***
Если честно, Ямагучи не знает, сколько времени проходит прежде, чем Ойкава показывается вновь за их столиком. Ещё какое-то время после его ухода друзья обсуждают проблему Хинаты, а когда приходят к выводу, что Шоё просто не уверен в кандидатуре Тобио на пост своего парня и тому просто стоит поговорить с брюнетом об этом, то окончательно закрывают эту тему. Всего за пару часов Иваидзуми удаётся распутать хитросплетения в головах друзей, а вот его собственное хитросплетение никак унять не может. Они веселятся и говорят о последних сериях Ведьмака, когда к столику подходит Ойкава, обнимая двух очень похожих парней. Отличаются у них, наверное, разве что волосы – у одного они ярко-желтые, а у второго – серые или даже серебряные. И Тоору улыбается, будто бы сорвал джек-пот, будто бы выполнил сверх меры задачу, которую, видимо, сам себе поставил. Он счастлив, а вот все за столом чувствуют себя некомфортно. — Ойкава, кто это? — Голос Иваидзуми такой, что Ямагучи не сомневается, под столом руки бывшего аса уже сжались в кулаки. — Это Осаму и Атсуму Мия. Они братья близнецы. Разве не круто? Из всех присутствующих это заявление воодушевляет разве что Хинату. Зато как воодушевляет – он почти подскакивает со своего места и кричит: — Серьёзно?! Это та-а-ак круто! Никогда не видел близнецов раньше! — Хината, сядь, пожалуйста. В этом нет ничего особенного, — Хаджиме буквально насильно сажает Шоё на своё место. Взгляда при этом от Ойкавы не отрывает и звучит так, словно ещё чуть-чуть и пойдёт бить морды. Иваидзуми, очевидно, ревнует. — Что они здесь делают, Тоору? — Тадаши никогда прежде не слышал, чтобы Иваидзуми обращался к своему парню по имени и, судя по лицу Ойкавы, можно сказать, что это не очень хорошо. — Я сказал им, что у нас тут парочка разбитых сердец, и они вызвались помочь. — Ойкава, я тебя сейчас… — Ива-чан, пойдём танцевать! — Связующий оказывается рядом со своим парнем слишком быстро для пьяного глаза Тадаши. Хватает за руку и вытягивает из-за стола. — Ну пойдём, пожалуйста, пойдём! Я соскучился! Ты давно меня не обнимал! — Не нужно было уходить, — бубнит себе под нос мужчина. Неужели он правда на это разозлился? А Иваидзуми мягче, чем кажется. — Но теперь я здесь! Пойдём, я хочу побыть вдвоём! Хаджиме резко тянет Ойкаву на себя и шепчет на ухо так, что это недоступно слуху Ямагучи: — Тоору, что ты задумал? Вместо ответа связующий резко целует своего парня. — Пойдём, Ива-чан. Ямагучи кажется, что Иваидзуми в буквальном смысле превратился в лужицу у него на глазах, потому что он даёт себя увести. Он такой покорный, когда дело касается Ойкавы, только напоследок неуверенно произносит: — Если что-то случится, зовите меня! — И скрывается в толпе, ведомый неизвестно откуда взявшейся энергией Тоору. Когда они исчезают, Тадаши очень явно понимает, что предпочел бы, чтобы они остались. Иваидзуми был отличной защитой от незнакомцев, а теперь… совершенно неизвестно, что будет теперь. Кто эти незнакомцы? Чего они хотят? И, что гораздо важнее, способен ли Ямагучи сказать четкое нет, когда его голова полностью занята алкоголем? В этом уравнении слишком много неизвестных, а Тадаши ко всему прочему никогда не был математиком. К Ямагучи подсаживается парень с серебряными волосами. Он выглядит… симпатично. Тадаши даже не будет пытаться врать, и дело тут вовсе не в том, что он в стельку пьян, нет. Дело в том, что, даже будучи трезвым, Ямагучи не смог бы отрицать красоту этого парня. Но это ведь ничего не значит, так ведь? Хината тоже симпатичный, а Ойкава-семпай по-настоящему красивый. Красота кого-то вовсе не значит, что ты хочешь изменить, а Тадаши не хочет. Он любит Цукишиму, и прямо сейчас конопатый не отказался бы, чтобы он оказался здесь. Незнакомец может быть симпатичным, а алкоголь может быть вкусным, но всё это оказалось бы в тысячу раз приятнее, если бы Кей был здесь. — Привет, — незнакомец улыбается, и что-то внутри Ямагучи ухает вниз. Нельзя так улыбаться, это должно быть запрещено законом, — мне нравятся твои татуировки, — он кивает на рисунок на коже, который выглядывает из-под слишком откровенного выреза на ключицах. Тадаши покрывается румянцем. — Спасибо. Мне нравится твоя улыбка, — черт, он же собирался сказать волосы! Он точно собирался сказать волосы, что с ним не так?! Глупость какая-то. Незнакомец на это улыбается ещё шире и, кажется, тоже покрывается румянцем, хотя, вполне возможно, виной всему освещение бара. — Я – Осаму Мия. — Я знаю, — Тадаши улыбается и тычет трубочкой от коктейля в лёд в бокале. — Я – Ямагучи Тадаши. — Красивое имя. Ямагучи почти задыхается. Так ли это ощущается, когда кто-то с тобой флиртует? Теперь Тадаши от части понимает Цукишиму: это приятно. Приятно, когда кто-то замечает тебя, когда делает комплименты, пусть и такие глупые. Кей никогда не делает Ямагучи комплименты, а зря, Тадаши это точно понравилось бы. Ямагучи знает, что не должен, но он задаётся лишь одним вопросом в этой ситуации, и это вовсе не «когда же это закончится?» Он задаётся вопросом, почему Осаму так много улыбается? Неужели общение с Тадаши может сделать кого-то таким счастливым? Интересно, а Цукишима так же рад общаться со своим парнем? Потому что, если честно, по нему этого совсем не видно. Раньше Ямагучи это, почему-то, совсем не волновало, но теперь, видя на чужом лице улыбку от одного только своего присутствия, хочется знать, что человеку это нужно. Хочется знать, что твоё нахождение здесь имеет хоть какое-то значение, что твои слова услышаны, что твои взгляды видны, а твоя рука может оказаться в чужой руке так же просто, как и губы пойманы в поцелуй. Ямагучи тут же чувствует вину за собственные мысли и незамедлительно отодвигает от себя стакан с алкоголем. Виной всему он, конечно же, он, а не проблемы в отношениях. Цукишима любит его, и Тадаши имеет для него значение. Просто он показывает это по-другому. Кому какое дело до этих улыбок незнакомца, когда есть любимый человек? Как оказалось, Ямагучи есть до этого дела. — Самое обычное имя, — Тадаши смотрит в пол, потому что на эту улыбку смотреть сил больше нет. — Почему ты сегодня здесь? — Осаму переводит взгляд в другую сторону, и Ямагучи следит за ним. На другом конце стола Атсуму совсем уж некрасиво флиртует с Хинатой. Тадаши рад, что ему достался другой брат. — Я… ну… эм… — почему-то говорить это сложно. Надо признать, говорить это Ямагучи совсем не хочет. — Мы поругались с парнем. — Из-за чего? — Голос Осаму участливый. Неужели ему и правда есть дело до проблем парня, с которым он только что познакомился? Удивительно. — Если честно, я совсем не хочу об этом говорить, — Ямагучи забывает о собственном обещании и снова берёт коктейль, делая из него несколько больших глотков. — Да, прости, ты прав. В баре ведь нужно веселиться, не так ли? — Осаму подмигивает. И это, надо признать, выглядит сексуально, — пойдём потанцуем? — Он встаёт со своего места и протягивает Ямагучи руку, большую и сильную. Тадаши нервно сглатывает. — Не уверен, что это хорошая идея… — Да ладно тебе, это просто танец, он ничего не значит, — Осаму смотрит, как Атсуму уводит Хинату на танцпол. Ему это так просто удалось. Ямагучи устало выдыхает. Он бы хотел развлечься, а не сидеть в углу. — Обещаешь не приставать? — Даже в мыслях не было. Осаму оказывается приятным. У него с Тадаши гораздо больше общего, чем у Цукишимы. Ямагучи танцует с Осаму и понимает, что Кей никогда не пошёл бы вместе с ним на танцпол. Они делают перерывы только для того, чтобы выпить ещё, а потом возвращаются танцевать, и всё это время Тадаши думает. Он думает много, думает о том, о чем не должен бы думать. Он думает о том, что он и Осаму оба любят сладкое, а не обжигающую горло острую пищу. Им нравятся животные и пешие прогулки, а Цукишима ненавидит и то, и другое. Осаму и Тадаши любят милые, женские коктейли, а Кей предпочтёт алкоголь, который обжигает горло своей горечью. Им нравятся книги, но вместо них они предпочтут посмотреть простой фильм с несложным сюжетом, чтобы развлечься и не загружать голову. Кей же ненавидит простые романтические комедии, от которых у Ямагучи душа поёт. Цукишима одержим порядком, а Осаму может понять, как сильно Тадаши иногда нужно разбросать всё вокруг себя, когда он работает. Им обоим нравится город, загруженный и постоянно чем-то занятой, где люди куда-то спешат и их так много, что в этом потоке можно потеряться, а Кей… ну он предпочтёт место поспокойнее. Цукишима любит татуировки, как и Осаму, только вот он считает их сексуальными, а Мия находит их красивыми, как отдельное произведение искусства. И в этом есть разница: когда тебя считают куском мяса для секса или статуей, выставленной на какой-то выставке для того, чтобы радовать глаз. Рядом с Осаму недостатки Кея вообще были виднее. Ямагучи не понимает, как мог терпеть все эти грубости в свою сторону. Мия никогда не сказал бы Тадаши тех вещей, что Цукишима говорил на постоянной основе, будто бы в этих словах не было ничего особенного. А в них было и очень много всего. Только сейчас Ямагучи понимает, как к нему относились и как к нему могли бы относиться, и, почему-то, он уверен, что Осаму никогда не стал бы флиртовать с кем-то другим, никогда не стал бы игнорировать чувства Тадаши, он никогда не был бы таким мудаком, которым был Цукишима. И это просто смешно, что Ямагучи встречается именно с ним. Плохо ли то, что он вообще об этом думает? Плохо ли то, что постоянно сравнивает? Наверное, он не должен, но он ведь такой пьяный, что всё это легко можно списать на алкоголь. В любой другой ситуации Тадаши не пошел бы танцевать, он не стал бы пить и смеяться с чужих шуток. Скорее всего, он сразу же ушёл бы. Но сегодня Ямагучи пьян и расстроен, сегодня его обидели и послали куда подальше, поэтому простое внимание другого парня, не своего возлюбленного, – приятно. Это ведь ни к чему его не обязывает, не так ли? Он ничего не должен Осаму, и тот прекрасно это знает. Он знает, что у Ямагучи есть парень, и именно потому, что Мия не Цукишима, он не станет к нему лезть. Они возвращаются за стол, когда ноги уже не могут больше держать их, и опираются друг на друга, посмеиваясь. Иваидзуми уже сидит за столом, потягивает пиво, пока Ойкава примостился у своего парня на коленях и подрагивает ступнями в воздухе. Нишеноэ переписывается с кем-то в телефоне, и, судя по его улыбке, Ямагучи делает предположение, что это Асахе. Хината о чем-то увлеченно болтает с Атсуму, всё, кажется, пришло в норму. — Вы вернулись! — Шоё прыгает в сторону Тадаши и Осаму и тут же падает обратно, угодив прямо на грудь Мия. Будь здесь Кагеяма, наверное, уже сто раз сошёл бы с ума. — Вас долго не было. Понравилось танцевать? — Ойкава подмигивает прямо с трубочкой во рту. Иваидзуми хмурится, очевидно, боясь, что коктейль может быть пролит на его ноги. А, может, его злит что-то совсем другое, о чем Ямагучи не знает. Они с Осаму садятся на диванчик, и Мия пододвигается к нему, пожалуй, слишком близко, но Тадаши оправдывает это тем, что места совсем немного. — Здесь может быть шумно, но песни и правда приятные, — Осаму пожимает плечами, беря в руки сиреневый коктейль. Он не находит в этом ничего необычного, и это приятно. — Да! Мы танцевали под Бьенсе и это было лучшей частью вечера! — Атсуму ударяется плечом в Хинату, и тот смеётся в ладошку, кажется, даже не заметив такого откровенного подката. — Спасибо, Ойкава, что познакомил нас. — Да что ты! Совсем не за что быть благодарным. Я рад, что хоть кто-то оценил мой порыв, — Тоору чуть-чуть ёрзает на коленях у своего парня и косится в его сторону, очевидно, намекая на какой-то разговор, при котором Ямагучи не присутствовал. — Думаю, нам уже пора идти, — Нишеноэ наконец убирает свой телефон в карман. Скорее всего, он не слышал ни слова из того, что говорили ребята, будучи слишком увлеченным своим парнем. Ямагучи тут же чувствует зависть и достаёт из кармана собственный мобильник, но тот пуст. За весь вечер Цукишима так и не ощутил нужды в своём парне. — Согласен. Некоторые из нас уже слишком пьяные, — Иваидзуми аккуратно выуживает коктейль из цепких лап Ойкавы и ставит его на стол. — Ничего подобного! — Тоору хмурится и снова хватает коктейль, делая несколько больших глотков. — Вечер только начинается! — Дуракава, уже ночь, и бар закрывается. — Ива-чан, это лишь значит, что нам нужно переместиться в какое-то другое место, вот и всё. — Ойкава-сан, и куда же вы хотите переместиться? — Ямагучи испуганно сглатывает. Ему кажется, он уже знает ответ. — Да хотя бы к вам домой! — Ну конечно, Тадаши так и знал. — Он близко, и не придётся заказывать такси. — Это отличная идея! — Хината почти подпрыгивает на месте. Ямагучи рад бы сказать, что это совсем не так, но, если честно, он совсем не хочет заканчивать этот вечер, потому что, лёжа в своей кровати совсем один, он окажется наедине со своими мыслями, а значит и наедине с мыслями о Цукишиме. Сможет ли он забыть про эту ссору? И сможет ли не чувствовать себя виноватым после всего, что делал сегодня? Это был лишь танец, ненастоящий, они даже не касались друг друга, но мысли, они были настоящими. — Не уверен, что это так уж хорошо, — Хаджиме качает головой. Тадаши рад, что хоть кто-то здесь может произнести это вслух, потому что сам он не сможет отказаться при всём желании. Если честно, он предпочтёт, чтобы этот вечер никогда не прекращался, чтобы завтра не приходило никогда. — Ива-чан, ну пожалуйста! — Ойкава прыгает на коленях у возлюбленного и смотрит такими большими и грустными глазами, что Тадаши не смог бы сказать ему нет. Интересно, сможет ли Иваидзуми? Он должен бы привыкнуть к этому, общаясь с Тоору так долго. — Ладно, — видимо, Ямагучи переоценил силы Хаджиме. — Но только если пообещаешь, что с алкоголем на сегодня покончено. — Хорошо, Ива-чан, больше не капли! — Тоору буквально кидается на шею к своему парню, — ну что парни, — Ойкава, цепляется за Иваидзуми, как дети, бывает, цепляются за свою мать, обращается к братьям Мия, — не откажетесь посетить обитель Ямагучи и Хинаты? Там всегда беспорядок, но мы можем во что-то поиграть. — Звучит отлично, — Атсуму улыбается так, будто бы выиграл лотерейный билет прямо в кровать Хинаты, и Ямагучи надеется, что Шоё это понимает. Но он, очевидно, совсем не понимает этого, потому что радостно обнимает одного из братьев, словно тот и впрямь мог отказаться. Осаму в ответ только кивает. — Они тоже пойдут? — Иваидзуми испуганно вскидывает брови. — Ну конечно, глупый Ива-чан! — Тоору треплет своего парня по голове, которому это, очевидно, не по душе. — Не бросать же их здесь. Иваидзуми недовольно пыхтит. — Знаете, вы идите, а я отправлюсь домой, — Нишеноэ трёт шею, будто бы она у него затекла. Скорее всего, дело не в этом, просто он не хочет уходить от общего веселья. В этом весь Юу. Ямагучи испуганно хватается за руку друга, сидящего рядом, надеясь, что тот поймёт, но он лишь непонятливо выпучивает глаза. Черт, Тадаши не может остаться наедине с Осаму, а это неизбежно, если Хината будет с Атсуму, а Иваидзуми с Ойкавой. Этого просто нельзя допустить в таких расстроенных чувствах, и Ямагучи надеется, что это видно по его глазам. Но этого не видно, и ему приходится наклониться к Нишеноэ, чтобы, как можно тише, прошептать слова на ухо: — Не бросай меня, — Юу в ответ только ещё более непонятливо выпучивает глаза. — Прошу, не уходи, ты мне нужен. — Ладно, но ты мне будешь должен. Глаза Нишеноэ, если честно, не светят особым пониманием, но он кивает. Согласно и послушно выуживает телефон из кармана и быстро печатает сообщение Асахе. Наверное, он до сих пор думает, что дело в Цукишиме, и Ямагучи был бы рад, если бы дело до сих пор было только в нём. Они встают из-за стола и быстро расплачиваются. Осаму не отходит от Ямагучи ни на минуту. Даже в туалет-то идёт вместе с ним. Спасибо, что хотя бы кабинки они выбирают разные. Тадаши возвращается назад со страдальческим лицом, и Нишеноэ смотрит на него с непониманием. Ну конечно, понимал бы он что-то, пошёл бы вместе с ними. Ямагучи страдает, но вовсе не от того, что ему плохо с Осаму. Всё как раз наоборот, ему очень хорошо, и это неправильно. Они направляются к выходу, и Иваидзуми с Ойкавой задерживаются. Ямагучи достаточно пьян, чтобы безнравственно подслушать чужой разговор: — Что ты делаешь, Трешкава? — Голос Хаджиме по-настоящему недовольный. Если бы Цукишима хоть раз сказал нечто подобное Тадаши, он бы перестал делать сразу всё, что делал до этого. — О чем ты, Ива-чан? Я иду к выходу, как и все, — Ойкава играет в дурачка. По его голосу становится очевидно, что он прекрасно понимает, о чем говорит Иваидзуми, но предпочитает проигнорировать это. Зачем? Хаджиме ведь всё равно не сдастся. — Нет. Братья Мия. К чему они здесь? — А, ты про это… — Ойкава чешет затылок, задумавшись. Неужели Великий Король до сих пор не придумал оправдания? Удивительно. — Я лишь хочу показать Ямагучи и Хинате, что они замечательные парни, которые могут кому-то нравиться. Хочу показать, как к ним должны относиться. — Ты что, заделался семейным психологом? — Но ведь это работает. Они улыбаются, у них отличный вечер! — Хорошо, — по голосу Иваидзуми очевидно, что всё совсем не хорошо. — но, если с одной из этих пар хоть что-то произойдёт, отвечать будешь ты. Неужели Иваидзуми винит Ойкаву? Ямагучи хотел бы верить, что всему виной Тоору, но за чувства Тадаши он, к сожалению, не отвечает. Тадаши сам виноват и прекрасно это понимает.***
Они играют в монополию, которую нашли где-то на задворках шкафа Хинаты (если честно, там такой беспорядок, что Ямагучи не удивился бы, если бы нашёл там труп или, например, корабль). Тадаши нещадно проигрывает, и выручает его лишь то, что банкиром заделался именно Осаму. Ойкава выигрывает и не устаёт тыкать в это носом Иваидзуми, на колени которого нагло положил свою голову. Хаджиме вообще-то не проигрывает, но Тоору заграбастал себе такое количество улиц, что каждый раз, когда на них кто-то попадает, теряет почти все свои деньги. Он очень несносный игрок и проигрывать ему, надо признать, просто обидно. Если бы Ойкава проигрывал, то здесь уже давно было бы море из слёз и жалоб, но, когда он выигрывает, то мешает всех остальных с грязью. Как Иваидзуми вообще угодило полюбить именно Тоору? Загадка, не иначе. Нишеноэ сидит на большой подушке и, надо признать, сильно злится на Ойкаву. Ему не нравится, что он проигрывает, ещё больше ему не нравится, что Тоору тыкает его в это носом. Юу не повезло ещё в самом начале игры – он попал в тюрьму. И он тоже совершенно не умел проигрывать, но его по крайней мере успокаивали суши, которые они заказали час назад, и спасибо, что хоть кто-то взялся привезти их в такой час. Атсуму и Осаму ведут себя… нормально. Не сказать, что они делают что-то особенное, разве что Атсуму без зазрений совести лезет к Хинате. Ямагучи уже было решил, что Шоё так и не рассказал брату Мия о своём парне, но, когда речь зашла про цветы, стоящие в вазе (Осаму сделал комплимент букету), Хината радостно сообщил, что их ему подарил парень. Он ещё добрую четверть часа рассказывал про Кагеяму и то, как они планируют летом уехать на море вместе. Удивительно, что Атсуму это совсем не смутило. С другой стороны, на своего брата он был похож лишь внешне. Характеры у них слишком разные. Зато Атсуму похож на Хинату, такой же шумный и гиперактивный. Эти двое подходят друг другу больше, чем Хината с Кагеямой, но Ямагучи старается об этом не думать. В конце концов, сегодняшним вечером оказывается, что как раз Ямагучи с Хинатой были не правы. Флирт с другими людьми – это приятно, пусть и неправильно. Признает ли Тадаши завтра свою неправоту? Расскажет ли хоть что-то про сегодняшний вечер Цукишиме или просто позвонит и извинится, а после этого больше никогда не скажет ничего по поводу Куроо? Вполне возможно второе. Но в таком случае, он продолжит общение с Осаму, а это уже совсем другой разговор. Можно, конечно, задавать вопрос, зачем ему это, но только вот ответа на него никто не получит. Может быть, чтобы позлить Кея, а, может быть, потому что общаться с братом Мия – приятно. — Да не может такого быть! — Нишеноэ кричит, падая назад и закрывая глаза руками. Ещё чуть-чуть и он взорвётся. Ойкава победно поднимает руку в кулаке. — Я так и знал! Гони деньги, Ноэ! — Юу кидает их прямо в лицо Ойкаве, который недовольно бурчит: — Кто-то совсем не умеет проигрывать. — Кубик ударился о карточки! Это нечестно! — Так говорят только лузеры, — Ойкава фыркает, распределяя свои богатства по разным кучкам. — Не зарывайся, Кава, — Иваидзуми нежно гладит своего парня по голове, которая лежит у него на ногах. Голос его совсем не звучит грозно, раз уж на то пошло, — ты тоже не умеешь проигрывать, — он улыбается, очевидно, что-то вспомнив. — Ничего подобного! Я самый достойный лузер, которого вы можете встретить, — он недовольно пыхтит. В этот момент разносится звонок снизу. Ямагучи проверяет время. Слишком поздно для гостей. — Кто это? — Хината испуганно пучит глаза. — Может, воры?! — Стали бы воры звонить в дверь? — Ямагучи закатывает глаза. — Подождите здесь, я посмотрю. Когда Тадаши выходит в прихожую, он всё ещё может слышать спор из гостиной. Кажется, Нишеноэ пытается переубедить Ойкаву перекинуть кубик, а тот наотрез отказывается. Ямагучи выходит из комнаты с улыбкой на губах, потому что это, давайте признаем, весело. Тадаши берёт трубку домофона и спрашивает заезженное до дыр «Кто там?», и стоит представить его удивление, когда он слышит голос Бокуто, орущего, кажется, прямо в микрофон: — Открывайте давайте! Ваши парни приехали! У Ямагучи спирает горло. Цукишима здесь? Как так? Зачем? Что за глупые вопросы! Чтобы помириться, конечно же! Кей не просто думал о своём возлюбленном, он приехал посреди ночи, боясь засыпать в расстроенных чувствах, пока Тадаши здесь с каким-то другим парнем веселился. Это уже не лезет ни в какие ворота. Кею точно нельзя это увидеть, его нужно остановить любым способом, но не может же Ямагучи просто бросить его у дверей! Он уже ответил! Что же делать? — Бокуто-сан, не кричите так, на дворе ночь, — Кейджи, как всегда, оказывается голосом разума. — Акааши, как ты думаешь, они поняли, что это Цукишима и Кагеяма? — Бокуто чуть-чуть понижает голос, но, если честно, всё равно кричит. Хотя для Котаро это, наверное, можно считать достижением. — В общем это ваши парни! Открывайте скорее! — Ч-что, прямо сейчас? — Это единственное, что приходит Ямагучи в голову. А что он должен был сказать? «Заходите»? Это не будет соответствовать ни одной из целей Тадаши и закончится очень плачевно, а плачевного Ямагучи не хочет. — А я говорил, что это плохая идея, — Акааши тяжело вздыхает и, наверное, закатывает глаза. — Стоило поехать домой и проспаться для начала. Да, им всем точно стоило сделать это. Тадаши вообще стоило уйти из бара пару часов тому назад, а лучше вообще не ходить туда. Но он уже пошёл, он уже сделал то, что не должен был. — Ямагучи, это ты? — Голос Кея. Такой родной и любимый. Такой родной, любимый и преданный. Который ещё не знает, что Тадаши сделал, который скоро будет разочарованным и расстроенным. Это катастрофа. Полная катастрофа. — Цукки? — Слова вылетают изо рта сами собой. — Да, это я. Открой, я хочу поговорить, — голос такой серьёзный, что, будь Тадаши в более расстроенных чувствах, решил бы, что Кей хочет с ним расстаться. — Прямо сейчас? Я… я сонный, это не будет иметь никакого смысла. Может, подождём до завтра? — Тадаши врёт Цукишиме. До чего он докатился? Ещё чуть-чуть и его щеки станут не просто красными, а бардовыми. — Я просто хочу помириться. Удели мне пять минут, а потом выгонишь, если захочешь, — Ямагучи чувствует стыд за то, что готов прямо сейчас выгнать Кея, а потом извиняться перед ним сколько потребуется. Лишь бы он не входил. — Ну всё, хватит, — голос Кагеямы спасает Тадаши от ответа, но, как оказалось, он сделал всё только хуже. — Ямагучи, открой. Мне нужен Хината, — судя по голосу, Тобио в стельку пьяный. Как и они все, надо признать. Как они вообще добрались до квартиры Ямагучи и Хинаты? Неужели Кей бросил машину прямо у бара? Вот это целеустремленность. — О-он спит! — Ямагучи выпаливает это на автомате. Кагеяме точно нельзя внутрь иначе начнётся поножовщина. Тобио гораздо менее сдержанный, чем Цукишима, а Атсуму лезет к Шоё без зазрения совести. Это кончится плохо. — Как и я, в общем-то, — Ямагучи пытается зевнуть, но от страха не получается. — Уже не спишь. И Хината тоже не будет. Скажи ему, что я приехал и хочу извиниться, — сам Кагеяма Тоио хочет извиниться? Неужели эти двое не могли придумать лучшего времени для просветления? Что за подстава? Так много вопросов и ни одного ответа. Ночь превратилась из приятной в потенциально опасную. — Ямагучи, открой, иначе я позвоню Хинате. — Не надо! — Это звучит слишком подозрительно, и Ямагучи спешит исправиться. — Я сам его разбужу, у него телефон на беззвучном. — То есть ты впустишь нас? — Цукишима всегда умел подловить. Ямагучи в ловушке, ему не остаётся ничего, кроме как впустить всю эту пьяную ораву домой. — Да, заходите. Он кладёт трубку от домофона и несётся обратно в гостиную. Всё плохо, всё плохо, всё очень-очень плохо. Это закончится плачевно, если прямо сейчас не спрятать братьев Мия где-то в доме. Или убить их… нет, это будет уже слишком, но, если честно, Ямагучи на грани от убийства и плевать кого именно. — Цукишима и Кагеяма здесь! Глаза всех обращаются на Тадаши и выглядят они по большей части испуганно. — Не может быть… — Иваидзуми шепчет куда-то в пол. — Что они здесь делают? — Нишеноэ смотрит на часы. — Не слишком ли поздно? Асахе уже давно поехал домой. — И что ты сделал? — Хината поднимается на ноги. Хорошо, что он понимает масштаб трагедии. — Ты впустил их? — Ну конечно я впустил их! — Ямагучи в ярости. У них нет на это абсолютно никакого времени! — Зачем?! — Кажется, это кричат абсолютно все. — А что я должен был делать?! Оставить их стоять на улице?! — Ямагучи готов кинуться в каждого из них стоящими рядом суши. — У нас нет на это времени! Братьев Мия нужно спрятать! — Что, зачем это ещё? — Хината хмурит брови. — Затем, чтобы Кагеяма тебя не бросил, идиот! — Ямагучи кидается лежащей рядом подушкой в друга. — Если бросит, может, так ему и надо? — Все испуганно смотрят на Ойкаву. Тот недоуменно поднимает брови. — Что? Я лишь высказал предположение. — Так вот, что ты задумал? — Иваидзуми тяжело вздыхает, отстраняясь от Тоору. Связующий садится в позу лотоса, и он явно расстроен таким поворотом событий. — Ты ведь знал, да? Что они приедут. Не удивлюсь, если окажется, что это ты их надоумил. Какой же ты мудак, Ойкава… а я-то, как дурак, поверил, что ты изменился. — Но я изменился, Ива-чан! — Тоору кричит, почти умоляет, тянется к Иваидзуми, но тот откидывает руки своего парня подальше от себя. — Я не имею к этому никакого отношения. Я не знал, что они приедут! — Тогда исправь это! — Иваидзуми кричит, да так, что его злость, наверняка, слышат соседи. — Но как?.. — Мне насрать, как именно! Ты это начал, ты и закончишь! — Ива-чан… — голос Тоору дрожит. Кажется, он готов расплакаться, и Ямагучи невольно задаётся вопросом, как часто этот разговор уже происходил между этими двумя. — И помни, Ойкава, если эти двое останутся сегодня без парней, ты тоже! — Голос железный, кажется, уже принявший решение и за доли секунды сумевший смириться с болью. Ямагучи испуганно отшатывается назад. Он представить себе не мог, что так всё закончится. Как часто Ойкава делал больно Иваидзуми? Как долго это всё продолжалось, что Хаджиме готов пойти на такие крайности? Но, если честно, Тадаши его понимает. Если окажется, что Ойкава всему виной, Ямагучи собственноручно перережет ему глотку. Тоору выглядит разбитым, но совсем недолго. За доли секунды он берёт бразды правления в свои руки. — Нишеноэ, убирай игру. Ива-чан, раскладывай диван, скажем, что мы остались на ночевку. Атсуму, Осаму, идите в комнату к Ямагучи. Сидите тихо, потому что, если я услышу хоть звук, прибью обоих. Черта с два я расстанусь с Ива-чаном! — Все смотрят на Ойкаву с непониманием. За доли секунды этот нытик превратился в настоящего капитана, и это только от страха потерять Иваидзуми? Похоже, он и правда его любил. — Чего на месте застыли?! Бегом выполнять, у нас есть всего пара минут прежде, чем они придут! Все тут же разбегаются по своим заданиям. Ямагучи на ватных ногах заводит братьев Мия в свою комнату, и выходит с невероятным страхом. Если Цукишима зайдёт туда, то всё станет ещё хуже. Даже представить страшно, двое парней в его комнате. Как это вообще можно объяснить? И как понять? Цукишима терпеливый, но даже в нём нет столько терпения. Всё будет хорошо. Всё точно будет хорошо. На их стороне даже Ойкава, несносный, непобедимый Тоору, привыкший всегда получать то, что хочет, а сейчас он хочет, чтобы Цукишима с Кагеямой ничего не узнали. Всё не может кончиться плохо. Всё точно кончится хорошо. Цукишиму всего-то нельзя пустить в комнату к Ямагучи. Это не сложно, это очень просто. Тадаши идёт в прихожую, где уже находятся их пьяные гости. — Вы играли в Монополию?! Я тоже хочу! — Бокуто-сан, мы пришли не для того, чтобы играть, — Кейджи хмурится, смотря на своего парня. — Уже слишком поздно, пора спать. — Но, Акааши, я хочу поиграть со всеми! Кейджи тяжело вздыхает. — Смотрите, Бокуто-сан, Ямагучи пришёл. Сейчас они с Цукишимой поговорят, и мы поедем домой. Наконец-то, — последнее он добавляет скорее для себя, и, признаться честно, Тадаши сам с нетерпением ждёт этого момента. — Привет всем, — Ямагучи неуверенно машет рукой. Боится, что дрожь по всему телу выдаст его. — Где Кагеяма и Хината? — Они уже ушли в комнату поговорить, — Кей фыркает и окидывает Ямагучи таким взглядом, будто бы тот проходит какую-то проверку. — Почему ты в одежде. — Конечно же, потому что мы играли! Не играть же ему раздетым, в самом деле, Очкарик-чан, — Ойкава вмешивается в разговор, и Цукишима смотрит на него так, словно может убить одними глазами. — Ты же сказал, что спал, — Кей возвращает взгляд на Ямагучи и, если честно, лучше бы этого не делал, потому что взгляд его полон не ярости, а обиды. Тадаши вовсе не хочет, чтобы Цукишиме было больно. — Ну да… я почти спал, пока мы играли, — он чувствует себя отвратительно от того, что ему приходится врать. — Да, ты бы видел, как он играл! Глаза так и закрывались! — Ойкава смеётся, но никто его не поддерживает. Все чувствуют напряжение, и Тоору, несомненно, тоже, только исправить ситуацию пытается, как может, нелепо и неуместно. — Понятно, — Цукишима кивает, очевидно, списывая всё на обиду. Оно им и на руку, хотя Ямагучи предпочёл бы не делать Кею больно. Он ведь совсем не зол и не обижен на своего парня. Он любит его. Но пусть уж лучше Цукишима думает так, нежели знает правду. — Мы можем пойти к тебе в комнату? Я хочу поговорить наедине. — Нет! — Ойкава и Ямагучи кричат это в унисон, но продолжает один Тоору: — Там грязно. Может, лучше в туалете? Там и акустика лучше. Цукишима долго смотрит на Ойкаву, будто бы пытается решить сложную задачку в голове, а потом – на Тадаши, и в этот момент конопатый готов поклясться, что Кей всё знает. Он не может, но он, несомненно, всё уже знает. — Ямагучи, что происходит? — Тон, требовательный и злой, на который нельзя не ответить, но что сказать? Опять врать? Сколько вообще можно врать? — Ничего, Цукки. Всё хорошо. С чего ты решил, что что-то не так? — Нервный смешок, который совсем не помогает. Если честно, делает всё только хуже. — В таком случае, я думаю, ты не будешь против, если я загляну в твою комнату. Ямагучи не находится с ответом, и Кей огибает его так же просто, как если бы плыл по водам. Ойкава оказывается проворнее и преграждает Цукишиме путь за считанные доли секунды. — Кей-чан, я не знаю тебя достаточно хорошо, но, готов поспорить, что ты не подозрительный человек! С чего бы тебе не верить Ямагучи-куну, когда он говорит, что всё нормально? Разве основа отношений – это не доверие? Доверяй Ямагучи-куну, и всё у вас обоих будет прекрасно! — Ойкава даже кладёт Цукишиме руку на плечо, хлопает, как самый настоящий семпай, но Кей смотрит так яростно, что Тоору немедленно отдёргивает ладонь. — Ойкава-сан, отойдите, пожалуйста, — пожалуйста звучит, как «иди к черту». Он огибает Тоору очень просто, но тот вновь преграждает путь. — Ну ладно! Подловил! — Ойкава снова смеётся. Где он находит на это силы, когда его руки трясутся так же, как и у самого Тадаши? Он отличный актёр, надо это признать. — Придётся признаться тебе! Ямагучи-кун готовил тебе подарок, и спрятан он у него в спальне! Вот так вот, ты нас раскусил. Умный Очкарик! Тоору тянется рукой, чтобы похлопать Цукишиму по голове, как какую-то собачонку, но тот останавливает чужую ладонь в сантиметре от своей макушки. Смотрит так презрительно, что от одного такого взгляда у Ямагучи душа уже ушла бы в пятки, но Ойкава держится хорошо, улыбается и посмеивается, словно его отношения не стоят на кону. Удивительно. А, может, Тоору просто прямо сейчас сходит с ума. Шизофрения, не иначе. Цукишима огибает Ойкаву в этот раз не говоря ни слова, и Ямагучи кидается прямо за ним. — Цукки, стой! Не надо! Кей не слушает и направляется прямо в комнату. Он распахивает дверь, где на кровати лежат братья Мия. Ну вот и всё. Это конец. Ямагучи готов накрыться простынкой и ползти на кладбище. Больше, как ему кажется, вариантов у него нет. — Цукки, всё совсем не так, как тебе кажется… — Кто это, Ямагучи? — Голос такой стальной, что Тадаши совершенно забывает, как надо разговаривать, только мычит что-то нечленораздельное. Зато Атсуму помнит, как это делается. Он аккуратно встаёт с кровати. — Мы друзья твоего парня. Мы встретились в баре… Дальше Мия ничего сказать не успевает – кулак Цукишимы прилетает прямо в его нос. Ямагучи даже не успевает понять, как испуганно пищит, и на этот звук сбегаются все, кто ещё был в доме. Смотрят испуганно на Атсуму на полу, но ничего не говорят. Тадаши тоже ничего не говорит. А что он может сказать? — Что ты делаешь?! — Осаму подлетает к своему брату и помогает ему сесть. Впервые оба брата Мия выглядят испуганно. — Убирайтесь из спальни моего парня. Осаму не спорит. Видимо, понимает Цукишиму. А кто бы не понял? Любой на его месте поступил так же, особенно если учитывать, что он пьян. Братья Мия вылетают из комнаты и, видимо, направляются в ванну за аптечкой. Цукишима захлопывает дверь прямо перед любопытным носом Ойкавы. Представление закончено. Они остались наедине. Что будет дальше, Ямагучи не знает и даже предположить боится. Раскричится ли Кей? Нет, это не в его стиле. Гораздо хуже, когда он молчит, но и молчать он вряд ли собирается. Что же тогда ждёт Ямагучи? Скорее всего, моральное уничтожение по всем фронтам. Он тяжело выдыхает с таким звуком, словно внутри него не воздух, а камни, и падают они на пол с таким же звуком, с каким упала бы глыба с утёса. — Не знал, что ты умеешь драться, — Ямагучи говорит это, потому что терпеть молчание больше не может. Улыбается, надеясь разрядить обстановку, но ничего не получается. Сказал он это, конечно, зря. Цукишима смотрит на него испепеляющим взглядом. — Помолчал бы лучше. — Да, прости, — он отступает на шаг, втягивая голову в плечи, готовясь к прожигающей кожу речи. Вот-вот это должно начаться – ад, через который придётся пройти. У него нет выбора. Ямагучи готов к самым грязным словам, самым нелепым обвинениям, к ненависти и обиде, но вместо это Цукишима произносит очень спокойно: — И что это было? — Это у тебя надо спросить. Сцену устроил ты, — перекидывать вину - всё, на что Тадаши способен. — Заткнись, Ямагучи, — он выплёвывает эти слова. — Так мне молчать или говорить? — Тебе нужно отвечать на вопросы. — Задавай более конкретные вопросы и тогда услышишь ответ, — Ямагучи не знает, откуда в нём столько силы. Возможно, его успокаивает, что Кей всё ещё здесь, он говорит с ним, он спокоен, не зол и, кажется, даже не обижен. У Ямагучи ещё есть шанс всё исправить, и он сделает всё, чтобы не потерять Кея. — Ты прав, — Цукишима кивает и облокачивается о кровать позади себя, задумываясь на несколько минут. Молчание давит на Тадаши, но он не решается нарушить его. В конце концов, ему приказали молчать, — кто эти парни? — Наконец выдаёт Кей. — Это братья Мия. Они близнецы. — Я заметил, — Цукишима фыркает. — Как вы познакомились? — В баре. Их привёл Ойкава, чтобы развеселить нас с Хинатой. — Получилось? — Ну мне было весело, — Ямагучи больше не будет врать Кею. Ни сегодня, ни когда бы то ни было ещё, если удастся выбраться из этой передряги, в которую они так нелепо угодили. — Как они оказались здесь? — Их позвал Ойкава. — Ты был против? — Нет, — Ямагучи пристыженно опускает голову в пол. Чего он стыдится? Ничего ведь не произошло. Точно, Цукишима ведь об этом ничего не знает. — Цукки, ничего не было. Мы просто играли в Монополию и ели. Веселились и разговаривали. Я бы никогда так не поступил! Кей, почему-то, улыбается. — Забавно, что ты оправдываешься. — Почему? — Ямагучи испуганно пучит глаза. — Потому что оправдываются только виноватые люди. Вот Тадаши и спалился. Попался в такую простую ловушку. — Или люди, которые боятся потерять любимого, — слабак. Опять он врёт, играется, притворствует, переворачивает вещи так, как ему удобно. Надо набраться смелости и сказать всё так, как есть. Но где её взять? — Нет, ты прав. Я сейчас вру, — он мотает головой, чтобы отогнать страхи. А, может, чтобы прийти в себя после выпитого алкоголя. Цукишима заслуживает правды, он должен это сказать. — Я сравнивал вас. Думал, Осаму никогда бы не стал флиртовать с кем-то ради развлечения. Но это не так. Я его совсем не знаю, не знаю, что бы он делал, как бы себя вёл. Зато я знаю тебя и знаю, что люблю только тебя. Я просто хочу, чтобы ты знал… — Я не злюсь, Ямагучи, — Кей нагло перебивает своего парня (возможно, бывшего). — Не злишься? — Не злюсь. Ямагучи в шоке, но находит в себе силы усмехнуться. — По твоим действиям этого не скажешь. — Я был зол, — Кей кивает, очевидно, признавая поражение, — но, в конце концов, я всему этому виной. Я не должен был флиртовать с Куроо, не должен был ругаться и уходить. Я должен был сказать, что у Куроо есть парень, но мне нравилось видеть, как ты ревнуешь, потому что, возможно, я чувствовал себя нужным. Я оправдывал всё тем, что обещал Куроо никому об этом не говорить, но в конце концов это было лишь притворством. В итоге мои игры закончилось этим. Прости меня, — он опускает голову вниз не в силах смотреть в чужие глаза. Ямагучи не думал, что может быть в большем шоке, чем раньше, но, похоже, у шока нет предела. — Ты простишь меня? Цукишима смотрит, как подстреленный олень, и Тадаши, сделав несколько шагов вперёд, берёт руку Кея в свою. — А ты простишь меня? — Мне не за что тебя прощать, — Кей улыбается настолько, насколько у него ещё есть силы. А то, на что у него нет сил, где-то их находит. — Тогда и мне не за что тебя прощать. Тадаши не спрашивает разрешения. Он просто целует Кея так, как должен был сделать давно. Со всей страстью и любовью, что в нём есть, давая обещание больше никого и никогда так не целовать. Давая обещание не Цукишиме, а самому себе. Ему больше никто не нужен, и он никогда впредь об этом не забудет. Он будет ценить своего злобного, циничного, язвительного выскочку, который, как оказалось, в ярости может сломать кому-то нос. И это, если честно, сексуально. — У меня есть предложение, — Тадаши отстраняется и шепчет Кею прямо на ухо, пальцами перебирая чужие пряди, — Давай-ка я всех выгоню из квартиры, и мы останемся в этой спальне только вдвоем. — Ммм, — Цукишима улыбается Ямагучи куда-то в ключицу. — Звучит отлично. Они не успевают насладиться вторым поцелуем, когда слышат крики из прихожей и глухой удар о пол. Ямагучи и Цукишима бегут на звук, где Атсуму опять валяется на полу, а над ним стоит разъярённый Кагеяма. — Да что с вами, ребята, не так?! — Осаму вновь пытается поднять брата с пола. Кажется, Ямагучи уже где-то видел эту картину. — Ещё раз увижу тебя рядом с моим парнем, одной сломаной челюстью не отделаешься, — Хината прячется за спиной Тобио с хитрой ухмылочкой. Похоже, сегодня Атсуму получил за обоих братьев. Жалко паренька.