Несладкая жизнь Бакуго, его идиотов и идиотки

      Раздается шум пропеллера и рык машинного двигателя, который очень больно ударяет по голове, не отошедшего от ЛСД триппа, Бакуго. Он не чувствует, как катится по холодному грязному полу багажника фуры прямо к стене, но чувствует как больно ударяется и отбивает к чертям весь бок, что побуждает его зашипеть и зарычать от злости и боли, скрипя зубами. Блондин открывает глаза, ладонями вцепляясь в пол, чтобы подняться. Во мраке безоконной фуры, в которой, обычно, перевозят какой-то особо тяжелый груз в виде мебели, Кацуки увидел только валяющихся, словно гнилое мясо, друзей и коллег, по совместительству.       Он поднялся, скрипя зубами и поглаживая пострадавший от удара бок. Понимая, что ему першит горло, и заорать сейчас будет физически больно, обладатель алых, мутных очей встает на четвереньки и аккуратно, на дрожащих руках, ползёт в сторону розововолосой Мины. Ашидо, лежащая в порванных чулках широкой сетки и высоких, блевотно-ярких розовых стрипах, у Бакуго вызывала гораздо большее доверие, чем другие его дружки, исключая Киришиму.       Блондин потеребил её за плечо, не заморачиваясь над аккуратностью, из-за чего, видимо, причинил девушке боль, и та издала недовольное и громкое: «Ай, блядь!».       Ярко накрашенная девушка просыпается, резко поднимаясь и хмурясь, смотря на Бакуго как на ебаного кретина, которого сейчас точно ударит, въебёт по самодовольной симпатичной мордашке её босса длинными ноготочками.       — Тихо, не истери. — шипит Бакуго, поглаживая её по плечу, как бы извиняясь за такую неосторожность, на что розовая скептично изогнула бровь. Взмахивая головой, по-королевски раздуто и пафосно, как бы выражая прощение и давая тому возможность продолжить. — В какой жопе мы находимся?       Девушка одарила Бакуго глупым, но далеко не растерянным смешком. Она оглянулась, еле сдерживаясь от того, чтобы не пасть на пол снова, поддавшись чарам волшебного отхода от наркоты, и негромко хмыкнула.       — Полагаю, мы в Фуре. — улыбнулась юная преступница, от чего Бакуго негромко рыкнул, вырывая у неё из-под бока водицу.       — Спасибо, кэп. Ты чертовски проницательна! — закатывает глаза Бакуго, дрожащими руками открывая бутылочку воды, жадно принимаясь хлебать из несчастной поллитровой бутылки воду.       — Ну а что я тебе должна сказать? Мы снова оказались в каком-то дерьме, скажи спасибо, что хотя бы не голые проснулись, как в прошлый раз, когда ты переспал с Тодороки. — упоминает ему Мина, а затем хмурится. Поднимаясь и подвигаясь к Бакуго, замечает, что он сейчас высосет всю воду. — Эй, мне то дай тоже. — обиженно ноет девушка, вырывая из рук Кацуки бутыль.       — Не напоминай. Как вы вообще могли меня отпустить, зная что я был под коксом? Суки, это же буквально наша причина переезда в Лос-Анджелес! Если бы не тот секс, жили бы себе в Японии.       — Ну бля, зай, что я могу сделать если ты злая гейская собачка, которая не только нас четверых нагибает, но посягает и на бывших одноклассников. — не сдерживает смешка Мина, за что получает озлобоенный взгляд Бакуго, которым он посылает её всеми возможными матами, но не позволяет сказать этого в слух, ведь уважает Мину, несмотря на то, что сейчас ей очень хотелось вмазать.       — Проехали. — рычит он, а затем, переводит взгляд на Ашидо, которая закрывает пустую бутылку, которую кидает в угол трясущейся машины. Бакуго перевёл взгляд на валяющегося возле них красноволосого парня, с отросшими черными корнями. Он, в отличии от Мины Бакуго и дуэта юмористов, которые на очередном гангстерском приёме надрались наркотиками, всего лишь напился, и сейчас спал, как миленький, чем вызывал какое-то умиление у блондина, что побудило потянуться рукой к спящему, и потрепать его по голове. Что Бакуго и любил, так это Мину и Эйджиро. Они одни были причиной его бисексуальности. Он обожал пышногрудую и эксцентричную Ашидо, точно также, как обожал милого и вечно доброго Киришиму.       — Классный он у меня, скажи. — улыбается ему пьяно и гордо Ашидо, пока Бакуго гладит Эйджиро. — У нас, а также у двух других дурней. — поправляет её Кацуки, переводя взгляд на упомянутых парней. Денки, спящий в черных длинных чулках и сапогах на шнуровке до колена, в женском кожаном лифчике, и Серо, в широком хлопковом пиджаке с полосами, а также с жемчужным дорогостояшим ожерельем на шее, спали рядом, в обнимку. Это было бы почти мило, если бы Мина не помнила, как эти двое пахнут, после опьянения.       Да, именно так выглядят деятели самой опасной в США криминальной группировки. В наше время кто займется убийствами лживых героев, скрываясь не во мраке злодейства, а в свете продажной грязной жизни? Всё верно, Эти самые товарищи, просыпающиеся в фуре.       Бакуго всегда сталкивался с неконтролируемой агрессией. Он горел геройством, но к сожалению, он потерял свою причуду, при сражении с Шигараки и его армией. Парень буквально лежал в больнице, когда о его отчислении уже подписали бумаги…       Что примечательно, несмотря на такую душещипательную жертву, его очень мягко увели из геройского ремесла, объясняя это тем, что в 3-А, ему делать нечего без причуды. Вся эта геройская напыщенность, жертвенность, также вывела из строя и Эйджиро, который столкнулся с инвалидностью. В том же бою, у него навсегда затвердела одна нога, которую пришлось ампутировать, из-за невозможности вставить шприцы или помочь, при большой потери крови.       Каминари и Серо ушли из-за очень глубокой депрессии и тревожности. Они слишком рано поняли, насколько вся эта геройская тусовка неоднозначная, а после выхода из строя Бакуго и Эйджиро, лучших друзей, они и вовсе покинули Юэй, на что их подбила Мина.       Они все ушли из геройской школы со скандалами, которые затихли не успев разгореться. Они были травмированы настолько, что долгое время жили в гараже семьи Бакуго, которая поддерживала сына как могла, зная, как ему это важно. Там, в гараже, они впервые начали выпивать алкоголь. Пиво, стало спасением им всем, и совсем быстро, весёленькие посиделки 18-ти летних неудачников, быстро превратились в грязные лобзания. Они не устраивали оргий, просто по пьяни, могли целоваться, лапать друг друга и говорить что-то про то, как хотели бы совокупиться. При чем говорили они это буквально каждому из их компании. В разных комбинациях, иногда по трое… так и зарождаются полиамуры, наверное. Они не любили называть это так. Просто… страстная любовь.       Наверное, тогда и зародилась их эта развратность и вечно пьяная рутина, утопавшая в веществах…       Внезапно до Бакуго, залипающего на Денки, в блядских чулках, доходит негромкий стон со стороны Эйджиро. Киришима поднимается, разлипая сонные глаза, словно кот. Старый деревенский кот, которому всего лишь 26 лет, а он уже ноет о боли в спине и протезе, который является причиной его слёз и дисфорсии.       — Хеей, вы уже встали  — улыбается он Мине и Бакуго, пьяно, что говорило о том, что Эйджиро до сих пор не трезв, от чего и смешон. Он никогда не был свиньёй когда напивался. Никогда не ударит, не сделает глупостей. Он даже мил, когда пил, в отличии от других животных его возраста, со страшной алкогольной зависимостью. Это было его личной проблемой, которая никого не трогала, кроме него самого.       Эйджиро тянется к Мине и Бакуго, обнимая их, тут же повисая на обоих, от чего Ашидо негромко мычит в недовольствии.       — Котик, ну ты пахнешь хмелём, пожалуйста, не висни на мне. — легко-легко, словно с ребёнком сюсюкается, ноет она, что Киришима поспешив выполняет.       Бакуго просёк, что Киришима не помнит о том, как они оказались в этой машине, судя по его тяжелому состоянию с самого утра. Он погладил того по голове, перенимая красноглазого полностью на себя, чтобы Мина не испытывала брезгливости.       — Ребя-ят…! — внезапно доносится хриплый шепот откуда-то со стороны спящей парочки. — Вы не проебали бутылку Мартини вчера, когда мы садились? — поднимается на локтях, пошатываясь Денки. Он шатается из стороны в сторону, но более менее, находится в сознании.       — Денки, золотце моё. — подползает к нему Мина, тут же падая на колени полулежащего блондина, который только что, буквально, намекнул на то, что помнит, как они тут очутились.       — Эй, дурноголовый, ты помнишь, как мы тут…? — спрашивает Бакуго, прижимая к себе ластящегося Киришиму, который негромко мурчит, поглядывая краешком глаз на Денки, который очень весело, даже слишком, улыбается им, размахивая рукой.       — Да-а! Прикиньте, мы вчера решили поехать на кукурузное поле, пожечь костра, но мы решили, что такси или машины это скучно и мы проебались к чуваку, которому чуть ли не отсасывал Сэро за стойкой, и он обещался послать нам целую фуру со своим работником! — хрипло, что свидетельствовало о сорванном и прокуренном голосе, произносит Денки, не менее энергично, словно его електротоком шибануло. А ведь жаль, у Каминари был такой звонкий голос.       — Блять, решили не «мы», а ты. И я тогда искал зажигалку под столом, сука. — вмешивается Сэро. — А во-вторых, Мартини спиздил этот чувак за рулём, от которого ещё кошкой воняет. — поднимается на тылы Ханта, хлопая глазами с характерным приглушенным стоном.       — Ха! Прикол. — усмехается Денки, хлопая Ханту по плечу, от чего и брюнет заряжается характерным тупым смешком, от абсурдности ответа и в целом поведения Денки.       — Знали бы наши клиенты чем мы занимаемся на выходных, явно не спешили бы называть нас королями, — он переводит короткий взгляд на Ашидо, — и королевой преступного мира. Ладно, горе-товарищи, у кого из нас есть телефон?       — У меня! — отзывается Эйджиро, по-удобнее облокачиваясь на Бакуго, располагаясь между его коленей, спиной утыкаясь в чужое междуножие, что никого из обоих не смущало.       — Ожидаемо. — хмыкает Кацу.       — Эй! А кто из нас сохранил память! — возмущается Денки, почуяв этот едкий посыл в слове Бакуго.       — Ты тоже умничка. Не закинулся бы колёсами вчера, запихав нас в фуру, я бы тебя не брезгал и трахнуть по самые кишки, чтобы искры с глаз полетели. — потирая правую половину лица негромко произносит Бакуго, отчего Денки издает похотливый довольный смешок, ведь такая перспектива его явно радовала, несмотря на то, что слова блондина были упущенной возможностью.       Эйджиро, тем временем, тыкает пальцами по смартфону, заходя в онлайн карты, которые сразу же считывают его местонахождение.       — В LA нет кукурузных полей? — спрашивает Эйджиро несмело.        - Есть, а что такое? — спрашивает несколько ошеломлённо Мина, приподнимаясь и слезая с Каминари.       — Почему мы в Сан-Хосе? — ещё более несмело спрашивает Эйджиро, после чего повисло молчание. На минутку они замолчали, переглядываясь, а затем, эту напряженную тишину разорвал смех Денки.       А затем и смех Ханты и Мины, которые подхватили эту очень странную эйфорию. Они смеялись так, что, казалось, сейчас разревуться от взявшего их не с того ни с сего весела. Вскоре, смех берет и Эйджиро, который прикрывает рот ладошками, пока Бакуго забирает телефон и смотрит на него, как на идиотскую шутку, не сдерживаясь от усмешки, прикрывая глаза, под смех его четырёх гиен.       — Мы и впрямь в Сан-Хосе, идиоты. — усмехается он, переводя ухмылку на постепенно умолкающих друзей-любовников.       — Круто, пойдём на пляж? — спрашивает Денки, приподнимаясь и усаживаясь, пока машина резко дергается и останавливается       — Приехали. — заключает Сэро.       — 5 часов езды. — хмыкает Мина, поднимая сумочку, где хранились все телефоны и карты всех пятерых.       — Заебись мы съездили на кукурузное, блять, поле. — негромко цокает, улыбаясь Бакуго, пока Денки вновь заливается коротким смешком. Всех внезапно озаряет яркий свет, на который разом пятёрка оборачивается, щурясь, созерцая силуэт какого-то мужика.       — Приехали. — заверяет мужчина, пока пригревшиеся к своим местам тела поднимаются, подползая к свету. Они вылезают из машины, оказываясь возле высокой многоэтажки, на элитной парковке, где были только дорогие иномарки и… их обблёванная фура.       — Классное кукурузное поле, старик. — негромко кряхтит Бакуго, на руках вынося Киришиму, из их транспорта, ставя на землю, в то время, как за ними подтянулся Денки, напяливший на себя длинный пиджак, Сэро, дабы прикрыться им, как халатом.       — Ваще огонь. — делает характерный, жест рукой блондин.       — Водить научись. — следом за Каминари, выходит Сэро, в мятой желтой рубашке, которая была под пиджаком.       — Не слушай его, сладкий. — бормочет девушка в розовом латексе и легкой полупрозрачной рубашке, доставая из сумочки пачку сигарет.       — Вас сюда просил привезти мой босс.       — Мне поебать, какого хуя блять мы приехали в сраное Сан- Хосе?! — рычит на него Бакуго, уже ломанувшись сделать шаг к водителю, но его придержала шатающаяся Мина, пока, Эйджиро заботливо всовывал в губы блондину сигарету, тут же её подпаляя, зная, как курение его успокаивает.       Денки присел на выступ незакрытого багажника, хватаясь за голову, негромко мыча от боли, пока к нему подсаживается Мина, принимаясь поглаживать его по голове, шепча что-то на ухо, словно успокаивая маленького ребёнка, пока тому болит голова.       — Спокойно, блондинка. Вы все пятеро ему нравитесь, вот он и решил, что негоже в блядском городе ангелов трахать не менее блядских шлюшек. Вот он и решил привезти вас сюда.       — Слыш, блять. — вмешивается Серо, запуская руку в черные волосы, заводя непослушные черные пряди назад. — Я понимаю что в твоей прокуренной американской башке маловато нейронов чтобы понять с кем ты разговариваешь, но блять, будь уверен, мы никуда не пойдём, так и передай своему боссу.       — Нашел кого шлюхами называть. — дует щеки Эйджиро, который явно, такого обращения в свою сторону не заслужил, и был уверен, что и его «семья», такого не должна слышать в свой адрес. Бакуго, Мина, Сэро и Каминари, им было поебать, но вот Эйджиро максимально не заслужил такого к себе обращения. Сэро и Мина прекрасно понимал, что если бы сейчас Киришима не повис на Бакуго, затрудняя ему путь к уничтожению чужой челюсти, то последствия были бы очень плачевные.       — Слышишь, мразота. Ты привез нас, в какую-то хуйню, и ещё называет моё солнышко шлюхой? — поднимается розововолосая, топая своими розовыми, крайне громосткими каблуками, которые ровняли её по росту с Эйджиро и Бакуго, которые, за время выросли аж до 178 и 179 см. — Да как ты, свинота, смеешь. — она лепит ему смачную пощечину, от которой Бакуго лишь удовлетворительно смотрит на мужчину, который лишь жмурится, он уже готов предпринять какое-то действие, оскалился на них, но увидев глаза Бакуго и Сэро, которые явно были покрупнее и могли вдарить так, что до прихода охраны, он точно останется без рук. Водитель притих.       — Малыш. — наконец произносит Каминари, отталкиваясь от машины. — было круто, но сервис говно такое, что мне и говорить не хочется. Но, мы люди культурные, и не обижаемся на то, что нас нагло обманули, решив, что раз мы молодые то балбесы. Молодым хотелось приключений, но ты нас в этом обломал, а наша контора такого не прощает. — произносит он, закуривая сигарету, делая быструю затяжку, неспеша пробегаясь взглядом по мужчине. — твоего босса я помню. И тебя и твою машину мы тоже помним. Данные о компании твоего босса, и многое, многое другое нам известно, и если за нами будет хвост, то поверь, мы даже прикованными в подвале устроим вам тут такой адовый адок, что, милый, будешь потом плакать, как маленький еблан, и вспоминать, каким ебланом ты был и остался, что сослал «Бакусквад» в Сан-Хосе, хотя обещал дать нам возможность законно отдохнуть, пидорас вонючий. — смотрит на него Каминари, раскрывая желтые глаза, пока вокруг него кольцами летали молнии, а желтые глаза горели яростью и ненавистью, что мужик замер, смотря на то, как Денки смахивает обгоревший кончик сигареты, и засовывает ту в рот, касаясь плеча Мины, которую тянет за собой, и за ними же подтягиваются и остальные, быстро преодолевая волота престижной фирмы.       — Вот сука, а! — агрессивно курит Денки, пока Бакуго придерживает за руку Эдйжиро, который не может ходить пьяным, из-за того, что одна нога у него роботизированный протез.       — Денки, я тебя давно не видела в действии причуды. — поспевает за ним Мина, по пути пытаясь избавиться от своих стрипов.       — Да пошёл он нахуй! Факт того, что мы друг с другом спим в перемешку, а иногда и в пятером, не делает из нашей компании бордель! — в ярости он размашисто смахивает пепел.       — Каминари, всё хорошо. — обнимает его за плечи Серо, пьяно улыбаясь, пытаясь скрыть напряжение.       — Так, и… что мы будем делать. — спрашивает Ашидо, выходя к обочине дороги, смотря на сходящий вниз холм, ведущий к пляжу.       За ней подтягиваются и Бакуго с Эйджиро, и Денки, и Серо.       Они смотрят несколько потерянно, пока у них просветляются какие-то отголоски их светлого разума.       — Может это… протрезвеем? — предлагает, даже неожиданно для самого себя Бакуго, оглядываясь на напарников.

***

      — Мммгх… страдальчески выдыхает блондин, опускаясь на песок, между Каминари и Эйджиро, морщась и хмурясь, что в целом, было его обыкновенным выражением лица. — Пиздец блять, выходные. Вот и вывози вас на вечера. Больше никуда не поедешь. — рычит он, дернувшись в сторону Каминари, который тут же прижал плечики к телу, растерянно похлопав глазами. — Впредь как и было до этого, езжу я, Киришима и всё. Вы трое всё равно в бумагах на этих деловых встречах ничего не сечёте. Только побухать приходите после написания, черт вас дери. — угрюмо бормочет Бакуго, потерев нос, пока его плеча коснулся Эйджиро, негромко приговаривая «ну-ну», побуждая к тому, чтобы тот не делал столь радикальных выводов всего по двум разам.       — Ну Ка-цу-ки. Ну умоляю, я так мало с тобой бываю, пожалуйста. — подползает к нему Каминари, тут же сведя бровки домиком, раскрывая глазки, словно котёночек. — Вы с Серо ездите на смотр площадок, с Миной ты проводишь больше времени, с Киришимой вы и вовсе в одной комнате, а про меня ты не помнишь! Бакуго, я же так скучаю, так хоть какая-то возможность есть… — парень берёт его за руку, переплетая из пальцы, смотря на невозмутимого Бакуго, который смотрит куда-то прямо, и кажется не шелохнется.       Денки гладит его ладонь большим пальцем, смотря и пытаясь заглянуть в глаза парню, пока тот тяжёлый вздохнув наконец одаряет Денки своим вниманием, через несколько минут. Он морщит нос, и затем резко и грубо обхватывает чужой затылок, притягивая его к себе, прижимаясь к уху Каминари, шепча что-то ему.       Нежно-нежно, словно извиняясь, что для гордого и Кацуки... редкость. Тем более Кацуки, который пережил потерю причуды. Рассказывать о чем же шептал Бакуго мы не будем, как не будет и Эйджиро, который прижался к спине Бакуго, поглаживая и целуя её, а также поглаживая по голове Каминари.       — Эй.       — М? — разнеженно кивает ему Денки, показывая что слушает, после всего этого долгого шепота.       — Я тебя люблю, слышишь? Нам с тобой просто сложнее, чем другим с нами, понимаешь? Например, тебе же легче с Серо чем со мной, как и мне с Миной, например. - он не упоминает Эйджиро, так как с ним легко всем четверым. -Но это никак не влияет на нас. — твёрдо и уверенно ему произносит Бакуго, смотря прямо в янтарные глаза… наивные, словно у щенка.       — Хочешь мы следующую неделю вдвоём проведём? — спрашивает Кацуки, пока Денки кивает, чуть ли не касаясь его губ.       — Хочу втроём. — шепчет он. — Как тогда. В первый раз. С Эйджиро. — Киришима, заслышав это от Денки растроганно улыбнулся, медленно опуская руку к его волосам, пропуская меж пальцев его золотые локоны, чувствуя как Бакуго поднимает голову и целует Киришиму в челюсть.       Каминари любил Бакуго. Любил Эйджиро. Они втроём первые начали чувствовать странные напасти в стороны друг друга, и если Кири и Бакуго было проще, потому что они гораздо проще друг с другом ладили, то Каминари и Бакуго, что сочетание водяного и огненного знака. Определённо страстное, самое страстное из всех возможных сочетаний, однако… очень конфликтное. Признаться честно, все тонкости гейского секса, Бакуго понравились только с Денки. С ним он мог быть смелее, а Денки раскрепощеннее был. С Эйджиро у Бакуго была более долгая, прочная связь, а у Эйджиро с Денки… это пожалуй, были очень воздушные и приятные отношения. Самые комфортные, ласковые. Сочетание всего этого, помогло троим понять, что друг в друге, они нуждаются больше всего на свете, несмотря на то, что «втроём, это… ну осуждается.       — Каминари. Солнце, помнишь как мы признались друг другу. Втроём? — шепчет Эйджиро.       — Забудешь с вами. Бакуго тогда впервые при нас покраснел! — негромко смеется Денки, заражая тем, самым и Кири.       — Ой, да-да! Помнишь, как он потом ещё, ну после того самого, обещал что не отпустит больше никогда, что не отдаст никому. — улыбается Эйджиро, от чего Денки хитро и лукаво улыбается, подхватив приятное и милое воспоминание, от чего Кацуки закатывает глаза, демонстративно цокая.       — Ну не злись, не злись. Мы же хорошее вспоминаем. — гладит его по щеке Эйджиро, чмокая в макушку, слыша, как тот рычит, скрывая свое смущение.       — Ой вы на них посмотрите! Ластятся, как в 19, бесстыдники. — слышит со спины голос Мины, которая тотчас садится на спину лежащему на животе Денки. Его спины касаются промокшие в воде трусики Девушки, пока она медленно скользит ниже, ложась на его спину, коснувшись грудями его лопаток.       — Мина, холодно-холодно! — визжит Денки, слыша негромкий смех Мины, которая целует его в шею.       — А ты такой горячий, моя сладость. — улыбнулась она в восторге непринужденно.       — Вода хорошая не ходите окунуться? Протрезвеете быстрее, не? — садится у ног Кацуи Сэро, погладив того по голени.       — Да я трезвый. Зрачки даже почти уменьшились. — бросает Кацуки.       — А ты? — спрашивает брюнет, дрыгая головой в сторону красноволосого, который тотчас быть качает головой.       — Ой, надо мне будет пойти, искупаться. Сэро, пойдёшь со мной? — спрашивает Денки, на что тот негромко смеётся, кивнув Каминари.       — Давайте вечером на танцы! — хлопает в ладони Мина, приподнимаясь на Денки, заставляя бедняжку негромко простонать.       — На танцы? Вы не отошли ещё? — спрашивает Эйджиро, спускаясь к Бакуго на песок.       — Да давай! Мы пить не будет, а вечером звякнем, за нами вертолет прилетит, м?       — Давайте лучше похаваем нормально. Я вас мясо отведу поесть. Денки и Мина, правда, как в блядушник вырядились, ну ничего! Деньги есть, закупимся вам а каком «Channel «? Тем более, вы же пошопиться любите. Наши с Киришимой шмотки оденете, пока мы на пляже потусим, м? — предлагает Бакуго?       — Ой, так давайте быстрее, купаемся. Вперёд, мне потом ещё обсохнуть! — Денки спохватившись, пытается встать. Сэро, Мина и Денки уходят, а Бакуго оставшись в одиночестве.       Красные очи сталкиваются друг с другом, и между ними возникает такое теплое, непринужденное молчание. Это наводит на воспоминание. Воспоминание о том, как Кацуки забрасывал Эйджиро дорогущими рубашками, когда к ним только пришел успех. Он помнит, как они в тот день занялись любовью. Он помнит, как Киришима плакал ему прямо в плечо, рыдая, как младенец. Бакуго ловил каждую его слезу поцелуем. Эйджиро, ненавидит своё тело, свою причуду. Парень лишился ноги, и сейчас ходит с уродским протезом…       Бакуго помнит, прекрасно помнит, как слушал Эйджиро, его боль, но не вмешивался. Не пытался переубедить, потому что он прекрасно понимал, что это не поможет. Он понимал, что у Киришимы нереальная обида на общество, на героев, которые сочли его и Бакуго бесполезными…       Он выплакивает свою боль, а Бакуго его слушает. Он его принимает, спасает одним своим присутствием…       — Ты не заслуживаешь всего этого. — шепчет блондин, придвинувшись ближе, коснувшись лба Эйджиро своим, на что тот закрывает глаза, тяжело вздыхая.       — Пока ты рядом, меня будет устраивать даже поездка в фуре. Даже твои нескончаемые маты, крики. Твои обострения… я люблю тебя. Я люблю вас. Я рад что вы у меня есть, и я не хочу терять ни одного из вас. Шепчет в губы Кацуки красноволосый, вдыхая побольше воздуха украдкой касаясь чужих мягких губ, чмокнув его два раза, а затем почувствовав толчок в его сторону от Кацуки, который и сам целует Эйджиро в ответ. С привычной энергией, силой, сразу же забирая себе доминантную позицию, не забывая о комфорте своего партнёра. Эйджиро негромко и томно вздыхает в губы Кацу, пока тот накрывает ладонью его щёку, прижимая ближе к себе.       Медленно, он чмокает его губы, отстраняясь от Бакуго, смотря в его полуприкрытые красные глаза. В них читался огонь, страсть, которая сводила с ума всех четверых, стоит остаться наедине, а глаза Эйджиро… боже, в них можно утонуть. Он страдает, но в его алых искрах сияет столько доброты… столько нежности, ласковости… с ним все четверо таяли, словно мороженое в +40.       — Детка, женись на мне. — шепчет Бакуго, нежно и чувственно смотря на него.       Эйджиро негромко усмехается, заводя прядь за левое ухо.       — Солнышко, ты же знаешь что это глупая затея. Групповые браки… только в Швеции, а туда мы не можем поехать. Заколебемся делать визу, будет. очень сложно. — трясёт головой Эйджиро, пока Бакуго вновь его целует. — Кацуки… — шепчет он, жадно впиваясь в губы блондина, позволяя ему повиснуть сверху себя, обняв его шею, судорожно выдохнув.