Дикие Карты Атлантиды

Они летели по небу на своих собственных крыльях прямо в закат. Вслед за солнцем, за крылатыми своими хранителями, следуя своей судьбе, научившись читать небесные знаки снова. Величие неба, которого хватит на всех, оставив задыхаться в квадрате душного чулана тех, кто в принципе не может ни летать, ни жить, растворив во вчерашнем вине страшные сны, они парили над бездной. Свободные от обстоятельств, которые едва не скрутили им крылья. Вслед им устало смотрел тот, кого называют Арбитро Сортро. Он владел одной весьма занятной таверной, существующей сразу во всех мирах, в которую можно попасть тогда, когда пролетел мимо звёздного моста и очень хочешь найти его снова, прихватив с собой хоть вино, хоть горячий шоколад для местного чудовища, которое и не чудовище вовсе, а просто самая темная версия того, кто идёт обнимать свою судьбу, которую узнаешь не сразу. Та страшная искаженная версия, морок, сбой, опечатка в летописи бессмертия. То, от чего хочется бежать. Иногда предстает в виде уродливого тролля. И что победит – определяет вроде как судьбу. Арбитро Сортро усмехнулся, глядя в закат. Улетевшие вслед за крылатой стаей драконы, ставшие частью этой стаи, мчащиеся в Атлантиду обратно многое поняли. Особенно насчёт победы. И того, что у нее часто вкус крови на губах. Но не всегда. Это скорее начало вкусовой гаммы. Мысли со вкусом крови, как же это вечно. Иногда этой крови хватает, чтобы утолить жажду тех, кто приходит вместе с этой кровью, болью, собирает прах отжившего и возвращается туда, где всё мертво. В Неверленд. Каждый неоднократно попадал в таверну Арбитро Сортро. Каждый что-то впитал в себя, каждый вышел обновленным, оставив что-то для Неверленда, странный подарок, очередной злой сон Повелителю Мух, которому ни в таверне, ни на звёздном мосту просто нет места. Не все сразу осознают свой путь. А потому возвращаются снова. Не все угадывают сразу, за кем и с кем им лететь и куда. Так часто созерцал Арбитро Сортро, как камень прошлого, привычка, которая вовсе не судьба, тянет многих на дно, в Неверленд, прикидываясь любовью. Как часто тонули вместе те, кто по отдельности умел плавать, а то и вовсе летать. Арбитро Сортро наблюдал это так часто, что устал даже печалиться о них. Вчерашние странники вошли в его таверну дворфами, а вышли драконами. Отец и сын. Их корабль остался в гавани, что в этом пространстве сложилась поблизости от таверны. «Пегас». Арбитро Сортро улыбнулся. Такая забавная пара. Взрослый мужественный дворф и юноша, готовый стать взрослым, но пока ещё наугад. Они попросились на ночлег, но ночи ждать не стали. Он неспешно вели беседу в дальнем углу таверны, лениво рассматривая входящих в гостеприимные двери. Таверна сама решает, кто и как в неё попадает. И что стоит гостям показать. Выбор напитков тоже имеет значения. Кто-то жаждет забвения, а получает в горячем вине терпкую истину, которая изжогой по утро напомнит, как опрометчиво забвение там, где стоило быть осознанию. Кто-то жаждет любовных утех. И получает игристый напиток, чтобы поутру вспомнить, что любовь, она немного не в жажде. Она в том, что в сердце. И похмельем сердце не лечится, и не одиночество с чужим складывает, а соединяет две безумные вселенные. Это не от бегства от себя в кого-то. Это то, что созвучно. На самом деле. Это не история буксира и груза. Это равнозначный полёт. Арбитро Сортро засмеялся, вспомнив, как всё чаще путники вспоминали об этом, понимая свою вчерашнюю любовь, которая и не любовь вовсе, а так – привычка, и предоставляли друг друга своей судьбе. Иногда с криками и слезами, иногда чопорно и деловито, иногда и вовсе каждый уходил в свой мир, в свою жизнь, оставив то, что столько копили за спиной. Взяв с собой то, что и правда стоило брать – себя. А прошлое скалилось им вслед… Но догнать не могло. Там, за окном маячил скучным призраком Чёрный Корабль, залатанный кое-как чужими злыми мечтами, с штопанными оскоминой изживших себя лживых клятв парусами, со странной мёртвой девушкой Капитаном на палубе. Она вошла в дверь таверны вслед за дворфами и не нашла их. Потому что кто-то отменил бой. Отредактировал. Переписал ход событий так, чтобы Неверленд случился безвредным для тех, кто возвращается в Атлантиду. И Арбитро Сортро достал из кармана своего залатанного всеми мирами жилета тот самый лист из книги, где пишутся судьбы. Где определяют пути. И засмеялся. Суна Флугенхава снова переиграла реальность с её удушливой безнадёжностью. Она перечеркнула карму, сделав её чем-то отдельным. Сбывшимся мёртвым. И ушедшем в Неверленд. Странный способ исцеления, но у рода Флугенхава изначально методы весьма специфичны. Они прежде всего Хранители Атлантиды. Им не по вкусу быть судьями. Они те, кто умеют заговорить и отменить самый страшный приговор, который иные жители Атлантиды от отчаяния и больше ни во что на краткий миг не веря, выносят самим себе. Другое дело, что зовут за собой они далеко не всех. Арбитро Сортро вздохнул. Креинто Флугенхава в этом смысле частенько был мудр и при этом жесток к тем, кого звать не стоит. Прежде всего его заботил сам род Флугенхава. Он прежде всего хранил именно его. Он владел Словом, он знал, как наполнить силой, он сам был источником и силой. И он хранил и защищал свой род. И неохотно принимал кого-то ещё. А вот что Креинто Флугенхава умел идеально, так это вовремя утешить плачущих дочерей рода, удержать от того, чтобы вытягивать из пропасти тех, кого на самом деле стоит оставить в ней. Им и там нормально. Крылатые за бескрылыми не гоняются. У них свои пути, у тех, кто выбрал землю и зарылся в неё – свои. Стоит ли выкапывать и воскрешать тех, кому и при жизни удобно в собственноручно выстроенном склепе, где всё так знакомо? Стоит ли рассказывать им о других мирах, брать с собой, учить творить чудеса? Нет. Эти странствия, волшебство, чудеса и приключения – только для тех, кто готов лететь. Для тех, в ком есть изначальный свет. Для тех, кто горит. Таков был первый урок Креинто Флугенхава. Стоит ли вразумлять тех, кто умеет летать о бессмысленности тащить с собой тех, кто на это неспособен? Тратить силы и волшебство на глупые эффекты? Тех, кто вместо любви выбирает почесание собственного эго, упиваясь тем, как его внутренний свет поедают те, в ком его нет? Стоит ли вправлять вывыхнутые души таких собратьев? Или сестёр? Стоит ли объяснять, что любовь – она о равных, а не о тех, кого приручили? Нет. Таков был второй урок Креинто Флугенхава. Можно вбухать сколько угодно силы в того, кто согласился приручиться, а куда им деваться-то, но это не любовь. Это дрессировка. И результаты такой дрессировки, и гордость за результаты… Суна Флугенхава, осознав это, в очередной раз и переписала ещё одну страшную сказку, обратив её в сон и скормив Повелителю Мух. Она оставила несколько знаков для рода Ваганто, различить которые они могут лишь тогда, когда осознают себя и стряхнут оковы земли с крыльев, которые сами на время заключили в камень. Дворф, отказавшийся от выученной темницы из камня, где всё так привычно, несколько затхло, зато предсказуемо, превращается в… Дракона. Таков был урок Суны Флугенхава. Крылатые ведут за собой лишь тех, кто способен за ними следовать. Частью Крылатой Стаи становятся тогда, когда обращаются в равных им. Не все. И достоин ли тот, кто видит их свет быть частью Стаи определяется его собственным выбором.