После школы

— Будь чуть тише Кисаки, нас могут услышать из-за тебя, — шепчет ему в шею Ханма, и сам приглушенно стонет ему в ухо от приятных ощущений. Стены школьной подсобки слишком тонкие, сделанные из дешевых строительных материалов, а Кисаки стонет непозволительно громко. Не то, чтобы Ханму волновало, что их могут услышать, просто младший должен стонать только для него одного. Ханма обхватывает пальцами его тонкую, чувствительную шею и чуть сжимает, на что стоны Кисаки меняются и становятся более животными (дикими) и утробными. — Ты такой, шикарный, — почти рычит Ханма и прикусывает кожу на его шее, засасывая до покраснений, — ты, и твоё тело сводит меня с ума. Шея у младшего вся в старых засосах, Ханма накрывает каждый из них своими нежными, и трепетными губами и оставляет новые засосы на свободных местах. Ему так чертовски приятно видеть Кисаки в водолазках с закрытой шеей, знать, что под ними прячутся (скрываются) его метки. Кисаки скребется короткими пальчиками об стену и сильнее прогибается в спине, как кот, подстраиваясь под движения Ханмы внутри. Он закатывает глаза и по-развратному закусывает губы, практически забываясь и полностью отдаваясь рукам мужчины. Ханма цепляется за его волосы на затылке. Пальцами и оттягивает за них назад, к себе. — Ты такой развратный и узкий, малыш, — шепчет на ухо и чувствует, как Кисаки от этих слов начинает плавиться как масло в его руках, и судорожно сжимает его член в себе. Ханма свободной рукой сильно впивается в его бок (Кисаки просто на сто процентов уверен, что на утро там будут синяки на которые будет приятно смотреть, и вспоминать от чего они у него появились) Ханма начинает быстрее двигаться в нем, ловя особый кайф (ты поймала ♡) от звуков хлюпанья смазки. Все очень обжигающе и горячо одновременно. Ханма жалеет, что их разделяет презерватив, потому что в младшего хочется кончить внутрь, размазать остатки по лицу, ягодницам и наблюдать, как сперма будет вытекать из его нежно-розовой дырочки. — Я почти всё — постанывает Кисаки и поддаётся бёдрами навстречу, уже не в силах, хотя из последних сил пытается попасть в ритм, а желая угнаться за удовольствием. — Давай, — томно выдыхает Ханма почти приказным тоном и наблюдая, как красиво содрогаются широкие, все в красных отметинах и укусах плечи, шея во время оргазма. Кисаки опирается о стену и отставляет задницу, которую Ханма обхватывает двумя нежными ладонями и быстро догоняет внутрь, кончая в презерватив. — Обожаю, когда ты так делаешь, — морщится Кисаки и опирается о стенку боком. Взглядом показывает в сторону стола, и Кисаки без лишних слов подаёт ему новую пачку сигарету, помогая прикурить. Кисаки тяжело дышит, а Ханма просто наблюдает, в отражении зеркала. По его обнаженный торсу стекали капли пота при каждом вздохе, пока Кисаки прибирается и застегивает ширинку. — Папочка, я исправил свою итоговую оценку по математике? — довольно улыбается ему Ханма, помогая надеть спущенные брюки и заботливо вытирая с живота вязкую жидкости своим же галстуком. — Посмотрим, на твоё поведение малыш, осталось отчитаться ещё по нескольким темам, — усмехается Ханма и выдыхает дым в открытое окно напротив стола. — Я постараюсь, учитель, — говорит ему Кисаки и целует, в те самые сладкие, желанные губы. Кисаки хочет заново истерзать губы учителя искусать их до крови, а потом зализать появившиеся ранки своим юрким языком, слизывая кровь с его губ. Хочет ещё нежности, и ласки, но понимает, что второй раз уже не сможет выдержать.