Дни, изменившие мир

...[12/11/2038]...

Заря затмевала блеклые звезды, растапливая их в своем утреннем свете. Пустая, тихая, совсем безлюдная улица, укутанная белым пухом: у перекрестка стоит ларек «Chicken», усыпанный снегом, с пыльной табличкой «закрыто». Чуть дальше — широкая деревянная скамейка, где расположился лейтенант, устало откинув назад голову. Вся бодрость после последних событий куда-то схлынула, уступив место опустошенности. На востоке показались первые предвестники рассвета. Чистые лучи неспешно восходящего солнца растеклись во мраке, словно тающий бледно-золотистый лед. Воздух был свежим, прозрачным и холодным. Справа послышались неспешные шаги. Хэнк повернул голову и совсем не удивился приближающемуся Коннору. Пройдя до скамейки, андроид несколько мгновений постоял в нерешительности, а затем сел рядом. Он поймал на себе острый взгляд Андерсона и приветливо произнес: — В моей программе такие слова не прописаны... но я очень ценю вас как коллегу. И теперь, когда все кончилось, — он улыбнулся чуть заметной, честной улыбкой. — Пусть вы не любите андроидов, я хотел бы считать вас своим другом. Лейтенант вздохнул, положив руку Коннору на плечо. — Знаешь, — он запнулся, взгляд сделался тяжелым. — Я ведь всегда считал, что один из вас виновен в смерти Коула. Мой сын не выжил. Но только потому, что хирург принял «красного льда» и не мог оперировать. Это он виноват в смерти Коула. Он и этот гребаный мир, где люди решают все свои проблемы порошком... — черты лица полицейского смягчились. — Ты вернул мне веру в этот мир. Может, теперь вы его и спасете. Коннор понимающе приподнял уголки губ, но при мысли, что все действительно кончилось, они сами собой опустились. Детектив принял серьезный, несколько раздосадованный вид, сложив руки в замок, и от Хэнка это не ускользнуло. — Ну и что за кислая мина? — Расследования больше нет, как и угрозы в лице девиантов. Теперь все будет, как раньше. Мы продолжим вместе работать. Джордан, — он потупил взгляд, глядя на свои руки, — вернется в «Научный Центр», выпустит статью и получит ученую степень. Вероятно, посвятит себя науке. — Звучит так, будто тебя это огорчает. — Я не думаю, что мы увидим ее снова, — признается андроид. — И эта мысль почему-то не позволяет мне порадоваться за нее. Лейтенант с пониманием оглядывает озадаченного напарника, пару раз сопереживающе хлопает по спине и устало вздыхает, откинувшись на спинке скамьи. — Я все еще не уверен, что там чувствуют девианты... Но если бы ты был человеком, то я бы сказал, что эта девчонка успела стать дорога тебе. Возможно, ты даже любишь ее. Или нет... Не знаю. Снег с минуту безмолвно оседает на дороге, холодный ветер продувает до дрожи. Сбоку вдруг слышится частый стук шагов. Коннор кидает мимолетный взгляд в сторону шума, но при виде знакомого лица, казавшегося сейчас особо родным, тут же выпрямляется, полностью повернув голову. Джордан улыбчиво машет им рукой с той стороны дороги и спешит скорее перейти ее. Хэнк с ответной улыбкой поднимается на ноги, детектив делает то же самое, сам не зная зачем, да еще и в два раза быстрее. — Почему-то я была уверена, что найду вас здесь... — произносит с отдышкой, оказавшись рядом. Она ностальгически смотрит на покрытые снегом столик с ларьком. — Один из самых приятных моментов в расследовании. — И дня не прошло, а ты уже предаешься воспоминаниям, — хмыкнув, бодро подмечает лейтенант. — Еще вершить научные открытия собралась... Фаулер загадочно улыбнулась, и Коннору показалось, что он уже видел когда-то эту хитрую, заговорщическую улыбку. Эту перемену в ее лице он впервые уловил восьмого ноября, когда она вдруг отбросила книгу из рук и по комнате разнеслись тонкие мелодичные звуки романса. За этой улыбкой обязано последовать нечто, что точно оставит на них отпечаток. — Да я и не собираюсь, — Джордан легко жмет плечами под недоуменный взгляд Хэнка, роется недолго в своей сумке и демонстрирует им то, отчего брови обоих удивленно взлетают вверх. — Пол жизни я посвятила исследованию девиации и вот, моя статья дописана и опубликована. Она, конечно, могла быть куда более провокационной, но... мне бы не хотелось судиться с твоим создателем, — она весело подмигнула Коннору. — Поэтому о своих личных доводах пришлось умолчать. Но это не так важно. Важно, что я исполнила мечту, к которой шла десять лет... А когда одна мечта сбывается, ты отправляешься за новой, — уголки губ дрогнули в мягкой улыбке. — И я отправилась. За мечтой о работе, которую любила бы всей душой и где меня окружали бы те, кто мне дороги. Коннор неотрывно смотрит на раскрытое полицейское удостоверение в ее руке, где красуется ее фотография и подпись капитана Фаулера, как руководителя их отдела. Вглядывается, вчитывается в каждую строчку, словно не веря, и не замечает, как его взгляд проясняется. — Охренеть... — тянет Андерсон почти членораздельно, едва не упав обратно на скамейку от увиденного. — Так ты теперь... сотрудник отдела убийств? Как же ты решилась? — Подумала, что вам будет не хватать меня. Кто еще в рабочее время вам за выпивкой пойдет? — Джордан усмехнулась. — Если серьезно, в момент, когда нас отстранили от расследования, я по-настоящему испугалась. Что все самое лучшее может закончиться: вызовы, погони, риски и крепкие дружеские отношения, которых мне так не хватало. Наверное, впервые за восемь лет я действительно могу назвать Детройт своим домом. Она улыбнулась ласковой, трогательной улыбкой, трепетно глядя на своих коллег, как смотрят на друзей и близких, которых долго не видели и по которым скучали. Джордан не видела ни тех, ни других уже восемь лет, и сейчас ощущала простое человеческое счастье от того, что в ее жизни появился кто-то, кому есть до нее дело и кто небезразличен ей. Лейтенант с добродушной улыбкой положил ей руку на плечо. Фаулер проследила за этим движением, подняла глаза, со смехом качнула головой и покрепче обняла старика. Хэнк от неожиданности вздрогнул, ворчливо пробурчав, что она ему все кости переломает, но все же по-отцовски погладил ее макушку. Девушка отстранилась, поймав рассудительный взгляд детектива, улыбнулась, но отчего-то кидаться с объятиями на него не спешила. Коннор, почувствовав легкое напряжение, повисшее в воздухе, чуть отвернул голову. Полицейский, наблюдавший за этим, неоднозначно хмыкнул. — Ну, раз с медвежьими объятиями покончено, компанию на ближайший вечер мне составит черный шотландский виски, — деловито проговорил лейтенант, устремившись в направлении ближайшего бара. — Понадоблюсь — знаете, где меня найти. А лучше не ищите. Они с Коннором остаются одни на пустой улице, стоя друг напротив друга, не в силах до конца разобраться в своих желаниях. Хотелось сделать шаг и протянуть руку. Не меньше хотелось прятать глаза и самим куда-нибудь спрятаться. Джордан рассеянно кусает губы, руки сложены на груди. Она ведь шла к месту встречи с четким пониманием, что сегодня случится что-то неизбежное, что-то, что вызывает смешанные чувства и надолго забивает голову туманом. Фаулер кажется, что молчание нарушить следует ей, но в мыслях у нее пустыня, и слов не находится. — Вы очень долго шли к тому, чтобы заслужить признание в ученых кругах, — забирает Коннор у нее эту привилегию. — И теперь, когда появилась такая возможность, оставили это позади. Я совру, если скажу, что не рад вашему выбору. Но я не понимаю его. Она протяжно вздыхает и вдумчиво произносит: — Я не удивляюсь, что вы, андроиды, нас не понимаете. Люди правда странные. И порой сами себя не понимают. Ничто в нас не меняется: зная о себе все, мы на деле не знаем ничего; держимся принципов, а в минуты искушения забываем о них; десять раз обжигаемся, а все равно хотим гореть... Фаулер часто не пойми что притягивало в людях, и так же часто это было слепая привязанность, о которой она позднее жалела. Это был горький, но какой-никакой опыт. Девушка все-таки верит, что научилась на своих ошибках. И эта привязанность — не слепая, а знающая. — Это решение действительно должно было даться мне нелегко. Но после всего, что ты мне тогда сказал... — Джордан выдержала небольшую паузу и немного улыбнулась. — Я приняла его в тот же момент. Колючий ветер мягкой волной подхватывал в воздух пушистые волосы. Лучи золотого рассветного солнца трепетали в небе, охватив его от края до края, отражались в теплых глазах цвета бронзового миндаля, привнося еще более редкие краски. В изгибе губ искрились зрелая проникновенность и отзывчивость. Сенсер улавливал ее эмоциональные вспышки всех цветов и оттенков, медленно тающих в холодном воздухе. Коннор всматривается в лицо напротив и ловит себя на мысли, что факт существования этой девушки уже заставляет миллионы его нолей и единиц мешаться. Что жизнь без Джордан была бы неполной для него. Изображение на мгновенье становится нечетким, диод сменяется то желтым, то красным. В программе появляется новая задача, имеющая для него особое значение: сказать Фаулер кое-что важное. — Джордан. Он позвал ее мягко, но с заметной решимостью. Девушка приподняла брови и улыбнулась на одну сторону, изобразив крайнюю степень заинтересованности. Выражение лица Коннора приобрело слишком серьезный оттенок, а взгляд новую глубину, какой Джордан раньше не замечала, но она пока не собиралась робеть перед ним. Племянница капитана слегка кивнула, мнимо попросив его продолжать. — Дни, что я провел с вами, я считаю лучшими, — смотрит в глаза открыто и пристально. — И не думаю, что теперь смогу без вас. Детективу хватает сил не отвести взгляд даже сейчас, когда палитра эмоций в ее лице слишком ярка, чтобы что-то понять. Джордан смотрит ему куда-то в район шеи, взволнованно сглотнув. Светодиод напряженно и безостановочно горит красным. Фаулер молчит всего пару секунд, но по ощущениям проходит целая вечность. Она вздохнула, оставляя еще на мгновенье гадать, что значил этот вздох. И тихо прыснула, скрестив руки на груди, застыв на месте с трогательной открытой улыбкой, смущенно опустив голову. — Если ты еще раз обратишься ко мне на «вы», клянусь, я буду называть тебя тостером. Неожиданно для себя и для Коннора Джордан заключает его в самые любящие объятия, на какие способна. Перемещает ладони на крепкую спину, прижимаясь так близко, что беспокойный стук ее сердца становится слишком отчетлив. Детектив от неготовности вздрагивает, вслушиваясь в ее ускоренное дыхание. Диод резво мигает всеми цветами. Фаулер терпеливо ждет, когда пройдет это секундное замешательство, и вскоре чувствует ответное мягкое прикосновение в районе лопаток. По позвоночнику проходит разряд, изнутри поднимается что-то горячее, растекаясь приятным жаром по телу. Когда чужие руки несильно придавили ее, Джордан непроизвольно улыбнулась, зажмурив глаза, чувствуя, как на щеках горячая кровь вырисовывала алые пятна смущения. Коннор осторожно поглаживал голову, умиротворенно покоившуюся у него на груди. Такой простой жест... Но в сердце девушки он вызывал самый яркий отклик. Объятие было настолько комфортным и теплым, что отдававшийся вдалеке эхом, оповещавший об иррациональности ее действий голос здравого смысла до нее едва доносился. Джордан готова с ним поспорить. Если Коннору она на самом деле небезразлична, она не разомкнет своих рук. Девианты... они ведь совсем как люди, да?