Счастье?

«Ты несчастен», — как-то проронил Дрим во время очередной битвы с братом, собираясь развить эту тему, но его тут же перебил Найтмер, — «Ты тоже, так что не тебе затирать про счастье». В тот момент мечтатель мог лишь невольно поджать нижнюю губу и согласиться с этим горьким утверждением. Ну а как, в конце концов, после всего можно быть счастливым? Дрим не знает. Зато знает, что несчастным очень даже легко. Достаточно лишь остаться в мертвом, как его родная вселенная, одиночестве, где отчетливо ощущается пустота и тишина, которые сопровождали все его мучительное заточение в камне. Достаточно лишь уснуть, чтобы окунуться в ад, что полон боли, непонимания, слез, предсмертных воплей, знакомых трупов, агонии, терзаний и вины, чтобы потом вынырнуть обратно, плакать и задыхаться, словно сейчас кто-то пытался безжалостно его утопить. Достаточно поймать себя на зависти к Инку, к бездушию, к абсолютному бесчувствию, которое может разбавить лишь то, что умещается в флаконах на поясе, где нет разрывающей боли, зато есть желтая краска, способная заглушить даже самую невыносимую печаль. Дрим бы хотел любви. Любить кого-то, чтобы отдать все, что он не смог когда-то дать брату. Любить, чтобы кто-то спасал его от одиночества, утешал после кошмаров, и заставил забыть о глупой зависти. Любить, чтобы всеми силами защитить это и не потерять. Не остаться снова ни с чем. Правда, с этим оказались проблемы. Главная из них — это аура. Та кружила голову и подсаживала на себе похлеще какой-то наркоты. Единственный, на кого она никак не влияла после длительного совместного времяпрепровождения — Инк, бездушный, которому не нужны отношения. А еще Дрим чересчур навязывался и опекал. Но, звезды, разве он в этом виноват? Мечтатель всего лишь боялся, что если он снова недостаточно позаботиться, что если снова уделить мало внимания, что если снова вовремя не поможет, то придется снова пережить ад наяву. Да, хранитель позитива и сам прекрасно осознает, что и правда порою перегибает палку, особенно когда чувствует как кому-то из друзей плохо или видит царапины на их телах, оставленные не во время битвы, или когда, к примеру, он устраивает едва ли не расспросы с пристрастием, словно пытается добиться правдивого ответа не у друга, а у какого-то жестокого, хладнокровного убийцы. Сказать, что Инку и Блу временами не по себе от Дрима — ничего не сказать. Из-за этого приходится с горем пополам успокаивать того и поскорее сматываться, оставляя мечтателя один на один со своими демонами и осознанием, какой он все же жалкий. И раз даже самые близкие друзья не способны его вытерпеть, то о какой любви говорить? Понятное дело, что если других не одурманит аура, то они попросту не вынесут всей этой заботы и навязаности, вызванных из-за боязни снова все потерять. Но Дрим все равно пытался. Он слишком хотел любить кого-то. Ему необходимо знать, что в случае чего кто-то будет рядом. Найтмер же был в похожей ситуации. Сейчас он сидел во мраке холодных, каменных стен, где пустоту огромной комнаты ни чуть не разгонял скудный интерьер, состоящий всего лишь из письменного стола, книжного шкафа и широкой кровати. Единственный источник света — свечи — уже давно потух. Прямо как и шум в замке. Прямо как и день за окном. Прямо как и мимолетная радость из-за новой захваченной вселенной. Во мраке одиночество казалось до боли осязаемым, оседало подобно пыли, а тишина, словно едкий дым, проникла куда-то за ребра, в душу, в череп, в мысли, растворяя те, чтобы снова задаться вопросом: «Зачем я это делаю?». Почему он так хочет погрузить все альтернативы в негатив? Месть? За что? Те не виноваты, а Дриму не станет до смерти плохо, если еще одна вселенная обратиться в негативную. Просто вымещение злобы? Нет, ведь та давно уже успокоилась. Получение радости? Но она же улетучивается буквально через пару минут. Зачем? Это же бессмысленно. Пытаться уничтожить весь позитив тоже самое, что устраивать конец мультивселенной, в конце концов, баланс негатива и позитива не просто же так существует. Да и полностью избавиться от позитива невозможно — новые альтернативы, которые по большей части положительные, появляются каждый день. А еще он этим лишь создает себе проблем. Как и сказал Дрим — он несчастен. А еще одинок. Совершенно и беспросветно. И как бы Найтмер не хотел этого признавать — ему нужен кто-то. Кто-то, кто мог бы быть рядом. Кто мог бы его понять. Кто мог бы подарить ему счастье. Найтмер хотел любви. Быть любимым. Чтобы точно знать, что его не бросят. Что его не предадут. Что судьба не повторится, и он не переживет вновь тех унижений и избиений, преследовавших его в родной вселенной. Кошмар бы правда хотел любви, но, звезды, это же буквально признаться в слабости. А Найтмер, как бы стыдно этого не было признавать, боялся показаться слабым. В прошлый раз это закончилось синяками, трещинами и безудержной болью вперемешку со слезами. У него даже друзей нет. Эррору вообще никто нахрен не сдался, как, собственно, и бесчувственному Киллеру, а Даст с Хоррором уже между собой успели спеться, да еще к тому же у последнего все еще жива вселенная, как, собственно, и дорогой тому брат. Так что никому из них кошмар к черту не сдался. Альтернативы? Звезды, да от его ауры все бегут в страхе. Нет, конечно, он может ее более менее сдержать, но внешней красоты это не добавит. С Найтмером мало кто желал разговаривать. В основном удавалось лишь когда собеседник в хлам и мало что понимает. Но несмотря на все, кошмар все равно пытался давить из себя дружелюбие и пытаться выстроить хоть какие-то отношения. И, вроде, удавалось... Пока Найтмер не решался прочесть их эмоции, где главным являлся страх. И это не удивительно: путешественники уже давно донесли во все концы мультивселенной о жестоком и беспощадном захватчике вселенных Найтмере. Так что их страх можно понять, как и мотивацию — если они сдружатся с кошмаром, то они не умрут, как и их семьи со вселенной. Это... Обидно. Разве Найтмер недостаточно старается? Разве после всего он не достоин понимания? Разве ему нельзя дать и шанса на то, чтобы исправиться и начать жизнь сначала? Видимо, ему, как и Дриму, попросту не даны любовь и счастье. Оставаться наедине казалось больше невозможным. Единственное решение — свалить в какой-нибудь бар и утопить горе, а желательно еще и себя, в море алкоголя. Переместившись в какую-то вселенную стало в разы легче. Теплый свет разгонял ночную темноту, а пьяные разговоры, перешептывания и звон посуды давали понять, что тут ты уж точно не будешь один. Одинок, но не один. Хотя бы что-то. На Найтмера мало кто обратил внимания, но звуки вокруг все равно поутихли. Бармену же, как и всегда, без разницы кто в этот раз их посетил, от чего тот без вопросов налил бокал виски, когда кошмар присел на скрипучий стул. После минуты нахождения в заведении, Найтмер резко осознал, что чувствовал себя как-то странно. Пара секунд — и он наклонился назад, а удивленный взгляд метнулся в сторону, туда, откуда исходила аура Дрима. И действительно — виновник его странных ощущений сидел буквально через стул, который занял какой-то увесистый монстр. Но больше всего Найтмера шокировало, что хранитель позитива сидит в слезах и с полупустой бутылкой вина в обнимку. Нечасто увидишь как одно из самых радостных существ рыдающим, заваливающимся на барную стойку и напивающимся в хлам. Видимо, у того тоже день не задался. Даже стало интересно что такого могло случиться. Вряд ли бы Дрим стал так убиваться из-за проигрыша и потерянной вселенной. Поругался с кем-то? Это больше похоже на правду. Внезапно увесистый монстр, служивший Найтмеру укрытием от золотых зрачков, встал и куда-то ушел. И, естественно, мечтатель едва ли не сразу же заметил кошмара. Это заставило того резко выпрямиться и перестать плакать. Найтмер же никак не отреагировал, лишь допил вторую рюмку и попросил еще одну. — Эм... Ну, привет?.. — зачем-то решил поздороваться шокированный Дрим. — И... Эм... Что ты здесь делаешь? — Вселенную пришел захватывать, — не сдержался кошмар и выпил то ли третий, то ли четвертый бокал. Найтмер усмехнулся, почувствовав как Дрим напрягся, но после почти сразу же расслабился, поняв, что это просто шутка. — И все же... Зачем сюда пришел? — Не унималось любопытство хранителя позитива. — А ты зачем? Поругался с кем-то? — Кошмар не знал зачем стал расспрашивать, но разговоры неплохо разгоняют тоску и одиночество, так почему бы и нет? — Расстался, — не скрыл Дрим и снова приложился к вину. — А ты? Найтмер повел плечом и, отводя взгляд, пробурчал: — Да так, неважно. Лучше расскажи с кем и почему расстался. Мечтатель оглянулся, обводя взглядом посетителей, и покачал головой: — Если и я расскажу, то не здесь: слишком много ушей. — А нам что-то мешает переместиться в более тихое место? — спросил кошмар и запрокинул, кажется, шестой бокал виски. Дрим задумчиво проскользил взглядом по барной стойке и остановился на бутылки вина, которое он вдруг решил допить, вместо того, чтобы ответить. Впрочем, Найтмер не торопил. Опустошал очередной бокал и наблюдал за мечтателем, отрешенно смотрящем куда-то в потолок. Кошмар облокотился локтем о стойку и, подперев голову, стал не спеша выпивать уже, вроде как, девятый бокал виски, и вместе с тем чувствовал как тело непроизвольно расслабляется, разумность уплывает вслед за выпитым алкоголем, а кости подменяются на мягкую вату. За девятым пошел десятый, а там уже и ответ Дрима: — Ладно. Найтмер в начале не особо понял о чем тот, но когда мечтатель открыл портал в, кажется, Вотерфол, в место с одинокой скамейкой, память прояснилась. Шум бара сменился тишиной, переплетенной с едва уловимым журчанием и неразборчивым шепотом эхо-цветов. Теплота сменилась холодом, которым прониклось буквально все: и высокие стены, и мягкая трава, и деревянная скамья, и лазурный ручей. Здесь, как всегда, было пусто, только он и Дрим с еще одной бутылкой вина. Хорошее место для разговора. Мечтатель уселся на лавочку и начал свой рассказ: — Если честно, не особо понимаю почему тебя это интересует, но, в принципе, ладно. Это все равно никак нельзя будет использовать против меня. В общем... — Он тихо вздохнул и, откинувшись на голубую спинку скамейки, прикрыл глазницы, — В общем, ничего нового. Я снова всех достал. Но, если честно, то эти отношения длились около трех месяцев, и, знаю, возможно было глупо надеяться, что в этот раз все сложится удачно, но, звезды... — Дрим прервал свой рассказ, чтобы отпить пару глотков вина, а заодно стереть выступившие слезы. Впрочем, долго ему пить не дали: Найтмер, усевшийся рядом с мечтателем, отобрал бутылку, ожидая подробностей и пояснений. Но хранитель позитива молчал, изредка всхлипывая и бессмысленно вытирая слезы, что так и лились. Тяжело вздохнув, кошмар сам сделал с десяток глотков, чтоб в случае чего точно не протрезветь и не задуматься над всем происходящем непонятным ужасом. — Ты сказал, что всех достал. Но чем? — на лице Найтмера растянулась ядовитая улыбка, а после не менее едкая насмешка, — Снова внимания не уделял? Дрим лишь покачал головой и спросил: — А ты почему здесь? И почему тебе вообще это интересно? — Тц, да одиноко мне просто, — раздраженно бросил кошмар и снова приложился к вину, хотя, если судить по состоянию разумности, стоило бы уже остановится. Внезапно Найтмер подавился алкоголем, ошарашенно переводя взгляд на прильнувшего к нему мечтателя, который, поджав ноги и обняв чужую руку, тихо изрек: — Мне тоже одиноко. Хочу любви. И, пока кошмар пребывал в непонимании, Дрим отобрал бутылку, в которой, к его сожалению, осталось меньше половины. Найтмер же с удивлением оглядывал хранителя позитива, что, кажется, решил допить весь оставшийся алкоголь. Любовь... Честно признаться, звучит здорово. Очень-очень здорово. Особенно зная какая она бывает, какие ради нее совершают подвиги и какие про нее плетут песни. Правда... Кошмар видел лишь лживую, где фальшь сочится, как гниль, при любом взгляде и слове. И Дриму, видимо, тоже не везет. Даже забавно. — Кажется, нам просто не дано любви и счастья, — горько усмехнулся Найтмер. Мечтатель ошарашено отстранился от брата, с неким недоверием смотря тому в глазницу. — Ты тоже хочешь любви... — тихо выдохнул утверждение Дрим. Кошмар лишь скривился и попытался отвернуться от того, что ему не удалось: мечтатель мягко положил свою руку на черную щеку, ненавязчиво надавив на ту и заставив бирюзовый зрачок вновь взглянуть на себя. — Хочешь подарю тебе ее? — Судя по абсолютно пьяным глазницам Дрима, тот ни капли не осознавал сказанное. Зато до нельзя очевидно горел желанием сделать задуманное. — Хочешь отдам тебе всю свою любовь? Честно-честно, всю-всю, без остатка, буду заботиться о тебе и стараться уделить тебе как можно больше внимания, а взамен попрошу лишь одного: будь со мною рядом. — Он уткнулся брату в плечо, и, кажется, снова заплакал, цепляясь за чужую куртку, — Пожалуйста... Я... Мне так плохо и одиноко. Никто не хочет быть рядом со мной. И... Я... Я так по тебе соскучился, Найт... Пожалуйста... — Я все еще помню прошлое, — шумно прошептал Найтмер, пытаясь понять какого черта сейчас происходит, и от чего так взволновались души после предложения о любви. — Я тоже... — тихо проронил Дрим, еще сильнее впиваясь в черную куртку. — А еще я помню как ты сказал: «Не забывай, кем я был»... И как тебя захватило безумие с тьмой, как ты захватывал вселенную одну за другой, как ты постепенно стал изменяться, как ты начинал все больше и больше становился похожим на прошлого себя... А еще... — Хранитель позитива судорожно вздохнул, кажется, стараясь не заплакать, — А еще я помню как мне было больно, как меня гложила вина, как я просыпался от кошмаров, как мне было плохо и как мне порою хотелось попросту стать бездушным. Ну и что? — Мечтатель поднял голову, заглядывая в шокированное и непонимающее лицо брата, что, кажется, пытался найти хоть какое-то возражение, а может и нечто иное, но, в итоге, тот лишь открывал и закрывал рот. Дрим перевел взгляд на упавшую бутылку и негромко продолжил, — Знаешь... Минус на минус равняется же плюсу... Ну, то есть... — Хранитель позитива неловко замялся, и, видимо, задумался насколько следующие слова будут правильными. — Давай... Давай попробуем начать заново, с друг другом, раз у нас у обоих ничего не выходит? Мы же оба это хотим, так что... — Мечтатель тихо вздохнул и снова взглянул на изумленного кошмара. — А начать можем с разговора о прошлом. Что скажешь? Найтмер честно не знал, что больше сейчас дурманило голову: выпитый алкоголь или возможность, наконец, получить желаемое. А то, что он получит то, можно было не сомневаться: уж слишком яркие и искренние у Дрима эмоции. Вероятно, это глупо. Вероятно, это безумно. Вероятно, он пожалеет. Но он все равно бросил глухое: «Ладно», и почувствовал как его руку чересчур крепко обнимают, как накатившая волна счастья едва ли не топит в себе, а Дрим не спеша начал расспрашивать о прошлом.