Книги и фильмы

      На крыше многоэтажного здания ранним утром прохладно. Дует ветер, покачивая провода, небо играет тёплыми оттенками от красноватого до уже проявляющегося голубого. Солнце ещё не вышло на точку выше всех небоскрёбов в городе, так что его ещё долго не будет видно в некоторым местах. Воздух влажный, но за счёт температуры не удушающий, а наоборот, прибавляющий свежести.       Мидория стоит, облокотившись на перила, идущие по периметру крыши. Кудри ещё влажные, так как парень впопыхах мыл голову, даже не успев пройтись по волосам феном. Потом они будут адово виться, но кого это сейчас волнует?       Глаза красные и опухшие из-за ночных слёз. Нос красный и холодный. А глаза зелёного цвета, который часто называют самым успокаивающим, сквозь не очень большую щель, оставленную веками, смотрят вниз. Этот вид, словно с каких-то картинок из инстаграма или пинтереста: перила, сухие руки, одна из которых истерзана шрамами, а дальше бескрайние просторы города (дома, полупустая дорога, фонари всякие) и рассвет. Было бы желание, Деку, верно, сфотографировал бы это, но желания нет абсолютно. Во-первых, выронить телефон как-то не очень хотелось, а во-вторых, все мы знаем, что фотка не передаст всех красок без должных эффектов.       За спиной послышались шаги. Веснушчатый оборачивается резко, мысленно готовясь сигануть с крыши и бежать, используя причуду. Он же здесь как бы нелегально. Но, хвала Богам, там оказался лишь силуэт человека, которого ожидал зеленоволосый.       - Доброе утро, юноша, - выпалил Яги с сонной, но доброй улыбкой, потрепав младшего по голове. - Волосы ещё мокрые, спешил? - кивок. - Тогда расскажешь, зачем позвал в такую рань? - мужчина встаёт бок о бок с подопечным и смотрит туда же в даль, убирая прядь, что лезла в лицо из-за ветерка, за ухо.       Изуку сглатывает ком в горле. Вчера он написал блондину потому, что ему было плохо. Конечно, в свои семнадцать он уже знает, что сон производит эмоциональную перезагрузку и так далее, поэтому должен был догадаться, что сегодня он будет ходить в совершенно безэмоциональном меланхоличном состоянии и не хотеть вспоминать события прошедших суток. Но вспомнить надо, даже необходимо, так что Мидория собирается с силами и снова погружается в пучину боли.       Но он ни о чём не будет жалеть потом, поэтому и затеял всё это.       Тошинори понял, что мальчик почему-то не решается, и заглянул ему в лицо. Брови сведены к переносице, глаза прикрыты и смотрят прямо вниз, губы поджаты. По красноте на щеках и веках несложно понять, что он рыдал, но несколько часов назад. Что уж там, Орумайто стоило догадаться с самого начала, что то сообщение посреди ночи с предложением о встрече в шесть часов утра не было из-за слепого желания оторвать их обоих от кровати в пять часов.       А из-за другого слепого желания.       Светловолосый решил взять всё в свои руки. Деку нервничал и вспоминал что-то, поэтому старший непринуждённо провёл огрубевшими местами подушечками пальцев по лбу и между бровей, как бы разглаживая хмурость, и спросил:       - Как твоя мама?       Глаза человека рядом мигом распахнулись полностью, рот приоткрылся. А когда два ярких изумруда пронзили своей щенячьей беспомощностью глаза уже Яги, тот понял, что попал в точку. Губы снова сжались.       - Она… - лицо стало повёрнуто чуть вверх, к небу. Юноша сглатывает. - ... умерла вчера в больнице, - голос был тихим, но твёрдым, констатирующим факт.       Вот оно что. Невольно Тоши замечает, что его мальчик, скорее всего, уже пришёл к осознанию и принятию, раз говорит это именно так.       - Врачи ничего не сделали? - он смотрит сочувствующе.       - Не успели, - возвращает голову в положение “прямо” и вздыхает.       Орумайто снова смотрит на город.       - Кто-то ещё знает?       - Семья Бакуго. Каччан приходил ко мне на перемене…       - Всё ещё достаёт?       - ...Немного. Всё же после победы на спортивном фестивале он видит теперь во мне соперника, даже если я не на геройском курсе и не стремлюсь в герои. Но, на удивление, он, хоть и в грубой форме, пришёл меня поддержать. Не исключаю, что его родители заставили, но уже хоть что-то.       Голубоглазый понимающе кивает.       - Да, это хоть что-то.       На какое-то время повисло молчание. Причём, такое ощущение, так и надо было, именно здесь, именно сейчас. Шум ветра и проезжающих машин создавали только дополнительную атмосферу.       - ... Я вот, думаю… - разрывая тишину, начал Изуку. - Мы не герои.       - Верно.       - Мы с ними не согласны.       - Да.       - Но мы и не злодеи.       - Определённо.       - Мы же хотим их победить, ёмаё.       - Ага.       - И мы не линчеватели, потому что не герои.       - Да, назвать нас таковыми сложно.       - Кто же мы тогда?       Яги задумался.       - Антигерои.       - Антигерои? - переспросил Деку, глянув на своего наставника. - Разве это не классификация персонажей в каких-нибудь книжках?       - Есть такое, как и герои со злодеями. Но по сути же каждый человек на земле своими глазами пишет реалистическую повесть. Все мы в своём роде книги.       -...Но мы отличаемся.       - Не могу поспорить, мальчик мой. К слову, в фильмах же похожая классификация, верно?       - Наверное. Я в этом не разбираюсь.       - Так вот, думаю, мы с тобой фильмы. В фильмах показаны только основные для сюжета моменты ради сохранения хронометража, так?       - Да.       - Мы с тобой и все прошлые обладатели Одного-За-Всех урезали свои личные возможности вроде выполнения работы законным путём ради цели. Мы могли бы остаться книгами и работать в качестве героев, но они слишком пацифисты для настоящей борьбы. Мы могли бы остаться книгами и пойти на сторону злодеев, которым плевать на закон, но они слишком глупы, потому что хотят добиться своих целей за счёт убийств.       - Но мы тоже убиваем.       - Только тех провинившихся, которых лишь смертью и возьмёшь. Мы не расправляемся с невинными гражданскими.       Мидория признаёт правоту мужчины и кивает, но продолжает над этим думать. Наверное, да, так оно и есть. Но в голове подростка зарождается другая идея…       - Не совсем.       - А? - фраза явно вывела Тошинори из раздумий.       - Говорю, вы не совсем правы.       - В чём и почему?       - Вы говорили, что мы - фильмы, а все остальные - книги. Но всё с точностью наоборот.       - Почему ты так считаешь?       - Потому что книги часто наполнены всякими незначительными моментами, влияющими чисто на эмоциональное восприятие. Все люди с тяжёлыми судьбами, неподъёмной ношей на плечах в виде ответственности, все они - книги. Потому что их счастье не заключается в чём-то глобальном. Мы с вами - книги, герои тоже. Злодеи… Они могут быть книгами перед становлением злодеями, но не после.       -... Что-то в этом есть.       Солнце начало появляться в поле зрения и своими лучами слепить Восьмому и Девятого глаза. Это было утро среды самой обыкновенной рабочей недели, но среды, в которую Изуку не поплетётся нехотя в UA и которую Тошинори не проведёт в душной квартире.       - Так почему ты, говоришь, меня позвал, мой мальчик?       Впервые за всё утро Мидория легко улыбается и отвечает:       - Моего счастья становится всё меньше, как когда-то стало твоего. Я пришёл сюда с надеждой на шанс сплетения счастливых моментов в наших книгах и…       Ни слова больше. Сначала младший почувствовал на подбородке прохладные пальцы, что повернули его лицо в нужную сторону, а потом настолько же прохладные губы, нежно смявшие его сухие и потрескавшиеся.       Помните, было другое слепое желание?       Слепое желание быть рядом.