Горит, но не сгорает

      Он был ярок. Светился будто изнутри, горел (сгорал) пламенем и жаром среди толпы. Кусал красные губы, слизывал с них оттенок, самозабвенно гладил шею и открытые участки тела. Прикид был у него странный — свободные штаны и футболка с очень модным дизайнерским решением — просто порванные, — но все равно придавал тому типу свободности в движениях.       Его глаза мелькали редко — он держал их закрытыми все время, что находился на танцполе, наверняка отдаваясь ощущениям музыки полностью. На веках виднелись темные пятна черного пигмента, который уже давно стерся и осыпался на светлые щеки, подернутые румянами из-за алкоголя (вряд ли стеснения). Рыжие волосы плясали за его движениями яркими волнами, но некоторые пряди были явно темнее даже при синеватом освещении клуба, будто кто-то плеснул в подтянутое лицо водой. На открытых висках блестела испарина.       Движения его были несимметричны, но все равно грациозны и раскованы. Он был один. Это было понятно со второй минуты любованием этого рыжего чуда. Он ни на кого не смотрел, даже украдкой. Он смотрел куда-то, но никого не видел. Не хотел. Опять слизывал с губ влагу и опять гладил длинными пальцами шею от ключиц до подбородка и обратно. Закидывал голову, что-то говорил — явно не себе, а музыке.       Среди других он выделялся своим желанием не привлекать внимания. Иронично. За ним хотелось наблюдать — за часто вздымающейся грудью, за кошачьим прогибом спины и за покачивающимися в такт музыке бедрам.       Одна песня сменяла другую, и сейчас играло что-то менее бьющее на барабанные перепонки, но все равно утягивающее в танцы. Желание напиться у Олега пропало опять же на второй минуте любованием этим рыжим чудом. Теперь только кажется, что это дьявол во плоти — похотливый в своем воображении и раскрепощенный во снах. Его не хотелось узнать ближе, за ним было интересно наблюдать со стороны. Желать — тоже. Он вряд ли интересный человек в повседневной жизни — в клубы чаще всего приходят, чтобы наконец отпустить себя и быть подвластным шуму и алкоголю, но никак не вести светские беседы о завтрашнем будущем. Все люди либо на следующий день хотят забыть прошлый, либо больше не быть скучными и устраивать длительные продолжения и веселья.       Освещение сменилось красным. Заиграла слабо знакомая мелодия. На мозг вторая Маргарита действовала как и хотелось — плыл взгляд, длительно цеплялся за одно и редко соскальзывал на потолок. Пелены перед глазами не было, а все равно ощущение покачивания на волнах убаюкивало. Выглядел Олег, к слову, вообще не для похода в клуб — кожаная косуха с волком и цепями на спине заметно выделялась. Хмурый взгляд и худые щеки — тем более. Пришел же расслабиться — так ни в чем себе не отказывай.       Рыжая бестия пропала.       Кто-то забрал, или уже сам устал и где-нибудь бедокурит — черт его знает, да и вообще не важно. Олег хотел расслабиться — пусть делает это с чистой душой. Ничего сегодня его не остановит сделать этот вечер спокойным даже в шумной клубе. Даже голос со стороны.       — Оп, а чего мы тут грустим? — парень пьяно растягивал гласные и, не стесняясь, широко улыбался. Щеки его влажно блестели, скулы розовели, а голубые глаза уцепились прямо за собеседника. Олег не сказать, что ожидал, но отреагировал спокойно. Будто ждал. Уже хотел было пригубить пару глотков из бокала, да вот объявился интересный товарищ. Тем не менее, Олег не ответил ничего и все равно отпил алкоголя с усмешкой. — Ой, какие мы не разговорчивые, — парень вскинул кисть бармену, взмахнув невообразимо, и что-то сказал, поставил локоть на барную стойку, опер на кулак щеку; в голосе его промелькнула какая-то обида, но он сам остался на месте. Ни отвернулся, ни отвел взгляд. Олегу даже стало стыдно за пассивную бестактность. Или застенчивость. Что вообще происходит?       — А ты чего не танцуешь? Устал уже? — ответ так себе, но все равно вызвал интересующийся взгляд на себя. Становится интересно. Олег пригладил пятерней волосы назад, встряхнулся сам как от дождя. И посмотрел в ответ. Своими темными карими глазами, которые в ярком свете были еще темнее обычного. Но на лице того рыжего парня не играла больше ни одна эмоция — только некое забвение. Он смотрел в глаза долгие четыре секунды (Олег по привычке считал), чуть ли не моргая. И ничего не видел. Больше ничего не хотел.       — Давно тут? — паренек интересуется явно только ради того, чтобы не потерять нить разговора. Да, общение у них явно не задалось. Стоит ли вообще говорить о полноценном знакомстве? Стоп. Ни о каком знакомстве речь не идет, такого в планах не было и точно не будет. Один раз повелись — и прогорели. Олег подмечает на шее напротив блестящий кулон — спичка. Горит и не сгорает.       — Полчаса где-то. Ты, наверное, уже долго здесь, — Олег поворачивается на высоком стуле и тянет за собой наполовину опустошенный бокал, широкой ладонью держа ровно за тонкую ножку. Рыжий парень заметно тяжко сглатывает и прикрывает глаза. Он тянется к своему Мохито, обхватывает губами трубочку и делает пару глотков, звеня льдом в стакане. Его длинные волосы спутались и лежали неровно, а так живо и привычно. Челка спала на глаза. Олег свободной рукой убрал ее за ухо. Что? На непонимающий взгляд он отмахивается: — Мы друг друга забудем уже завтра, так что забей.       — Ха! Ну раз уже завтра, то не откажи мне в танце! — рыжие волосы вздымаются в беспорядке, цепкие пальцы хватаются за чужое запястье, чуть ли не выбивая бокал, и тянут на танцпол. Играет хорошо знакомая песня, свет сменяется фиолетовым. Олег не сопротивляется — течет по волнам желаний и отсутствию мыслей в пустой голове. Ему хочется танцевать. С ним. С этим ярким парнем, который танцует, качая бедрами и вскидывая руки, громко кричит текст песни и опять закрывает глаза. Но теперь украдкой смотрит. Олег смотрит тоже, наблюдает. Любуется. Сначала двигает плечами, перешагивая с ноги на ноги. Незнакомый парень это видит, улыбается широко смазавшимися красными губами. Наклоняется ближе, на уровень плеча, обхватывает руками чужую талию и бедра и двигает, как вздумается. Олега что-то плавит: снаружи — теплые ладони, внутри — что-то непонятное, разливающиеся горячей смолой от груди до низа живота.       — Танцуй, дорогой, мы никому здесь не нужны.       Олег сделает это вечер незабываемым. Он сделает незабываемой свою жизнь.