sorry, I love you

чувства, увы, способны не только возносить сознание к самым воздушным облакам, даря тысячу разных эмоций, которые навсегда останутся в сердце в виде блестящих звёзд. иногда чувства могут ранить самые нежные уголки души, разбить самые хрупкие надежды вдребезги, оставив после себя только тень приятных воспоминаний об окрыляющей влюбленности и невыносимое жжение в груди от отчаяния и ненависти к самому себе. уже несколько месяцев чанбин живёт только этими ощущениями. раны ещё слишком свежие, чтобы можно было не обращать на них внимания, выпив бутылочку соджу или проведя бессонную ночь в номере какого-нибудь дешёвого отеля с непонятно откуда взявшимся парнем, желающим только угомонить свои животные потребности. а ведь ещё совсем недавно всё было совсем по-другому. чанбин и феликс не были друзьями с пелёнок, но несмотря на это доверяли друг другу больше, чем самим себе. банально, но они были как те самые кусочки пазла, которые подходили друг другу больше чем просто идеально. бин готов поклясться – находиться рядом с феликсом – значит находиться в самом комфортном и уютном месте на земле. он до сих пор так считает. парни посвящали друг другу почти всё свободное время, часто ночевали вместе, ходили в кино и закусочные. и куда бы они не пришли – ничего и никогда не позволяло им чувствовать себя неуютно. это всё потому что они были друг у друга, а большего и не нужно было. и это могло бы продолжаться бесконечно долго, если бы не то, за что чанбин до сих пор себя отчаянно ненавидит. «эта грёбаная влюбленность». понимание того, что бин испытывает к своему другу уже далеко не приятельские чувства, свалилось на голову как-то внезапно и тяжёлым дымом осело где-то глубоко в лёгких, не давая возможности спокойно дышать, когда младший находился рядом. поначалу хотелось думать, что это временное помутнение, чистая случайность или неправильная трактовка собственных ощущений. но шли недели, а бабочек в животе становилось всё больше с каждым днём, и чем дальше, тем сильнее хотелось выпустить их оттуда в виде слов признания. но чанбин держался. держался как мог. и, возможно, внешне всё выглядело так, как обычно. парни всё ещё вместе ходили в кино, правда теперь чанбин почти трясущимися руками отдавал феликсу его билет, а во время сеанса вообще старался делать как можно более заинтересованный вид, чтобы не смотреть несколько часов подряд на человека, сидящего рядом. будто бы его так волновали жизни каких-то людей по ту сторону экрана. но все было совсем не так. на самом деле его волновал парень со светлой макушкой и пухлыми розовыми губами, который сидел на соседнем кресле и иногда наклонялся слишком близко к уху чанбина, чтобы сделать замечание игре какого-нибудь актёра или, наоборот, похвалить задумку режиссеров. и каждый раз, когда чувствительной слух ловил давно знакомый низкий полушепот, хотелось остановить фильм, выгнать всех мешающих людей из зала и, наконец, перестать себя обманывать и просто отдаться чувствам, выражая их при помощи самого волшебного поцелуя, на который только способен человек, разделив одно дыхание на двоих. но всё это было где-то далеко в мыслях и казалось чем-то едва ли возможным. так что всё, что чанбин мог делать – это снова отдавать все силы на контроль собственных эмоций. но даже самые стойкие когда-нибудь все же ломаются – неожиданно для всех, порой, даже для самих себя. это произошло в немного нестандартный для обоих парней день. они редко выходили на улицу, чтобы просто пройтись по скверу или по набережной, но сегодняшняя погода как нельзя лучше подходила именно для обычной вечерней прогулки и разговоров ни о чем. чанбин помнит почти каждую деталь того дня. помнит, в какой одежде ликс вышел из своего подъезда. помнит, как прохладный ветер путал его пушистые волосы, опуская некоторые пряди на сияющее лицо. помнит, как попросил его остановиться , чтобы серьезно поговорить. последнее было действительно отчаянным шагом, ведь чанбин уже заранее знал ответ на давно мучающий его вопрос. – ликс, я... – пауза для передышки и попытки выдержать вопросительный взгляд младшего, беспрепятственно ведущие к провалу, –...есть кое-что, что я хотел бы сказать тебе. не перебивай меня сейчас, пожалуйста, и просто дослушай до конца, ладно? феликс кивнул, не особо понимая, к чему клонит его друг, и спокойно, даже по-детски наивно смотрел в глаза напротив. – ты нравишься мне, ликс, – голос почти не дрожал, и, чтобы поскорее закончить это мучительное признание, чанбин набрал в лёгкие побольше воздуха и продолжил говорить, не делая пауз, – ты нравишься мне не как друг, а как единственный человек, которого я готов пустить в свое сердце и позволить делать с ним все, что захочешь. я правда думал, что мы будем дружить вечно, и что нет ничего, что способно этому препятствовать, но передо мной сейчас стена моей влюбленности, которая не даёт мне видеть тебя так, как я видел раньше. прости меня. мне очень жаль, что я всё испортил, но молчать я больше не в силах. несмотря на шум, который неизменно окружает кого угодно, находящегося на улице, в воздухе повисла давящая на все кости и органы тишина. феликс всё так же смотрел на чанбина. он, кажется, совсем не шевелился с тех самых пор, как его друг впервые произнес это чёртово 'ты мне нравишься'. однако он всё же опустил глаза. его эмоции было сложно понимать до тех пор, пока по щеке, усыпанной яркими веснушками, не покатилась слеза, вскоре разбившаяся об асфальт. – за-зачем? – вторая, третья, четвёртая – капелек, падающих из больших глаз феликса, становилось все больше. он тщетно пытался вытирать их пальцами, прикрывал своими крохотными ладошками глаза, но ничего не было способно остановить поток солёных слёз, падающих на бетон, который видел уже ни одну такую несчастную историю любви, обреченную на вечное забвение. чанбин попытался подойти к младшему, помочь ему успокоиться или хотя бы просто закрыть его в своих объятиях и дать возможность выпустить нахлынувшие эмоции. но ему не позволили этого сделать. ликс почти с силой оттолкнул парня от себя, продолжая трясущимися руками прикрывать покрасневшее лицо. он не мог сейчас сказать что-то, поэтому всё, что оставалось делать чанбину – это быть сторонним наблюдателем последствий катастрофы, которую он сам же и учинил. сердце уже давно разорвалось на мелкие кусочки, а разум успел возненавидеть самого себя за то, что принял решение поделиться своими чувствами с ликсом, который сейчас обхватывал руками собственные плечи и не мог даже сделать ровного вдоха. – ты не должен был...– слова всё ещё трудно давались младшему, но он старался делать вид, что это не так, подняв широко раскрытые глаза на парня, стоящего рядом, –...я думал ч-что мы...я...ч-чанбин, я т-так не могу...я всю ж-жизнь пытаюс-сь забыть т-то, что т-тогда он с-сделал...не надо...пожалуйс-ста... сказав последнее слово, феликс попятился назад, а потом и вовсе бросился бежать. чанбин не стал пытаться догнать его – он просто стоял на месте и смотрел на удаляющийся силуэт своего друга. бывшего друга. чанбин понял, что всё даже хуже, чем плохо. хоть слова младшего были спутаны, и разобрать их было трудно, главное парень понял. он натворил что-то очень ужасное, и неизвестно, как скоро феликс теперь вообще придет в себя. чанбин разворошил какие-то жуткие воспоминания своими дурацкими чувствами. и, хоть он и не мог знать об этом, потому что ликс никогда не упоминал ничего подобного, чувство вины сидело на глотке и душило парня, заставляя обрушить все человеческие грехи на себя. чанбин не помнит, как тогда добрался домой. не помнит, что происходило с ним ещё неделю после этого. и следующая тоже стёрта из памяти. все два месяца идут как в тумане. ничего хорошего, как и плохого, просто не происходит. почти ничего. одно событие всё же заставило чанбина вновь почувствовать себя живым. примерно неделю назад недалеко от кинотеатра он заметил знакомую светлую макушку. ликс шел один, не оглядываясь по сторонам. в глазах у него не было тех ярких огней, которые были способны сиять даже в самой всепоглощающей тьме; голова была слегка опущена, из-за чего он почти не замечал людей вокруг. и чанбина не заметил. но тот его отлично видел, провожая взглядом до тех пор, пока поникший силуэт не затерялся где-то в толпе. – прости меня. прости, за то, что нравишься мне.