Настоящее время. Дворец королевства Хезур. — Что с записями камер наблюдения? Дворец стоял на ушах. Заголовки пестрили «Джессика Кингсман была похищена неизвестными лицами. Кто это допустил? И что сподвигло преступников?» — Все готово, доступ получен. Смотрите, — в этом зале были собранны хакеры, элитный дивизион охраны королевства, десантники и вообще все кто должен был предоставить безопасность принцессе. На предоставленных камерой кадрах можно увидеть как Эмма и Джессика выходят из магазина. В следующую секунду Джессику хватают сзади втыкают иглу с неизвестным на данный момент веществом в шею и укладывают в чёрный мерседес. Машина трогается с места, кадров больше нет. — Экспертиза шприца найденного на месте готова. Это был клофелин. Цель была лишь усыпить, задача клофелина была в том чтобы понизить давление на максимум, что вызвало резкий припадок. Теперь мы знаем что леди Джессика не была была отравлена или хуже того убита. — Это пока… — шёпотом произнёс Ричард, находясь в досадном астрале. Джеймс разговаривал по телефону со своими связями. Адам давал распоряжения группе поиска. Ричард просматривал камеры окружных трасс ведущих из Хезура. — Мы должны ее найти. Прочешите все деревни, города, леса, прочешите все места куда не ступала нога человека, везде, всюду. — Адам был убит, в буквальном смысле у него остановилось сердце, когда Эмма в истерике позвонила и сказала: «Адам, Джессику похитили». Джеймс положил трубку. Он в ожидании звонка от федералов. Что может быть хуже состояния ожидания? А вдруг. Это отвратительное «а вдруг?». Хьюз побледнел, и глаза его совсем не выглядели живо. Он был озлоблен на весь этот мир, потому что они отняли ее у него. Они отняли то что всегда ему нужно. — Как ты вообще это допустил, Джеймс? Мистер Кингсман сурово выдержал взгляд янтарных очей и отвечать ничего не стал. Было бы истошно глупо сейчас поддаваться эмоциям, а уж тем более еще и ссориться. — Адам, мы все на нервах, мы все уже извелись. Прошу, успокойся, — Ричард потрепал друга по плечу, сажая безжизненное тело на стул. — Я спокоен. Как никто другой спокоен. — Адам, умерь свой пыл, — жестко осадил его не менее озлобленный Джеймс. — Остыли, остыли оба. Молчите в тряпочку и молитесь, мать вашу молитесь, чтоб наше солнышко нашлось. — Ричард властно отдал приказ и присоединился к просмотру камер. Звонок поступает на телефон Джеймса. В доли секунды он поднимает трубку, получает информацию и встаёт со стула, записывая координаты на бумаге. — Выдвигаемся. Разошлите эту ориентировку всем машинам. Федералы отследили по спутнику нужную машину, — Джеймс выхватил оружие из кобуры полицейского, и продолжил монолог. — Адам со мной, Ричард ты останься, если вдруг эти отморозки захотят выкуп ты нужен будешь здесь. Сырая тропа в центре этого проклятого леса. Крупные капли дождя, разбивающиеся о нос. Шум изредка проезжающих машин. Страх и догадки, грохочущие в грудной клетке каждого находящегося здесь. Безмолвные обмены удивленными взглядами, с каждой секундой накаляющаяся атмосфера… кажется, ещё немного, и весь Сагар взлетит на воздух. Но взрывается пока только Адам. Джеймс и Адам заходят в дом, удивительно но дверь была открытой, пересекая прихожую с прогнившими полами, обходя многочисленные пакеты с бетоном и банки с краской, когда вдруг останавливаются, услышав мужской скрипучий, противный голос. — Вот мы и встретились, Джессика Ланкастер. — Твою мать, — Кингсман и Хьюз подрываются с места, устремившись в сторону источника звука. Едва они успевают ступить на порог прозвучал выстрел. Смертельный выстрел.