Моя умница

Чонгук Я вышел из палаты Розэ только спустя два часа , когда она вновь уснула под воздействием лекарств. Ее тонкие пальчики даже во сне сжимали мою руку, никак не желая отпускать меня, а я смотрел на ее спокойное умиротворённое лицо, нежно поглаживая по бархатной щеке, и все ещё не мог поверить , что все это не сон , и что тот кошмар наяву, в котором мы жили последние три месяца, наконец , закончился . После того, что произошло на горе Намсан ... Признаться, меня все ещё потряхивало от одних мыслей об этом . Такого дичайшего, первобытного ужаса я не испытывал никогда в своей жизни. И не хотел даже вспоминать о нем , ни при каких обстоятельствах. Поэтому... Я не стал рассказывать ей обо всем. ...Ни о том , как гнал по ночному городу на запредельной скорости , не разбирая дороги, нарушая все существующие правила и пролетая перекрёстки, даже не глядя на светофоры. ...Ни о том , как всю дорогу до клиники мой телефон буквально надрывался в кармане от звонков Тэхёна, без сомнения жаждавшего оторвать мне голову, но я думал лишь о том , что с каждой секундой из моей любимой стремительно утекает жизнь , и шансы спасти ее тают с безумной, катастрофической скоростью. ...Ни о том, как ворвался в холл клиники с ней на руках и выдохнул лишь отчаянное: ---- Спасите нас!.. --- когда к нам бросились медсестры. Да, именно "нас", ведь я в те минуты умирал вместе с ней. И уж тем более я не стал бы рассказывать моему впечатлительному оленёнку о том, как долго и какими трехэтажными конструкциями меня крыл и разве что огнем не плевался ее старший брат, пока она отходила от наркоза после операции, охрененно витиеватым художественным матом сообщивший мне , что если б я , мудак эдакий( хотя, разумеется, эпитеты, которые он использовал, были гораздо крепче) , соизволил поднять трубку , то знал бы , что в тот вечер , когда я совершил очередную несусветную глупость и увез его любимую младшую сестру в неизвестном направлении, что едва не стоило ей жизни, в клинику в крайне тяжёлом состоянии поступила девушка , попавшая в автокатастрофу , но смерть мозга наступила прежде, чем ее успели довезти до реанимации, и , к сожалению, спасти ее не удалось. Но ее сердце все ещё билось и ... это было не иначе, как чудом, как бы кощунственно это ни звучало. Она стала донором для Розэ... когда надежды уже почти не осталось . Похоже... звезды все же помогли нам... и сотворили то самое чудо, о котором мы так просили их. Не буду скрывать , хоть я и стал кардиологом и вполне отдавал себе отчёт в том, с чем мне придется сталкиваться в своей работе , но до этой ночи все -таки не до конца осознавал, что спасти любимую мне удастся лишь ценой чьей-то чужой жизни ... Это было ... Жестоко и несправедливо, но ... Другого выхода, к сожалению, не существовало. На горе Намсан у Розэ случился ещё один инфаркт, который вполне мог стать последним, и я лишь чудом успел довезти ее до клиники , где нас уже ждали Намджун с Тэхеном, не выпускавшим из рук телефон и все ещё пытавшимся мне дозвониться, ведь донорское сердце было уже готово к трансплантации , и буквально каждая секунда была на вес золота. Его взглядом в тот момент, когда он увидел меня с Розэ на руках и все понял без слов, можно было убить на месте , но он милосердно решил оставить мое убийство на потом и мгновенно переключился в профессиональный режим , резко и четко раздавая указания медсестрам , в то время как Намджун приказал немедленно везти Розэ в операционную и готовить к пересадке, обернувшись ко мне лишь раз и безапелляционно бросив на ходу: --- Чонгук , за мной. Будешь ассистировать. И я лишь молча кивнул , все ещё находясь в состоянии аффекта, но прекрасно понимая, что не смогу спокойно сидеть под дверями операционной и покорно ждать исхода того, от чего, без преувеличения, зависела моя жизнь. Намджун, похоже, тоже это понимал, потому и сталь, прозвучавшая в его обычно мягком и спокойном голосе, не оставила места ни для каких возражений . Он скрылся за полупрозрачными дверями реанимации, а я... словно впал в какое-то ледяное оцепенение, действуя , как робот, полностью на автомате . Мое тело действовало само по себе, выполняя заученные до автоматизма движения, в то время как все вокруг меня словно замедлилось и потеряло краски и звуки. Остался лишь белый шум и стук сердца , эхом отдававшийся в висках. Мой. И ее. Пока ещё бившегося. И отсчитывавшего драгоценные секунды ее жизни, которая в любой момент могла оборваться навсегда. Но я успел. Я привез Розэ в клинику до того , как ее сердце остановилось. И теперь мне предстояло самое главное -- вернуть мою любимую к жизни. *** Трансплантация длилась почти семь часов, но я не чувствовал ни усталости, ни течения времени. Моё сердце перекачивало по венам чистейший адреналин , не позволяя ни на минуту ослабить контроль над телом и тем, что происходило на операционном столе . И Розэ не нужно было знать, как это самое сердце сходило с ума от волнения, и как зашкаливал мой собственный пульс во время операции. Но вся эта буря бушевала глубоко внутри . Я не позволял ей вырваться наружу, ведь от моего самоконтроля и выдержки зависела жизнь моего самого драгоценного пациента , и потому, сцепив зубы и успокоив дрожь в руках, я продолжал методично сшивать нерв за нервом и капилляр за капилляром, возвращая мою любимую девочку к жизни. И все , что ей нужно будет знать, когда она проснётся --- так это лишь то, что я сдержал свое обещание. И когда за окнами операционной забрезжил бледно - голубой холодный рассвет , я уже знал, что он станет рассветом ее новой жизни. Нашей новой жизни, в которой больше не будет боли. Не будет страха. Не будет слез. В ней будет только любовь.