Без Всего

Воропаев буквально влетел в приемную, старательно приглаживая растрепанные волосы рукой. Шальным взглядом он скользнул по секретарше, что чуть выгнула брови в удивлении, словно не веря, что такой степенный клиент как Александр Юрьевич мог вести себя подобным образом. - Простите, - повинился мужчина, одергивая пиджак, - я надеюсь, что я не опоздал? - секретарша демонстративно перевела взгляд на настенные часы. - Нет, до вашего приема еще три минуты, - сообщает она и мило улыбается, а мужчина буквально рушится на диван, переводя дыхание. Три минуты, Господи, - хотите кофе? - вежливое предложение заставляет Александра улыбнуться. - Нет, спасибо, за три минуты мне никак не успеть, - отвечает он, чуть пожимая плечами. Секретарша кивает, и снова переводит взгляд на монитор, отточенность движений поражает, ни единого лишнего жеста. Она точно не робот? Видно, Воропаев слишком долго глазеет на нее, ведь девушка снова поворачивается к нему. Улыбка на ее лице зажигается, словно включенная лампочка. - Анна Максимовна ожидает вас, прошу, - она указывает на дверь, и Александр поднимается со своего места, еще раз приглаживает пиджак, выдыхает, как перед прыжком в ледяную воду, и входит в кабинет. Знакомый затененный полумрак комнаты кажется, сегодня гораздо мягче, чуть сильнее приоткрыты окна? Шелех стоит у стены, поливая несколько новых жителей ее кабинета из узкой, практически плоской лейки с чрезвычайно длинным, тонким носиком. Интересно, если спросить Анну о создателе этого инструмента, будет ли она отмечать сублимацию? Воропаеву от этих мыслей становится смешно, но он старательно сдерживается. Хватит того, что он практически опоздал. - Присаживайтесь, Александр, - женщина поворачивается к вошедшему, - я, с вашего позволения закончу здесь, - она указывает на небольшое деревце, словно по волшебству сошедшее с японских настенных панно. - Позволю себе предположить, что в вашей коллекции появился самый настоящий бонсай? - Воропаев усаживается в кресло, чуть расправляя полы пиджака, размещаясь на сидении с максимальным комфортом. Нет, все-таки небольшое обновление пошло кабинету на пользу, эти новые кресла просто творили волшебство с напряженной за день спиной. - Да, - подтверждает его предположение Шелех, - это клен, так что осенью я смогу устроить себе личное момидзи-гари, - она поливает дерево, поворачивая его кадушку туда-сюда, - а то настоящее любование кленами в ближайшее время мне будет явно недоступно, - она улыбается, направляясь на место напротив мужчины. - Чай, кофе, воды? - предлагает она перед началом сеанса, но Александр отрицательно качает головой. Анна укладывает на колени блокнот, вооружаясь карандашом. - Где ваша ручка? - немного удивленно уточняет Воропаев, не замечая в ее руках привычного предмета. Куда делся дорогой стильный Паркер? - Я потеряла ее на последнем симпозиуме в Санкт-Петербурге, а новой, увы, еще не обзавелась, - Шелех улыбается, немного грустно, покручивая в пальцах карандаш. - Пока еще не готовы заменить потерю? - спрашивает Александр, и женщина переводит на него смеющийся взгляд. - Вы решили заплатить мне за тем, что проведете сеанс для меня? - Воропаев тоже улыбается, качая головой. - Простите, поднаторел за годы практики, - он принимает расслабленную открытую позу, ожидая вопросов Анны. - До годовщины смерти ваших родителей осталось буквально несколько дней, как вы себя чувствуете? - вопрос она задает максимально мягким тоном, мужчина немного склоняет голову, словно прислушиваясь к своему внутреннему состоянию. - Очень странное ощущение, если честно, - признается Воропаев, - впервые я по-настоящему не успеваю горевать, слишком много всего происходит. - Что-то замещает вашу боль на этот раз? Что-то со знаком плюс или минус? - Шелех склоняет голову к плечу, рассматривая лицо мужчины. Александр выглядит задумчивым, но не напряженным. - Всего понемногу, наверное, - признается он, находя в себе подобие ответа, - скорее сейчас это чувство страха, нет… не страха, так, неуверенности скорее. - Это из-за состояния Катерины? - Анна делает короткую пометку в блокноте, снова устанавливая зрительный контакт с мужчиной. - Скорее из-за того, что это состояние скоро закончится, - Воропаев потирает ладони немного нервно и предвкушающе одновременно, - мы были на УЗИ, но пол ребенка так и не узнали. Наверное, у нас родится скромник или скромница, - он прочищает горло, - в маму, - мужчина переводит взгляд на графин с водой, и Шелех без вопросов протягивает ему стакан. Александр кивает, принимая его, делает глоток. - Вы все еще не уверены, что справитесь? - спрашивает она, дождавшись, когда мужчина отставил стакан в сторону. - Я просто в панике, практически уверен, что я НЕ справлюсь, - признается он, сплетая руки в замок, словно защищаясь от собственных эмоций, - но паниковать гораздо легче, когда все вокруг твердят о том, что ты преуспеешь, - замечает Воропаев, улыбаясь, и Анна кивает ему. - В последнее время вы стали больше времени проводить с племянником, это помогло? - она снова принимается что-то записывать в блокнот, на этот раз, позволяя мужчине задуматься над вопросом гораздо дольше. - И да, и нет, - уклончиво отвечает Александр, - поиграть с Костей это не то же самое, что свое… свой… когда оно тут, - он потирает лицо руками, - это ужасно, я не могу собраться с мыслями совершенно. - А как себя чувствует ваша супруга? - Шелех замечает, как улыбка на лице Воропаева становится мягкой и даже немного растерянной, а взгляд задумчиво устремляется вдаль. Он встряхивает головой, отгоняя видение. - Я думал, я ожидал, что ее будет гораздо больше напрягать ее состояние, но нет, - мужчина пожимает плечами, - она даже на Кристину не раздражается, хотя сестра и ведет себя иногда слишком уж странно, у нее какой-то пунктик на беременность, по-моему. Я пробовал направить ее к вам, но она отмахнулась. - Направить кого? Катерину или Кристину? - уточняет Анна, и отвлекаясь от пометок, снова складывая ладони на блокноте. - Кристину, - поясняет Воропаев, - она такая трепетная с Костиком, всегда максимально осторожна с Катей, да и с Кирой была такой же. Я не ожидал, но она пошла с ней на партнерские роды. Мне кажется, что после этого, они сблизились гораздо сильнее. Я рад этому. - А что решили вы? - подталкивает Шелех Александра к еще одной теме, что стояла остро на нескольких прошлых встречах. - Нет, я… точнее, мы решили, что нет. К партнерским родам я не готов, я не смогу. Катя с этим согласна совершенно. Она вообще настаивает, что не хочет, чтобы с ней кто-то присутствовал из семьи. Но, я думаю, ее мама не особо ее послушается, а если еще и Кристина решит подтянуться, то, как бы сами врачи не погнали прочь эту группу поддержки, - он улыбается, словно представляя себе, как все это будет происходить. - Главное, что вы пришли к этому соглашению вместе, - замечает Анна, - если вам двоим комфортно от вашего решения, то никто другой не имеет права на него влиять. - А как же тогда быть с тем, что я давал совет Кире? - он зеркалит жест Шелех, и она только качает головой, словно улавливая его хитрость. - Никто не возбраняет давать советов, особенно если они высказаны в корректной форме и не претендуют на истину в первой инстанции. Ее ситуация требовала взгляда мужчины, как не крути, тем более, насколько я помню, все разрешилось к обоюдному удовольствию сторон, - она немного откидывается в кресле, - вы всего лишь дали сестре пищу для размышлений. - Ну, довольны были не все стороны, - хмыкает Воропаев, - Кристина еще очень долго на меня дулась. И за мои советы, и за то, что в итог поддержал Киру. Но, я уверен, что выбор в итоге верный. Как не крути, Андрей отец, и Костик продолжатель фамилии Ждановых, было бы в корне неверно давать ему другую фамилию, особенно когда вся семья его признает и безумно рада его появлению. - Как ваши отношения с Маргаритой Рудольфовной? - спрашивает Анна, и Александр отстраненно думает, что лучше бы она ткнула его карандашом, честное слово. - Так же отвратительно, как и всегда, - отвечает мужчина, - мы не готовы простить друг другу многое… даже не так, я не готов, - добавляет он, - а Марго в принципе считает, что просить прощения ей не за что, а прощать она, мне кажется, не умеет в принципе. Мои контакты с ней минимальны, поэтому меня это мало беспокоит, а Катя совершенно на нее не реагирует. Она готова рыдать или злится по любому поводу, но на Маргариту, мне кажется, у нее выработался антидот. - Прекрасно, - подмечает Шелех, - я так понимаю, что за всей этой суетой сама годовщина отошла немного на второй план? - Я думаю, нет, - качает головой Александр, - она не отошла, мы помним, и готовимся к ней. Просто теперь нас гораздо больше, всех нас. В прошлом году у нас все прошло очень сумбурно из-за маленького Костика. А в этом Кристина собирается устроить вечер памяти в кругу семьи, а с некоторых пор это целая кагала народу где… не получается скорбеть правильно. - А можно скорбеть правильно и не правильно? - Анна смотрит пристально, и Воропаеву кажется, что она даже не мигает, странный гипнотизирующий взгляд. Но затем следует взмах ресниц и ощущение нереальности теряется. - Я… ведь в скорби нет места смеху, веселью и прочему, - мужчина произносит это немного неуверенно, и Шелех реагирует мгновенно. - Вы спрашиваете или утверждаете? - подталкивает она Воропаева, и тот задумывается, чуть касаясь губ кончиками пальцев. - Скорее я просто к этому не привык, - он встречается глазами с Анной, - мне так гораздо-гораздо легче. И в эти дни меня не душит так сильно то постоянное чувство утраты, но мне кажется… я ощущаю себя предателем. - Откуда это ощущение? Что создает в вас это чувство неправильности? - Александр отвлекается на воду, которой женщина вторично наполняет его стакан. Он следит за течением тонкой струйки, а потом протягивает руку, чтобы сделать глоток. - Я не испытываю того горя, которое было раньше, и мне кажется, что я вспоминаю их реже, словно настоящее отсекает от меня прошлое и это неправильно, - он делает несколько глотков прохладной воды. - Вы, правда, стали меньше вспоминать родителей? Или вы стали меньше вспоминать их гибель, заменив это другими воспоминаниями? - Шелех поднимается со своего места, забирая со стола пустой графин с водой, чтобы заменить его на такой же, но наполненный новой порцией освежающей жидкости. - Когда Катя забеременела, она стала активно расспрашивать меня о моем детстве, какой я был, какой была мама, что делал отец. Она донимала этими вопросами Кристину, и даже Киру, которая и помнит-то их едва-едва, и оно все как-то само собой… Она же в таком состоянии, явно не о смерти разговаривать, - он вздыхает, - и мы все стали все больше и больше смеяться, вспоминая. И вот сейчас, Кристина собирается делать это днем памяти, хороших моментов, но никак не горя. - Вы проживаете ваше горе каждый день, - замечает Анна, - вы несете его с собой в вашей памяти, сознании. Но то, что оно постепенно отступает, и вы заполняете эту пустоту светлым чувством - более чем правильно. То, что вы испытываете сейчас это грусть, вы отгоревали свой срок и даже больше, вы приняли свою потерю, отпустили утрату. Это не предательство, Александр, это новый этап. Вы не стали любить родителей меньше, вы даже стали больше впустили их в свою жизнь сейчас. Не так? - мужчина задумывается, покручивая в руках полупустой стакан с водой, рассматривая поверхность стола с таким видом, словно там сокрыты тайны вселенной. - Так, - соглашается он, ведь и правда, в последнее время родители словно вернулись в его жизнь и жизнь его сестер. Катерина выделила в квартире целую стену, где теперь на тонких разноцветных нитях висели разномастные фотографии его и ее, а теперь их общей семьи. Время от времени она меняла снимки, подвешивала там новые, безумно радовалась этому. Александр не считал себя сентиментальным, не думал, что чем-то таким может болеть Катерина, но ему неожиданно понравилось время от времени зависать возле той стены, рассматривая, вспоминая, улыбаясь. Даже Кристина решила, что она соорудит себе нечто похожее, так фотографии родителей стали покидать пыльные альбомы, заново оживая на стенах, столах и полках в домах семейства Воропаевых. - Действительно, сейчас мы говорим о родителях гораздо больше, чем когда либо, и это зачастую никак не связано с годовщиной их гибели. - Разве это не самый лучший способ помнить близких людей? - Шелех больше не делает никаких пометок, просто слушает и задает вопросы, выводя Александра в нужную сторону. - Не знаю насколько он самый лучший, но он уж точно самый приятный, - уклончиво соглашается Воропаев, улыбаясь Анне, что, наконец, снова возвращается к своему блокноту, делая пометку. Они тратят еще какое-то время в разговорах о внутренних сомнениях Александра относительно его роли отца, и даже немного спорят, насколько пострадает его внутренний отличник, когда Катя, наконец, родит того, кого родит. Воропаев задумывается над тем, что супруга парадоксально готовится к рождению сына. Подбор разнообразных мелочей подходящих больше мальчику, чем девочке, он еще стойко игнорировал - мало ли цвет понравился, или хороший материал. Но когда Катя притащила домой кошмарный огромный игрушечный бульдозер, Александр все-таки решил привести ее на очередное УЗИ, чтобы удостовериться, кто же у них будет. Не судьба. Они остались при результате со знаком вопроса, и святой Катюшиной уверенности, что у них будет мальчик. Воропаев махнул на это дело рукой - если родится девочка, то, скорее всего, будет с очень бойким, уверенным и вредным характером. Слава Богу, есть в кого. Уходя от Анны Максимовны, он остановился в дверях, поворачиваясь к ней всем телом. Шелех стояла от него буквально в шаге, и удивленно приподняла брови. - Вы часом не изменили парфюм? - спрашивает он совершенно странный, но очень важный для него вопрос. Анна отрицательно качает головой. - Нет, уже много лет я пользуюсь одним и тем же ароматом, пока еще ни разу ему не изменяла, - заверяет она его, расплываясь в улыбке. Воропаев благодарно кивает. Впервые за долгое время аромат, что так сильно напоминал ему о маме, совершенно ему не мешал, не бередил душу, был просто приятной, ненапряжной нотой, так подходящей этому месту. Внутри расцвела дикая уверенность, что все будет прекрасно, ведь самое главное это здоровье и счастье его семьи, этого вполне достаточно. Кристина с Егором занятые работой и друзьями, Кира с Костей в окружении Андрея и Николая, Павел с Маргаритой в чьем доме, наконец, слышны довольные вопли любимого и пока единственного внука, Рая со своими странными отношениями с мужчиной, которого она никому не показывает от греха, Катя, что будит его каждое утро с требованием поцеловать и вечерними сказками. Все это действительно похоже на тихое, спокойное, настоящее счастье. Просто счастье без всего остального. Просто Счастье Без Всего.