Без Всего

- Ты вообще, что от нее хочешь? - Кристина нависла над Колей, абсолютно игнорируя тяжкий вздох последнего. - Я ничего от нее не хочу, мы просто работаем вместе, гуляем, - Зорькин старался пояснять максимально спокойно, словно разговаривая с маленьким ребенком. Катя сидела немного в стороне, глядя на это немного с опаской. Воропаева, конечно, не могла настучать Николаю по голове в случае чего, но уж очень заведенной она выглядела. Коля тоже молодец, хмурилась Катя. Вот обязательно было брать трубку, раз остался у Киры? Боже, как же это сложно. - Ну и до чего вы догуляетесь? - Кристина усаживается на край стола рядом с Николаем, помахивая закинутой на ногу ногой. - До того самого не догуляемся, - немного саркастично заявляет Коля, - потому что она уже. Что это еще за допрос? Мы взрослые люди! - Не паясничай, - Воропаева отвешивает Николаю легкий подзатыльник, - я сестра, я беспокоюсь. Уже с одним я пустила дела на самотек, и чем все закончилось? - Ничем не закончилось, - отрезает Зорькин, - Кира сейчас понимает, что все так, как должно быть, она постепенно отпускает ситуацию. - А ты что, у нее на полставки психологом заделался? - интересуется Кристина, выгибая бровь в легком удивлении. - А ты что-то имеешь против? - Коля хмурится, и отвечает на недовольный взгляд Кристины своим, не менее напряженным. - Так, хватит, все! - Кате надоедают эти препирания, - сейчас Кира с Сашей вернуться, а вы тут в состоянии драки. Вы думаете это нормально? А ей, между прочим, волноваться нельзя. - Нельзя, - соглашается Кристина, сползая со стола, - но ты мне все равно скажи, - она снова обращается к Коле и Катя закатывает глаза, нет, это никогда не закончится такими темпами. - Ты с ней что? Ну, ты дружишь? Или ты, - она шевелит бровями, - или… - Как это можно пережить? - задает риторический вопрос Зорькин глядя на Пушкареву, но Катя просто поднимает руки вверх, всем своим видом показывая, что она в этом не принимает никакого участия. Ей Саша строго настрого запретил, это был тот случай, когда она выбирала слушаться. - Кристина, Кире сейчас ни до чего, ты же это понимаешь. - Но тебе же есть чего, - не унимается Воропаева, - ты же зачем-то это все делаешь. Ходишь там, носишь, помогаешь, гуляешь, подвозишь, ухаживаешь, морду Жданову чистишь… - Я не чистил Жданову морду, - вздыхает Коля, и Кристина буквально выкрикивает: - Ага! Значит все остальное тебя не вызывает никаких сопротивлений! - Воропаева разве что в ладоши не хлопает. - Да что ты к словам цепляешься, Господи! Хорошо, ладно, - Коля трет лицо руками, и Кате становится его жалко. - Мне нравится Кира, очень нравится, но ситуация у нее сейчас сложная, поэтому я ни на что не претендую, ясно? Все что я делаю, я делаю потому, что мне приятно, потому, что я хочу это делать. Теперь ты от меня отстанешь? - Теперь да, - Кристина отходит к своему стулу, усаживаясь на него в гораздо более расслабленной позе, - и не надо на меня так зыркать, это ради всеобщего блага. - Я не злюсь, - заявляет Коля раздраженно, немного отворачиваясь в сторону. Катя сразу понимает - дуется, обижается, скорее всего от того, что Кристина поставила даже под малейшее сомнение его, Зорькина, отношение к своей сестре. Но Катерина понимает и старшую Воропаеву, она защищает свое, а какой бы Коля ни был милым и приятным молодым человеком, в голову к нему все равно влезть невозможно. Катя ставит себе на заметку, что с Николаем следует поговорить предельно и предметно, чтобы он прекратил дуться на Кристину, потому что, во-первых, это не логично, а во-вторых, это не действенно. Но размышления прерываются голосом Александра. - Мы уже пришли, - он подталкивает в спину улыбающуюся Киру, которая выглядит так, словно долго смеялась просто до слез. - Ну, и кто там у нас? - интересуется Кристина и нее выпучивается в удивлении сразу несколько пар глаз. - Ты серьезно считаешь, что там уже должно быть видно кто у нас там? - Александр подходит и щупает лоб старшей сестры, словно бы проверяя наличие жара. Кристина отбивает его руку, недовольно морщась. - Я что, по-твоему, совсем без головы? Я просто имею в виду, как у нас дела обстоят, - Воропаев качает головой, посмеиваясь, но звучит это правдоподобно, поэтому он отступает. Катя тут же притирается ему под руку, для объятий, он подгребает ее ближе, продолжая следить за семейством. - Ты что такой потерянный? - Кира подсаживается к Коле, толкая его плечом, - я же не рожать ходила, в самом деле, - она улыбается, и Зорькин на это кроит неуверенно-растерянное лицо. - Да так, просто непривычно, я тут никогда не был, - заявляет Николай, а Кира грохает хохотать. - Я думаю, - кивает Александр, - с чего бы тебе ошиваться в женской консультации, - даже Катя начинает хихикать у Воропаева под рукой. Зорькин обводит собравшихся хмурым взглядом: - Все посмеялись? Или кто-то еще не закончил? - он поворачивается в сторону Киры, которая не может успокоиться от смеха. Она начинает махать руками, задерживая воздух в легких, издавая непонятный звук, похожий на писк, скрещенный с шипением. - Не закончили, как я понимаю, - обреченно вздыхает Коля, подпирая щеку рукой, наблюдая за стонами девушки. Она стучит его по плечу, вытирая слезы. - А что ее так тащит? - интересуется Кристина у Александра, кивая на Киру, которая все никак не может успокоиться. - Она просто очень сильно волновалась, - отвечает Воропаев, тоже наблюдая за сестрой, - так ей пузырек каких-то успокоительных беременных капелек дали, сказали ровно пять на стакан. - Для беременных, - поправляет Катя, и Александр прижимает ее к себе сильнее: - Не умничай, - смотрит на нее он сверху вниз, - тебя это тоже ждет, через годик другой, так что взирай на это с тихим ужасом и морально готовься. - Уже молчу, - благоразумно отвечает Катерина, сильнее прижимаясь к Воропаеву. Ее согревает от таких уверенных слов, он постоянно говорит об их будущем как о чем-то конкретном, важном, реально, практически неотвратимом. Его уверенность заражала, заряжала, наполняла, отдавалась в горле восторгом, от которого довольно серьезной девушке хотелось пищать как маленькой. - Так что, - продолжает допрос Кристина, - это ее от пяти капелек так плющит? Я тоже такие хочу! - Ну, не от пяти, - спокойно отвечает Александр, - у нее дозатор выпал, и она себе в воду треть пузырька бухнула, ну не пропадать же добру, - он жмет плечами, - она все и выпила, даже не поморщилась. Прям зверь. - Наша школа, - кивает старшая Воропаева, - и как быстро ее пробрало? - она чуть склоняет голову, наблюдая за тем, как Коля достает из внутреннего кармана пиджака платок, принимаясь вытирать Кире слезы. - Да почти сразу, - вздыхает Александр, - мы почему так долго, это ты не видела, как ей УЗИ делали, - он прикрывает глаза и трет переносицу, - аппарат пискнул, она хохочет, меня мужем назвали, она хохочет, потом ей понравилась маска врача, пестрая такая, в медвежат со шприцом в жо… ну там. Как по мне, очень странная маска, но да ладно, а вот Кира, - он показывает на девушку, что только-только успокоилась от смеха, - это просто без остановки. Врач сказал, что все нормально, ее попустит. - А когда? - интересуется Кристина, - хочу изучить клиническую картину препарата, - заявляет она, и Воропаев выгибает бровь. - Это ты от Егора так нахваталась? - Катя тоже заинтересованно смотрит на Кристину, она, конечно, в принципе не глупая барышня, но такие сентенции выдавать, это сильно. - Это он от меня нахватался, - довольно заявляет старшая Воропаева, - так, сколько это счастье будет длиться? - Где-то может час, плюс минус трамвайная остановка, - отвечает Александр, - главное ее из виду не выпускать, я надеюсь, что смех это будет единственный побочный эффект. Ты как? - обращается он к Кате, она удивленно на него смотрит: - Я-то нормально, без хохота, без истерик, - он склоняется к ней, целуя в лоб. - Вот и молодец, - улыбается он, - сейчас будем потихоньку выдвигаться, только решим куда, а то домой я бы ее пока не отпускал. - С Колей можно, - авторитетно заявляет Кристина, наблюдая за тем, как Кира снова заливается смехом, когда Зорькин говорит ей что-то шепотом, - он о ней точно позаботится, - у Кати чешется кончик языка, так ей хочется спросить, что же она тогда так Николая тиранила, если он такой надежный, но молчит. Саша сказал не встревать, она постарается, пусть сами, вот пусть все-все сами. - Нет, я точно хочу себе такую штуку, нужно организовать. - Так дерзайте, - Александр говорит это с абсолютно спокойным, даже нейтральным видом, - пусть Егор лучше старается, и у меня будет шанс нянчить двух племянников практически одновременно. - Ой, нет, это, пожалуй, без меня, лучше я лишний раз покурю, - произносит Кристина привычно, но как-то неуверенно. Воропаев жмет плечами, подмигивая Кате, она улыбается Александру, устраиваясь под его рукой удобнее. - Ладно, шутки шутками, - начинает мужчина, но потом прерывается, - так, ладно, плохая шутка в этих стенах. Ребята, - обратился он к Кире и Коле, - давайте собираемся и идем. - Может ей чего-то успокоительного накапать? - спрашивает Коля, глядя на чрезвычайно развеселенную Киру. - Не надо, - вздыхает Воропаев, - ей уже накапали, это результат. Думаешь, стоит добавить? - он выгибает бровь вверх, ожидая ответа Николая. Зорькин смотрит на Киру внимательно, затем начинает помогать ей собираться. * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * Катя лежала в объятиях Александра, внимательно следя за происходящим на экране. Воропаев решил наладить обмен пакетными данными, предлагая просмотр фильмов которые нравились ему или Катерине. Сегодня фильм выбирал мужчина, поэтому они смотрели “Солярис” Тарковского. Катя никогда не смотрела этот фильм раньше, она, на самом деле, никогда особо не увлекалась кинематографом, в большинстве своем, предпочитая книги, в то время как Александр, при всей своей загруженности умудрялся иметь роскошную коллекцию фильмов самых разнообразных жанров. Были у него там и ужастики, которые Катя отказалась смотреть наотрез. Воропаев над этим только посмеялся, с таким видом, что девушка поняла, ей не отвертеться, но, по крайней мере, этот день можно было оттянуть подальше. - Это так грустно, - говорит девушка, поднимая глаза на мужчину, который внимательно смотрит на экран телевизора. - Что грустно? - Александр выгибает брови в легком удивлении, Катя тянется чуть выше, целуя мужчину в подбородок, - грустно от того, что даже если стараться, то все равно невозможно понять и познать этот мир полностью. - С чего ты делаешь такой вывод? - заинтересовано обращается к ней Воропаев, устраивая девушку на своем плече так, чтобы ему лучше было видно лицо девушки. Катя хмурится, подбирая нужные слова: - Ну как же, вот человек полетел на другую планету, с огромным желанием ее понять, изучить, познать, но что в итоге, - девушка жмет плечами, - он ничего так о ней и не узнал, это такая безысходность. - А здесь дело и не в познании планеты или мира в целом, в этом путешествии в первую очередь человек познавал себя, буквально проверял себя на прочность. Разве узнать себя, это значит не узнать ничего? - мужчина чуть улыбается, одними уголками губ. Катя приподнимается на локте. - Там не был важен момент открытия, понимаешь, там важен сам процесс познания, то напряжение, которое испытывают люди в этот момент, и что важно, как это пропускают через себя разные люди. - Ага, сейчас, - не соглашается девушка, - вот Сарториус, например, он же просто таки жестокий, бесчувственный, такой как машина, ученый, который все берет от логики, науки, методов исследования. - А ты не думала, что он бы иначе не смог воспринимать действительность? Что если бы он не смотрел на “гостя” как на научный феномен, то у него бы просто медленно и уверенно протекла крыша. Это просто его способ остаться сохранным, такой себе защитный механизм. - Фух, - Катя откидывается на плечо мужчины снова, - все равно безрадостно как по мне, грустно как-то. Давай мы в следующий раз посмотрит что-нибудь веселое, а? - Не хочешь чтобы я нагружал твою и без того загруженную голову? - смеется Воропаев, снова возвращаясь к просмотру. - Да нет, мне интересно просто… это как-то очень депрессивно для меня, - она снова поднимает глаза на лицо мужчины, - ты сколько раз это пересматривал? - Много, очень много, мне нравятся образы, философия в фильме, то, как здесь трактуют любовь, - он чуть жмет плечом, - так, наверное. - И где ты откопал тут любовь? - удивляется Катя, - она же умирает! Сама себя убивает, понимаешь? - Она это делает, осознав себя человеком, становясь им, любя, - поясняет свою позицию Воропаев, - она своим жестом спасает Криса, это ли не проявление любви? - Так все, - Катя зарывается носом в шею мужчины, недовольно туда сопя, - не хочу об этом думать, мне такая любовь не подходит. - Мужчина смеется над ее ухом, прижимая ее сильнее. - Ну, все, все, мы не будет об этом, я тебе обещаю, - он целует ее в плечо, стараясь провернуть в своих руках, чтобы поцеловать ее в губы. - Ты пойми, любое искусство - это либо исповедь, либо проповедь, понимаешь? Воспринимай это как абсолют, квинтэссенцию идеи, - но Катя зарывается сильнее между плечом и шеей мужчины, стараясь спрятаться от этого разговора. Нет, нет и нет! Она против такой проповеди о любви, это даже хуже чем романтическое подростковое, если не сказать детское безумие Ромео и Джульетты! - Все, я не буду, не буду, вылезай, - он старается вытащить он ее на белый свет, - ну, прекращай сопеть мне в шею, мне щекотно, а я щекотать тебя не хочу, но мне придется. - Ладно, - выдыхает Катя, потираясь носом мужчине за ухом, - шантаж работает, - она перемещается, нависая над Александром, - ты правда думаешь, что от любви бывает плохо? - Я думаю, что в любви, как и в жизни, все бывает по-разному, - Воропаев улыбается, но выглядит он при этом немного растерянным, - когда ты любишь, ты открыт для этого человека, любой неосторожный жест, неправильное слово, все это может быть болезненным. И это я еще молчу про неразделенное чувство. - Любовь не может приносить боль, - уверенно заявляет Катя, - я в это отказываюсь верить, и тебе в это верить запрещаю. - Ну, раз ты запрещаешь, - улыбается мужчина, пытаясь притянуть девушку ближе к себе, - иди сюда, ну, что такое, что ты упрямишься. - Ты думаешь, я могу сделать тебе больно? - упорствует Катерина, стараясь заглянуть мужчине в глаза. - Если не захочешь, то не сделаешь, - Александр одним резким движением переворачивается, прижимая девушку к дивану, опускаясь на нее максимально, оставляя между их лицами совсем маленькое расстояние. - Но ты не захочешь, я знаю это, я уверен в тебе, я это вижу, я это знаю, я это чувствую. Я люблю тебя, Катя. Все хорошо, не волнуйся так, это просто мысли вслух. - Я тоже тебя люблю, очень люблю, Саша, и это не мысли вслух, это правда, - она подается вперед, целуя его, стараясь передать в этом поцелуе все то чувство, которое буквально разрывает ее изнутри. Он отвечает ей мягко, нежно, ненавязчиво, ласково, стараясь погасить ее порыв, словно уговаривая никуда не торопиться. Словно убеждая, что все хорошо, и она верит этому поцелую, успокаивается, горячность ее гасится внутри нее этой сладкой, тягучей нежностью. Воропаев разрывает поцелуй и улыбается ей, а затем принимается покрывать ее лицо и шею короткими поцелуями. Катя зарывается пальцами в его волосы, стараясь прижимать его к себе еще ближе. Она растворяется в его ласках, дыхание ее учащается, сердце начинает отстукивать другой ритм, в унисон с его сердцебиением. Когда Александр вовлекает ее в очередной поцелуй, она отвечает ему со всей страстностью, со всей жадностью и желанием. Прежде чем полностью погрузиться в состояние неги в голове яркой кометой проноситься мысль - никакого Тарковского в этом доме, с сегодняшнего дня и больше никогда.