Моя умница

К счастью, день прошёл вполне спокойно, тем более, что появившаяся буквально за минуту до звонка Лиса все перемены без умолку трещала о том, какой же потрясающий у меня брат, и как ей с ним повезло, и даже почти не расспрашивала меня о моих, только - только начавшихся отношениях с Чонгуком. Видимо, любовь к Тэхену настолько застила ей глаза, что она больше ничего и никого вокруг не замечала, что мне было только на руку. Но слова Чонгука о том, что он сам разберётся с Тэеном, по - прежнему не давали мне покоя, отзываясь неприятным холодком вдоль позвоночника, и я уже не могла дождаться вечера, чтобы все --таки выяснить, что он задумал. Но, когда вечером мы с ним созвонились, и я попыталась вызнать, что он собирался делать, мой Ромео лишь уклончиво ответил, что мне не о чем волноваться и что он сам все решит. Я поняла, что он не собирается посвящать меня в свои серьёзные мужские дела и в ближайшем будущем мне не светит узнать, каким образом он решал подобные проблемы, и я, в конце концов, сдалась, решив, наконец, довериться ему, как он и просил. Я никогда не считала себя дамой в беде, которая нуждается в спасителе, что будет вытаскивать её из передряг, предпочитая самостоятельно решать все возникающие проблемы, но... признаться... Это было... Действительно очень приятно - позволить кому-то сильному и надёжному заботиться обо мне. Я впервые почувствовала себя слабой девушкой под защитой любящего меня парня и могла сказать, что это ощущение мне очень понравилось.

***

Вскоре я заметила, что Тэён почти перестал появляться на парах, а спустя три недели узнала, что он перевёлся в другой университет, и ходили слухи, что и вовсе уехал из города. Когда тем же вечером я приперла Чонгука к стенке, поинтересовавшись, его ли это работа, он лишь расслабленно усмехнулся и поцеловал меня в лоб, шепнув: ---- Не забивай этим свою хорошенькую светлую головку, Бэмби. Его уклончивый ответ и до жути самодовольная ухмылочка говорили сами за себя, не оставляя никаких сомнений в том, что он действительно приложил к этому руку, но, поняв, что больше ничего от него не добьюсь, я больше не поднимала эту тему. В конце концов, он пообещал решить проблему - и он её решил, а каким образом, было неважно. Кроме того, Чонгук действительно стал моим личным водителем и приезжал каждое утро, чтобы отвезти меня в университет, хотя для этого ему приходилось делать огромный крюк по городу, но, как я ни уговаривала его, что могу прекрасно доехать на учёбу на автобусе, он даже слышать ничего не хотел, отмахиваясь от моих возражений, а зачастую и вовсе затыкая меня поцелуями, так как очень быстро понял, что это самый эффективный способ заставить меня замолчать и сделать послушной и покладистой. Под его настойчивыми бархатными губами я теряла всякую волю к сопротивлению и желание что-либо ему доказывать и спорить с ним, и он это прекрасно знал и вовсю пользовался тем влиянием, которое оказывал на меня, лишь удовлетворенно улыбаясь, когда в его крепких надёжных объятиях я плавилась, как воск на солнце, превращаясь в мягкую, бесформенную и совершенно бесхребетную массу , из которой мой нахальный брюнет мог лепить все, что угодно, чем, собственно, и занимался. После долгих, влажных, крышесносных поцелуев в его машине (а зачастую и вовсе у него на коленях) я ещё добрых полчаса не могла прийти в себя, а он за это время спокойно довозил меня до университета и, невинно(по сравнению с тем, что вытворял своим нахальным языком у меня во рту тех самых полчаса назад) чмокнув на прощание на глазах у моих одногруппников (слава богу, что не целовал взасос, как умел и любил ), с чистой душой и донельзя довольной улыбкой уезжал на учёбу. Когда по вечерам он был занят на дежурствах в больнице и не мог приехать, мы созванивались и подолгу висели на телефоне, болтая обо всем на свете, и я сама себе поражалась из-за того, с какой лёгкостью открывалась ему, говоря с ним абсолютно обо всем ---- даже о том, о чем не рассказывала вообще никому и никогда до него. Но с Чонгуком было приятно не только целоваться и заниматься "всякими неприличными вещами" под одеялом , но и разговаривать, особенно когда он не сыпал пошлятиной через слово, и, к тому же, думаю, пребывание практически голой в его постели на регулярной основе сделало меня намного более раскрепощенной. Он когда-то сказал мне, что быть с ним очень приятно во всех смыслах, и я снова и снова убеждалась в том, что он не лгал. К счастью, до залезания ко мне в окно дело не доходило, но когда в свои свободные вечера Чонгук приезжал ко мне домой, мы подолгу обнимались, лёжа на моей кровати, и рассказывали друг другу о том, как прошёл день, но, к моему разочарованию, никакими особо неприличными вещами он и не думал со мной заниматься, хотя дверь моей спальни запиралась на ключ, и он вполне мог бы позволить себе намного больше, чем невинные (ну ладно, горячие, глубокие и невыносимо чувственные ) поцелуи. Но в моем Ромео, похоже, внезапно проснулось альтер эго - до жути правильное и порядочное, так как только этим я могла объяснить такие резкие перемены в его поведении. Вопреки своим угрозам воровать меня прямо из-под носа Тэхена каждый вечер, он забирал меня к себе только по выходным, мотивируя это тем, что мне надо отдыхать и высыпаться перед учёбой, а если мы с ним окажемся в одной постели у него в квартире, сон будет последним, чем мы будем заниматься. Но, даже оставаясь на ночь у него, я... все ещё оставалась девственницей. Мы смотрели фильмы, обьедались пиццей и полночи целовались на его чёрных шелковых простынях, но... Дальше этого дело не заходило. И, хоть я чувствовала, что уже была вполне готова пересечь с ним эту черту, но Чонгук вдруг резко сменил тактику и из агрессивно напирающего плэйбоя превратился в нежного романтичного влюблённого. Не то, чтоб мне это не нравилось, просто... Я настолько привыкла к его брутальному самоуверенному поведению и дерзости, что теперь мне все чаще казалось, что моего Чонгука украли инопланетяне, а мне подсунули какую-то ванильно ---- розовую демо--- версию. Верный своему слову, он и правда бросил курить, как только мы начали встречаться, хоть я этого от него и не требовала, в какой-то степени уже давно привыкнув к тому, что он курит, и с удивлением замечала, что мне даже немного недостаёт запаха его дорогих ментоловых сигарет, которыми раньше пахли его губы, руки и рубашки. И ещё, я даже не удивилась тому, что Лиса вскоре почти поселилась у нас, прямо как Чонгук этим летом, и, судя по всему, их роман с Тэ цвёл буйным цветом, и, хоть она никогда не оставалась на ночь, но по ее сияющим глазам и загадочным полуулыбкам Тэхена я могла сделать вывод, что у них все хорошо. К тому же, сосредоточившись на своей личной жизни, брат перестал так строго меня контролировать и сквозь пальцы смотрел на такое же почти постоянное присутствие Чонгука в нашем доме. Это было удивительно, но рядом с молчаливым и серьезным Тэхеном гиперактивная болтушка Лиса смирела и терялась, словно становясь другим человеком, буквально заглядывая ему в рот и глядя на него влюбленными глазами, а он всегда смотрел на неё с такой нежностью, с которой никогда не смотрел ни на одну девушку до нее. Они идеально уравновешивали и дополняли друг друга, и я искренне радовалась за них обоих. У них все закрутилось так невероятно быстро, словно два магнита притянуло и мгновенно примагнитило друг к другу, причём намертво, и в какой-то мере я даже немного завидовала тому, как легко у них все складывается. Зато у нас с Чонгуком дело почти не двигалось. И под делом я имею в виду именно то, о чем вы подумали, потому что он, похоже, всерьёз вознамерился двигаться в этом направлении медленно и постепенно, а я начала всерьёз опасаться, что это его "медленно и постепенно " может вполне затянуться на годы, и такими темпами девственность с ним я потеряю годам к сорока... если доживу и не умру от перевозбуждения. Я чувствовала, как сильно он хочет меня, когда мы с ним оставались наедине, и сама изнывала от неудовлетворенного желания близости со своим горячим и чертовски сексуальным парнем, но когда мы часами целовались в его тёмной спальне, и он одними лишь поцелуями доводил меня до дрожи во всем теле и опухших губ, а я тянулась к его рубашке и джинсам, чтоб снять их с него, он всегда отстранялся первым, мягко убирая мои руки, и хрипло шептал, прижавшись своим горячим лбом к моему: ----- Полегче, малыш... Притормози. Ты ещё не готова… не готова... А мне в ответ на эти его успокаивающие слова хотелось буквально рычать от досады, ведь его руки и губы были в моем полном распоряжении, но... только не та часть его тела, в которой я нуждалась больше всего и которую уже давно мечтала ощутить в себе. Иногда, лёжа по ночам без сна в холодной постели, я ловила себя на том, что мне безумно хотелось... Почувствовать его внутри... чтоб заполнил собой, растянул, двинулся... Сделал меня, наконец, своей и подарил то удовольствие, которое так долго обещал, но так до сих пор и не дал. Меня даже не пугала неизбежная боль, сопряженная с первым сексом, так как я всецело доверяла ему и знала, что он все сделает в лучшем виде, но... Чонгук был непреклонен. Нет, он не отказывал мне в ласках, даже самых откровенных, и по - прежнему был чутким, нежным и внимательным, но когда он подолгу ласкал меня, почти раздев и осыпая мою обнаженную кожу жаркими поцелуями, напрочь отключавшими мой воспаленный мозг, и я, как в забытьи, тянулась к нему и пыталась стянуть с него казавшуюся совершенно ненужной одежду, мои руки неизменно оказывались прижатыми к кровати, и его хриплый полушепот воспламенял абсолютно все имеющиеся в моем теле нервные окончания, в то же время вызывая жуткое разочарование : ---- Не спеши, сладкая... Не спеши... И мне... приходилось подчиняться.