Пропала собака

      Хазин метался от стены к стене. Перевернутая вверх дном квартира Игоря выглядела как зона боевых действий. Дырки от пуль, сколы на ванной, куча песка из разорванной груши и удушливый запах пороха, как будто здесь отстрелялась целая рота. Но судя по количеству отверстий по площади квартиры — так все и было.              Гром пропал двое суток назад. Петя после очередного рейда, уставший в хлам, из последних сил дополз до квартиры Игоря, которая на деле уже полтора года как была «ИХ» квартирой, но вместо теплой постели с горячим мужиком обнаружил Грозный образца двухтысячного года. Из всей квартиры целым, к странному удивлению, мелькнувшему в голове у Хазина, осталось только окно. Он стоял как дурак на пороге комнаты с три минуты, пока упавшая со стиральной машинки кружка не привела его в себя.              Через 25 минут квартира была забита полицейскими и криминалистами. Прокопенко, бледный как сама смерть, орал на кого-то по телефону, Петя пытался дозвониться до отца, чтобы хоть на коленях о помощи молить, Дубин обшаривал квартиру, пытаясь найти хоть что-то, трясущимися руками ворошил кровать и уговаривал себя сохранять спокойствие. А потом уговаривал сохранять спокойствие уже Прокопенко и Петю. Дубин на удивление вообще оказался самым здравомыслящим из них троих. Посадил за остатки стола на кухне и раз за разом повторял: здесь была бойня, но здесь нет ни капли крови. Ни капли. Игорь может быть жив.              В ту ночь Петя так и не поспал. Закинулся кофе, да энергетиками и носился по отделению, доводя до белого каления криминалистов, кинологов, экспертов и вообще всех и каждого, кто хоть как-то относился к делу о нападении и пропаже Игоря Грома. Или того, кто попадался под ноги. Или того, кто вообще находился в радиусе 10 метров от Пети.              Отец ему так и не перезвонил. Окончательно разочаровавшись в сыне, после того, как он сбежал в Петербург, он прекратил любое взаимодействие с ним. Впрочем, Пете было глубоко похуй и на отца, и на его хотелки, и на его планы. Петя впервые был счастлив.              Познакомились они в больнице. Петя только пришел в себя после операции, лежал с поломанными ребрами и черепно-мозговой после нападения Горюнова, а Игорь спал сидя на стуле, надвинув кепку на глаза. Петя тогда нихуя не понял, что это за кадр, задал единственный вертевшийся на языке вопрос.              — Ты, нахуй, кто такой, дядь?              — Мать Тереза, — хриплый голос из-под кепки заставил пальцы на ногах поджиматься. — Собираю всех нищих и на голову уебаных, а потом таскаю по Домам умирающих.              Кепка была сдвинута огромной рукой, из-под нее показалось красивое, но уставшее лицо. Весь мужик был огромным. Охуенные ноги, вытянутые на половину палаты, крепкая шея, которую сильно захотелось прикусить, широкие плечи, на которые можно было бы неплохо так свои не менее охуенные ноги закинуть. Короче мужик был неплох.               Петя прям заценил, Петя прям захотел его трахнуть.              Петя захотел — Петя выебал всем мозг — Петя получил.              В первый раз они переспали через 3 недели. Ну как переспали, подрочили друг дружке в Петиной тачке, на которой Игорь благородно вызвался отвезти его домой, а потом разошлись. Думалось, что окончательно, но получилось на три дня. Встретились почти случайно, в отделе, куда Петя, будучи на больничном, за рабочим ноутом заехал. Увиделись в туалете, там же пообжимались и поехали к Пете. После этого их понесло, затянуло как в трясину друг в друга. Однако жизнь — беспощадная стерва, потому что командировка Игоря закончилась через месяц. Гром тогда собрал чемодан, пока Петя спал, и умотал на первый сапсан, оставив на столе свой питерский адрес. А номер телефона почему-то так и не оставил. Хазин каждый раз забывал его спросить.              И вот, в один из вечеров, сидя в своей модной московской хате и лениво думая о том, что он так и не нюхал с той встречи с Горюновым, Петя понял, что он заебался. Даже не так, нет. Он ЗА-Е-БАЛ-СЯ. Настолько сильно, что впору было выйти в окошко.              Но окошко Петю своей заманчивостью наебать не смогло, и Петя, уже через три дня, с приказом о переводе в одной руке, и с любимой кофемашиной в другой, уверенно пиздовал до тачки заполненной его барахлом.              Игорь конечно знатно охренел, когда вернулся с задержания в отдел и увидел еле работающих доблестных защитников спокойствия граждан, которые, окончательно убивая раскрываемость отдела, просто пялились на Петю. Красивого такого, свеженького, в пальто, в туфлях, только пакета не хватало. Сидел тип в своем телефоне, как на выборах, ноги на стол Игоря закинув.              Работа в отделе в тот момент прекратилась окончательно, как и судя по всему существование всего живого, ибо сотрудники полиции, по призванию обязанные обладать хорошим инстинктом самосохранения, прикинулись ветошью, отчаянно надеясь на то, что выбранная тактика «Если я не двигаюсь, значит я не существую» сработает, и они снова смогут увидеть детей, жен, котов, а в случае отдельно взятого Цветкова — кактус.              Игорь подошел к столу, оперся на него бедром и скинул майорские ноги.              — Че, приперся, кочерыженька моя тупая? –прогремел Игорь.              Цветков в звенящей тишине сглотнул.              — А хуль, дядь, ты соскучился небось. — Хазин оторвал наконец глаза от телефона и растянул губы в наглой усмешке. Игорю чуть-чуть захотелось ему въебать.              Или выебать. Он пока не определился.              — Конечно, я всегда скучаю по всем сирым и убогим. — уверенно покивал Гром. — Пока в списке ты, котенок, которого я четыре года назад с дерева снимал и алкаш дядя Валера, сосед мой, по нему скучаю больше всех, почти до слез…              Петя закинул голову и расхохотался. Кажется, он влюбился окончательно.              В тот вечер попав к Игорю домой, он не разглядел квартиру. Нет, он прочувствовал каждый ее уголок спиной, коленями, лицом и прочая, и прочая, и прочая.              Проваляв друг друга по всем поверхностям до шести утра, они вырубились на одеяле рядом с диваном, накрываясь Петиным пальто. Невъебенная романтика с привкусом боли в простуженной на сквозняке спине.              Петя в итоге так и не съехал на служебную квартиру. Остался с Игорем, не смог оторваться. Так сильно он еще ни в кого не влипал.              А теперь Игоря не было. Уже двое суток не было. А Хазин метался по пустой разъебанной квартире и ничего не мог сделать. Прокопенко сослал его из отдела полтора часа назад с комментарием о том, что двух инфарктников полиция не переживет, и уточнением о том, что Пете нужно поспать.              Петя в квартиру приехал и понял, нет, спать он здесь не сможет. Потому что это было разворошенное гнездо, каждый квадратный метр которого сочился воспоминаниями. Вот здесь, перед окном, они с Игорем залипали пьяные на ночной город. Вот здесь, в ванной, они в какой-то момент чуть не подрались из-за Петиных бомбочек для ванн. Вот здесь Петю ебали как в последний раз, а еще вот здесь и вот здесь. Проще конечно было сказать, где здесь Петю не ебали.              Звонок телефона чуть не довел бешеного донельзя Хазина до обещанного Прокопенко инфаркта.              — Петя, Игорь в отделе, живой, все хорошо — радостный голос Прокопенко ввел в ступор.              — Мне приехать? — Петя почесал затылок смотря в стену.              — Хазин, ты совсем ку-ку на радостях? Бегом в отдел!              В отделе он был уже через 7 минут. Игорь с довольной лыбой подгонял какого-то низкого лысого барана в наручниках, попутно что-то объясняя явно злому Федору Ивановичу. Федор Иванович же, увидев Хазина, развернулся и пошел к кабинету. Видеть воссоединение всея Лупы и Пупы отдела он не хотел, и так все нервы себе вымотал. Девизом его жизни после появления в ней Игорька, а потом и Петьки стал: «Бог терпел и нам велел.». Но потерпит он лучше в своем кабинете.              — Игорь, сука ебаная, Гром, ты нахуй где был блять?! — Хазин, полыхая праведным гневом налетел на Игоря, одной рукой толкая его в плечо, а другой прощупывая ребра на предмет сохранности.              — Петь, я все объясню, ща, оформлю мадам, и весь твой. — Игорь аккуратно отвел Петину руку, проведя большим пальцем по запястью, и развернулся в сторону обезьянников.              Майор Хазин, в крайней степени охуевший от такой наглости, застыл смотря в удаляющийся Громовский затылок.              — Дядь, скажи честно, ты совсем охуел? — вкрадчивым голосом прошипел Петя. — Ты, еблан конченный, осатанел в край?              — Петя, успокойся, я все объясню…              — Конечно ты, сука, все мне блять объяснишь, прямо нахуй сейчас блять возьмешь и все объяснишь! — под конец фразы Петя уже орал на весь город не своим голосом.              Лысый баран видимо был крайне тупой, раз решил влезть со своим очень ценным мнением именно сейчас.              — Слышь, мент, ну у тебя и сучка, ебанутая наглухо… — кивнул баран на Петю.              И именно сейчас центральное отделение полиции города Санкт-Петербурга осознало, насколько их стадный инстинкт самосохранения хорошо работает. Как прямо сейчас показывала практика — формула «Не влезай — убьет» была действительно хороша не только в качестве надписи на трансформаторных будках, но и в отношении майора Петра Юрьевича Хазина. В принципе было бы идеально набить эту фразу у майора на лбу. Во избежание, так сказать.              Баран, уже в процессе полета от Петиного подзатыльника в стену, достаточно внимательно вынужден был выслушивать: кто такой Петя, кто Петин папа, что Петя с ним сделает, какие последствия ожидают его, барана, после причинения добра и нанесения правосудия от Пети, и что, после причинения и нанесения, его ожидает при походе к врачу.              Игорь Петю оттащил на моменте доходчивого объяснения проблем пациентов проктологов. Кивнул Прокопенко и попросил кого-нибудь оформить будущего пациента за него, а сам потащил Петю к выходу.              — Петь, дай ключи от машины…              — А может тебе по ебалу дать?              — Петь, ну прости…              — Бог простит.              Петя устало потер лицо. За последние двое суток он вымотался настолько, что ему сейчас ничего не хотелось. Игорь был жив — слава богу, России, Украине и КПСС, но сил на эмоции у Пети просто не осталось. Кинув ключи от машины в сторону Грома, он завалился на заднее сиденье и вырубился.              Проснулся он уже дома, в перестеленной постели, рядом тихо сопел Игорь в одних трениках. Петя посмотрел в его напряженное лицо. Игорь был удивительным мужиком, действительно удивительным. Только он мог виновато спать. Петя заметил это после их третьей ссоры. Гром обычно разваливался на половину кровати, оплетал Петю своими конечностями и громко храпел из-за сломанного носа. Но когда он был виноватым — бравый майор тихо сворачивался на краю кровати и сопел чуть ли не в коленки себе. Будить его не хотелось. Хотелось его обнять. Но он блять не заслужил.              За окном сгущались сумерки, кинув взгляд в телефон лежащий на краю кровати Петя осознал, что проспали они целый день. Пропущенных было не слишком много, но сейчас Пете лень было этим заниматься. Сильно хотелось принять душ, а еще лучше поваляться в горячей ванне.       Ванне при погроме относительно повезло, сколы шли по самому краю бортика, поэтому довольно потерев ручками Хазин притащил к ванне пепельницу и бокал с виски, здраво рассудив, что Прокопеныч после этого дерьма явно даст им отгулы.              Горячая вода и холодный виски — идеальное сочетания для расслабления после стресса. Петя закинул голову на бортик и неприятно счесал затылок о сколотую эмаль. Ванну им точно менять придется.              Игорь тихо зашел на кухню. Хороший такой, виноватый взгляд побитой собаки и след от подушки на лице. Петя лежал с закрытыми глазами, его длинные ноги закинутые на бортик ванны, темные маленькие соски, блестящая в полутьме кухни кожа — сука, нахуй он такой красивый, блять. У Игоря почти слюна закапала. Тихо подойдя к ванной, он встал на колени и почти взял в руки Петину ступню, когда та уперлась ему в лицо с тихим, но твердым:              — Стоять.              Игорь замер как был, пытаясь выцепить Петин взгляд, но Хазин глаза не открывал. Вместо этого он толкнул ногой Грома в лоб, нашарил рукой пачку сигарет и закурил.              — Объясняй, где ты был двое суток, падла.              — Границы не переходи, можно просто по имени. Меня похитили, одного из исполнителей ты видел в отделе, еще трое тоже там. Расстреляли квартиру они после того, как обездвижили меня. А до этого половину мы разнесли в драке. — Игорь мягко коснулся пальцами косточки на Петиной ноге и переставил ее на свое плечо. — Потом меня вывезли куда-то в лес в сторону Всеволожска. Через сутки я смог выкрутиться, вторые сутки мы в чай-чай-выручай по лесу играли. Поймал — привез. Все хорошо.              — Игорь, ты больной? Что хорошо? — Петя вырвал свою ногу и посмотрел Игорю в глаза. — Ты блять нормальный вообще? Тебя двое суток не было!              — Но вернулся же…              — Вернулся он блять, посмотрите на него! Мне отцу звонить пришлось, мы весь город с Прокопенко на уши поставили…              — Ты отцу звонил? — Игорь опять обхватил руками Петину ступню и начал массировать.              — Он не взял трубку, — Петя поморщился и потушил бычок в пепельницу. — Не меняй тему! Кто это был вообще, чего они хотели?              — Они подумали, что я их лавочку с перепродажей грабленого прикрывать собираюсь. Бараны блять, раздобыли где-то Стечкина с карабином, пришли меня пугать, а когда поняли, что их видел мент с открытыми лицами, черт знает, как скрутили и повезли.              — Игорь, я, блять, в ярости. –в очередной раз выдернув ногу из загребущих Игоревых лап, Петя вылез из ванны и обернулся рядом лежащим полотенцем.              — Прости меня, пожалуйста. — Игорь, не вставая с коленей, следил за Петиными действиями.              — Бог простит, Игорь. — Петя оперся задом на бортик ванны и подцепил пальцами подбородок Игоря.              — Ну пожалуйста… — Игорь попытался губами поймать Петины пальцы, но тот убрал руку.              — Ага, спасибо.              Петя закурил еще одну сигарету. Игорь, стоящий на коленях — зрелище слишком охуенное, чтобы позволить себе сейчас злиться на него. Покорный такой, красивый. Петя поднял ногу и провел Игорю по лицу. Тот высунул язык и смотря в глаза Пете провел им по большому пальцу.              — Встал и пошел в кровать. Быстро. — хриплый Петин голос не оставлял шансов ослушаться.              Игорь ретировался со скоростью звука, Хазин спокойно докурил, допил виски, кинул полотенце на сломанный стул и пошел в комнату, по пути прихватив ремень из своих штанов.              Игорь лежал на спине, его вставший член выпирал через ткань треников. Петя поиграл ремнем в руках.              — Руки к изголовью, вместе.              Игорь подчинился. Понял, наверное, как сильно прокосячился. В любой другой день выебываться бы начал, но не сегодня. Сегодня Игорь был послушной сучкой, сегодня он сполз пониже на кровати и позволил Пете себя связать. Петин член качнулся у его лица, он поймал его губами, успел слизнуть каплю предэякулята, когда Петя отодвинулся и влепил Игорю легкую пощечину.              — Без самодеятельности сегодня, Гром.              Петя отошел от кровати и провел пару раз рукой по члену. Игорь был охуенно прекрасен в своей покорности. Так же охуенно, как приручить злую псину, которая всем кроме тебя жопы откусывает. На него можно было смотреть вечно.              Игорь лежал, смотрел на Петю и думал о том, что как только он замолит прощения — он его трахнет. В рот. Так, чтобы слюна по подбородку текла, чтобы ебало красное было, от того что вздохнуть не может…              — Товарищ майор, да на вас лица нет, мне некуда сесть. — Петя обошел кровать и залез на нее с другой стороны.              — Товарищ майор, вам карту нарисовать, или координатами кинуть, вам, наверное, так привычнее будет?              — Дядь, ты бы помолчал, целее будешь, — Петя сгреб в руку яйца Игоря через штаны и сжал, вслушиваясь в мычание Игоря.              Впрочем, Гром сегодня даже в наказание прикосновений не заслужил. Петя подполз к Игорю ближе, перекинул ногу через его голову и засунул ему под натянутую ремнем руку.              — Ну что, майор, отрабатывай проеб. — Петя откинул голову с блаженной мордой, когда мокрый язык первый раз прочертил полосу от дырки до яиц.              Есть в жизни Игоря несколько вдохновляющих его дел. Вот, например, есть шаверму на крыше с красивым видом. Или вылизывать Петю, сидящего у него на лице. Мокро, с оттяжкой, трахать его языком. Чудесное занятие. Игорю очень нравилось.              Пете тоже.              Петя тихо постанывал и хватался за волосы Грома, ногами периодически зажимая ему уши. А иногда и нос, на что Игорь сдавлено мычал. Петю вообще сейчас устраивало абсолютно все происходящее, он бы с этого лица не вставал вообще никогда.              Челюсть у Игоря начала сильно ныть, руки затекли, а на штанах по ощущениям мокрым пятном растеклась естественная смазка. Терпеть сил уже не было, и Игорь аккуратно прикусил Хазина за задницу.              — Хули зубы распустил, лишние есть? — Петя сильнее сжал руку в волосах Игоря и пересел к нему на грудь. — Гром, блять, отвечай.              — Нет, лишних — нет.              — Ну значит не выебывайся! — за волосы подтянув Грома к своему члену, он ткнулся в приоткрытые губы. — Соси давай, косячник.              Хазин шалыми глазами следил за тем, как Игорь, не отрывая от него взгляда, пытался сглотнуть слюну с членом во рту.              — Бляяять…              Петя, схватившись рукой за изголовье кровати, двинул бедрами так, что нос Игоря уперся ему в живот, кончил и растянулся на спине рядом, вытянув ноги на стенку за головой Грома.              — Это. Просто. Охуенно. Живи, дядь, почти прощен. Но еще раз такую хуйню выкинешь — сам пристрелю, понял?              Игорь громко сглотнул, облизал красные разъебанные губы и прохрипел:              — Понял. Может отвяжешь?              — Может отвяжу, — Петя, лениво поглаживая Игоря по бедру, взялся раздумывать, — А может не отвяжу. А может пошел ты…              — Хазин, блять!              Петя повернул голову и поймал губами головку сквозь ткань треников. Аккуратно приспустив штаны Игоря и надавив локтем на бедра, чтобы не рыпался, он медленно провел рукой по стояку.              — Ну вы посмотрите на него, хочет и молчит, партизан прям.              Закинув ногу Игорю на грудь, он провел ступней по соску, двигая рукой по члену. Игорь глубоко дышал, пытаясь не кончить позорно быстро и дергал руками, пытаясь освободиться, но Петя связал на совесть.              — Петь, не мучай, пожалуйста…              — А заслужил? — Хазин почти ломая себе шею изогнулся, пытаясь поймать ртом поджавшуюся мошонку. — Впрочем хуй с тобой, золотая рыбка, заслужил.              Надавив ногой на горло Игоря, он быстро довел его до оргазма. Правда же заслужил, хотя бы фактом своего существования.              Пока Игорь приходил в себя, Петя успел сгонять за водой и полотенцами, привел в порядок себя и Грома, отвязал ему руки и сидел в изголовье, осторожно растирая пострадавшие запястья.              — Простил? — Гром внимательно вгляделся в Петино лицо.              — Простил.              Игорь подполз ближе, обнял Петины ноги. Петю, несмотря на его худобу, просто невозможно было обнять неудобно. Петя был для него идеальным мужиком.              — Ты правда отцу звонил?              — Нет блять, наврал, чтобы собрать классы. — Петя глубоко вздохнул и погладил Игоря по волосам. — Забей, он все равно трубку не взял.              — Угу. Петь.              — Что?              — Пееть.              — Что?              — Пееееть.              — Да что бля?              — Я шавуху хочу.              — Мы не пойдем сейчас за шавухой.              — Но…              — Нет.              — Ну Петя…              — Нет.              — Ну пожалуйста…              — Нет.              — Я возьму отпуск, если мы сейчас за ней пойдем.              — Обещаешь?              — Дубиным клянусь.              Петя вздохнул и пошел искать штаны. Ради отпуска он и за шавухой мог сгонять.