Любовь на прощание

Музыка грохотала где-то там, на переферии сознания, в руке в такт битам подрагивал почти опустевший стакан с виски. Я поднёс поблескивающую в неровном свете жидкость к губам и сделал глоток, почти не ощущая обжигающего пищевод алкоголя. Друзья давно отчаялись расшевелить меня, а потому просто молча оставили напиваться у стойки под сочувствующими взглядами бармена. Наруто работал тут давно и я даже мог с натяжкой назвать его другом, который едва не стал моим же любовником ещё года три назад. Может быть именно поэтому я согласился на предложение Суйгетсу вытащить меня сюда. А ещё может быть потому, что этот чёртов альфа знает, почему я в который раз пытаюсь утопить все свое существование в граненом стакане. — Ему… Стало хуже? — наконец спросил Наруто, подходя ближе и подливая мне из продолговатой бутылки. — Он почти слеп и выплёвывает собственные лёгкие, а отмеренный врачами срок закончился два дня назад, — горло всё-таки пробирает горечь, но я уже не в состоянии понять, физическая ли она. — Так что как ты думаешь?! Я ударил кулаком по стойке и по щекам побежали непрошенные слезы. Мне удавалось их держать перед матерью, которой и так было тяжело, перед поджимающим губы отцом, перед таким печально-безмятежным братом, но под взглядом сочувственных голубых глаз плотина дала трещину. — Я… Я боюсь, понимаешь? Боюсь, что вернусь домой, а его уже нет… — я начал всхлипывать и альфа накрыл мою подрагивающую руку своей. — Каждый раз… Когда звонит телефон, я… Я боюсь, что это отец или мать, которые скажут, что Итачи… Итачи… Дожили. Я сижу посреди ночного клуба и реву, цепляясь за руку бармена. Впрочем, пусть. Пусть смотрят, это не важно. Какое мне, собственно, дело до того, что все вокруг думают об ни с того ни с сего разревевшейся омежке, когда внутренности пережевывает огромная черная дыра, занявшая, кажется, всю мою сущность? К чести Наруто, он не стал меня убеждать, что все будет хорошо. В конце концов, мы оба знаем, что эти слова будут ложью. Но зато он продолжал держать меня за руку, и это значило гораздо больше тысячи слов. Почему-то вспомнилось, как он однажды признавался мне в любви, но что-то у нас всё-таки не сложилось, ещё тогда, в самом начале. — Гаара, — до моего почти коматозного сознания дошло, что альфа позвал кого-то, кто был мне смутно знаком. — Подмени меня ненадолго, я отвезу Саске домой. Меня бережно, как хрустального, стянули с барного стула, вытащили из руки стакан и повели к служебному выходу, чтобы не идти через танцпол. Когда Наруто дотащил меня до своей машины и усадил вовнутрь, то я уже не плакал, только судорожно всхлипывал, вспоминая, как в своё время Итачи точно так же забирал меня со школьного выпускного. Помниться, я тогда наговорил ему много гадостей, даже швырнул чем-то, а на утро и не подумал извиниться. Боги, как же я сейчас об этом жалею! — Ты весь дрожишь. Тебе холодно? — Наруто заботливо коснулся тыльной стороной руки моего лба, видимо, проверяя, нет ли жара. — Включить печку? Я отчаянно помотал головой. Казалось, что ещё немного заботы и моя броня, ставшая каркасом, рухнет, оставив всё остальное рассыпаться на мельчайшие осколки. — Я не хочу! — дом был уже близко, как вдруг у меня снова началась почти утихнувшая истерика. — Не хочу туда, слышишь, ты?! Наруто притормозил у обочины и перехватил мои бешено мечущиеся руки за запястья. Его ладонь почему-то показался огромной, а собственные — тонкими и ни на что не годными. — Саске, — позвал он. — Успокойся. — Успокойся?! — я попытался вырваться. Он схватил меня свободной рукой за подбородок и заставил посмотреть в глаза. — Саске, — снова позвал он. Сделав ещё пару рывков, я всё-таки замер. — Вот так, — успокаивающе улыбнулся он. — А теперь я отвезу тебя домой, ты поднимешься наверх и проведешь с братом столько времени, сколько сможешь, ясно? Я почувствовал, как мои губы дрожат. Последнее время я каждое утро варил для Итачи кофе, потому что сам он уже был не в состоянии не расплескать кипяток по всему столу, и каждое утро хотел выть от осознания, что, возможно, последний раз слышу его «спасибо». Нет пытки кошмарней, чем осознание того, что каждое слово родного человека может оказаться прощальным. И я позорно сбегал, снова и снова, не в силах выносить затянувший весь дом траур. — Саске, — тихо, почти шёпотом вздохнул альфа. — Не теряй время зря, ладно? У тебя впереди ещё годы, а у Итачи… Постарайся сделать эти дни счастливыми для него. Ты ведь ему нужен. Побудь братом ещё немного. Вспомните с ним детство, посекретничайте, обсудите что-нибудь. Только не оставляй его в одиночестве. Потом будешь жалеть всю оставшуюся жизнь, поверь моему опыту. Наруто отвёл взгляд и я вдруг понял, что он имел ввиду своего крёстного, Джираю. — Ты прав, — я тоже отвернулся и коснулся пальцами оконного стекла, по другую сторону которого уже начали собираться капельки начинающегося дождя. — Поехали. Машина мягко тронулась с места. Я поднимался по лестнице и с каждым шагом чувствовал, как моя решимость тает. А что если уже поздно?.. Что если Наруто прав, и я умудрился пропить свой последний шанс побыть с братом, который никогда не позволял себе отойти от болеющего меня? Повернуть ключ в двери оказалось почти непосильным испытанием. Квартира была тихой и я замер, слушая глухо отдающееся в висках сердце. Мать сегодня на дежурстве в больнице, точно знаю, а отец… Возможно, сбегать это наследственная черта. Я горько хохотнул. — Саске?.. — донеслось из глубины квартиры и из слабо освещённой комнаты почти на ощупь выглянул Итачи. Липкий страх чуть отпустил и я, судорожно всхлипнув, как в детстве, рванул брату на встречу, едва не сбивая того с ног. От него все так же, как и уже много лет, пахло травяным шампунем, кофе и альфой, с уже привычной примесью болезни и медикаментов. — Тише, — улыбнулся он, хватаясь за дверной косяк, чтобы не упасть. — Прости, нии-сан, — я тоже постарался улыбнуться, хотя и понимал, что Итачи все равно вряд-ли увидит. — Я соскучился. — Я тоже, отото. Идём, сядем. Он вдруг отстранился и, согнувшись пополам, душераздирающе закашлялся. Я метнулся к столу и протянул ему салфетку. — Прости, — он принялся вытирать с лица кровь. — Твой старший брат в последнее время слишком жалок. — Не говори так! — мне захотелось кричать от отчаяния. Итачи, мой аники, всегда был таким сильным, таким смелым… Он успокаивал меня, когда мне был год, спасал от кошмаров, когда мне было три, учил читать в пять, помогал с уроками в десять и с подготовкой к экзаменам в семнадцать… В мои восемнадцать он вдруг уехал, оставив после себя привкус пепла во рту, а в мои же двадцать снова вернулся в родительские пенаты и признался, что жить ему осталось всего лишь год. У матери случилась истерика, отец просто впал в ступор, а я… Я позорно разревелся и бросился брату на шею, извиняясь за то, что наговорил ему всего часом ранее в аэропорту. Он меня ещё и успокаивал… Итачи вообще вел себя так, словно бы уже смирился и его никак не волнует собственная смерть. — Что-то случилось? — поинтересовался брат, касаясь моего лица. — У тебя щеки мокрые. Ты плакал? Я помотал головой и забрался ему под бок на его же широкой кровати. — Под дождь попал, — почти не соврал даже: снаружи уже ощутимо шуршало. Итачи кивнул. Его руки продолжали скользить по моему лицу и волосам, а я не препятствовал. Читал, что люди, у которых проблемное зрение, часто заменяют его тактильными ощущениями. — Закладка все там же… — почему-то сказал я, когда взгляд зацепился за аккуратно лежащую на прикроватной тумбочке книжку в мягкой обложке. — Да, — почему-то снова кивнул Итачи. — Мама откуда-то принесла. Читал, пока зрение не упало окончательно. Не очень популярная штука, аудио версии не оказалось, а жаль. Там две главы всего осталось, интересно, чем же все закончилось. Я грустно улыбнулся. Да уж, Итачи всегда был книгоманом. Читал все, до чего мог дотянуться, иногда даже по десятку раз. — Нии-сан, а хочешь, почитаю тебе вслух? — внезапно осенило меня. Он сначала удивлённо на меня покосился, а после благодарно улыбнулся. — Буду рад, отото. Я привстал и, перегнувшись через брата, подцепил кончиками пальцев обложку, подтягивая поближе, пока не удалось схватить нормально. Усевшись назад, я поудобнее устроился в объятьях Итачи и, откинувшись спиной ему на грудь, открыл заложенную страницу. Честно признаться, не читал вслух с младшей школы, так что горло быстро пересохло, но я упрямо продолжал скользить взглядом по строчкам, чуть щурясь в тусклом свете настольной лампы. Аники все это время молча слушал, заключив меня в такие знакомые объятия и уложив голову щекой мне на макушку. — Вот так вот, — хрипло произнес я, закрывая дочитанную книгу. Итачи вздрогнул, его руки, лежащие на моем животе, сжались сильнее. — Спасибо, Саске, — он потёрся носом о мои волосы. — Теперь мне точно не придется жалеть о том, что я не узнал конец истории. Я кивнул. Говорить сил уже не было. Итачи понятливо хмыкнул и, наклонившись, спустил руку с кровати. — Вот, — он протянул мне бутылку с водой, которая всегда там стояла на всякий случай. — Тебе не стоило так себя мучать, отото. — Стоило, — упрямо заявил я, сделав несколько глотков. — Для тебя книги всегда были чем-то важным. Он тихо фыркнул. — Посидишь со мной ещё немного? — Угу, — я отпихнул книгу с бутылкой подальше и потянул Итачи вниз, так что мы оба рухнули на подушку, сжимая друг друга в объятьях. — Расскажи мне что-нибудь. — Например? — аники запустил руку в мои волосы. — Почему у тебя никогда не было девушки? Ну или омеги? — я не остался в долгу и принялся накручивать его хвост на палец. — Ты же у нас красавчик, каких поискать. Сильный, умный, успешный… — И смертельно больной, — закончил за меня Итачи. — Но так ведь не всегда было, — я понимал, что тема была не совсем корректной, но обсуждать анонсы игр на приставку было бы ещё более глупо. — А хотя стой, был же этот, как его, Дейдара. Почему вы расстались? — Меня никогда особо не интересовали отношения, — он пожал плечами. — У меня были ты, учеба, секции, безнадёжная влюбленность. — Серьезно? — я даже приподнялся на локтях. — Мой брат был безответно влюблен, а я узнаю об этом только сейчас? — Не узнаешь! — он приподнял руку и шутливо ткнул меня в лоб, вернее, попытался, угодив при этом в глаз. — Чёрт, прости! Я рассмеялся, почти забыв, насколько все, в сущности, плохо. — Так и кто же это был? Дейдара? То-то у вас дело едва ли не к свадьбе шло! — Нет, — Итачи грустно улыбнулся. — Но знаешь, он вел себя почти как ты в детстве. Так же шумно и непосредственно. Правда, для счастливой семейной жизни этого все равно оказалось недостаточно. А у других и того не было. — Нии-сан, тебя потянуло на откровения? — я подполз чуть выше и уткнулся носом в макушку брата. — Есть немного, — он тихонько фыркнул мне в шею. — А почему я тебя ни разу с альфой не видел? — Ну-у… — говорить на тему того, что все альфы — козлы, а те, что были, прошли мимо брата по причине отсутствия оного не хотелось. — А почему у тебя критерием была похожесть на меня, м? Возникла неловкая пауза. Я сначала даже не понял, почему Итачи так странно крякнул, а потом до меня начало доходить, что я умудрился ляпнуть. — Э-э, нии-сан, — я отстранился, и сев, продолжил, стараясь перевести все в шутку, — неужели я для тебя настолько дорог? Впрочем, аники и без того явно неудачная шутка не понравилась. Он отчего-то нахмурился а после закрыл глаза, продолжая приобнимать меня, насколько это было возможно в нашем положении. — Я всегда дорожил тобой несколько больше, чем стоило бы старшему брату, — произнёс он наконец, с такой интонацией, словно эта фраза могла стоить ему жизни. — Оу, — только и смог выдавить я. — Так ты был влюблен в… — В тебя, — подтвердил Итачи и открыл глаза. — И до сих пор… Влюблен. — Оу, — снова выдал я. Какое-то время мы так и играли в гляделки, молча, почти не шевелясь, потом он тоже сел, оперевшись плечом на стену. — Не думай об этом, ладно? — Итачи протянул руку и погладил меня по щеке. — Тебе вообще не стоило об этом знать но я, кажется, лишился остатка ума, а вместе с тем и возможности держать язык за зубами. Он грустно улыбнулся, словно бы переводя все в шутку, но я видел в глубине его подёрнутых мутной плёнкой глаз глухую, звериную тоску. — Ты… Правда любишь меня не так, как брата? — спросил я. — Да, — подтвердил он, отводя взгляд. — Пожалуйста, забудь об этом, отото. Я не хочу, чтобы в последние дни моей жизни между нами стало нечто… Подобное. Я смотрел в лицо Итачи, осунувшееся из-за долгой болезни и не мог переварить услышанное. Неужели, это правда? Неужели мой всегда такой правильный брат мог испытывать что-то настолько… Неестественное? Впрочем, стал ли я его от этого меньше любить? Нет, точно нет. Итачи все ещё мой старший брат, который меня любит, поддерживает… И наверняка хочет. Последняя мысль заставила меня сглотнуть. — Сильно мерзко? — совсем тихо спросил Итачи, избегая поднимать на меня и без того невидящий взгляд. Я застыл, не находясь с ответом. Никогда не видел в нем альфу, даже во время течек, когда хотелось кого угодно, до звёздочек перед глазами, но и оттолкнуть не мог. Если бы не болезнь, то тогда да, точно дал бы по морде, отправил бы к психологу, чтобы неповадно было, но сейчас… Наруто посоветовал сделать брата счастливым, хотя бы в последние дни его жизни. Заслужил ли Итачи немного счастья? Стоит ли его счастье лжи? Готов ли я всю оставшуюся жизнь провести с последствиями этого… Притворства? Да, да и ещё раз да. Ради того, чтобы мой брат ушёл счастливым я готов на всё. — Ничуть, — произнес я вслух и, подавшись вперёд, коснулся его губ своими. Он сначала словно бы неверяще замер а потом, обхватив мое лицо руками, чуть отстранился. — Не надо, Саске, ты ведь не должен… — Должен! — я постарался, чтобы мои руки не тряслись, когда я высвобождался из его хватки. — Я ведь тоже тебя люблю, нии-сан. Сколько я себя помню, Итачи всегда на раз чувствовал мою ложь, даже самую крохотную. Но, кажется, сейчас он слишком хотел в неё поверить. Да и я, собственно, тоже хотел. Чтобы перестало так мерзко тянуть желудок от осознания неправильности своих действий. И нам обоим, кажется, это удалось. — Саске… — почти простонал аники, подминая меня под себя и приникая к моим губам. Я изо всех сил постарался забыть о том, кто находиться передо мной и расслабиться. Ответил на поцелуй, запустил руки ему в волосы. Сейчас он просто альфа, которому нужно немного любви. И я отдам. Отдам все, что смогу. — Я здесь, — собственный голос прозвучал глухо, словно чужой. — Здесь. И его поцелуи, горячие, жадные. Наверное, никто и никогда не целовал меня ТАК. Словно ничего в жизни больше и нужно. Когда воздуха стало не хватать, он отстранился и, прислонившись лбом к моему лбу, выпутал мою руку из своих волос и переплел наши пальцы. — Не пожалеешь, отото? — негромко спросил он. Ложь всегда остаётся ложью, даже если она сказана во благо. Но в неё все равно лучше верить. — Никогда, — произнёс я и потянулся за новым поцелуем. И он с готовностью дал мне его. Спустя какое-то время я сам не заметил, как оказался сидящим сверху, в то время как Итачи жадно шарил руками по моему телу, при этом то спускаясь с поцелуями к шее, то возвращаясь к лицу и губам. — М-м, — я, стараясь не отставать, огладил чужие плечи, выпирающие от худобы ключицы, давно не такую широкую, как раньше, грудь. — Нии-сан… Желание перестать видеть в Итачи брата помогло, и я почти не чувствовал дискомфорта, когда, схватившись за воротник мягкой флисовой рубашки, потянул на себя. Он от подобного действия глухо застонал и сжал пальцами мои бёдра. — Черт, я мечтал о том, чтобы ты так сделал, с твоих лет пятнадцати, — высказал он куда-то мне в шею и тут же сжал то место зубами. Я от неожиданности вскрикнул, задним числом радуясь тому, что мы дома одни. Итачи же глухо что-то проворчал и провел по моей шее языком, зализывая место укуса. — Ты поэтому уехал? — не удержался от вопроса я, по одной расстёгивая пуговицы на его рубашке, в прямом смысле задницей чувствуя, что продолжения не миновать. — Да, — подтвердил Итачи и стянул с меня футболку, отбрасывая её куда-то в сторону. — Не мог перестать раздевать взглядом младшего братишку. Порой даже хотелось глаза себе вырвать… Он помолчал, водя губами по моим ключицам, а после мрачно рассмеялся. — Знаешь, а ведь почти так и вышло, — он сам стянул с себя рубашку вместе с майкой и отправил их составлять компанию моей футболке. Я коснулся кончиками пальцев дракона под его правой ключицей а после наклонился и сделал это уже губами. Итачи застонал и впился пальцами в мой затылок. Я толкнул его в плечо, вынуждая откинуться на подушку, а затем, устроившись поудобнее, продолжил покрывать поцелуями его грудь, спускаясь вниз, к животу, а после к самой границе мягких домашних штанов. — Ох, Саске!.. — он сжал мое плечо. — Не останавливайся, прошу! Я только усмехнулся и, подцепив резинку, потянул вниз. Член брата с готовностью вырвался наружу, заставив меня сглотнуть. Не давая себе времени передумать, я обхватил достоинство Итачи руками и на пробу провел языком по всей длине. Аники застонал и запустил пальцы в мои волосы. — Как жаль… Что я этого почти не вижу, — выдохнул он, когда я заглотил почти наполовину. — Ох, да! В ответ я лишь проворчал что-то невнятное и продолжил ласкать брата, с удовлетворением чувствуя, как начало подниматься из недр живота и собственное возбуждение. — Хватит, Саске, — он мягко отстранил меня и тут же подтянул повыше, впиваясь в губы. — Я ведь тоже хочу, чтобы тебе было хорошо. — Мне хорошо, нии-сан, — в этот раз я даже почти не соврал: омежья сущность взяла верх и теперь вовсю требовала альфу. И вот наши тела, подобно двум змеям, сплетаются в очередном поцелуе, обмениваясь пропитанными страстью прикосновениями. — Ах! — не удержался я, когда его палец нащупал мою дырочку, уже вовсю сочащуюся смазкой, и проник вовнутрь. — Потерпи, — аники прикусил мочку моего уха, позволяя вслушиваться в его тяжёлое дыхание, в то время как чужие ловкие пальцы разминали сфинктер. Второй палец, третий… Мало, как же мало этого сейчас! — Нии-сан! — почти хнычу я и его пальцы пропадают. А вместо них появляется кое-что гораздо более крупное, горячее и мягко пульсирующее. Альфа снова резко меняет наше положение, вдавливая меня спиной в матрас и прижимаясь сверху, выбивая тем самым воздух из лёгких. В его груди клокочет явно различимый рык, а ногти едва ли не вспарывают простыню у моей головы. — Двигайся же! — из последних сил прошу я. И он слушается. Его рыки, мои стоны, хлюпанье естественной смазки, мерный скрип кровати — все смешалось в яркий калейдоскоп чувств и эмоций. Воздуха отчаянно не хватало, мои ногти впивались в его спину, а его — в мои бедра, но это было не важно. Все сейчас было не важно. Кроме фейерверка, вспыхнувшего миллионами огней под опущенными веками. И снова поцелуй, в этот раз мягкий, полный благодарности и заботы. — Как ты? — спросил аники, выходя из меня и укладываясь рядом. — Ты чудесен, — моя улыбка выглядит устало, но мне и вправду было довольно неплохо, насколько это вообще возможно в данной ситуации. Он тихо рассмеялся. Смехом, в котором в первые за последний год я не чувствовал фальши. — Ты был прекрасен, отото, — пальцы Итачи скользнули по моей щеке, а после спустились к талии и притянули поближе. — Давай спать. — Угу, — его улыбка, а тем более смех, бальзамом согревают изрядно покоцаное за последние годы сердце. — В следующий раз я тебе тоже что-нибудь почитаю, нии-сан. Усталость наваливается настолько сильно, что мое сознание уже никак не реагирует на то, что вместо ответа альфа садится и заходится в новом приступе жуткого кашля. По его губам течет и просачивается сквозь пальцы густая, черная в таком скудном свете кровь. — Прости, Саске, — его пальцы касаются моего лба. — Следующего раза не будет.

***

Ветер легко и почти невинно играл с устилающими землю золотисто-карими листьями. Подхватывал их на руки, кружил в своих объятиях, подбрасывал и ловил снова. Ранняя осень выглядела одновременно яркой, жизнерадостной и на удивление умиротворяющей. Даже сейчас. Я вздохнул и, протянув руку, смахнул неосторожный листик с надгробия, на котором мирно тлели две ароматические палочки. Его не стало месяц назад. Целый месяц, а я все ещё окликаю его, когда прихожу домой, не смотря на то, что выхожу только чтобы посетить кладбище. Тогда следующее утро началось для меня с нежного поцелуя и таких родных объятий. Родителей всё ещё не было, и мы позволили себе принять душ вместе, вместе позавтракать, подкармливая друг друга с рук, посидеть в обнимку на диване. А потом пришла мать, позже вернулся чуть помятый отец, и Итачи, печально улыбаясь, попросил меня сходить в лавку, за данго. Я тогда списал все на смущение от просьбы и мигом кинулся выполнять. И, черт возьми, безумно об этом жалею. Хочется упасть на колени и впиться ногтями в собственное лицо от навязчивой мысли: «Если бы я не ушел — все было бы иначе!». Но я ушел. А когда вернулся — все уже закончилось. Меня не было каких-то жалких двадцать пять минут, но за это время Итачи… Отец сказал, что он просто запнулся и сполз по стене, перестав дышать. Мне хотелось кричать. Обвинять всех подряд в том, что не доглядели. Что не помогли. Мозг понимал, что никто ничего не мог сделать, но сердце… Сердце разбилось на миллионы маленьких кусочков. Я встал и сжал кофту на груди, прямо напротив сосущей пустоты под левой ключицей. Как же так, нии-сан! А ведь это ещё не всё. Интересно, ты обрадовался бы, если бы успел узнать?.. — По крайней мере, он больше не страдает, — произнес тихий голос за моей спиной и рядом оказался Наруто, положивший руку мне на плечо. Я только кивнул. — Знаешь, я должен сказать тебе спасибо, — наверное, это первый раз за последний месяц, когда я с кем-то говорю. — За тот твой совет. Тот вечер… Он оказался последним для него. И мы были вместе. Наруто тоже кивнул, видимо, не решаясь улыбаться здесь. — Я рад, что ты не жалеешь хотя бы об этом Мы помолчали. — А ведь он любил меня, — неожиданно мне захотелось признаться тому, кто и так знал о моей жизни больше, чем кто-либо. — Не как брата. Брови Узумаки поднялись вверх, но он не стал ничего говорить. — И я ему соврал, — продолжил тем временем я. — Сказал, что тоже люблю не как брата. И мы… Мы были вместе. Всего одну ночь. Но… Он смеялся. Искренне. Впервые за последний год. — Если ты сделал его счастливым таким образом, значит, оно того стоило, — альфа все же легко улыбнулся. — Если только сам не жалеешь об этом. — Ты… Не осуждаешь? — почему-то именно осуждения с его стороны я боялся больше всего. Но тот лишь беззаботно покачал головой. Хороший друг. Жаль, парой стать у нас так и не вышло. — Кстати, — я снова повернулся к надгробию, понимая, что это стоит сказать им обоим. — Я беременный. От Итачи. Глаза Наруто расширились, но он быстро справился с собой и нервно взъерошил волосы. — Саске… — Не надо! — я жестом велел ему заткнуться. — Если не хочешь иметь с этим дела — просто развернись и уйди. Не надо мне твоих извинений. — Вообще-то, я хотел сказать не это, — он фыркнул, видимо, возмущённый моими подозрениями на его счёт. — Все знали о том, как я относился, да и отношусь, к тебе. И в тот день… Все видели, как я уводил истерящего тебя из бара. А на следующее утро — все возможные следы бурной ночи. Я изломил бровь, не понимая, к чему это. Наруто вздохнул и предельно серьезно посмотрел мне в глаза. — Если вдруг что — я подтвержу, что это мой ребенок, — пообещал он. Я неожиданно для самого себя всхлипнул и упёрся лбом ему в плечо. — Спасибо. Ты настоящий альфа. Он только грустно фыркнул.