Что было, то прошло

Его руки никогда не походили на руки Покровителя Земли: они всегда влажными и свежие, будто он постоянно полоскает их в холодном пруду. От его рук ты ждешь сухости, но получаешь приятный холод по коже. Повелитель Ветра просто берет его за руку без спроса, потому что знает: его дорогой друг не оттолкнет, даже если закатит глаза и изобразит недовольство. Его истинные чувства в его движениях, поступках и прикосновениях, слова для него всего лишь ненужные инструменты. Ши Циньсюань всегда смотрел в серые глаза Мин-сюна и видел его насквозь. Но в золотых, он не может найти того же. Его настоящий взгляд размывается за пеленой слез, а его руки не собираются когда-либо еще держать руки Циньсюаня. Злой поток обид и ненависти накопленный долгими годами выливается из рта чужого Мин И. Да и не Мин И это вовсе. А может никогда и не был. «Бог, попавший в передрягу» — первое, что слышит о нем Ши Циньсюань из слухов каких-то божков, а позже встречает того, кто не меняется, до этого самого дня. Ветер всегда подбадривает, угощает, таскает за собой и вскоре начинает получать в ответ любезные прогулки и тихие беседы. «Земля и Ветер — символично» — думает про себя Ши Циньсюань и радуется первому другу. Настоящему другу, а не брату, который в нем души не чает по умолчанию. Мин-сюну хочется доверить все свои тайны, все секреты и мечты, а потом смотреть как он молчаливо отворачивается, но не смеётся, не осуждает, но позже понимающе смотрит в ответ. Ши Циньсюань каждый раз храбриться расспросить и его о самом откровенном, но каждый раз будто боится надавить и разрушить их мост между мирами друг друга. А сейчас он понимает, что хоть мост и был построен, но двери на другом конце всегда были заперты, хотя кто знает, спроси он его тогда ответил бы Мин И и если да, было бы это правдой? Мир рушится, голова брата катиться по холодному сырому камню в злосчастной обители Черновода. Золотые зрачки сужаются, распущенные волосы на концах перетекают в черные ручьи, костяные подводные змеи вьются веревками за еще более черным подолом одеяния. Ши Циньсюань наконец протирает глаза и понимает, что видит перед собой все того же Мин-сюна, разве что более величественного и раскрепощенного, в отравленных водах — он в своей стихии. Первая мысль — он ужасный брат, раз в убийце продолжает видеть самого важного во всей поднебесной для него человека. Золотые тонкие серьги и новый цвет глаз в действительности ничего не меняют. Ши Циньсюань и правда никогда не знал Мин И, он всегда знал только демона, прекрасно играющего свою роль. Но от мыслей, что тот великодушный и родной человек всего лишь мираж, слезы возвращаются снова. Теперь уже бывший Повелитель Ветров готов даже принять факт того что демон просто сменил имя для виду но не притворялся в своих скромных улыбках, не лгал о важных мелочах, которые складывались в личный портрет неидеального Мин-сюна. И он так и не получает ответа на свои тихие надежды, он вообще не получает ответа, кроме мертвого безголового трупа. Новый Хэ Сюань и старый Мин И никогда не были глупы, но почему-то не лишают Щи Цинсюаня его незаслуженного существования. Сейчас он смертный, но заслужил исчезнуть из всех трех миров. Брат пошел ради него на ужасное, Хэ Сюань лишился целой жизни наполненной счастливыми событиями. Все вокруг разрушилось в несколько разъяснительных слов, а внутри разрушается еще долго. Приходится принять, осознать свою беспомощность, свою невиновность и скрепя сердце осудить брата, который делал все ради тебя. Проходят месяцы, прежде чем, Ши Циньсюань готов снова похвалить себя за пустяк и частично снять с себя груз ответственности за помощь о которой не просил. Но с месяцами боль от потери постоянного спутника не исчезает, с каждым днем обида на него то растет, то исчезает, но вопросов только прибавляется. Ответов его ложного друга будто и не подразумевается, подразумевается только их новая вечная отстранённость. Бродяги, прокажённые, да даже симпатичные уличные музыканты всегда добры к бывшему божеству, своими улыбками заставляют поверить во многое и даже в самого себя. Ши Циньсюань не может их должно отблагодарить, поэтому просто проживает новую никому не принадлежавшую жизнь. Он совершенствуется, но нехваток духовных сил и каша неисчезающих вопросов только тянут его на дно. С первым он с большим трудом разберётся, а со вторым, разбираться страшно. Но вот он, смотрящий на звёздное небо из-под ветвей зацветающей ивы, а вот и черная, как смерть, знакомая тень. Молчаливо стоит за несколько метров. То ли стремится к вниманию бывшего бога, то ли боится его. Знакомый профиль вновь можно разглядеть не только в кошмарных снах и самых приятных воспоминаниях. Губы сжаты в тонкую нить, а знакомые глаза направлены на небо. — Ты не виноват — Я знаю Фигура выдыхает от облегчения, а сам Циньсюань мечтает убежать, но желание объясниться Черноводу спокойно заставляет остаться. — Я надеюсь, мой брат извинился перед смертью… Мне все еще хочется его оправдать, наверное в этом я и виноват даже перед ним. Он не любил отказываться от ответственности и учил меня от нее не бежать… — все слова Ши Циньсюань произносил с горечью, но тихо, ведь соврал, когда отвечал в первый раз. — Он не успел. — холодный голос как лезвие ножа — Ши Уду лишил меня семьи и судьбы, но, зато спас тебя. — Как благородно — виновато хмыкнул Ши Циньсюань, а позже нервно посмеялся, будто ирония была сейчас к месту. — Безжалостно и лицемерно, но зато мы смогли выпить вина — его тон тоже стал виноватым, тихим, осторожным. — Не мы, а я и фальшивый Мин И За горьким ответом последовала пауза, в голове было пусто, вопросы испарились, Ши Циньсюань одной фразой смог ответить на свои же вопросы. — Мин И никогда не врал о своих предпочтениях и вкусах — Он говорил что я в его вкусе, когда выпивал слишком много — Он не врал Бывший бог смотрел уже не на звезды, а всматривался в лицо с золотыми глазами. Хэ Сюань имел редкий румянец, он явно выпивал и также как и нетрезвый Мин-сюн говорил больше чем обычно и всегда о личном. Каждая их пьяная беседа заканчивалась новой надеждой Ши Циньсюаня, что их партнёрство важно для обоих. — Он никогда не врал — Зачем ты это говоришь — Это ответ на вопрос — Ты пьян — Абсолютно — Почему оставил живым? — Разве я мог лишить спокойной жизни того из-за кого потерял свою — Не по своей воле! — Дурак. ты все же виноват в том, что заменил мне семью Циньсюань почувствовал что плачет, почувствовал, что все стало еще сложней, почувствовал, что предает брата, почувствовал, что на смену старым вопросам пришли другие, почувствовал что разрешает себе прикосновение влажных рук. Их пальцы переплетаются, в прикосновениях мертвого демона чувствуется опаска, осторожность, но жажда. Их накрывает. Поэтому их неправильная встреча оканчивается объятьями: Ши Циньсюань зарывается в совершенно не незнакомые одежды, ощущает на самом деле не новый запах подземных вод, в которые опрокинули бутыль светлого вина. Им надо о многом сказать, о многом поговорить. Ночь подходит к концу и новый Хэ-сюн медленно расстается с Циньсюанем, и все также томно обещает вернуться.