Моя умница

Новый жаркий поцелуй почти перекрыл мне кислород, оставив задыхающейся и полностью одурманенной, и потому я совсем не сопротивлялась и не возражала, когда в следующий момент оказалась сидящей на члене мужа, который неизвестно каким образом умудрился в считанные секунды избавиться от оставшейся на нем одежды и усадить меня на себя. Он даже не стал стягивать с моих бедер полупрозрачное черное кружево, а лишь сдвинул его в сторону и вошёл сразу до упора, давая мне прочувствовать... всю твердость его намерений. Удовлетворённые вздохи слились на наших губах, растворившись в поцелуе, и Чонгук властно притянул меня к себе, обнимая одной рукой за шею, а другой за талию, и начал неторопливо двигаться, заполняя собой меня всю -- и тело, и мысли, и все, что я могла --- это выдохнуть в жадно целующие меня без остановки дерзкие губы: --- Бесстыдник и… хулиган… Вот ты кто… Но этот бесстыдник и хулиган даже не думал спорить, слишком увлеченный процессом добывания стонов из моего податливого и практически безвольного тела, отвлекшись только на то, чтоб самодовольно усмехнуться и шепнуть мне в губы: --- Да---да, малышка, все верно… А теперь помолчи, хорошо?.. Я знаю намного более приятный способ занять твои сладкие губки… Я, по своему обыкновению, хотела насмешливо фыркнуть в ответ на это его самоуверенное заявление, но любимый муж не позволил мне устроить бунт на корабле, и, притянув к себе за затылок, снова заткнул жарким, подчиняющим, полностью ломающим волю поцелуем и толкнулся бедрами вверх до упора, скрадывая мой стон и сцеловывая все последующие с моих податливых губ. А дальше... время замедлилось, превратившись в тягучую сладкую патоку, а потом и вовсе остановилось, позволяя нам полностью сосредоточиться друг на друге и наслаждаться, забыв обо всем остальном мире. Чонгук никуда не спешил, практически не отрываясь от моих губ, нежно целуя и двигаясь в мучительно медленном, гипнотическом, завораживающем ритме, неторопливо проходясь раскрытыми ладонями вдоль моей спины, поглаживая по плечам и зарываясь в волосы, и мягко сжимал мои бедра, направляя мои движения, так, как нужно ему, и я безропотно подчинялась моему мужчине, ведь мне было так хорошо в его объятиях, что возражать против чего бы то ни было совершенно не хотелось. Тем более, что, даже будучи снизу, он по-прежнему все контролировал и все делал сам, а мне оставалось лишь расслабиться и получать удовольствие. Но я тоже не хотела оставаться в долгу, и потому улучила момент, когда Чонгук немного замедлился, ослабив собственническую хватку на моей талии и поглаживая меня вдоль позвоночника одними подушечками своих чутких пальцев, и мои губы соскользнули с его, целуя точеную линию его челюсти и спускаясь вниз по шее, и я мягко прикусила пульсирующую под загорелой кожей вену и улыбнулась, услышав глухой хриплый стон. Вот так, любимый… Двое могут играть в эту игру… Но Чонгук вовсе не был против ненадолго подчиниться моим правилам, и потому с довольным мурлыканьем откинулся на подушки, позволяя мне выцеловывать его крепкую шею и скульптурные ключицы, сжимая широкие плечи и чуть царапая горячую загорелую кожу ногтями от переизбытка сладких ощущений. И переизбыток, похоже, был не только у меня, и будоражащая волнительная дрожь пробирала меня всю, до кончиков пальцев от каждого хриплого стона, что все чаще слетали с его мягких губ. Эти гортанные стоны что-то делали со мной, заставляя все внутри мучительно сладко сжиматься и трепетать, а осознание того, что это я делаю это с ним, и что стонет так он из-за меня, только добавляло ощущений, растекаясь жидким медом по всему телу. Но мне было мало... мало этих сексуальных хриплых стонов, мало его рваных частых выдохов, мало... его всего... и я жаждала снова услышать эти безумно возбуждающие, тяжёлые, чувственные звуки, которые мягким бархатом ласкали мой слух, потому двинулась ниже, оставляя лёгкие дразнящие поцелуи на его ключицах, плечах и груди, и снова была вознаграждена спустя всего несколько секунд. Похоже, Чонгуку действительно нравилось абсолютно все, что я с ним делала, а когда я сама проявляла инициативу в постели, он и вовсе впадал в полнейший восторг и позволял мне делать с ним все, что я хотела... как и обещал когда-- то давно. Склонившись над ним, я решила немного похулиганить и дразняще мазнула языком по слегка выступающему кофейному соску, а затем мягко его прикусила, услышав над головой хриплый смешок. Но он тут же перешел в рваный полустон, наполненный удовольствием, когда я сжала внутри его каменный член и немного приподнялась, упираясь руками ему в плечи. --- Маленькая хулиганка, --- хрипло мурлыкнул Чонгук, прикусывая свои бесстыжие губы и дерзко усмехаясь, глядя на меня этими невозможными тигриными глазами и буквально гипнотизируя. --- Вся в папочку, --- я выгнула бровь, прикусывая губы, и легонько провела ногтями по его широкой груди... в воспитательных целях, тут же услышав предостерегающее глухое рычание. Наши взгляды встретились, намертво зависнув друг на друге, и Чонгук шумно выдохнул и сильнее сжал мои бедра, давая понять, что он по-прежнему главный, но я хотела это оспорить, потому, чтоб отвлечь его от привычки доминировать и подчинять меня себе в постели, обняла ладонями его красивое расслабленное лицо и жадно припала к приоткрытым от частых сбитых вдохов губам, целуя его так же горячо и нетерпеливо, как и он меня совсем недавно, но в противовес этому мучительно медленно приподнимаясь и опускаясь на его члене и откровенно наслаждаясь тем, что ощущала каждую выпирающую венку на пульсирующем толстом стволе, ведь в позе наездницы проникновение всегда было невероятно глубоким и полным, тем не менее позволяя мне все контролировать самой. К явному неудовольствию Чонгука. --- Зайка… --- задыхаясь так же, как и я совсем недавно, прохрипел он, прижимая меня к себе так крепко, что между нами не осталось даже воздуха, --- Ты меня... с ума сведешь. Вот как?..Значит...надо повторить. Услышав это, я довольно улыбнулась и снова сжала его внутри, вся покрывшись мурашками и от ощущений, и от последовавшего за этим глухого чувственного стона, сорвавшегося с его губ, который так хотела услышать. --- Тебе что-то не нравится, любимый? --- невинно поинтересовалась я, склонившись над ним, и нежно провела пальцем по изогнувшимся в лукавой и дерзкой полуухмылке грешным губам, шепнувшим: --- Ну что ты, сладкая… в твоём исполнении мне нравится абсолютно все... Продолжай… Так я и думала… с виду такой большой и грозный, но стоит лишь погладить за ушком, как этот рычащий зверь тут же превращается в ручную мурчащую кису. Вознаградив его поцелуем за послушание, я снова возобновила свои движения, выпрямившись и упираясь ладонями в его часто вздымающуюся грудную клетку и откровенно наслаждаясь тем голодным взглядом, которым он смотрел на меня из-под полуопущенных длинных ресниц, сжимая мои бедра уже крепче, словно желая наказать. --- Давай, малыш. Покажи мне, как ты это любишь... как тебе нравится... контролировать меня...--- на выдохе шепнул Чонгук, практически мурлыча и прикусывая свои красивые бархатные губы, при этом буквально пожирая меня таким жгучим взглядом, что я возблагодарила ночную тьму, надёжно скрывавшую мои вспыхнувшие щеки. Никогда не думала, что такое возможно, но за то время, что мы с Чонгуком были женаты, я поняла, что с ним возможно практически все. И даже сгорать от смущения, как неопытная девственница, только от одного звука вкрадчивого глубокого голоса мужа и того хищного развращающего взгляда, которым он на меня смотрел, пока я прыгала на его члене. Тем более, что долго прикидываться хорошим послушным мальчиком не входило в его планы, и этот горячий, испорченный до мозга костей бандит вскоре потянулся к моей груди, жадно сминая ее и проводя по набухшим соскам большими пальцами, ощутимо сжимая и оттягивая их, причиняя тем самым незначительную, сладкую боль, смешанную с острым удовольствием, и, дождавшись, когда мои глаза закатятся, а голова безвольно запрокинется назад, стал вбиваться в меня снизу со все большим остервенением. Но, хоть и не сразу , но мне все же удалось вернуть контроль над ситуацией, и я снова прижала руки к его плечам, пытаясь справиться с дыханием и стремительно охватившим все тело жаром, и замедлилась, заставив его разочарованно застонать, а затем наклонилась, предостерегающе шепнув в бархатные мягкие губы, изогнувшиеся в дерзкой, провокационной и возмутительно нахальной полуухмылке: ---- Хватит хулиганить, бандит… держи себя в руках... Иначе... вообще оставлю без сладкого, понял?.. Его глаза вспыхнули обжигающим темным огнем, не сулившим мне ничего хорошего, и несколько секунд мы с ним играли в гляделки, замерев и тяжело дыша, но в конце концов Чонгук всё-таки решил милостиво позволить мне поиграть с ним и потому с глухим стоном откинулся на подушки, демонстративно закидывая руки за голову, и с дерзкой и откровенно порочной полуухмылкой глядя на меня из- под ресниц таким томным, пошлым и развращающим взглядом, что мне стало вдруг невыносимо жарко, и я ощутила, как жгучий румянец начал заливать не только щеки, но и грудь, на которую он перевел его и теперь в открытую пялился, облизывая свои бесстыжие губы, перед этим хрипло шепнув: --- Черт, малышка… ты даже не представляешь, насколько горяча, когда командуешь мной в постели… Вот уж действительно...черт. Ведь… от его слов и того хриплого томного мурлыканья, которым они были озвучены, все внутри мучительно сладко сжалось, и я потекла ещё сильнее, чувствуя, как между бедер все буквально пылает и плавится. Черт, Чонгук... ты всё-таки... настоящий дьявол... Я едва не сказала это вслух, но вовремя прикусила губы, вместо этого наклоняясь и затыкая его грязный болтливый рот новым долгим поцелуем, чтобы не умереть от так невовремя накрывшего меня смущения, ведь даже после двух лет брака любимому мужу удавалось вогнать меня в краску и засмущать до полуобморока всего парой вполне себе невинных фраз. Чонгук усмехнулся мне в губы, без труда раскусив мой замысел, но спорить и говорить больше ничего не стал, полностью отдавая всю власть в мои руки и подтверждая, что он и правда… весь мой. Но вполне ожидаемо, долго доминировать и упиваться своей властью он мне не дал, и правила в нашей игре снова поменялись, и я даже не поняла, как оказалась под ним на смятых простынях, задыхающаяся, дрожащая, жаждущая, беспомощно хватающаяся за его руки и плечи, жадно ища в полумраке его губы и безмолвно требуя все новых и новых ласк, нуждаясь в нем, как в воздухе. И он давал мне все и даже больше, снова и снова заполняя меня собой и получая взамен те стоны, которые так любил, и давая мне наслаждаться своими --- теми самыми, которые я так хотела услышать. Мое тело отзывалось невыносимо приятной дрожью и сладостными спазмами в ответ на каждое его прикосновение, каждое движение и поцелуй, и Чонгуку от этого, похоже, все больше рвало крышу, так как его хватка на моих бедрах становилась все крепче, а темп набирал обороты с каждой минутой, что я беспомощно стонала под ним, не в силах справиться с накрывающими меня одна за другой мощными волнами экстаза от близости с ним. Везде, где он касался, рассыпались обжигающие искры, а его топкие поцелуи плавили кожу, превращая мое тело в податливое бесформенное желе, с которым он мог творить все, что хотел. И от такого Чонгука --- темного, страстного, несдержанного и необузданного, как лесной пожар, просто напрочь сносило крышу. Он сам был, как эта огненная стихия. Он и был этой стихией. Такой же неуправляемый. Ласковый теплый огонь, который грел мои руки в холодные зимние ночи, обволакивая бережным теплом, в эту тропическую знойную ночь полностью вышел из-под контроля, превратившись в обжигающий всеобъемлющий жар, грозивший вот-вот сжечь меня до тла. Но я... Больше не боялась сгореть в нем, ведь знала, что к рассвету он сам возродит меня из пепла нежными поцелуями и ласковым шепотом и потому бездумно и безрассудно летела на мерцание этого темного колдовского огня, что заворожил меня с самой первой минуты. И теперь, вспоминая, каким бережным и осторожным Чонгук был в нашу с ним первую ночь, я понимала, как сильно он тогда сдерживался на самом деле, не показывая мне и сотой доли своего желания. Но сейчас его ничего не сдерживало. И он буквально упивался той властью, что я сама отдала ему в руки, когда сказала да. --- Любимая... --- донёсся до моего затуманенного наслаждением сознания его тяжёлый хриплый полушепот, --- ...даже спустя столько ночей… ты все ещё так чувственно реагируешь на все… что я делаю с тобой… такая отзывчивая... такая послушная... это... настолько завораживает, что мне кажется… я могу кончить только от того, как сладко ты стонешь в моих руках… --- хрипло прошептал Чонгук мне в губы между поцелуями, нависая надо мной, опираясь на руки по обе стороны от моего лица и двигаясь внутри моего тела неспешными, невыносимо чувственными толчками, заставлявшими мои ноги дрожать и расходиться все шире, а меня саму --- стонать все громче и несдержанней и кусать губы, уткнувшись ему в шею, подставляя свою под его топкие влажные поцелуи и мягкие укусы. Я едва заметно улыбнулась, обнимая его ещё крепче и зарываясь пальцами в мягкие темные волосы у него на затылке, и шепнула на выдохе: --- Я просто... люблю тебя... и мне... очень хорошо с тобой... всегда... Услышав это, Чонгук замер, неглубоко, часто дыша, и склонился надо мной, в полумраке вглядываясь в мои глаза, и, прежде чем я успела распереживаться, что сказала что-то не то и безнадежно испортила момент, невыносимо нежно погладил меня по щеке, прижавшись своим горячим лбом к моему, и хрипло шепнул: --- Скажи ещё раз... пожалуйста... Меня всегда умиляло то, с каким трепетом он относился к моим признаниям, словно это было для него самой большой драгоценностью, и он все никак не мог к ним привыкнуть и поверить, что слышит их от меня, и у меня самой сердце каждый раз разбивалось от нежности при взгляде в его сияющие глаза. Вот и сейчас Чонгук смотрел на меня, как на солнце, и терпеливо ждал, и я потянулась к нему, обнимая его лицо ладонями, и мягко улыбнулась, шепнув в любимые губы: --- Люблю тебя... родной... люблю... больше жизни... --- Я готов слушать это вечно, малышка... И твои стоны... И признания в любви... --- он улыбнулся совершенно счастливой ласковой улыбкой, и новый топкий поцелуй обжёг мои губы вместе с хриплым, --- Моя... хорошая девочка... моя любимая... Даже его голос во время секса превращался в невыносимо чувственную ласку, становясь настолько низким и хриплым, что от этого томного звука по всему моему телу расходились волны сладостной дрожи. И напрочь отключали все остальные его функции. --- Любимый, ты… --- вот и все, что удалось выдохнуть мне, когда он толкнулся особенно глубоко, крепко прижимая меня к себе, а затем вдруг резко перешёл на еблю быстрыми мощными рывками, заставив все внутри буквально вспыхнуть и мучительно приятно сжаться вокруг него, словно не желая выпускать из моего тела. Такой внезапный переход от неспешных и почти ленивых плавных покачиваний к мощным прицельным ударам, от которых кровать начала содрогаться вместе с нами и биться изголовьем о стену, заставил мои стоны тоже перейти практически в крики, выбивая из моих лёгких весь воздух, и я судорожно сжала его напряжённые плечи, неосознанно царапая их ногтями и ощущая, что меня вот-вот накроет. --- Тебе... хорошо, малышка?.. --- прохрипел Чонгук, прижимая меня к себе с отчаянной жадностью собственника и все резче и быстрее вбиваясь в мои раскрытые бедра своими с влажными пошлыми шлепками и едва сдерживаемыми глухими рыками, все чаще слетавшими с его губ и означавшими, что и он уже на грани. --- Да… боже… да… --- простонала я, впиваясь ногтями ему в лопатки и прижимаясь ещё ближе, хотя ближе быть, казалось, уже невозможно. Дыхание Чонгука все больше сбивалось, вырываясь сквозь приоткрытые губы рваными частыми вздохами, и он вбивался в меня до упора, плотно, резко, размашисто, прицельными, точными, выверенными ударами, точно зная, куда бить, чтоб достать до самых чувствительных точек, и мои ноги от этого дрожали и расходились почти в шпагат, а глубоко внутри все вспыхивало, сжималось и накалялось до тех пор, пока не произошел взрыв по мощности сравнимый разве что с ядерным, и в следующий момент меня выгнуло дугой, заставив прижаться грудью к его горячей груди и почти выпасть из реальности, задохнувшись собственным криком от накрывшей меня, как лавина, эйфории. Дрожь...трепет...волны...экстаз... Как и всегда, когда с ним... Чонгуку потребовалась всего пара мощных толчков и несколько мгновений, чтобы последовать за мной, и он кончил с таким грязным стоном, что мой оргазм поймал новую волну, соединяясь с его, и все вокруг растворилось, померкло, исчезло, теряясь в блаженстве, накрывшем нас обоих практически одновременно. ...И если это не было раем, тогда я даже не знала, что было...