*
26 августа 2021 г. в 19:18
Кроули считал, что у него отличный музыкальный вкус.
Это бы многие подтвердили, на самом деле. Почему-то людям свойственно считать, что чем старше музыка, которую ты слушаешь, тем твои вкусы изысканнее. Кроули вообще-то был далеко не рекордсменом в этом; он иногда слушал и совсем классику, Чайковского, Бетховена, но в основном всё-таки рок примерно семидесятых годов. Он не старался выпендриться, просто как-то так получалось, что люди часто делали комплименты его плейлисту, а у Кроули и так с самооценкой проблем не было, так что он прибавлял отличный музыкальный вкус в мысленный список своих достоинств.
И, наверное, из-за всех этих комплиментов Кроули несколько распустился, потому что не видел ничего предосудительного в том, что сейчас, в два ночи, он разбирал свой шкаф под песни Квин на громкости близкой к максимуму. Стены в доме были довольно тонкие, он знал это, сам по утрам иногда просыпался от того, что соседский ребёнок очень уж не хотел идти в школу. Но почему-то мысль, что вокал Фредди тоже мог мешать чьему-то сну, просто не приходила Кроули в голову.
Это же Квин. Все любят Квин. Разве время суток влияет на предпочтения?
Стук в дверь раздался, когда Кроули раздумывал, стоило ли ему повесить дорогую рубашку на вешалку, чтобы не отнимать место у какого-нибудь пиджака, или, сложенная на полке, она тоже будет в безопасности. Сначала Кроули вообще ничего не услышал. Потом услышал, но не придал значения, мало ли что может шуметь в районе двери. Потом закончилась «Crazy Little Thing Called Love», и в перерыве между песнями стук в дверь прозвучал отчётливей. Кроули закатил глаза, отложил рубашку на диван и пошёл открывать.
— Здравствуйте, — сказал кудрявый блондин в белом халате поверх клетчатой пижамы. Кажется, он немного стушевался, увидев Кроули не только полностью одетым, но ещё и в тёмных очках, которые он привычно успел подхватить с полки у входа перед тем, как отпереть.
— Здравствуйте, — подтвердил Кроули. В комнате уже вовсю играл первый куплет «Good Old-Fashioned Lover Boy».
Блондин прикрыл глаза и глубоко вздохнул, видимо, собираясь с мыслями.
— Сейчас два ночи, — сказал он. — Даже, вообще-то, почти половина третьего.
— Ага. Там часы прямо за моей спиной, я могу посмотреть на них, если мне нужно узнать время.
— Но вы, наверное, этого не сделали? Понимаете, я живу на три этажа выше. Я слышу музыку.
Кроули приподнял бровь.
— Вы не любите Квин? Это же классика!
Губы блондина сжались в тонкую полоску. Видимо, ответ его расстроил.
— Сейчас половина третьего ночи, — напомнил он. — Дело не в том, насколько хороша музыка. Я не могу уснуть под Квин. Кстати, думаю, Адам тоже не может.
— Адам?
— Адам, да, сын Дейдре и Артура Янгов. Вы с ними не знакомы? Прелестные люди, живут напротив вас, вы наверняка пересекались. Но Адам бывает очень громким, если не выспится перед школой. У вас, должно быть, крепкий сон по утрам, но, боюсь, если бедняге удастся поспать всего пять часов, а именно столько ему осталось, весь остальной дом тоже будет обречён.
Тут до Кроули наконец дошло, в чём дело.
Он не был мудаком, правда не был. Он старался вести себя по возможности прилично, не мешать чужому комфорту, если что — извиняться, ему не было плевать на окружающих. Иногда он просто забывал о том, что люди разные. Его режим подразумевал сон часов с трёх-четырёх ночи и до того времени, когда у большинства уже обед, и часто Кроули мог забыть, что, вообще-то, большинство людей живёт по другому расписанию. Так же, как и не задумывался, что, как бы люди ни хвалили его музыкальный вкус, они обычно не были готовы слушать даже самую классическую классику в любой момент времени, выбранный Кроули. Особенно если в этот момент они пытались уснуть.
— Оу, — Кроули почувствовал, как неловко краснеет. — Извините. Правда, я даже не подумал…
Он жестом попросил блондина подождать и метнулся в комнату, чтобы вырубить музыку. Сделал он это довольно радикально — выдернул музыкальный центр из розетки. Иначе тот бы остановился только через несколько мгновений после нажатия кнопки «стоп», и за эти несколько мгновений Кроули точно сгорел бы от стыда.
— Да, простите меня пожалуйста, — снова сказал Кроули, вернувшись к двери. — Я идиот, правда, просто привык к своему режиму, даже не задумываюсь, что он не очень, ну, стандартный. Постараюсь в следующий раз думать лучше.
Блондин улыбнулся почти тепло и собрался уходить, но Кроули успел протянуть ему руку.
— Энтони Кроули, лучше по фамилии. Не лучшее время для знакомства, но пора бы уже, я уже несколько месяцев тут живу. А вы?..
— Азирафаэль Фелл, — блондин пожал ему руку. — Выговорить сложно, знаю, поэтому отзываюсь на Ази или Зиру. Но сейчас я предпочёл бы всё же доспать хотя бы те пять часов, пока Адам не поднимет всех на уши.
Кроули кивнул и сам коротко улыбнулся.
— Если хотите, можете зайти. На чай. Не сейчас, конечно. Я почти всегда дома на этой неделе, но лучше хотя бы после часу, чтобы я был на ходу. Считайте, извинюсь за неудобства.
Азирафаэль снова кивнул, но не сказал ни «да», ни «нет» — только «спокойной ночи» — и ушёл к лифту, подниматься на свои три этажа вверх.
Кроули закончил разбирать шкаф к половине четвёртого, слушая музыку уже в наушниках. Утром его разбудил звонок в дверь. Ну, как утром — ровно в час дня.
Вот же блин. Ну да, для нормальных людей это время обеда, это у Кроули график плавающий.
Он открыл, как был, в мятой футболке, трусах и босиком. Очки, правда, нашарить всё-таки успел.
— Кроули, вы же сказали, что после часу дня приходить можно! — ахнул Азирафаэль, одетый на этот раз не в пижаму, а в старомодный кремовый жилет поверх голубой рубашки и в идеально отглаженные брюки. Кроули мог бы поставить сотню фунтов на то, что в этом комплекте был ещё и пиджак, и выиграл бы спор. Азирафаэль просто решил, что костюм-тройка — чересчур для визита в гости, для которого даже не нужно было выходить на улицу.
— Сказал? Да, сказал, — согласился Кроули. — Ну проходите тогда. Я сейчас оденусь и заварю вам чай, если вы, конечно, не хотите кофе. Могу и яичницу на вашу долю сделать.
Азирафаэль прошёл на кухню, пока Кроули скрылся сначала в спальне, а потом в ванной. Уже за чаепитием (и завтраком для Кроули) он признался, что предвидел такую ситуацию и не упустил возможности слегка отомстить. И, признавшись, стал многословно извиняться. Кроули счёл это ровно той степенью сволочизма, которая придавала человеку очарования, и не обиделся. Наоборот, заметил, что он заслужил.
— И, Кроули, позволите немного нетактичный вопрос?
— Позволю, — сказал Кроули, которому не терпелось узнать, какой же вопрос в понимании Азирафаэля нетактичен.
— Почему вы даже спросонья открыли мне дверь в солнечных очках? И ночью? И сидите в них сейчас? Я уже не говорю, что всё это было и есть в помещении.
Кроули фыркнул.
— Привык. Не люблю показывать людям глаза, особенно при первом знакомстве, некоторых это вообще пугает.
И в противовес своим словам он тут же потянулся к очкам, стащил их с носа, положил на стол и посмотрел на Азирафаэля. Он так не делал уже давно, на самом деле, и не особо понимал, почему сейчас не подумал, что Азирафаэль может испугаться.
Плевать. Проверка на прочность.
— У вас необычные глаза, — заключил Азирафаэль совершенно спокойно, отпив ещё чая. — Может быть, я бы действительно испугался их вчера, но только от неожиданности. Они очень красивые.
Кроули почувствовал, как краснеет. Обычно люди, даже если делали его глазам комплимент, старались отвести взгляд. Азирафаэль смотрел ровно, с интересом, и не стеснялся совершенно. Хотя до этого никто не мог так спокойно, прямо смотреть в глаза Кроули с их вертикальными хищническими зрачками и почти жёлтым цветом. Такие глаза привычно видеть у кошки, у змеи или ящерицы — но не у человека.
В итоге первым отвёл взгляд Кроули. Но очки снова надевать не стал.
Потом он показывал Азирафаэлю свою коллекцию винила, и Азирафаэль, уходя, позвал его завтра смотреть на свою домашнюю библиотеку.
Судя по описанию, зрелище Кроули ждало интересное.