Бар, Стриптиз и Ревность

Слэш
R
Завершён
98
автор
Размер:
28 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
98 Нравится 13 Отзывы 28 В сборник Скачать

i could be a better boyfriend than him

Настройки текста
Примечания:
      Они заходят в бар. Здесь душно, темно и много людей. Запах алкоголя ударяет в нос почти сразу, перемешивая сладкий аромат шампанского и коктейлей с чем-то более сильным, вроде виски или даже саке. Ямагучи не может не поморщиться, вспоминая те места, куда его водил Кей.       Они редко бывали в барах, но те, куда всё же выбирались, всегда были чистыми, не такими людными, а ещё пахли приятно, горячей едой и чем-то сладким. Там всегда было тепло, возможно, даже слегка прохладно, от чего у Тадаши была вполне резонная причина жаться к блондину, зарываться носом в его свитер и потягивать коктейль из трубочки. Обычно они занимали дальний столик, чтобы то небольшое количество людей, что решили провести свой пятничный вечер в дальнем баре города, не могли их увидеть, и общались. Просто разговаривали обо всём на свете и ни о чем сразу. Музыка не ударяла по ушам, чужие разговоры не заставляли повышать голос, пытаясь перекричать чужие баритоны, официанты не были ни настырными, ни приставучими.       Здесь всё по-другому.       Стены деревянные, а света так мало, что приходится щуриться, чтобы разглядеть хоть что-то, но даже если это удастся, увидишь ты всё равно не больше, чем кучу массивных спин незнакомцев, заполнивших заведение под завязку. Они кричат, они пьют, они танцуют и толкаются, пытаясь просочиться мимо Ямагучи, проложить свой путь сквозь целый лес из человеческих деревьев, таких высоких, что невольно напоминают о блондине. В этом заведении пахнет противно, и Тадаши даже не может сказать толком, почему именно, пока мимо не проносится живая скала, воняющая потом. Точно, пот, это именно он ударяет по одному из пяти чувств, так сильно, что глаза слезятся, а плечо, по которому проехалось чужое пивное пузо, хочется тут же протереть антисептиком. Пол под ногами липкий, Ямагучи неуверенно поднимает кроссовок, – любимый и совершенно новый, – и морщится от того, что липкие ниточки следуют прямо за подошвой.       Он хочет уйти.       Тадаши даже не думал, что бар у его дома настолько отвратительное местечко. Издалека, когда парень проходил мимо, возвращаясь из института или с работы, это место всегда казалось милым – на стенах висит нежно-желтая гирлянда, над дверью красуется небольшая вывеска, чем-то напоминающая деревянные вывески при тавернах в далеком 19-ом веке, и даже у входа стоит крошечная тачка, внутри которой, вместо цветов, лежит куча красивых бутылок из-под вина, пива, виски и других алкогольных напитков. У небольшого крылечка стоят бочки, пара горшков с цветами, что выглядят, к слову, достаточно хорошо, а значит – за ними хорошо ухаживают даже сейчас, в середине осени. На стеклах наклейки дам в больших платьях с корсетами и мужчин в сюртуках и с револьверами. В общем это местечко и впрямь косит под таверну, будто бы вышедшую прямиком из машины времени, только, видимо, очень уж хозяева увлеклись атмосферой того времени, потому что здесь царит абсолютная антисанитария и бардак. Остаётся надеяться, что туалеты здесь не на улице, как было пару веков тому назад.       Ямагучи делает несколько неуверенных шагов назад, косится на дверь, за которой, где-то там, где-то всего в паре жалких метров от него, находится Цукишима – он садится в свою машину с привычно беспристрастным лицом, заводит мотор и уезжает. Тадаши задумывается, успеет ли он ещё остановить его. Может, поймает на парковке, забарабанит в стекло, заставит остановиться, а, если это не сработает, будет названивать на телефон, пока разъярённый и обиженный Кей не ответит.       Звучит, как рабочий план, и Ямагучи уже тянется к карману брюк, но на его плечи ложатся маленькие, но очень сильные руки. Нишиноя улыбается, жадно пожирает глазами помещение, и Тадаши совершенно неосознанно задаётся вопросом, бывал ли Юу когда-либо в барах? Он ведь старше Ямагучи, но выглядит так возбужденно и восхищенно, будто бы не имеет никаких стандартов, будто бы никогда прежде не слышал о нормах санитарии, будто бы никогда прежде не видел ничего чуть более нормального.       Тадаши даже дёргается, затерявшись в своих мыслях, когда вперёд вылетает Хината, смотрит так же жадно и радостно, как Ноя, пожирает глазами всё и сразу: людей вокруг, еле видную за клиентами стойку, липкий пол, свисающие сверху лампочки, очень уж напоминающие свечи, и переполненные гостями столики. Ему нравится, он улыбается, вдыхает запах полной грудью, и снова улыбается, шире и счастливее, будто горький привкус спирта в носу – лучшее, что ему доводилось нюхать в своей жизни.       — Смотри, Ямагучи! Разве это не потрясно?!       Тадаши не дают ответить – Нишиноя начинает толкать друга внутрь, прямо в толпу народа. Бывший либеро ловко маневрирует между другими гостями, управляя плечами друга, как рулём, а Хината идёт впереди них, радостно, гордо, уверенно, словно у него есть карта, которая точно укажет, где же во всём этом переполненном людьми баре найдётся для них свободное местечко. Рыжий размахивает руками, вовремя пригибается, когда слишком высокий мужчина вскидывает руками или официант пытается протиснуться с подносом, быстро прыгает, уворачивается, извиняется и всё это ни разу, даже ни на одну крошечную долю секунды не убирает с его круглого лица огромной улыбки.       — Э… ребята, а вы уверены? — Ямагучи получает ладонью прямо по лбу от пьяного и очень неуклюжего незнакомца, морщится и пытается приостановиться, но руки Юу упираются в его лопатки сильнее, толкая дальше, как ни в чем ни бывало.       — А что не так, Ямс? Трусишь? — Голос Нишинои задорный, энергичный, будто бы пару минут назад их планы не слетели с огромного обрыва в вонючую пропасть, где, видимо, и был построен этот бар (возможно, эта вонючая пропасть образовалась именно вокруг этого заведения). Парень, походу, даже счастлив такому развитию событий и совсем не ощущает усталости в такой час.       — Нет, просто… — Тадаши приходится замолчать, потому что компания справа от них разражается хохотом, от чего он морщится и хватается на живот, прикрывая жизненно важные органы. — Здесь людно. И грязно! Мы могли бы найти другое место.       — В другое место придётся ехать, — голос Хинаты приглушённый, надрывистый, слышится откуда-то спереди, теряется в звуках музыки и разговоров; и Ямагучи даже не видит друга, пока рука того не появляется из-за голов незнакомцем в паре метров от них, указывая Юу и Тадаши своё местоположение, словно экскурсовод с флажком. — А пьяным за руль садиться незаконно. — Добавляет он через секунду.       Шоё вновь исчезает среди людей, и Нишеноя надавливает на плечи конопатого сильнее, заставляя ускориться. Ямагучи опускает почти умоляющий взгляд, косится куда-то за спину, пытаясь найти в семпае необходимую поддержку, но тот лишь пожимает плечами.       — Он прав.       — Но мы ведь можем заказать так…       — Нашёл! — Шоё нагло перебивает друга (возможно, не нарочно, ведь вряд ли он слышал хоть одно из тех слов, что так неуверенно сорвались с губ Ямагучи, отчаянно пытаясь выбраться из неприятного места), и его рыжая голова взлетает прямо к потолку слева от друзей.       Когда Тадаши, подталкиваемый легкими пинками под зад Ноей, подходит к небольшому столику, Хината бегает вокруг небольшой компании незнакомцев, что неторопливо собирает свои вещи. Кажется, парень воркует, чтобы заполучить столик, а, когда последний из незнакомцев встаёт со своего места, Шоё буквально кидает свой рюкзачок на диван и стремительно начинает собирать тарелки и бокалы в один угол, очищая им место. Нишеноя тут же плюхается на кожаный диван, тяжело выдыхая, потеряв тут же всю ту энергию, которой пылал всего секунду назад. Её подбирает Хината, прыгая вокруг от радости, подхватывая меню, жадно осматривая предложения.       А Ямагучи неуверенно трётся сбоку, переминается с ноги на ногу, теребя край джинсовки. Это угловой диван в дальней части бара. Да, бар отсюда далеко, зато музыка тише и людей не так много, что шныряют мимо, подслушивая разговоры, неустанно пытаясь угостить коктейлем, зазвать на танцпол. Наверное, можно так рассудить, им повезло отхватить это местечко, оказаться ровно в тот самый момент, когда компания незнакомцев оставляла злачное и достаточно удачное местечко, но Тадаши не чувствует радости. Он незаметно прижимает локоть к карману, в котором лежал телефон, и пару секунд ждёт, желая почувствовать вибрацию. Но ничего нет, Цукишима не напишет ему, не позвонит и не вызволит из этого ада, а потому Ямагучи падает на диван рядом с друзьями и тяжело вздыхает.       Как они оказались здесь? Забавная история.       Всего пару часов назад Цукишима приехал в квартиру Ямагучи и Хинаты, чтобы провести немного времени со своим парнем прежде, чем они отправятся в кино всей своей большой компанией друзей. Они не занимались ничем особенным: чуть-чуть повалялись в кровати, разок потрахались, кажется, Кей даже ненадолго уснул, пока Тадаши был в душе, а потом они отправились на кухню, где всё и началось. Пока конопатый готовил для них обоих кофе и перекус, Цукишима упорно переписывался с кем-то в телефоне, улыбался и, пожалуй, будет правильным сказать, он слегка игнорировал своего парня. Конечно, не специально, но от этого ведь больнее только. Ямагучи говорил что-то, распинался по поводу своего тату-салона, говорил, что ремонт почти что закончили и скоро он сможет перебраться в новую студию, а Кей не слушал или слушал, но запоминал лишь половину из сказанного, а когда Тадаши краем глаза, почти что случайно коснулся экрана возлюбленного, то вновь увидел это раздражающее своей периодичностью упоминания в разговорах Кея имя.       Куроо Тецуро.       Вот, что высвечивается на телефоне Цукишимы. Вот, с кем он переписывается уже добрые полчаса. Вот, на кого Кей тратит всё своё внимание, находясь на кухне своего парня. И вот, кто постоянно крадёт блондина у Тадаши.       И Ямагучи не выдерживает. Он кричит, ругается, требует, чтобы Цукишима убрал телефон в тот же самый момент. А Кей почти что не реагирует. Сдержанность и холод, которые раньше так завораживали Тадаши, теперь не столько раздражают, сколько делают больно, будто бы блондину и дела нет до того, что происходит, до боли Ямагучи и до самого Ямагучи. Он говорит спокойно, с присущими ему язвительностью и легкой толикой раздражения, ведь они уже не раз говорили об этом, и всё то время Тадаши был спокоен, как удав, всё терпел, потому что каждый раз Цукишима клялся ему, что всё нормально, и обещал, что больше такого не будет, что он услышал все волнения конопатого и попытается исправиться.       Но это даже близко не было так.       Из комнаты Хинаты быстро вылезли он и Кагеяма – достаточно самовлюблённый тип, которого Шоё непонятно за что вообще полюбил (судя по крикам из спальни, Тобио было за что любить, только находилось оно ниже пояса). Надеяться на них было глупо, эти двое были ещё более эмоциональными, чем один Ямагучи, а потому всё стало только хуже. Когда разговор зашёл о невинном флирте, который никак не портит отношения, пока не переходит очевидные границы, число яростно орущих в квартире увеличилось вдвое. Кагеяма никогда в жизни так уверенно не вставал на сторону Кея, а тот в свою очередь впервые в жизни не стал мешать мнение Тобио с грязью, говоря, что даже такой идиот понимает такую простую вещь. Сомнительный комплимент, но, чтобы победить в споре Хинату, брюнет его стерпел.       Когда Шоё уже почти расплакался, Ямагучи разбил первую тарелку, Кагеяма порвал букет, подаренный им же Хинате пару дней назад в честь полугода отношений, а Цукишима зло сжимал кулаки, из последних сил пытаясь сдержать ярость внутри, за друзьями приехали Бокуто и Акааши. На какое-то время всё даже стало спокойно, но потом заявились Ойкава и Иваизуми, а за ними и Нишноэ с Асахе, и пусть последний имел реальную силу успокоить даже разъярённого быка, не евшего добрую неделю, успокоить сразу четверых бешенных, истекающих кровью обиды, влюбленных подростков – было выше даже его сил. Особенно, когда под боком бегал Ноэ, считавший достаточно забавным развлечением – выводить из себя Кагеяму и Цукишиму.       В общем всё закончилось плачевно.       Поход в кино был немедленно отменён, любимый фильм об Индиане Джонсе – отложен на неопределённый срок. Хината подхватил Ямагучи буквально под руки и, кидая яростные взгляды на Тобио, заявил, что они направляются в бар. Одни. Юу оценил эту идею и поспешил за друзьями (хотя от Тадаши не ушёл тот факт, что он и Азумане ещё какое-то время перешептывались у шахты лифта, и по итогу шатен решил остаться). Куда направились Цукишима, Кагеяма, Асахе и Бокуто с Акааши, Ямагучи не знает. Он бы предположил, что Кей направится домой, весь вечер будет игнорировать своего парня, а потом приедет извиняться. Так блондин поступал всегда прежде, так поступил бы и сейчас, но под его боком оказался Кагеяма, который обычно прятал обиду за алкоголем, а также жаждущий приключений Бокуто. Оставалось только надеться, что Акааши и Асахе удастся уследить за всеми парнями сразу и что Ямагучи не позвонят среди ночи из полиции. Будет очень неловко мириться только потому, что Кею понадобится залог.       Вообще-то Тадаши ненавидел ссориться с Цукишимой. Они встречались не так долго, и пусть Кей вечно и вёл себя так, будто бы уже всё решено и эти отношения на всю жизнь, этой уверенности не было внутри конопатого. Он хотел бы так себя чувствовать, он завидовал уверенности своего парня, и именно она частенько успокаивала его, давала почву под ногами, помогала стоять твёрдо, но она вовсе не передавалась воздушно-капельным путём, будто бы вирус или что-то ещё. Поэтому Ямагучи страдал от каждой ссоры гораздо сильнее, поэтому плакал, поэтому старался быть спокойнее, не орать и не кричать, не показывать раздражавшие Цукишиму эмоции, каждый раз боясь, что в один ужасный день тот уйдёт и не вернётся. Этого так ни разу и не произошло, каждый раз Кей заявлялся на порог дома с любимым мороженым Тадаши и новым ужастиком из видеопроката по соседству, будто бы ничего и не произошло, будто бы всё было, как всегда.       Цукишима всегда извинялся по-своему, не говоря ни слова, и почти никогда не разрешал это сделать Ямагучи, даже не столько потому, что зачастую сам был виноват, а скорее потому, что гораздо лучше знал, как справиться с произошедшим. Но в те редкие дни, когда он всё же заговаривал о ссоре, то всегда неизменно говорил одно и то же: «Я точно знаю, что люблю тебя, а ты любишь меня, и тот факт, что ты не можешь вовремя помыть посуду», − или написать, когда вернулся домой, или освободить свой вечер от работы, или не осуждать любимую книгу Кея – слова варьировались в зависимости от причины ссоры – «не заставят меня отказаться от тебя».       Цукишима вообще зачастую вёл себя так, что их отношения, длинною чуть дольше, чем год, казались целой жизнью. Он вёл себя так, будто бы уже точно знал, когда сделает Ямагучи предложение, при каких обстоятельствах, в каком именно месте и какой оркестр для этого закажет, а кольцо с бриллиантом уже будто бы давненько нашло своё место в кармане его пиджака. Он вёл себя так, будто бы уже подбирал для них совместную квартирку на окраине, поближе к салону Тадаши, или же, наоборот, уже освободил место в шкафу для него. Вёл себя так, будто они всю жизнь вместе, и он уже знал, какие лекарства необходимы конопатому, когда ему вновь нужно сходить к стоматологу, а когда – к урологу. Вёл себя так, будто бы лично знал родителей Тадаши, общался с каждым тепло и приветливо, справлялся об их здоровье и заинтересовано разглядывал детские снимки своего парня. Он вёл себя так, будто бы каждое утро на протяжение многих лет приносил ему завтрак в постель и знал размер одежды парня. Кей вёл себя так, будто бы знал Ямагучи вечность, даже больше, чем им было лет, будто бы их звёздная пыль была знакома ещё до большого взрыва, и все эти годы стремилась друг к другу.       Тадаши знает, Цукишима многим кажется холодным и отстранённым. Если честно, даже самому Ямагучи так казалось первое время, но узнав его ближе, понимаешь – он мягкий, добрый, заботливый. Однажды ему сделали очень больно, от чего Кей стал одной большой болевой точкой. Что ни скажи, как ни дотронься – больно, сразу закрывается, сразу отстраняется, сразу пугается и прячется. От того подступиться к нему сложно, от того, если он и подпускает, то любит со всей нежностью и трепетом, отдавая всего себя целиком, без остатка.       Ямагучи не знает, чем заслужил доверие Кея, но одно знает точно – до кого Цукишиме по-настоящему есть дело во всём этом мире, так это он. Блондин только ему улыбается, только его нежное целует, обнимает и позволяет за руку брать. Только его Кей водит с собой в музеи, показывает любимые экспонаты, проводит импровизированные экскурсии, делится мечтами о том, как будет работать здесь, когда закончит университет. Только с ним он второй наушник делит, когда они едут куда-то на метро или когда разговоры друзей надоедают, и только для него мужчина несколько часов на кухне страдает, чтобы ужин сделать. Только за ним Цукишима на машине заезжает на работу, только с ним ходит в кино, ужастики смотрит, которые ненавидит за нелогичность, и только ради него терпит вечные походы по магазинам. Только с ним мужчина готов просидеть несколько часов кряду на работе, тихо читая книжку, ожидая, когда же Тадаши закончит набивать татуировку клиенту, и только с ним сидит над каждой новой татуировкой или пирсингом, держа за руку, поддерживая, успокаивая. Только ему Кей разрешает сесть за руль своего автомобиля. Только у постели Ямагучи Цукишима проводит три дня, не отходя ни на секунду, когда Тадаши подхватывает ангину после похода на каток (что блондин тоже сделал исключительно для и ради конопатого).       Кей не проявляет свои чувства, как другие. Он не часто говорит «люблю», не обнимает на улице и почти не держит за руку. Он не выкладывает в социальные сети совместные фото, не оставляет милые комментарии и не хвалит за хорошо проделанную работу. Он не делится своей едой, не даёт куртку, когда холодно, и не говорит комплименты так же часто, как это делают другие. Цукишима может сказать грубое слово, может казаться холодным и незаинтересованным, но, когда в переполненной людьми зале он неизменно находит Тадаши глазами, идёт к нему и первый заводит диалог; когда почти незаметно касается рукой, будто бы неспециально, ненамеренно; когда улыбается только ему и когда только Ямагучи позволяет себя обнять – тот знает, что его любят. Без слов, без сопливых обещаний, без постоянного тактильного контакта и без ненужных героических поступков.       Поэтому эта ссора прямо сейчас кажется попросту нелепой. Но Тадаши не может встать и уйти, не может бросить друзей, не может написать или самовольно поехать к Кею. Цукишима сам решает, что и когда происходит в их отношениях, и за эти короткие несколько месяцев Ямагучи уже понял, что не нужно лезть извиняться самому, когда Кей ещё на взводе. Будет только хуже. Неуспокоившийся Цукишима – это злой Цукишима, который может наговорить ещё больше гадостей, причинить ещё больше вреда и без того потрепанному кораблику их любви.       Поэтому Ямагучи просто покорно сидит рядом с друзьями, желая выпить и забыть эту ночь в пьяном угаре, а уже завтра получить сообщение от Кея, а лучше даже самого Кея на пороге своей квартиры (или в постели). Тадаши ненавидит ревновать, и он ненавидит тот факт, что для Цукишимы подобное поведение в порядке вещей. Но он не станет разрушать свои отношения только потому, что у Кея есть ненормальная потребность флиртовать со всеми направо и налево. В конце концов, покуда Ямагучи остаётся единственным – всё нормально. И пусть Хината сейчас бы сказал, что это неправильно, а Ойкава называл бы его – подстилкой Кея, Тадаши считает, что есть вещи, гораздо важнее его гордости, и это Цукишима. Всегда был, всегда будет.       — Ямагучи, ты чего грустный такой?! — Рука Нишеноэ приземляется на его спину, ударяет слишком сильно, вырывая из мыслей так резко, что у парня начинает кружиться голова (а, может, это всё от запахов, царящих в этом недобаре, перетаверне).       — Не люблю ссориться с Цуки, — недовольно бубнит Тадаши, потирая ушибленное место.       У него нет проблем с тем, чтобы сказать правду. Может, Кей и любил хранить всё в себе, переживая неприятные моменты внутри себя в полном одиночестве, но сам Ямагучи не испытывал стыда, когда говорил то, что чувствует. Этому его, в конце концов, тоже научил именно Цукишима – быть честным, и прямо сейчас он честен, просто не с теми людьми. Эти слова стоило бы адресовать своему парню, а не сидеть и распинаться в своей боли перед друзьями, отчаянно пытающимися помочь.       Хината как-то неуверенно ёрзает на своём месте, листая меню:       — Я тоже не люблю ссориться с Кагеямой, но иногда по-другому он не понимает.       Ямагучи только фыркает в ответ. Шоё вряд ли сейчас понимает его так хорошо, как думает, ведь они с Тобио были совсем другими. Эти двое могли не разговаривать неделями, а час молчания для Тадаши и Цукишимы – ненормально большой срок. Даже злые, они всегда пишут друг другу, никогда не молчат, всегда на связи, будто общение – кислород, а они по жизни летают в огромном пространстве космоса, красивом, но пустом, имеющем смысл только, когда они вместе. Хината и Кагеяма, конечно, тоже любили друг друга, но по-другому, потому что их отношения похожи на бушующий океан, на его спокойные, умиротворяющие просторы, и они не имеют ничего общего со вселенной, в которой живут Кей и Тадаши.       Во всяком случае, Ямагучи в это отчаянно верит и очень надеется, что прямо сейчас Цукишима ощущает нечто подобное.       — Это точно, — Нишеноэ усмехается, откидываясь на потрепанную и выцветшую спинку дивана, подкладывая руки под голову. Он выглядит спокойно, но только потому, что его отношения находятся в пленительной и такой желанной безопасности, о которой Хината и Ямагучи могут только мечтать. Отношения Асахе и Юу вообще гораздо более спокойные: ссорятся они так же редко, как вода покрывается коркой льда летом – то есть почти никогда. А, может, дело всё в том, что эти двое со школы знакомы. До таких мирных отношений Тадаши и Шоё ещё идти и идти, спотыкаясь, падая, откатываясь назад. — Ваши парни − идиоты, им стоит провести вечерочек в одиночестве, чтобы понять, что лучшего им не найти.       Хината и Ямагучи шокировано пучат глаза, а Нишеноэ вдруг обнимает друзей за шею, притягивая к себе и громко кричит:       — Потому что вы и есть лучшие!       Столик накрывает громкий приступ хохота, на который оборачивается, кажется, весь бар, но прямо сейчас Ямагучи это не слишком волнует. Он рад, что проведёт этот вечер с друзьями, а не в нервном ожидании нового сообщения от возлюбленного. В такие вечера его обычное съедает вина, волнение накрывает с головой, и даже знание, что Цукишима никуда не денется, потому что сам так заявил, грозно выходя из квартиры, прося пару часов в одиночестве, куда-то пропадает. Это знание покрывается тонкой коркой животного страха, за которой не виден здравый смысл, обещание, данное кем-то очень важным, и навевает его никто иная, как безудержная, бесконечная любовь к этому человеку. Но сегодня всё будет по-другому, потому что рядом будут друзья, которые разобьют руки в кровь, но сломают этот лёд, открывая глазам Тадаши истину – Цукишима любит его, а это всё, лишь мелочи.       Если Кей вытерпел раздражающий храп и пирсинг по всему телу, то и маленькую истерику он переживёт.       — Мы принесли напитки!       Сквозь толпу просачивается Иваизуми с большим подносом, переполненным такими напитками, которых Ямагучи ещё ни разу даже не видел, от чего желудок болезненно скручивает. А за ним, небрежно покачиваясь, следует Ойкава.       — Ну и местечко же вы выбрали, — он фыркает, не садится, и только окидывает толпу, танцующую где-то далеко от них. Завидует. — Весь движ там, неужели сложно было сесть поближе к бару?! Мы вас еле нашли!       — Не ворчи, Ойкава, уверен, это было единственное свободное место, — Иваидзуми улыбается своему парню и ставит поднос на стол.       — Вот именно! — Нишеноэ говорит громко и зло, и, – Ямагучи уверен, – если бы путь не был прегражден, он бы выскочил из-за стола и пригрозил связующему кулаками. Было не так уж много людей, который Юу не любил, но, в отличие от Хинаты, парень был более вспыльчив и, пожалуй, реалист. Он не спешил разглядеть во всех хорошее и не хотел понимать причины плохих действий. А потому «друзьями» Цукишиму, Кагеяму и Ойкаву Нишеноэ называл с натяжкой, и Тадаши не обманывал себя, понимая, друг это делает только ради него. — Хината, вообще-то, за него почти дрался, и, если бы мы не сели здесь, пришлось бы стоять!       — Да лучше уж стоять со всеми, чем сидеть где-то в заднице совсем одним!       Ойкава падает прямо на край дивана, рядом с Ямагучи, хватает какой-то милый коктейльчик с лимоном на бортике и начинает его потягивать, недовольно пыхтя и бурча себе проклятия под нос. Он разглядывает веселье, развернувшееся на другом конце бара и явно не доволен тем, что впервые в жизни не является его центром.       — Не обращайте на него внимания, — Иваидзуме мило улыбается друзьям, радуясь, видимо, что может провести вечер без вечных словесных перепалок Кагеямы и Ойкавы, а потом смотрит на своего парня и намерено громко говорит: — Ойкава просто эгоистичная сволочь.       Мужчина в ответ на выпад только фыркает, а Хината, с присущими ему добротой и тактом, пытается смягчить ситуацию:       — Он, наверное, просто расстроился, что мы не пошли в кино.       — Ничего подобного, он всегда такой мудак, — Хаджиме отмахивается, плюхаясь на диван рядом с Шоё – подальше от Ойкавы. И Ямагучи незаметно дрожит, понимая, как же ужасно они с Цукишимой, должно быть, выглядели, пока их не развели по разным углам комнаты. Прямо как Ойкава с Ивой сейчас, только в сто раз хуже. То ещё зрелище, наверное. — Это совсем неважно. Ямагучи, расскажи лучше, как ты себя чувствуешь?       Интересная черта Иваизуми заключалась в том, что он был мил в буквальном смысле со всеми, кроме своего парня. Брюнет говорил, что он бывает мил с Ойкавой, но только тогда, когда он того заслуживает. Раньше Тадаши не совсем понимал, как можно заслужить хорошее отношение, а теперь, похоже, понял. Покуда Тоору – мудак, Хаджиме будет вести себя так же.       Достаточно смелое решение. Если бы Ямагучи попытался провернуть что-то подобное, уже давно бы получил внеочередную ссору. Но это не удручает, потому что, если честно, Тадаши не хочется перевоспитывать Цукишиму, ему нравится, когда Кей грубит и язвит другим людям. Это немного неправильно, но, возможно, конопатому нравится знать, что он любим человеком, который ненавидит всех остальных.       Тадаши берёт коктейль нежно голубого цвета, делает глоток, а потом долго пялится внутрь, думая над ответом, тыкая лёд тонкой трубочкой. Он не знает, что ответить – конопатый не чувствует себя убитым или разбитым, только ощущает некую пустоту, будто бы чего-то не хватает. Но так ведь всегда, когда Цукки нет рядом.       — Да нормально, в общем-то, — Ямагучи пожимает плечами и делает большой глоток. Коктейль хороший – алкоголь почти не ощущается, только какая-то сладость и что-то мятное, но на его голодный желудок это действует почти моментально, стирая даже воспоминание о мятном послевкусии поцелуев Кея.       — Ни хера он не нормально! Только что нам жаловался, что скучает! — Хината кричит так громко, что даже ухо одно закладывает, и Тадаши морщится, косясь на слишком откровенного друга. Нет у него фильтра, пора бы уже привыкнуть за столько лет, но не может, всё ещё удивляется, как в первый раз, когда Шоё так откровенно в средней школе признался, что не знает таблицу умножения. Смелым малым был или глупым, кто его поймёт? Грань ведь эта так тонка, что иногда становится ребром одной монеты.       — Это нормально, — Иваидзуми смеётся слегка снисходительно. Он всегда такой, когда энергия уже взрослого Хинаты всё ещё походит на слишком детскую. Чувствует себя, наверное, как в детском саду, хотя сам не на много старше них. — Думаю, нормально скучать, когда вы друг друга любите.       — Не слишком ли это громкие слова?       — Ой, да ладно тебе, Ямагучи, не прикидывайся, — кулак Нишеноэ прилетает в плечо Тадаши, и тот снова морщится, потирая ушибленное место, но в этот раз ко всему прочему и покрываясь румянцем. — Вы этими словами кидаетесь направо и налево, как из пулемёта!       — Ничего подобного!       — Подобного, подобного! Особенно в постели часто это кричишь! — Встревает Шоё в спор, за что тут же ловит маленькую подушку лицом.       Стол накрывает новый приступ хохота (даже Ойкава легонько приподнимает уголки губ вверх), а Тадаши хмурится, скрещивая руки на груди, и недовольно бубнит:       — О таких вещах не говорят, Хината.       — О чем же тогда ещё говорить, Ямагучи?! — Шоё продолжает смеяться, держась за живот, и в этот раз не обращает никакого внимания на подушку, прилетевшую ему в лицо. В приступе хохота он даже не замечает, что почти опрокидывает несколько шотов, а спасает их только ловкость Иваидзуми и Нишеноэ, уже привыкших к неуклюжести рыжего мальчика. — О своём придурке ты говорить не хочешь, о своей спальне тоже…       — Он не придурок!       — Придурок, придурок, ты это просто отчаянно отрицаешь, — Юу даже не обращает внимания на грозный взгляд Тадаши, а только хватает два шота и тут же быстро опрокидывает. Морщится и продолжает: — Почему ты это отрицаешь?       — Я этого не отрицаю!       — Значит, он всё-таки придурок? — Хината хитро хихикает, падая прямо на Иваидзуми, который снисходительно улыбаясь, поднимает мальчика за плечи.       — Ой, кто бы говорил!       — А я не отрицаю, что Кагеяма придурок!       — Да, вкусы на парней у вас обоих отвратительные, — Нишеноэ добавляет это после очередного шота, и стол вновь смеётся, буквально трясётся от приступов хохота.       — Ладно, хорошо, вы правы, Цукишима – придурок, — утирая слёзы от смеха, произносит Ямагучи. Он знает, что дело в том числе и в алкоголе, который он выпил, но почему-то с друзьями ему весело и просто, ему хорошо, несмотря на то, что они по-настоящему пытаются ему помочь. И Тадаши не винит их за то, что ради этого они привели его в бар и напоили, потому что пьяному Тадаши гораздо проще помочь. — Но лишь потому, что не обращает внимания на флирт Куроо.       — Почему тебя это так задевает? — Иваидзуми пьёт пиво, улыбается и выглядит спокойно, но таких как он, Ямагучи знает слишком хорошо. Ему весело и хорошо, пусть по нему этого так прямо и не скажешь. Хотя в уголках глаз проскальзывает что-то ещё, почти незаметная нотка грусти, которая появляется, когда взгляд касается фигуры Ойкавы. Сегодняшняя истерика парня ему не по душе, но Тадаши старается не лезть в эту боль. Своей предостаточно.       — А не должно?       — Если ты уверен в себе, то не должно, — Иваидзуми пожимает плечами, делая новый глоток пива, и все кохаи смотрят на него удивленно и немного испуганно. — Ты же говоришь, что сам Цукишима не флиртует, тогда в чем проблема, если он остаётся верен?       — Ну, этого я не знаю.       — Ты никогда не встречался с Куроо? — Если честно, Ямагучи даже не уверен, кто именно это сказал, потому что вопрос прозвучал сразу ото всюду, кажется, даже с соседнего столика, и парень невольно втягивает голову в плечи, будто бы его отчитывают, как маленького ребёнка.       — Эм… ну, нет, наверное… — Тадаши теряется, даже не зная, как правильно ответить на этот вопрос. Он видел Куроо. Тецуро учится в одном с ним университете, он был на два года старше него самого и на одном потоке с Цукишимой. Они часто ходят вместе, часто смеются и общаются. Раньше Кей вообще от него, кажется, не отходил, пока не столкнулся в том коридоре с Тадаши. Всё было до нелепости смешно в тот день, будто бы оба попали в одну из романтических комедий, которые ненавидели всем сердцем и душой: Цукишиме приглянулись татушки Ямагучи, а ему самому приглянулся… ну в общем-то весь Кей сразу. Но разговор ведь был не об этом, а о том, что блондин позволяет с собой флиртовать. — Разве это так важно?       — Как ты можешь судить человека, которого даже не знаешь? — Хината испуганно вскидывает брови, успевая самым первым задать вопрос, который волнует всех сидящих за столом, но вопрос изначально поставлен неверно. Ямагучи не судит Куроо. Он даже не ненавидит его. Проблема ни в нём или в потребности флиртовать с человеком, у которого уже есть вторая половинка (хотя это тоже порой напрягает), а в абсолютном безразличии Кея к этому факту.       — Кто бы говорил, Хината! Ты поругался с Кагеямой лишь потому, что он потенциально может терпеть чей-то флирт, а у меня реальная проблема!       — Не злись ты так, Ямагучи, мы просто пытаемся понять, — Иваидзуми улыбается, и это действует удивительно успокаивающе. Хаджиме хлопает Шоё по спине, успокаивая, и тот льнёт к нему, падая головой на грудь, словно дитя к матери (явно, уже достаточно пьяный, чтобы вести себя ещё более ребячливо), и брюнет в ответ только вздыхает. Это заставляет улыбнуться. Очень уж Иваидзуми напоминает Цукишиму – тот тоже хмурится, но терпит ласки Ямагучи в общественных местах. — Ты должен понимать, что флирт зачастую является не больше, чем простой защитной реакцией. Людям нравится чувствовать себя желанными, а в отношениях с одним и тем же человеком порой забываешь, какого это. Тем более, у Цукишимы это первые отношения, а Тецуро – его первый друг. Возможно, он не совсем понимает, как может быть по-другому, привык общаться с друзьями в таком формате. Я не говорю, что это правильно, но это, в каком-то определённом смысле, понятно.       — Правда?! — Голос Ойкавы разносится прямо над ухом, и Ямагучи вздрагивает, поворачиваясь на слишком тихого сегодня связующего и слишком радостного после такой неоднозначной фразы. — То есть мне можно…       — Только попробуй с кем-то пофлиртовать, и я твои кишки через рот выну.       Ойкава снова отворачивается, по дороге хватая уже третий цветастый коктейль, а Хаджиме зло зыркает в сторону своего парня. По опыту Тадаши точно может сказать – к Тоору и без того проявляют слишком много внимания, и Иваидзуми никогда это не нравилось. И Ямагучи хватается за этот факт, как за спасательный круг:       — Видишь, тебе это тоже не нравится! Никому это не нравится, потому что это ненормально!       — Дело не в том, что нормально или ненормально, — Нишеноэ тяжело вздыхает, делая глоток пива (его потом, наверняка, развезёт, но Юу никогда не умел нормально пить), и Тадаши впервые за весь вечер слышит усталый голос друга. Наверное, они задолбали его своим нытьём про отношения. Стоило закончить это поскорее, потому что, в конце концов, даже сам Ямагучи устал от этого разговора. Они должны были веселиться, а не устроить сеанс психотерапии (выбранная Иваидзуми профессия давала о себе знать). — Дело в том, что ты не доверяешь Цукишиме. Почему ты думаешь, что он обязательно к кому-нибудь уйдёт? Разве он давал тебе повод так думать?       Серьёзный Нишеноэ заставляет всё внутри сжаться, и Ямагучи в буквальном смысле становится меньше, опуская плечи и пряча глаза в грязном полу. На помощь приходит Хината:       — Эй, ты на чьей вообще стороне?! На их или на нашей?!       — Я ни на чьей стороне, — когда Тадаши поднимает взгляд, то натыкается на перепалку глазами двух друзей, пока Юу вдруг не ударяет о стол, заставляя несколько капель напитков перелиться через край (видимо, так полы и становятся липкими в этом заведении). — Не смотри на меня так! Ты знаешь, я считаю Цукишиму и Кагеяму мудаками! Но я пошёл с вами вовсе не потому, что считаю вас правыми. Вы все по-своему и правы, и не правы.       — И почему это мы не правы? — Шоё не так зол, как секунду назад, но всё же скрещивает руки на груди, отворачиваясь к Иваидзуми. Тадаши по одному его взгляду понимает, что семпай тоже скорее на стороне Нишеноэ, но пьяная рыжая голова не способна это осознать, а Хаджиме не хочет никого еще больше расстраивать.       — Как минимум потому, что в отношениях не бывает сторон. Вы оба вместе, в одной лодке, и, если Цукишима, — Юу вдруг поворачивается к Ямагучи и тыкает своим маленьким пальцем прямо ему в грудь, — не понимает, что делает тебе больно такими своими действиями, то ему это надо объяснить, а не тарелками кидаться, пустая ты головешка! — Нишеное начинает трепать волосы Ямагучи, надавливая так сильно, что тот складывается вдвое. А тот пыхтит и лишь сдавленно произносит:       — Н-но.. как ж-же ему это объ-… яснить?       — Ты че, совсем тупой, Ямс? Словами, как же ещё?!       — Да я понимаю, что словами! — Ямагучи кричит, а потом тут же затихает, возвращает коктейль себе в руки и вновь тыкает трубочкой в лёд. — Цукишима никогда не ревновал. Он не понимает, когда я говорю, что ревную.       — Вот-вот, с Кагеямой такая же херня!       — Значит, надо заставить их ревновать! — Ойкава буквально подскакивает с места, горя какой-то неизвестной энергией, которой не было видно весь вечер, от чего все остальные испуганно вжимаются в стулья. Иваидзуми пытается что-то сказать, но Тоору только уверенно ставит свой недопитый коктейль на стол и уносится в неизвестном направлении.       — Нам стоит волноваться? — Голос Нишеноэ звучит почти что испуганно.       — Нет, не думаю, — Иваидзуми только пожимает плечами и как-то невзначай добавляет: — если его изобьют, мы услышим.

***

      Если честно, Ямагучи не знает, сколько времени проходит прежде, чем Ойкава показывается вновь за их столиком. Ещё какое-то время после его ухода друзья обсуждают проблему Хинаты, а когда приходят к выводу, что Шоё просто не уверен в кандидатуре Тобио на пост своего парня и тому просто стоит поговорить с брюнетом об этом, то окончательно закрывают эту тему. Всего за пару часов Иваидзуми удаётся распутать хитросплетения в головах друзей, а вот его собственное хитросплетение никак унять не может.       Они веселятся и говорят о последних сериях Ведьмака, когда к столику подходит Ойкава, обнимая двух очень похожих парней. Отличаются у них, наверное, разве что волосы – у одного они ярко-желтые, а у второго – серые или даже серебряные. И Тоору улыбается, будто бы сорвал джек-пот, будто бы выполнил сверх меры задачу, которую, видимо, сам себе поставил. Он счастлив, а вот все за столом чувствуют себя некомфортно.       — Ойкава, кто это? — Голос Иваидзуми такой, что Ямагучи не сомневается, под столом руки бывшего аса уже сжались в кулаки.       — Это Осаму и Атсуму Мия. Они братья близнецы. Разве не круто?       Из всех присутствующих это заявление воодушевляет разве что Хинату. Зато как воодушевляет – он почти подскакивает со своего места и кричит:       — Серьёзно?! Это та-а-ак круто! Никогда не видел близнецов раньше!       — Хината, сядь, пожалуйста. В этом нет ничего особенного, — Хаджиме буквально насильно сажает Шоё на своё место. Взгляда при этом от Ойкавы не отрывает и звучит так, словно ещё чуть-чуть и пойдёт бить морды. Иваидзуми, очевидно, ревнует. — Что они здесь делают, Тоору? — Тадаши никогда прежде не слышал, чтобы Иваидзуми обращался к своему парню по имени и, судя по лицу Ойкавы, можно сказать, что это не очень хорошо.       — Я сказал им, что у нас тут парочка разбитых сердец, и они вызвались помочь.       — Ойкава, я тебя сейчас…       — Ива-чан, пойдём танцевать! — Связующий оказывается рядом со своим парнем слишком быстро для пьяного глаза Тадаши. Хватает за руку и вытягивает из-за стола. — Ну пойдём, пожалуйста, пойдём! Я соскучился! Ты давно меня не обнимал!       — Не нужно было уходить, — бубнит себе под нос мужчина. Неужели он правда на это разозлился? А Иваидзуми мягче, чем кажется.       — Но теперь я здесь! Пойдём, я хочу побыть вдвоём!       Хаджиме резко тянет Ойкаву на себя и шепчет на ухо так, что это недоступно слуху Ямагучи:       — Тоору, что ты задумал?       Вместо ответа связующий резко целует своего парня.       — Пойдём, Ива-чан.       Ямагучи кажется, что Иваидзуми в буквальном смысле превратился в лужицу у него на глазах, потому что он даёт себя увести. Он такой покорный, когда дело касается Ойкавы, только напоследок неуверенно произносит:       — Если что-то случится, зовите меня! — И скрывается в толпе, ведомый неизвестно откуда взявшейся энергией Тоору.       Когда они исчезают, Тадаши очень явно понимает, что предпочел бы, чтобы они остались. Иваидзуми был отличной защитой от незнакомцев, а теперь… совершенно неизвестно, что будет теперь. Кто эти незнакомцы? Чего они хотят? И, что гораздо важнее, способен ли Ямагучи сказать четкое нет, когда его голова полностью занята алкоголем? В этом уравнении слишком много неизвестных, а Тадаши ко всему прочему никогда не был математиком.       К Ямагучи подсаживается парень с серебряными волосами. Он выглядит… симпатично. Тадаши даже не будет пытаться врать, и дело тут вовсе не в том, что он в стельку пьян, нет. Дело в том, что, даже будучи трезвым, Ямагучи не смог бы отрицать красоту этого парня. Но это ведь ничего не значит, так ведь? Хината тоже симпатичный, а Ойкава-семпай по-настоящему красивый. Красота кого-то вовсе не значит, что ты хочешь изменить, а Тадаши не хочет. Он любит Цукишиму, и прямо сейчас конопатый не отказался бы, чтобы он оказался здесь.       Незнакомец может быть симпатичным, а алкоголь может быть вкусным, но всё это оказалось бы в тысячу раз приятнее, если бы Кей был здесь.       — Привет, — незнакомец улыбается, и что-то внутри Ямагучи ухает вниз. Нельзя так улыбаться, это должно быть запрещено законом, — мне нравятся твои татуировки, — он кивает на рисунок на коже, который выглядывает из-под слишком откровенного выреза на ключицах.       Тадаши покрывается румянцем.       — Спасибо. Мне нравится твоя улыбка, — черт, он же собирался сказать волосы! Он точно собирался сказать волосы, что с ним не так?! Глупость какая-то.       Незнакомец на это улыбается ещё шире и, кажется, тоже покрывается румянцем, хотя, вполне возможно, виной всему освещение бара.       — Я – Осаму Мия.       — Я знаю, — Тадаши улыбается и тычет трубочкой от коктейля в лёд в бокале. — Я – Ямагучи Тадаши.       — Красивое имя.       Ямагучи почти задыхается. Так ли это ощущается, когда кто-то с тобой флиртует? Теперь Тадаши от части понимает Цукишиму: это приятно. Приятно, когда кто-то замечает тебя, когда делает комплименты, пусть и такие глупые. Кей никогда не делает Ямагучи комплименты, а зря, Тадаши это точно понравилось бы.       Ямагучи знает, что не должен, но он задаётся лишь одним вопросом в этой ситуации, и это вовсе не «когда же это закончится?» Он задаётся вопросом, почему Осаму так много улыбается? Неужели общение с Тадаши может сделать кого-то таким счастливым? Интересно, а Цукишима так же рад общаться со своим парнем? Потому что, если честно, по нему этого совсем не видно. Раньше Ямагучи это, почему-то, совсем не волновало, но теперь, видя на чужом лице улыбку от одного только своего присутствия, хочется знать, что человеку это нужно. Хочется знать, что твоё нахождение здесь имеет хоть какое-то значение, что твои слова услышаны, что твои взгляды видны, а твоя рука может оказаться в чужой руке так же просто, как и губы пойманы в поцелуй.       Ямагучи тут же чувствует вину за собственные мысли и незамедлительно отодвигает от себя стакан с алкоголем. Виной всему он, конечно же, он, а не проблемы в отношениях. Цукишима любит его, и Тадаши имеет для него значение. Просто он показывает это по-другому. Кому какое дело до этих улыбок незнакомца, когда есть любимый человек? Как оказалось, Ямагучи есть до этого дела.       — Самое обычное имя, — Тадаши смотрит в пол, потому что на эту улыбку смотреть сил больше нет.       — Почему ты сегодня здесь? — Осаму переводит взгляд в другую сторону, и Ямагучи следит за ним. На другом конце стола Атсуму совсем уж некрасиво флиртует с Хинатой. Тадаши рад, что ему достался другой брат.       — Я… ну… эм… — почему-то говорить это сложно. Надо признать, говорить это Ямагучи совсем не хочет. — Мы поругались с парнем.       — Из-за чего? — Голос Осаму участливый. Неужели ему и правда есть дело до проблем парня, с которым он только что познакомился? Удивительно.       — Если честно, я совсем не хочу об этом говорить, — Ямагучи забывает о собственном обещании и снова берёт коктейль, делая из него несколько больших глотков.       — Да, прости, ты прав. В баре ведь нужно веселиться, не так ли? — Осаму подмигивает. И это, надо признать, выглядит сексуально, — пойдём потанцуем? — Он встаёт со своего места и протягивает Ямагучи руку, большую и сильную. Тадаши нервно сглатывает.       — Не уверен, что это хорошая идея…       — Да ладно тебе, это просто танец, он ничего не значит, — Осаму смотрит, как Атсуму уводит Хинату на танцпол. Ему это так просто удалось.       Ямагучи устало выдыхает. Он бы хотел развлечься, а не сидеть в углу.       — Обещаешь не приставать?       — Даже в мыслях не было.       Осаму оказывается приятным. У него с Тадаши гораздо больше общего, чем у Цукишимы. Ямагучи танцует с Осаму и понимает, что Кей никогда не пошёл бы вместе с ним на танцпол. Они делают перерывы только для того, чтобы выпить ещё, а потом возвращаются танцевать, и всё это время Тадаши думает. Он думает много, думает о том, о чем не должен бы думать.       Он думает о том, что он и Осаму оба любят сладкое, а не обжигающую горло острую пищу. Им нравятся животные и пешие прогулки, а Цукишима ненавидит и то, и другое. Осаму и Тадаши любят милые, женские коктейли, а Кей предпочтёт алкоголь, который обжигает горло своей горечью. Им нравятся книги, но вместо них они предпочтут посмотреть простой фильм с несложным сюжетом, чтобы развлечься и не загружать голову. Кей же ненавидит простые романтические комедии, от которых у Ямагучи душа поёт. Цукишима одержим порядком, а Осаму может понять, как сильно Тадаши иногда нужно разбросать всё вокруг себя, когда он работает. Им обоим нравится город, загруженный и постоянно чем-то занятой, где люди куда-то спешат и их так много, что в этом потоке можно потеряться, а Кей… ну он предпочтёт место поспокойнее. Цукишима любит татуировки, как и Осаму, только вот он считает их сексуальными, а Мия находит их красивыми, как отдельное произведение искусства. И в этом есть разница: когда тебя считают куском мяса для секса или статуей, выставленной на какой-то выставке для того, чтобы радовать глаз.       Рядом с Осаму недостатки Кея вообще были виднее. Ямагучи не понимает, как мог терпеть все эти грубости в свою сторону. Мия никогда не сказал бы Тадаши тех вещей, что Цукишима говорил на постоянной основе, будто бы в этих словах не было ничего особенного. А в них было и очень много всего. Только сейчас Ямагучи понимает, как к нему относились и как к нему могли бы относиться, и, почему-то, он уверен, что Осаму никогда не стал бы флиртовать с кем-то другим, никогда не стал бы игнорировать чувства Тадаши, он никогда не был бы таким мудаком, которым был Цукишима.       И это просто смешно, что Ямагучи встречается именно с ним.       Плохо ли то, что он вообще об этом думает? Плохо ли то, что постоянно сравнивает? Наверное, он не должен, но он ведь такой пьяный, что всё это легко можно списать на алкоголь. В любой другой ситуации Тадаши не пошел бы танцевать, он не стал бы пить и смеяться с чужих шуток. Скорее всего, он сразу же ушёл бы. Но сегодня Ямагучи пьян и расстроен, сегодня его обидели и послали куда подальше, поэтому простое внимание другого парня, не своего возлюбленного, – приятно. Это ведь ни к чему его не обязывает, не так ли? Он ничего не должен Осаму, и тот прекрасно это знает. Он знает, что у Ямагучи есть парень, и именно потому, что Мия не Цукишима, он не станет к нему лезть.       Они возвращаются за стол, когда ноги уже не могут больше держать их, и опираются друг на друга, посмеиваясь. Иваидзуми уже сидит за столом, потягивает пиво, пока Ойкава примостился у своего парня на коленях и подрагивает ступнями в воздухе. Нишеноэ переписывается с кем-то в телефоне, и, судя по его улыбке, Ямагучи делает предположение, что это Асахе. Хината о чем-то увлеченно болтает с Атсуму, всё, кажется, пришло в норму.       — Вы вернулись! — Шоё прыгает в сторону Тадаши и Осаму и тут же падает обратно, угодив прямо на грудь Мия. Будь здесь Кагеяма, наверное, уже сто раз сошёл бы с ума.       — Вас долго не было. Понравилось танцевать? — Ойкава подмигивает прямо с трубочкой во рту. Иваидзуми хмурится, очевидно, боясь, что коктейль может быть пролит на его ноги. А, может, его злит что-то совсем другое, о чем Ямагучи не знает.       Они с Осаму садятся на диванчик, и Мия пододвигается к нему, пожалуй, слишком близко, но Тадаши оправдывает это тем, что места совсем немного.       — Здесь может быть шумно, но песни и правда приятные, — Осаму пожимает плечами, беря в руки сиреневый коктейль. Он не находит в этом ничего необычного, и это приятно.       — Да! Мы танцевали под Бьенсе и это было лучшей частью вечера! — Атсуму ударяется плечом в Хинату, и тот смеётся в ладошку, кажется, даже не заметив такого откровенного подката. — Спасибо, Ойкава, что познакомил нас.       — Да что ты! Совсем не за что быть благодарным. Я рад, что хоть кто-то оценил мой порыв, — Тоору чуть-чуть ёрзает на коленях у своего парня и косится в его сторону, очевидно, намекая на какой-то разговор, при котором Ямагучи не присутствовал.       — Думаю, нам уже пора идти, — Нишеноэ наконец убирает свой телефон в карман. Скорее всего, он не слышал ни слова из того, что говорили ребята, будучи слишком увлеченным своим парнем. Ямагучи тут же чувствует зависть и достаёт из кармана собственный мобильник, но тот пуст. За весь вечер Цукишима так и не ощутил нужды в своём парне.       — Согласен. Некоторые из нас уже слишком пьяные, — Иваидзуми аккуратно выуживает коктейль из цепких лап Ойкавы и ставит его на стол.       — Ничего подобного! — Тоору хмурится и снова хватает коктейль, делая несколько больших глотков. — Вечер только начинается!       — Дуракава, уже ночь, и бар закрывается.       — Ива-чан, это лишь значит, что нам нужно переместиться в какое-то другое место, вот и всё.       — Ойкава-сан, и куда же вы хотите переместиться? — Ямагучи испуганно сглатывает. Ему кажется, он уже знает ответ.       — Да хотя бы к вам домой! — Ну конечно, Тадаши так и знал. — Он близко, и не придётся заказывать такси.       — Это отличная идея! — Хината почти подпрыгивает на месте.       Ямагучи рад бы сказать, что это совсем не так, но, если честно, он совсем не хочет заканчивать этот вечер, потому что, лёжа в своей кровати совсем один, он окажется наедине со своими мыслями, а значит и наедине с мыслями о Цукишиме. Сможет ли он забыть про эту ссору? И сможет ли не чувствовать себя виноватым после всего, что делал сегодня? Это был лишь танец, ненастоящий, они даже не касались друг друга, но мысли, они были настоящими.       — Не уверен, что это так уж хорошо, — Хаджиме качает головой.       Тадаши рад, что хоть кто-то здесь может произнести это вслух, потому что сам он не сможет отказаться при всём желании. Если честно, он предпочтёт, чтобы этот вечер никогда не прекращался, чтобы завтра не приходило никогда.       — Ива-чан, ну пожалуйста! — Ойкава прыгает на коленях у возлюбленного и смотрит такими большими и грустными глазами, что Тадаши не смог бы сказать ему нет. Интересно, сможет ли Иваидзуми? Он должен бы привыкнуть к этому, общаясь с Тоору так долго.       — Ладно, — видимо, Ямагучи переоценил силы Хаджиме. — Но только если пообещаешь, что с алкоголем на сегодня покончено.       — Хорошо, Ива-чан, больше не капли! — Тоору буквально кидается на шею к своему парню, — ну что парни, — Ойкава, цепляется за Иваидзуми, как дети, бывает, цепляются за свою мать, обращается к братьям Мия, — не откажетесь посетить обитель Ямагучи и Хинаты? Там всегда беспорядок, но мы можем во что-то поиграть.       — Звучит отлично, — Атсуму улыбается так, будто бы выиграл лотерейный билет прямо в кровать Хинаты, и Ямагучи надеется, что Шоё это понимает. Но он, очевидно, совсем не понимает этого, потому что радостно обнимает одного из братьев, словно тот и впрямь мог отказаться.       Осаму в ответ только кивает.       — Они тоже пойдут? — Иваидзуми испуганно вскидывает брови.       — Ну конечно, глупый Ива-чан! — Тоору треплет своего парня по голове, которому это, очевидно, не по душе. — Не бросать же их здесь.       Иваидзуми недовольно пыхтит.       — Знаете, вы идите, а я отправлюсь домой, — Нишеноэ трёт шею, будто бы она у него затекла. Скорее всего, дело не в этом, просто он не хочет уходить от общего веселья. В этом весь Юу.       Ямагучи испуганно хватается за руку друга, сидящего рядом, надеясь, что тот поймёт, но он лишь непонятливо выпучивает глаза.       Черт, Тадаши не может остаться наедине с Осаму, а это неизбежно, если Хината будет с Атсуму, а Иваидзуми с Ойкавой. Этого просто нельзя допустить в таких расстроенных чувствах, и Ямагучи надеется, что это видно по его глазам. Но этого не видно, и ему приходится наклониться к Нишеноэ, чтобы, как можно тише, прошептать слова на ухо:       — Не бросай меня, — Юу в ответ только ещё более непонятливо выпучивает глаза. — Прошу, не уходи, ты мне нужен.       — Ладно, но ты мне будешь должен.       Глаза Нишеноэ, если честно, не светят особым пониманием, но он кивает. Согласно и послушно выуживает телефон из кармана и быстро печатает сообщение Асахе. Наверное, он до сих пор думает, что дело в Цукишиме, и Ямагучи был бы рад, если бы дело до сих пор было только в нём.       Они встают из-за стола и быстро расплачиваются. Осаму не отходит от Ямагучи ни на минуту. Даже в туалет-то идёт вместе с ним. Спасибо, что хотя бы кабинки они выбирают разные. Тадаши возвращается назад со страдальческим лицом, и Нишеноэ смотрит на него с непониманием. Ну конечно, понимал бы он что-то, пошёл бы вместе с ними. Ямагучи страдает, но вовсе не от того, что ему плохо с Осаму. Всё как раз наоборот, ему очень хорошо, и это неправильно.       Они направляются к выходу, и Иваидзуми с Ойкавой задерживаются. Ямагучи достаточно пьян, чтобы безнравственно подслушать чужой разговор:       — Что ты делаешь, Трешкава? — Голос Хаджиме по-настоящему недовольный. Если бы Цукишима хоть раз сказал нечто подобное Тадаши, он бы перестал делать сразу всё, что делал до этого.       — О чем ты, Ива-чан? Я иду к выходу, как и все, — Ойкава играет в дурачка. По его голосу становится очевидно, что он прекрасно понимает, о чем говорит Иваидзуми, но предпочитает проигнорировать это. Зачем? Хаджиме ведь всё равно не сдастся.       — Нет. Братья Мия. К чему они здесь?       — А, ты про это… — Ойкава чешет затылок, задумавшись. Неужели Великий Король до сих пор не придумал оправдания? Удивительно. — Я лишь хочу показать Ямагучи и Хинате, что они замечательные парни, которые могут кому-то нравиться. Хочу показать, как к ним должны относиться.       — Ты что, заделался семейным психологом?       — Но ведь это работает. Они улыбаются, у них отличный вечер!       — Хорошо, — по голосу Иваидзуми очевидно, что всё совсем не хорошо. — но, если с одной из этих пар хоть что-то произойдёт, отвечать будешь ты.       Неужели Иваидзуми винит Ойкаву? Ямагучи хотел бы верить, что всему виной Тоору, но за чувства Тадаши он, к сожалению, не отвечает. Тадаши сам виноват и прекрасно это понимает.

***

      Они играют в монополию, которую нашли где-то на задворках шкафа Хинаты (если честно, там такой беспорядок, что Ямагучи не удивился бы, если бы нашёл там труп или, например, корабль). Тадаши нещадно проигрывает, и выручает его лишь то, что банкиром заделался именно Осаму. Ойкава выигрывает и не устаёт тыкать в это носом Иваидзуми, на колени которого нагло положил свою голову. Хаджиме вообще-то не проигрывает, но Тоору заграбастал себе такое количество улиц, что каждый раз, когда на них кто-то попадает, теряет почти все свои деньги. Он очень несносный игрок и проигрывать ему, надо признать, просто обидно. Если бы Ойкава проигрывал, то здесь уже давно было бы море из слёз и жалоб, но, когда он выигрывает, то мешает всех остальных с грязью. Как Иваидзуми вообще угодило полюбить именно Тоору? Загадка, не иначе.       Нишеноэ сидит на большой подушке и, надо признать, сильно злится на Ойкаву. Ему не нравится, что он проигрывает, ещё больше ему не нравится, что Тоору тыкает его в это носом. Юу не повезло ещё в самом начале игры – он попал в тюрьму. И он тоже совершенно не умел проигрывать, но его по крайней мере успокаивали суши, которые они заказали час назад, и спасибо, что хоть кто-то взялся привезти их в такой час.       Атсуму и Осаму ведут себя… нормально. Не сказать, что они делают что-то особенное, разве что Атсуму без зазрений совести лезет к Хинате. Ямагучи уже было решил, что Шоё так и не рассказал брату Мия о своём парне, но, когда речь зашла про цветы, стоящие в вазе (Осаму сделал комплимент букету), Хината радостно сообщил, что их ему подарил парень. Он ещё добрую четверть часа рассказывал про Кагеяму и то, как они планируют летом уехать на море вместе. Удивительно, что Атсуму это совсем не смутило. С другой стороны, на своего брата он был похож лишь внешне. Характеры у них слишком разные. Зато Атсуму похож на Хинату, такой же шумный и гиперактивный. Эти двое подходят друг другу больше, чем Хината с Кагеямой, но Ямагучи старается об этом не думать.       В конце концов, сегодняшним вечером оказывается, что как раз Ямагучи с Хинатой были не правы. Флирт с другими людьми – это приятно, пусть и неправильно. Признает ли Тадаши завтра свою неправоту? Расскажет ли хоть что-то про сегодняшний вечер Цукишиме или просто позвонит и извинится, а после этого больше никогда не скажет ничего по поводу Куроо? Вполне возможно второе. Но в таком случае, он продолжит общение с Осаму, а это уже совсем другой разговор. Можно, конечно, задавать вопрос, зачем ему это, но только вот ответа на него никто не получит. Может быть, чтобы позлить Кея, а, может быть, потому что общаться с братом Мия – приятно.       — Да не может такого быть! — Нишеноэ кричит, падая назад и закрывая глаза руками. Ещё чуть-чуть и он взорвётся.       Ойкава победно поднимает руку в кулаке.       — Я так и знал! Гони деньги, Ноэ! — Юу кидает их прямо в лицо Ойкаве, который недовольно бурчит: — Кто-то совсем не умеет проигрывать.       — Кубик ударился о карточки! Это нечестно!       — Так говорят только лузеры, — Ойкава фыркает, распределяя свои богатства по разным кучкам.       — Не зарывайся, Кава, — Иваидзуми нежно гладит своего парня по голове, которая лежит у него на ногах. Голос его совсем не звучит грозно, раз уж на то пошло, — ты тоже не умеешь проигрывать, — он улыбается, очевидно, что-то вспомнив.       — Ничего подобного! Я самый достойный лузер, которого вы можете встретить, — он недовольно пыхтит.       В этот момент разносится звонок снизу. Ямагучи проверяет время. Слишком поздно для гостей.       — Кто это? — Хината испуганно пучит глаза. — Может, воры?!       — Стали бы воры звонить в дверь? — Ямагучи закатывает глаза. — Подождите здесь, я посмотрю.       Когда Тадаши выходит в прихожую, он всё ещё может слышать спор из гостиной. Кажется, Нишеноэ пытается переубедить Ойкаву перекинуть кубик, а тот наотрез отказывается. Ямагучи выходит из комнаты с улыбкой на губах, потому что это, давайте признаем, весело.       Тадаши берёт трубку домофона и спрашивает заезженное до дыр «Кто там?», и стоит представить его удивление, когда он слышит голос Бокуто, орущего, кажется, прямо в микрофон:       — Открывайте давайте! Ваши парни приехали!       У Ямагучи спирает горло. Цукишима здесь? Как так? Зачем? Что за глупые вопросы! Чтобы помириться, конечно же! Кей не просто думал о своём возлюбленном, он приехал посреди ночи, боясь засыпать в расстроенных чувствах, пока Тадаши здесь с каким-то другим парнем веселился. Это уже не лезет ни в какие ворота. Кею точно нельзя это увидеть, его нужно остановить любым способом, но не может же Ямагучи просто бросить его у дверей! Он уже ответил!       Что же делать?       — Бокуто-сан, не кричите так, на дворе ночь, — Кейджи, как всегда, оказывается голосом разума.       — Акааши, как ты думаешь, они поняли, что это Цукишима и Кагеяма? — Бокуто чуть-чуть понижает голос, но, если честно, всё равно кричит. Хотя для Котаро это, наверное, можно считать достижением. — В общем это ваши парни! Открывайте скорее!       — Ч-что, прямо сейчас? — Это единственное, что приходит Ямагучи в голову. А что он должен был сказать? «Заходите»? Это не будет соответствовать ни одной из целей Тадаши и закончится очень плачевно, а плачевного Ямагучи не хочет.       — А я говорил, что это плохая идея, — Акааши тяжело вздыхает и, наверное, закатывает глаза. — Стоило поехать домой и проспаться для начала.       Да, им всем точно стоило сделать это. Тадаши вообще стоило уйти из бара пару часов тому назад, а лучше вообще не ходить туда. Но он уже пошёл, он уже сделал то, что не должен был.       — Ямагучи, это ты? — Голос Кея. Такой родной и любимый. Такой родной, любимый и преданный. Который ещё не знает, что Тадаши сделал, который скоро будет разочарованным и расстроенным.       Это катастрофа. Полная катастрофа.       — Цукки? — Слова вылетают изо рта сами собой.       — Да, это я. Открой, я хочу поговорить, — голос такой серьёзный, что, будь Тадаши в более расстроенных чувствах, решил бы, что Кей хочет с ним расстаться.       — Прямо сейчас? Я… я сонный, это не будет иметь никакого смысла. Может, подождём до завтра? — Тадаши врёт Цукишиме. До чего он докатился? Ещё чуть-чуть и его щеки станут не просто красными, а бардовыми.       — Я просто хочу помириться. Удели мне пять минут, а потом выгонишь, если захочешь, — Ямагучи чувствует стыд за то, что готов прямо сейчас выгнать Кея, а потом извиняться перед ним сколько потребуется. Лишь бы он не входил.       — Ну всё, хватит, — голос Кагеямы спасает Тадаши от ответа, но, как оказалось, он сделал всё только хуже. — Ямагучи, открой. Мне нужен Хината, — судя по голосу, Тобио в стельку пьяный. Как и они все, надо признать. Как они вообще добрались до квартиры Ямагучи и Хинаты? Неужели Кей бросил машину прямо у бара? Вот это целеустремленность.       — О-он спит! — Ямагучи выпаливает это на автомате. Кагеяме точно нельзя внутрь иначе начнётся поножовщина. Тобио гораздо менее сдержанный, чем Цукишима, а Атсуму лезет к Шоё без зазрения совести. Это кончится плохо. — Как и я, в общем-то, — Ямагучи пытается зевнуть, но от страха не получается.       — Уже не спишь. И Хината тоже не будет. Скажи ему, что я приехал и хочу извиниться, — сам Кагеяма Тоио хочет извиниться? Неужели эти двое не могли придумать лучшего времени для просветления? Что за подстава? Так много вопросов и ни одного ответа.       Ночь превратилась из приятной в потенциально опасную.       — Ямагучи, открой, иначе я позвоню Хинате.       — Не надо! — Это звучит слишком подозрительно, и Ямагучи спешит исправиться. — Я сам его разбужу, у него телефон на беззвучном.       — То есть ты впустишь нас? — Цукишима всегда умел подловить. Ямагучи в ловушке, ему не остаётся ничего, кроме как впустить всю эту пьяную ораву домой.       — Да, заходите.       Он кладёт трубку от домофона и несётся обратно в гостиную. Всё плохо, всё плохо, всё очень-очень плохо. Это закончится плачевно, если прямо сейчас не спрятать братьев Мия где-то в доме. Или убить их… нет, это будет уже слишком, но, если честно, Ямагучи на грани от убийства и плевать кого именно.       — Цукишима и Кагеяма здесь!       Глаза всех обращаются на Тадаши и выглядят они по большей части испуганно.       — Не может быть… — Иваидзуми шепчет куда-то в пол.       — Что они здесь делают? — Нишеноэ смотрит на часы. — Не слишком ли поздно? Асахе уже давно поехал домой.       — И что ты сделал? — Хината поднимается на ноги. Хорошо, что он понимает масштаб трагедии. — Ты впустил их?       — Ну конечно я впустил их! — Ямагучи в ярости. У них нет на это абсолютно никакого времени!       — Зачем?! — Кажется, это кричат абсолютно все.       — А что я должен был делать?! Оставить их стоять на улице?! — Ямагучи готов кинуться в каждого из них стоящими рядом суши. — У нас нет на это времени! Братьев Мия нужно спрятать!       — Что, зачем это ещё? — Хината хмурит брови.       — Затем, чтобы Кагеяма тебя не бросил, идиот! — Ямагучи кидается лежащей рядом подушкой в друга.       — Если бросит, может, так ему и надо? — Все испуганно смотрят на Ойкаву. Тот недоуменно поднимает брови. — Что? Я лишь высказал предположение.       — Так вот, что ты задумал? — Иваидзуми тяжело вздыхает, отстраняясь от Тоору. Связующий садится в позу лотоса, и он явно расстроен таким поворотом событий. — Ты ведь знал, да? Что они приедут. Не удивлюсь, если окажется, что это ты их надоумил. Какой же ты мудак, Ойкава… а я-то, как дурак, поверил, что ты изменился.       — Но я изменился, Ива-чан! — Тоору кричит, почти умоляет, тянется к Иваидзуми, но тот откидывает руки своего парня подальше от себя. — Я не имею к этому никакого отношения. Я не знал, что они приедут!       — Тогда исправь это! — Иваидзуми кричит, да так, что его злость, наверняка, слышат соседи.       — Но как?..       — Мне насрать, как именно! Ты это начал, ты и закончишь!       — Ива-чан… — голос Тоору дрожит. Кажется, он готов расплакаться, и Ямагучи невольно задаётся вопросом, как часто этот разговор уже происходил между этими двумя.       — И помни, Ойкава, если эти двое останутся сегодня без парней, ты тоже! — Голос железный, кажется, уже принявший решение и за доли секунды сумевший смириться с болью.       Ямагучи испуганно отшатывается назад. Он представить себе не мог, что так всё закончится. Как часто Ойкава делал больно Иваидзуми? Как долго это всё продолжалось, что Хаджиме готов пойти на такие крайности? Но, если честно, Тадаши его понимает. Если окажется, что Ойкава всему виной, Ямагучи собственноручно перережет ему глотку.       Тоору выглядит разбитым, но совсем недолго. За доли секунды он берёт бразды правления в свои руки.       — Нишеноэ, убирай игру. Ива-чан, раскладывай диван, скажем, что мы остались на ночевку. Атсуму, Осаму, идите в комнату к Ямагучи. Сидите тихо, потому что, если я услышу хоть звук, прибью обоих. Черта с два я расстанусь с Ива-чаном! — Все смотрят на Ойкаву с непониманием. За доли секунды этот нытик превратился в настоящего капитана, и это только от страха потерять Иваидзуми? Похоже, он и правда его любил. — Чего на месте застыли?! Бегом выполнять, у нас есть всего пара минут прежде, чем они придут!       Все тут же разбегаются по своим заданиям. Ямагучи на ватных ногах заводит братьев Мия в свою комнату, и выходит с невероятным страхом. Если Цукишима зайдёт туда, то всё станет ещё хуже. Даже представить страшно, двое парней в его комнате. Как это вообще можно объяснить? И как понять? Цукишима терпеливый, но даже в нём нет столько терпения.       Всё будет хорошо. Всё точно будет хорошо. На их стороне даже Ойкава, несносный, непобедимый Тоору, привыкший всегда получать то, что хочет, а сейчас он хочет, чтобы Цукишима с Кагеямой ничего не узнали. Всё не может кончиться плохо. Всё точно кончится хорошо. Цукишиму всего-то нельзя пустить в комнату к Ямагучи. Это не сложно, это очень просто.       Тадаши идёт в прихожую, где уже находятся их пьяные гости.       — Вы играли в Монополию?! Я тоже хочу!       — Бокуто-сан, мы пришли не для того, чтобы играть, — Кейджи хмурится, смотря на своего парня. — Уже слишком поздно, пора спать.       — Но, Акааши, я хочу поиграть со всеми!       Кейджи тяжело вздыхает.       — Смотрите, Бокуто-сан, Ямагучи пришёл. Сейчас они с Цукишимой поговорят, и мы поедем домой. Наконец-то, — последнее он добавляет скорее для себя, и, признаться честно, Тадаши сам с нетерпением ждёт этого момента.       — Привет всем, — Ямагучи неуверенно машет рукой. Боится, что дрожь по всему телу выдаст его. — Где Кагеяма и Хината?       — Они уже ушли в комнату поговорить, — Кей фыркает и окидывает Ямагучи таким взглядом, будто бы тот проходит какую-то проверку. — Почему ты в одежде.       — Конечно же, потому что мы играли! Не играть же ему раздетым, в самом деле, Очкарик-чан, — Ойкава вмешивается в разговор, и Цукишима смотрит на него так, словно может убить одними глазами.       — Ты же сказал, что спал, — Кей возвращает взгляд на Ямагучи и, если честно, лучше бы этого не делал, потому что взгляд его полон не ярости, а обиды. Тадаши вовсе не хочет, чтобы Цукишиме было больно.       — Ну да… я почти спал, пока мы играли, — он чувствует себя отвратительно от того, что ему приходится врать.       — Да, ты бы видел, как он играл! Глаза так и закрывались! — Ойкава смеётся, но никто его не поддерживает. Все чувствуют напряжение, и Тоору, несомненно, тоже, только исправить ситуацию пытается, как может, нелепо и неуместно.       — Понятно, — Цукишима кивает, очевидно, списывая всё на обиду. Оно им и на руку, хотя Ямагучи предпочёл бы не делать Кею больно. Он ведь совсем не зол и не обижен на своего парня. Он любит его. Но пусть уж лучше Цукишима думает так, нежели знает правду. — Мы можем пойти к тебе в комнату? Я хочу поговорить наедине.       — Нет! — Ойкава и Ямагучи кричат это в унисон, но продолжает один Тоору: — Там грязно. Может, лучше в туалете? Там и акустика лучше.       Цукишима долго смотрит на Ойкаву, будто бы пытается решить сложную задачку в голове, а потом – на Тадаши, и в этот момент конопатый готов поклясться, что Кей всё знает. Он не может, но он, несомненно, всё уже знает.       — Ямагучи, что происходит? — Тон, требовательный и злой, на который нельзя не ответить, но что сказать? Опять врать? Сколько вообще можно врать?       — Ничего, Цукки. Всё хорошо. С чего ты решил, что что-то не так? — Нервный смешок, который совсем не помогает. Если честно, делает всё только хуже.       — В таком случае, я думаю, ты не будешь против, если я загляну в твою комнату.       Ямагучи не находится с ответом, и Кей огибает его так же просто, как если бы плыл по водам. Ойкава оказывается проворнее и преграждает Цукишиме путь за считанные доли секунды.       — Кей-чан, я не знаю тебя достаточно хорошо, но, готов поспорить, что ты не подозрительный человек! С чего бы тебе не верить Ямагучи-куну, когда он говорит, что всё нормально? Разве основа отношений – это не доверие? Доверяй Ямагучи-куну, и всё у вас обоих будет прекрасно! — Ойкава даже кладёт Цукишиме руку на плечо, хлопает, как самый настоящий семпай, но Кей смотрит так яростно, что Тоору немедленно отдёргивает ладонь.       — Ойкава-сан, отойдите, пожалуйста, — пожалуйста звучит, как «иди к черту».       Он огибает Тоору очень просто, но тот вновь преграждает путь.       — Ну ладно! Подловил! — Ойкава снова смеётся. Где он находит на это силы, когда его руки трясутся так же, как и у самого Тадаши? Он отличный актёр, надо это признать. — Придётся признаться тебе! Ямагучи-кун готовил тебе подарок, и спрятан он у него в спальне! Вот так вот, ты нас раскусил. Умный Очкарик!       Тоору тянется рукой, чтобы похлопать Цукишиму по голове, как какую-то собачонку, но тот останавливает чужую ладонь в сантиметре от своей макушки. Смотрит так презрительно, что от одного такого взгляда у Ямагучи душа уже ушла бы в пятки, но Ойкава держится хорошо, улыбается и посмеивается, словно его отношения не стоят на кону. Удивительно. А, может, Тоору просто прямо сейчас сходит с ума. Шизофрения, не иначе.       Цукишима огибает Ойкаву в этот раз не говоря ни слова, и Ямагучи кидается прямо за ним.       — Цукки, стой! Не надо!       Кей не слушает и направляется прямо в комнату. Он распахивает дверь, где на кровати лежат братья Мия. Ну вот и всё. Это конец. Ямагучи готов накрыться простынкой и ползти на кладбище. Больше, как ему кажется, вариантов у него нет.       — Цукки, всё совсем не так, как тебе кажется…       — Кто это, Ямагучи? — Голос такой стальной, что Тадаши совершенно забывает, как надо разговаривать, только мычит что-то нечленораздельное.       Зато Атсуму помнит, как это делается. Он аккуратно встаёт с кровати.       — Мы друзья твоего парня. Мы встретились в баре…       Дальше Мия ничего сказать не успевает – кулак Цукишимы прилетает прямо в его нос. Ямагучи даже не успевает понять, как испуганно пищит, и на этот звук сбегаются все, кто ещё был в доме. Смотрят испуганно на Атсуму на полу, но ничего не говорят. Тадаши тоже ничего не говорит. А что он может сказать?       — Что ты делаешь?! — Осаму подлетает к своему брату и помогает ему сесть. Впервые оба брата Мия выглядят испуганно.       — Убирайтесь из спальни моего парня.       Осаму не спорит. Видимо, понимает Цукишиму. А кто бы не понял? Любой на его месте поступил так же, особенно если учитывать, что он пьян.       Братья Мия вылетают из комнаты и, видимо, направляются в ванну за аптечкой. Цукишима захлопывает дверь прямо перед любопытным носом Ойкавы. Представление закончено. Они остались наедине. Что будет дальше, Ямагучи не знает и даже предположить боится. Раскричится ли Кей? Нет, это не в его стиле. Гораздо хуже, когда он молчит, но и молчать он вряд ли собирается. Что же тогда ждёт Ямагучи? Скорее всего, моральное уничтожение по всем фронтам.       Он тяжело выдыхает с таким звуком, словно внутри него не воздух, а камни, и падают они на пол с таким же звуком, с каким упала бы глыба с утёса.       — Не знал, что ты умеешь драться, — Ямагучи говорит это, потому что терпеть молчание больше не может. Улыбается, надеясь разрядить обстановку, но ничего не получается.       Сказал он это, конечно, зря. Цукишима смотрит на него испепеляющим взглядом.       — Помолчал бы лучше.       — Да, прости, — он отступает на шаг, втягивая голову в плечи, готовясь к прожигающей кожу речи. Вот-вот это должно начаться – ад, через который придётся пройти. У него нет выбора.       Ямагучи готов к самым грязным словам, самым нелепым обвинениям, к ненависти и обиде, но вместо это Цукишима произносит очень спокойно:       — И что это было?       — Это у тебя надо спросить. Сцену устроил ты, — перекидывать вину - всё, на что Тадаши способен.       — Заткнись, Ямагучи, — он выплёвывает эти слова.       — Так мне молчать или говорить?       — Тебе нужно отвечать на вопросы.       — Задавай более конкретные вопросы и тогда услышишь ответ, — Ямагучи не знает, откуда в нём столько силы. Возможно, его успокаивает, что Кей всё ещё здесь, он говорит с ним, он спокоен, не зол и, кажется, даже не обижен. У Ямагучи ещё есть шанс всё исправить, и он сделает всё, чтобы не потерять Кея.       — Ты прав, — Цукишима кивает и облокачивается о кровать позади себя, задумываясь на несколько минут. Молчание давит на Тадаши, но он не решается нарушить его. В конце концов, ему приказали молчать, — кто эти парни? — Наконец выдаёт Кей.       — Это братья Мия. Они близнецы.       — Я заметил, — Цукишима фыркает. — Как вы познакомились?       — В баре. Их привёл Ойкава, чтобы развеселить нас с Хинатой.       — Получилось?       — Ну мне было весело, — Ямагучи больше не будет врать Кею. Ни сегодня, ни когда бы то ни было ещё, если удастся выбраться из этой передряги, в которую они так нелепо угодили.       — Как они оказались здесь?       — Их позвал Ойкава.       — Ты был против?       — Нет, — Ямагучи пристыженно опускает голову в пол. Чего он стыдится? Ничего ведь не произошло. Точно, Цукишима ведь об этом ничего не знает. — Цукки, ничего не было. Мы просто играли в Монополию и ели. Веселились и разговаривали. Я бы никогда так не поступил!       Кей, почему-то, улыбается.       — Забавно, что ты оправдываешься.       — Почему? — Ямагучи испуганно пучит глаза.       — Потому что оправдываются только виноватые люди.       Вот Тадаши и спалился. Попался в такую простую ловушку.       — Или люди, которые боятся потерять любимого, — слабак. Опять он врёт, играется, притворствует, переворачивает вещи так, как ему удобно. Надо набраться смелости и сказать всё так, как есть. Но где её взять? — Нет, ты прав. Я сейчас вру, — он мотает головой, чтобы отогнать страхи. А, может, чтобы прийти в себя после выпитого алкоголя. Цукишима заслуживает правды, он должен это сказать. — Я сравнивал вас. Думал, Осаму никогда бы не стал флиртовать с кем-то ради развлечения. Но это не так. Я его совсем не знаю, не знаю, что бы он делал, как бы себя вёл. Зато я знаю тебя и знаю, что люблю только тебя. Я просто хочу, чтобы ты знал…       — Я не злюсь, Ямагучи, — Кей нагло перебивает своего парня (возможно, бывшего).       — Не злишься?       — Не злюсь.       Ямагучи в шоке, но находит в себе силы усмехнуться.       — По твоим действиям этого не скажешь.       — Я был зол, — Кей кивает, очевидно, признавая поражение, — но, в конце концов, я всему этому виной. Я не должен был флиртовать с Куроо, не должен был ругаться и уходить. Я должен был сказать, что у Куроо есть парень, но мне нравилось видеть, как ты ревнуешь, потому что, возможно, я чувствовал себя нужным. Я оправдывал всё тем, что обещал Куроо никому об этом не говорить, но в конце концов это было лишь притворством. В итоге мои игры закончилось этим. Прости меня, — он опускает голову вниз не в силах смотреть в чужие глаза. Ямагучи не думал, что может быть в большем шоке, чем раньше, но, похоже, у шока нет предела. — Ты простишь меня?       Цукишима смотрит, как подстреленный олень, и Тадаши, сделав несколько шагов вперёд, берёт руку Кея в свою.       — А ты простишь меня?       — Мне не за что тебя прощать, — Кей улыбается настолько, насколько у него ещё есть силы. А то, на что у него нет сил, где-то их находит.       — Тогда и мне не за что тебя прощать.       Тадаши не спрашивает разрешения. Он просто целует Кея так, как должен был сделать давно. Со всей страстью и любовью, что в нём есть, давая обещание больше никого и никогда так не целовать. Давая обещание не Цукишиме, а самому себе. Ему больше никто не нужен, и он никогда впредь об этом не забудет. Он будет ценить своего злобного, циничного, язвительного выскочку, который, как оказалось, в ярости может сломать кому-то нос. И это, если честно, сексуально.       — У меня есть предложение, — Тадаши отстраняется и шепчет Кею прямо на ухо, пальцами перебирая чужие пряди, — Давай-ка я всех выгоню из квартиры, и мы останемся в этой спальне только вдвоем.       — Ммм, — Цукишима улыбается Ямагучи куда-то в ключицу. — Звучит отлично.       Они не успевают насладиться вторым поцелуем, когда слышат крики из прихожей и глухой удар о пол. Ямагучи и Цукишима бегут на звук, где Атсуму опять валяется на полу, а над ним стоит разъярённый Кагеяма.       — Да что с вами, ребята, не так?! — Осаму вновь пытается поднять брата с пола. Кажется, Ямагучи уже где-то видел эту картину.       — Ещё раз увижу тебя рядом с моим парнем, одной сломаной челюстью не отделаешься, — Хината прячется за спиной Тобио с хитрой ухмылочкой.       Похоже, сегодня Атсуму получил за обоих братьев. Жалко паренька.
Примечания:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.