"Я знала многих умных мужей, я пережила их всех. Почему? Я их не слушала."
- Оленна Тирелл, "Игра Престолов", Джордж Мартин
- Мамочка, мамочка, смотри, солнышко проснулось! - восторженно лепетала маленькая девочка, указывая пальчиком на показавшийся из-за кромки бескрайней реки солнечный диск. Сегодня Цзян Яньли проснулась очень рано - примерно за час до восхода солнца и, следуя привившейся к трём годам привычке первым делом желать мамочке доброго утра, девочка очень удивилась, не обнаружив ту в излюбленной беседке. Но, стоит сказать, Юй Цзыюань нашлась довольно быстро. - Мама, мамочка, ты спишь? - потянула Цзян Яньли спящую в своих покоях маму за плечо. - Да, - пробормотала в полусне Юй Цзыюань, однако спустя несколько секунд, дёрнулась, точно ошпаренная кипятком, и удивлёнными глазами посмотрела на сидящую в полной темноте на кровати дочь - Яньли? Почему ты не спишь? - С добрым утром, мамочка! - Юй Цзыюань, хоть и не видела лица дочери, но была готова поклясться, что Яньли широко и ослепительно улыбалась, как Цзян Фэнмянь при встрече с Вэй Чанцзе или своим сёстрами (чтоб им всем икалось). Бросив взгляд на окно, Пурпурная Паучиха тяжело вздохнула. - А-Ли, ещё ночь. Пойдём, я уложу тебя спать. - Но, мамочка, я уже выспалась, значит, уже утро. - Нет, милая, утро будет, когда проснёшься не только ты, но и солнышко. - Женщина аккуратно села на край кровати, готовясь встать. Хоть и стояло лето, однако дощатый пол всё равно был неприятно холодным. - А когда оно проснётся? - Не знаю... через час или около того. - А почему оно спит так долго? - задала малышка новый вопрос, и женщина поняла, что спать дочурка уже точно не ляжет. - Потому что за день оно очень устаёт. - Как папочка? - Да, как папочка. - Получается, папочка тоже ещё спит? - Да, милая. - А почему ты не спишь? Получается, ты тоже выспалась? Пурпурная Паучиха лишь страдальчески вздохнула и, встав с кровати, взяла дочку за руку, чтобы отвести в её комнату. - Мамочка, а сегодня ты мне будешь заплетать косички? - Да. - А можно я тоже заплету тебе косички? - Да. - Терять было уже нечего. - А можешь заплести мне косички, как у папочки? - Зачем? Калачики будут лучше смотреться. Можно ещё корзинки заплести или шишечки. Ох, когда я была маленькой, мои сёстры заплетали мне дракончика, если хочешь, могу тебя так заплести. - Нет, я хочу, как у папочки - две косички. - Как у папы, так как у папы, - немного разочарованно согласилась женщина и, посадив дочь на стульчик, начала расчёсывать её волосы гребнем. На Яньли ни Фэнмянь, ни старейшины за "косички Главы Цзян" уж точно ругаться не станут, скорее даже наоборот, начнут умилённо охать и ахать на все лады. - Мамочка, а братику, когда он родится, я тоже смогу заплетать косички? - Не сразу, когда он подрастёт. - А почему? - Потому что он будет ещё совсем маленьким, и волосы у него будут тоже совсем короткими. - А у меня они тоже были короткими? - Да. - И у папочки тоже? - Да. - И даже у тебя? - И даже у меня. - Значит, когда я вырасту, у меня будут такие же длинные волосы, как у тебя, мамочка? - Да, А-Ли, и даже ещё длиннее... *** Цзян Яньли подскочила на кровати, точно вынырнув из бездонного омута. Сон. Это снова был всего лишь сон. Машинально схватившись за прядь волос, девушка поджала колени и тихо, чтобы лишь ночь могла услышать, прошептала: - Мамочка... Из глаз покатились слёзы. Возвращённый после битвы в Безночном Городе Цзыдянь, будто успокаивая хозяйку, тихо затрещал, окружая девушку редкими, фиолетовыми молниями. Будто бы в нём была душа Пурпурной Паучихи, что хотела обнять дочь, сказать, что она всегда будет рядом. После недавней победы над Вэнь Жоханем, Яньли ещё не успела оплакать родных, погибших в Пристани Лотоса. Матушка, отец, братья... как же она хотела снова их всех увидеть! Обнять, поговорить! Хоть минуту! Но этого не произойдёт... больше никогда... До рассвета оставалось чуть меньше часа - не было смысла вновь ложиться спать. Встав с постели, Цзян Яньли зажгла фонарь, после чего пошла одеваться. Ей некогда было лить слёзы. Ни на войне, ни сейчас, когда великий орден Юньмэн Цзян ей приходится по кусочкам восстанавливать из пепла. Это будет ещё один долгий и изматывающий день. Ещё два года назад она носила лёгкие, нежные платья, вместо прочных и простых одежд заклинательницы, расшитые туфельки с загнутыми носками вместо высоких чёрных сапог, корзинки с вплетёнными лентами вместо двух "Косичек Главы Цзян". Ещё два года назад её семья была жива. Ещё два года назад она не была "Главой ордена Юньмэн Цзян, женщиной, убившей Вэнь Чао и Вэнь Чжулю". - Госпожа, - тихо позвала Цзиньчжу, единственная выжившая в пожаре, однако заплатившая за жизнь высокую цену. - Что-то случилось? - Мне всего лишь не спится, Цзиньчжу, не стоит беспокоиться, - мягко улыбнулась Цзян Яньли, доплетая вторую косу. - Тогда позволите вам помочь? - Конечно. Подай, пожалуйста, заколку. Зайдя в покои, Цзиньчжу направилась к ящикам, что стояли недалеко от большого медного зеркала, перед которым сидела Яньли. Левой рукой служанка открыла один из них и достала шпильки с прикреплённой к ним расшитой лентой и заколку с лотосом. Правый рукав её одежд безвольно болтался, одним своим видом напоминая каждому о ночи, когда горела Пристань Лотоса. Такова была цена её жизни - золотое ядро, одна рука и чудовищные ожоги по всему телу, включая и правую часть лица. Умелыми движениями, Цзиньчжу закрепляет длинные косы и пучок Цзян Яньли, после чего смотрит на неё через зеркало. - Спасибо, Цзиньчжу. - В глазах молодой хозяйки Пристани Лотоса служанка видит искреннюю благодарность и доброту. - Это меньшее, что я могу сделать для вас, госпожа... *** - ...Не щадить никого! - раздаётся последний приказ, прежде чем начинается очередное сражение и адепты двух орденов скрещивают мечи. Это было странно, слышать девичий, тонкий голос, отдающий такой приказ, равно как и видеть во главе армии ещё совсем юную девушку. Внешность её ярко контрастировала с действиями, однако почему-то не создавала резонанса. Молодая и весьма симпатичная девушка, казалось, не сражалась, убивая врагов одного за другим, а танцевала с мечом, срезая стебли цветов. Заклинатели ордена Цишань Вэнь уже знали её, слышали о ней из уст тех, кто выживал после боя. Вэнь Чжулю стиснул зубы, продолжая защищать Вэнь Чао и Линцзяо от адептов Цзян. Дурак. Какой же он дурак, раз позволил этой пигалице обвести их вокруг пальца и за ручку привести в ловушку! А ведь все думали, что она бездарность и меч могла только подержать, и то недолго, что она ничего не смыслит в стратегии и тактиках ведения боя! Кому же нужно было продать душу, чтобы из тихой неумёхи стать искусным стратегом и заклинателем?! Острие клинка проходит в миллиметре от шеи Сжигающего Ядра. Вэнь Чжулю пробует вновь и вновь подобраться ближе, лишить девчонку золотого ядра, однако с каждой его попыткой, противник делает свои выпады всё точнее и точнее, пока очередной взмах меча не отрубает Сжигающему Ядра руку. Вэнь Чжулю предпринимает последнюю попытку - он не отпрыгивает и больше не защищается от меча девушки, а уцелевшей рукой пытается из последних сил дотянуться до неё. Тщетно. Лезвие клинка очерчивает почти что ровную дугу вокруг шеи, а перепачканный пылью и кровью сапог с силой врезается в грудь, позволяя девушке отпрыгнуть и увеличить дистанцию. Вэнь Чжулю бросает на неё последний взгляд. "А ты выросла, девочка", - хочет он сказать, глядя на Цзян Яньли, смотря в её полные гнева и ненависти глаза, однако из горла вырываются лишь хрип и бульканье разгорячённой крови. Однако, прежде чем провалиться в бескрайнюю и бесконечную тьму, Сжигающий Ядра видит, как на лице девушки распускается нежная, казалось бы, обязанная дарить тепло и ласку улыбка, прежде чем очередной взмах клинка заберёт сначала жизнь Ван Линцзяо, а следом за ней и жизнь Вэнь Чао, и тихий, журчащий девичий голос не скажет: - До встречи в Аду. "До встречи, Ну-Шуйхуа", - думает Вэнь Чжулю, падая в бездну. *** Цзян Яньли морально готовилась к предстоящему банкету, который Цзини устраивали после ночной охоты. Её пригласила лично Мадам Цзинь, да ещё и при обстоятельствах, когда отказать гостеприимной хозяйке будет верхом высокомерия и неуважения. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять цели Золотой Змеи, однако и плясать под дудочку лучшей подруги матери Цзян Яньли не собиралась. Цзысюань однажды уже расторг их помолвку, разорвал подаренный ему Цзян Яньли узел любви (оберег), так зачем теперь пытаться вновь связать его воедино? Что сделал для неё орден Цзинь? Где была эта великолепная семья, когда сгорела Пристань Лотоса и тысячи людей искали на их землях убежище? Поддержали ли они Яньли, когда та, напуганная и разбитая, пришла как Глава Цзян на тайный совет орденов в Гусу Лань? Нет. Ничего они не сделали. Удобно прийти последним и не прикладывая усилий быть "равноправным" строителем общей победы. Когда-то Цзян Яньли мечтала о лёгкой и счастливой жизни в Благоуханном дворце вместе с Цзинь Цзысюанем. Теперь же, после того, как умерли почти все, кого она знала, после того, как из реки в Мэйшань Юй выловили изувеченную и стоящую одной ногой в могиле Цзиньчжу, после возобновления изматывающих тренировок и изучения с дедушкой Юем военного дела, после всех тягот и ужасов войны, созерцания сотен тысяч разрушенных судеб, казалось, бесконечной череды траура и похорон, после всего этого Цзян Яньли тошнило от одного вида "Сияния-Средь-Снегов". Цзыдянь, будто чувствуя настроение хозяйки, предостерегающе затрещал. Орден Цзинь хочет свадьбу? Что ж, они её получат... *** - Рада приветствовать вас, Цзеу-Цзюнь, Чифэн-Цзюнь, Ляньфан-Цзюнь. - Цзян Яньли мило улыбается, поочерёдно кивая троице названных братьев. - Ну-Шуйхуа, рады Вас приветствовать. - почтительно кланяется Цзинь Гунъяо, и улыбка на его лице, на мгновение, становится искренней. Лань Сичэнь и Не Минцзюэ молча кивают, приветствуя Главу Цзян на пиршестве, что устроил орден Цзинь на следующий день после ночной охоты. - Сколько же дней прошло с нашей последней встречи, второй молодой господин Цзинь? - Чуть больше полугода, госпожа. - поднял голову Гуанъяо. Их последняя встреча - это совет после свержения ордена Цишань Вэнь, и пирушка после него. Он думал, что уж в этот раз, как любая девушка, Цзян Яньли придёт в роскошных украшениях и прекрасном платье, однако что сейчас, что полгода назад, Глава Цзян была верна удобству и минимализму, предпочтя хоть и парадную, но всё же форму ордена Юньмэн Цзян. "Цзинь Цзысюань даже платья бы не оценил, так что не велика потеря" - подумал Гуанъяо с совершенно непривычной горечью. - Яньли, моя дорогая, - из пиршественного зала показалась Мадам Цзинь с обворожительной улыбкой на лице. - Как же я рада наконец-то видеть тебя здесь. - Мадам Цзинь, улыбка украшает ваше лицо лучше любых драгоценностей и шелков. Я рада видеть Вас в добром здравии. - Что за доброе дитя. - умилённо вздохнула женщина - И какой сумасшедший решил назвать тебя Цветком Гнева, я решительно не понимаю. - тут взгляд её на миг скользнул на Гуаньяо, после чего улыбка стала будто бы напряжённой - Идём же, я провожу тебя к твоему столу. Цзинь Гуанъяо молча смотрел им вслед. На этом банкете Мадам Цзинь планировала прощупать почву, быть может, даже вновь завести разговор о браке Цзысюаня с Главой Цзян. Отец наверняка будет просто в восторге, а Цзысюань наконец-то перестанет ныть и ходить с печальной миной на лице. Он ведь уже отказывался от неё, однако теперь... воистину, этот человек получает буквально всё, что хочет. "Но ты её не достоин, дражайший брат" - подумал Цзинь Гуанъяо - " Быть может Лань Сичэнь или Лань Ванцзи, но уж точно не такой, как ты..." в этот момент взгляд его скользнул на собственное отражение в начищенным до зеркального блеска золотым украшениям на массивной двери, после чего, молодой человек с горечью добавил "...и уж тем более, такой, как я..." Яо не питал пустых надежд. Сколь бы ни была к нему добра Цзян Яньли, сколько бы раз он не убеждался в её отзывчивом к абсолютно всем людям сердце, Гуанъяо понимал - дружба и любовь - две разные вещи. Ещё со дней войны с Вэнь Жоханем они были друзьями. Тогда они оба нуждались в ком-то добром и мягком, в ком-то ментально родном, в ком-то кто выслушает и не осудит. За свою недолгую жизнь, Цзинь Гуанъяо повидал очень много людей, великих и ничтожных, мудрых и наивных, умных и беспросветно тупых, а потому мог сказать наверняка - маленькая кошечка, которую бесстрашно уводит под руку Мадам Цзинь, на самом деле затаившийся тигр. "В тихом омуте...", это как раз про Главу Цзян. Да даже в Огненном Дворце, после выяснения обстоятельств смерти Вэнь Чжулю и Вэнь Чжао, её имя старались упоминать пореже, а Вэнь Жохань, вскинув бровь говорил: "Мстительна и коварна. Хотя, на первый взгляд, меньшая из наших проблем". Они с Яо... были в чём-то похожи. Темы разговоров медленно перетекали одна в другую, люди оживлялись, а музыканты уже начинали повторяться. Цзинь Цзысюань сидел напротив Цзян Яньли, смотря на девушку, как преданная собака на хозяина. Говорят, Цзян Яньли была искренне в него влюблена. Если её чувства до сих пор не угасли, то мечта братца, мачехи и отца точно осуществится. Если не сегодня, то спустя какое-то время... - Ну-Шуйхуа, а вы думаете выходить замуж? - вдруг спросила одна из подруг мадам Цзинь. - Думаю. - спокойно, как будто бы мимоходом ответила девушка, прежде чем отпить чай. Сказать, что она удивила ответом всех, значит не сказать ничего. - И... за кого же? - Почему мадам Цинь это так волнует? - ответила вопросом на вопрос Цзян Яньли. - Ну... у меня самой есть дочь... и... - Ах, вы о том, войду ли я в его семью? - Мило улыбается Цзян Яньли. - Да. Именно об этом, - тут же согласилась женщина - Нет. Я буду настаивать на том, чтобы он вошёл в мою семью. В зале повисла тишина. Муж вошёл в семью жены... да где это видано?! Неужели Глава Цзян собралась замуж за своего слугу или какого-то простолюдина?! - Позвольте объяснить. - не поведя и бровью продолжила девушка - Как женщина, я, разумеется, хочу счастья и домашнего очага, сильного и надёжного мужа. Однако, как Глава великого ордена Юньмэн Цзян, я обязана сама быть опорой не только для семьи, но и всех адептов под моим началом. Что подумают мои предки, если я радостно отдам орден в руки мужчины, принесшего с собой свой закон и своё имя? Мои покойные отец и матушка желали мне счастья с любимым человеком, однако, я не смогу стать счастливой, зная, что положила конец роду семьи Цзян. Поэтому, я хочу выйти замуж за мужчину, который относительно беспроблемно сможет войти в мою семью и взять мою фамилию. - А ваш избранник знает об этом? - опасливо спросила другая дама. - Теперь да. На самом деле, ещё не говорила с ним о браке, однако, думаю, он мне не откажет. - Постойте, это ВЫ хотите предложить брак? - произошёл разрыв шаблона у мадам Цинь. - Не вижу здесь проблемы. - Но Вы девушка... - И в семнадцать лет я стала Главой ордена. Стоит ли мне перечислять всё то, что я сделала после этого? Гуанъяо мысленно усмехнулся. Похоже у отца появилась проблема - любимого сына забирают в другой орден, и "великий кукловод" остаётся с носом. - А-Ли, ну и кто же он? - почти что светилась от счастья мадам Цзинь. - Раз уж он сейчас здесь, то может быть, ты и сделаешь ему это предложение сейчас? - Видимо, любовь Цзысюаня для неё была куда важнее игр мужа... - Госпожа, Вы будто бы читаете мои мысли. - улыбнулась Яньли, после чего повернула голову прямо перед собой. "Поздравляю, братец." - подумал Яо и, вздохнув, прикрыл глаза, делая глоток вина. - Согласен ли ты стать моим мужем и моим спутником на пути самосовершенствования, Цзинь Гуанъяо? "Что?" Сначала, он подумал, что ослышался. Затем посмотрел по сторонам и, увидев вытянутые лица всех, включая мадам Цзинь и Цзысюаня, понял, что ему не показалось. "Цзян Яньли, ты смерти моей хочешь?!" - кричал внутри Яо. Плохо. Очень плохо. Даже если отказать ей - его всё равно в порошок сотрут! - Я... почту это за честь, Глава Цзян. - наконец-выдавил из себя ответную улыбку Яо, готовясь бежать в любой момент. Два пылающих ненавистью взгляда впились в него и, впервые за последние несколько лет, Яо не знал, что с этим делать и как спасаться от брата и мачехи. - Отлично! - будто выдохнув воскликнул Гуаншань, не давая никому больше вставить и слова, чтобы не испортить наилучший для себя расклад. - Тогда я предлагаю выпить за этот союз! "Теперь я точно труп..." - подумал Гуанъяо, прежде чем перевести взгляд со взбешенной мачехи, на самодовольно улыбающуюся Ну-Шуйхуа