Ищейка

- Стой тварь! - Черт, быстрая! - Срежем здесь! Не уйдет! Ха. Конечно уйдет. Всегда уходит. Идиоты. Грубые басы долетали до ушей через всю улицу так же хлестко, как и отскакивающие от стремительного бега мелкие камни лупили по голым щиколоткам. Мокрые порывы ветра вперемешку с моросью дождя кусали раскрасневшиеся щеки, путали копну сырых волос и слезили глаза, но она бежала и бежала, задыхаясь от рези в легких во имя спасения собственной шкуры. Два рослых, не самой приятной наружности бугая неслись за ней уже пятнадцать кварталов и, кажется, пытались испортить сегодняшний вечер, на который у Каи были бо-ольшие планы. Можно даже сказать – грандиозные, учитывая весь масштаб аферы, которую она задумала провернуть. Но вот оно как в жизни бывает: ты можешь быть на коне, можешь быть королем мира, но вот уже в следующую секунду парочка потных вонючих отбросов пытается переломить тебе хребет. «Где-то значит согрешила, вот и вернулась бумерангом карма» - подскажет вам любой занудный любитель громких высказываний, прихлебывая ароматным чаем из искусно расписанного тявана, но только человек, живущий на улице знает наверняка: каждый шаг, даже если он выходит далеко за рамки закона, направлен исключительно на выживание. Ради выживания мы дышим, спариваемся и порабощаем другие государства. Симидзу Кая же ради выживания решила присвоить и продать оружие с секретного склада известной в узких кругах банды страны Воды. И даже о реализации уже договорилась с одноразовым перекупом, контрабандой поставляющим краденое в соседние страны, но это всё, видимо, было бы уж слишком хорошо и радужно для вечно невезучей куноичи. Кстати, куноичи Кая была постольку поскольку. Нет, академию она, конечно же, окончила и даже выбила себе чуунина. Вот только потом, не сумев удержать некогда гиперболизированное чувство справедливости в своей неугомонной заднице, полезла туда, куда не следует, в чем ей немало помогли супер-сенсорные, как она их про себя называла, (а они и правда были очень даже ничего) способности, за что и была быстренько подставлена самым некрасивым образом и вынуждена бежать из родной деревни во избежание казни. Уже тогда Симидзу поняла: этот мир был создан, чтобы портить ей жизнь. А еще то, что преступность – понятие растяжимое. Ведь самые настоящие преступники сидели во главах государств, прикидываясь святыми мучениками. Поэтому начать всё с чистого листа на новом месте Кая уже не пыталась. Ведь везде одно и то же. «Оторвалась!» Но несмотря на посетившую светлую мысль, куноичи останавливаться не собиралась и бега не замедлила. План был провален, так что оставаться в этой деревне больше смысла не было: нужно было искать новое место для освоения. Благо, кроме несостоявшейся сделки ее здесь больше ничего не держало. Уже виднелась граница. «Срежу.» Кая была быстрой и довольно выносливой, вот только силой и какими-то крутыми техниками особо не отличалась. А потому, когда в грязном сыром переулке на нее налетели двое, сбивая с ног и придавливая к мокрой земле ободранным виском, она запаниковала. Похоже, что они не были шиноби, потому что их запас чакры был столь ничтожно мал, что сенсор и не обратила на это внимания, приняв за простых гражданских. Те двое, что гнались за ней от самого склада, ощущались где-то вдалеке, но это явно была всё та же шайка. – Набегалась? – ехидно протянул один из них, еще сильнее наседая на девушку сверху. Его рука расположилась на довольно опасном участке – пальцы давили прямо промеж шейных позвонков, вызывая тупую боль. Один правильный удар – и она покойник. – Вали эту суку! – чуть ли не провизжал второй, скорее всего брызжа слюной и гримасничая. Но этого, будучи «мордой в пол», Кая уже не видела. Зато более, чем отчетливо почувствовала просто бешеный поток сносящей голову чакры. Причем очень и очень странной. Холодной, даже потусторонней, если так вообще можно сказать о чакре. Что-то надвигалось, и ей бы очень не хотелось, чтобы это был «главарь» или кто-то типа того. – Кому еще известно местонахождение склада? Эй, я тебя спрашиваю, – мясистые, покрытые мозолями пальцы вцепились в гнездо спутанных слипшихся волос и, приподняв за них голову, с силой вновь припечатали лицо к сырой земле. Куноичи злобно зашипела. – Пошел нахер. – Я спрашиваю в последний раз, шавка! – Отвали, козел! – «слабоумие и отвага» — вот был ее лозунг, когда дело доходило до подобных стычек. Ведь она уже привыкла к тому, что чаще всего дальше угроз дело так и не заходило. А если и заходило – всегда удавалось урвать момент и под шумок смыться. – У-у-у. Посмотрим, как ты запоешь. Я выбью из тебя дурь! Уже через час, привязанная к стулу на том самом чертовом складе, Кая не могла поднять головы: по дороге ей несколько раз прилетело за попытки сбежать. Разбитая в хлам губа и сломанный нос уже покрылись коркой запекшейся крови и лишь ныли тупой болью, а вот глаз заплывал с каждой минутой всё больше и больше, пульсируя и смазывая весь обзор. Один из громил, заваливших ее в переулке, так и остался сторожить рядом, еще двое преследователей присоединились чуть позже, и совсем не трудно было догадаться, чего они ждут. – Ну и кто тут у нас? Очередная крыса. Краем здорового глаза Кая едва смогла заметить тень, возникшую в дверном проеме. Оттуда доносился и голос, что уже спустя мгновение вновь раздался совсем близко. – И что же ее сюда привело? Неужто погоня за легкой наживой? – Что прикажете делать, босс? – Хм. Широкая грубая ладонь легла на ободранный подбородок, вынуждая девушку запрокинуть голову. Она еще по голосу поняла, что «босс», вопреки всем ожиданиям, был довольно молод, но всё равно на мгновение опешила. Свысока на нее смотрел приятной наружности парень: высокий, крепкий, с глубоким взглядом синих глаз. Он мог бы быть даже красив, несмотря на грубый шрам, пересекающий половину лица, только если бы не холодный пугающий оскал, скрививший губы и придающий всему его виду странного, почти маниакального безумства. – Мне немного жаль эту милую девушку… – с некой досадой протянул «босс», и выждав еще пару секунд резко отпустил голову пленницы, отчего та вновь кукольно повисла вниз, – …думаю, начни с двух пальцев. И пусть за сдавленным стоном боли и не было слышно звонкого треска вывернутых кверху безымянного и мизинца, этот мерзкий хрустящий звук тут же осел тягучими вибрациями где-то на подкорке… *** «Черт, хватит!» – Стихия Огня: техника дробления черепов! Кряхтя и потрескивая, распаленный шар оранжевого пламени исторгнулся прямо сквозь бледные пальцы, приложенные к криво раскрытому рту. Это пламя, точно всадник Апокалипсиса, ринулось вперед, стремительно рассекая ледяной воздух, нагревая его в считанные доли секунд, пронеслось по округе в поисках чего-угодно, что можно было бы поглотить в своей раскаленной уродливой пасти. Оно готово было испепелить любую, даже самую ничтожную щепку, что могла бы угрожать безопасности его беспокойной хозяйки, и оно искало, с наслаждением облизывая сырую землю и взмывая яркими языками к небу. Но не сумев утолить свой зверский голод до чужой плоти, будто бы расстроилось, взбесилось и, разверзнув щупальца, ринулось обратно, кусая голые щиколотки той, кого должно было охранять. Оно будто кричало: «Не играй со мной!» Вскрикнула и его хозяйка. Громко выругавшись, Кая стремительно отскочила подальше, шипя и с досадой осматривая очередной ожог. Похоже, это уже вошло в ее привычное расписание – обжигаться, но сейчас всё было не столь критично. Симидзу оставалось лишь мысленно сказать спасибо Пэйну за то, что грозный Лидер организации любил поиграться с дождем. Столб непробиваемого ливня, лавиной обрушивающегося на открытый тренировочный полигон, очень кстати остужал краснеющую кожу и быстро утопил в своих потоках клокочущее оранжевое пламя, что, лишившись контроля, быстро растеряло интерес и потухло. Ну а чего она хотела? Ведь не зря еще совсем зеленых учеников Академии учат, что главное в успехе любой техники – концентрация. Особенно, если эта техника сложная. Особенно, если не до конца изученная. Но почему-то именно эта самая пресловутая концентрация иногда давалась Кае с наибольшим трудом. Ведь когда ты предоставлен сам себе, жуткие страшилки из прошлого так и жаждут проснуться и запустить свои острые коготки в самое сознание, поднимая воспоминания столетней давности с такой невообразимой красочностью, будто бы это происходило вот буквально минуту назад. И никогда эти воспоминания не бывают приятными. Хорошее ведь быстро забывается. – Где-то я это уже видел. Кстати, о не очень хороших воспоминаниях. Одно из них, видимо, и вовсе решило ожить: в паре десятков метров, скрываемая поволокой серого дождя, выросла уже знакомая фигура, сверкая обсидианом глаз. Симидзу беззвучно выдохнула. Не отрывая взгляда, быстро утерла тыльной стороной ледяной ладони мокрые дорожки с лица. Дождевые струи неприятно заливались в рот и в нос, размывали взор плотной пеленой, затекали за ворот плаща, заставляя неприятно вести плечами, но, почему-то, теперь такие мелочи ее не волновали. Всем ее вниманием всецело завладел черный возвышающийся, словно тень, силуэт, что спустя мгновение двинулся навстречу. – Это техника Какузу-сана. Видела на одной из совместных миссий, - нелепо разлепились губы. Она даже не поняла, вложила ли достаточно силы в голос, чтобы еще не подошедший нукенин смог услышать хоть слово сквозь плотный шум ветра. – Ты же знаешь, что для ее применения нужно чакры раз в десять больше, чем у тебя? Конечно знала. Она же не совсем тупая. Но когда это осознание недосягаемости мешало попыткам сделать собственное существование чуть менее ничтожным и бесполезным? «Дорогу осилит идущий» - так, кажется, говорят. Ну, или ей просто захотелось выпендриться. – Да я как-то и не рассчитывала на уровень Какузу-сана. В частичном исполнении она тоже может быть очень полезна, – отчеканил внезапно севший голос. Севший не потому, что промокшая насквозь одежда зябко липла к ледяной коже, обволакивая тело в кокон промозглого осеннего холода. Куда больше появлению неуверенной хрипотцы способствовало гипнотическое притяжение, исходящее от остановившегося в паре метров мужчины. Оно разливалось плавными вибрирующими волнами, смешивалось с кислородом и рваными ошметками сбившегося дыхания заполняло легкие. – Дело не в мощности, а в качестве. Тонкие чернильные змейки растекались по прозрачной коже, словно гуталин, липли к бледному лбу и по-аристократически высоким скулам. С расслабленно приоткрытых губ соблазнительно свесилась, подрагивая, дождевая капля. Любая девушка в здравом рассудке отдала бы последнюю почку, чтобы стать этой самой чертовой каплей, но Кае оставалось лишь с трепещущим под ребрами ужасом бороться с желанием бежать, сверкая пятками, как можно дальше, лишь бы укрыться от прожигающих до основания обсидианов. Рядом с ним становилось не по себе, если не сказать – жутко. «Господин Учиха» всегда смотрел так, будто мысленно препарировал тебя по кусочкам, внимательно и сдержанно, с одному лишь ему известным потаенным смыслом. И если впервые, в пугающем отражении покрытого разводами зеркала, этот взгляд казался потусторонним и застывшим, то теперь даже завеса длиннющих, словно девичьих, слипшихся ресниц никак не могла скрыть странных насмешливых искр, затаившихся в глубине бликующих зрачков. Он был как никогда жив и полон трепетного интереса. Симидзу не могла осознать, сколько времени прошло, прежде чем она, очнувшись от гипнотического транса (а меньшим это назвать и нельзя было), застукала саму себя, безбожно таращащуюся на этого мужчину, словно на изваяние в музее. «Вот малохольная овца» - наверно стоял и думал Господин Учиха, и был бы абсолютно прав. Сначала трахается напропалую с другим буквально у него под носом (а она была абсолютно уверена, что он всё слышал), а теперь стоит, как ни в чем не бывало, вытаращив тусклые льдинки, и пожирает туманным взглядом каждый миллиметр его лица. Не дура ли? «Постыдилась бы, детка. Надо быть скромнее» - набатом раздался в голове голос любовника. Да. Постыдилась бы, Кая. Ничего святого. – Уже то, что ты навредила себе собственной техникой говорит о низком уровне и непроработанных грубых ошибках, – продолжил исторгать слова из аккуратно очерченного рта Учиха, и эта славная речь могла бы даже звучать поучительно, если бы не спокойный и даже равнодушный тон его голоса. «Он что, наблюдал за мной?» Мысль укусила резко, жалящей пчелой, оставляя после себя неприятное зудящее чувство. Хотелось расчесать все тело, даже под собственной кожей стало неуютно и чужеродно. – Странное у вас хобби, Господин Учиха Итачи, – «мокнуть под дождем ради разговора с едва знакомой нелепой девицей» - едва не продолжила Кая, но оставила завершение фразы при себе. Ни к чему проецировать на чужого человека свои собственные комплексы. К тому же, это породило бы еще более нелепое продолжение в виде вопросов и, упаси боже, какой-нибудь плоской шутки, которую ей пришлось бы пустить в ход, дабы увести разговор в другое русло, подальше от своей тупости. Нет. Перед этим мужчиной глупо распинаться и сыпаться ей не хотелось. Она уже и так достаточно опозорилась. Хотя, кажется, он примерно представлял, о чем она думала. Кае не показалось: сначала выразительные глаза чуть сощурились, а затем лицо резко расслабилось, позволяя себе выразить некую снисходительность. «Умом не блещет, даже поговорить не о чем» - он точно думал так, Кая не сомневалась ни секунды. – Не увлекайся слишком сильно. В конце концов, открытое ведение боя – не твоя основная специализация. Наверно, решил не говорить «не твое», чтобы не выглядеть грубо. Хотя, по сути, что он вообще о ней знал? Что ж. – Знаю. Но что, если что-то пойдет не так, и мои напарники облажаются? Я должна быть готова сама довести дело до конца, – Кая чуть улыбнулась уголками рта. Вежливости ради или же от неожиданно прилившей нервозности? – Не напрягайся. Акацуки не совершают ошибок. От нервозности. Куноичи буквально почувствовала, что что-то не так. Что-то в нем изменилось, но она была неспособна уловить, что конкретно это могло быть. Он стал более серьезным и…враждебным? – Я такой же член Акацуки, как и вы, – сиюминутно включилась реакция защиты. Враждовать с кем-то из Акацуки? Когда рядом нет Хидана? Учиха уловил ставший вмиг напряженным голос. Конечно уловил, он ведь, наверно, этого и добивался. Зачем? Уголок тонких губ пополз вверх. – Разве? «Да что с этим парнем не так?» – Вы считаете, что я недостойна своего места? А как еще он мог считать? От него самого за километр веяло силой и недосягаемостью, а каждый его жест говорил о том, что он здесь, если и не главный, то тот, кто может надрать зад почти любому. Даже Хидану. А такой человек априори не мог быть слабаком. Своим утверждением же Кая привела его к логичному выводу о том, что она считает себя ему равной по силе. Может, поэтому он не придумал ничего лучше, чем съехидничать? Ну не тратить же ему время и доказывать обратное. – Разве я такое сказал? – тонкая бровь стремительно взметнулась вверх. Он словно смотрел на раздражающую надоедливую муху. – Тогда как это понимать? – внутри все переворачивалось от волнения, затягивало в воронку неприятного ожидания и скручивало от нежелания услышать какую-нибудь гадость в свой адрес. Зачем вообще она начала эту перепалку? Улыбнулась бы вежливо, так, как будто никогда в жизни не слышала от других, какое она ничтожество, и свалила бы подальше от этих пожирающих глаз. Итачи сделал шаг вперед, и Кая напряглась, вытянув позвоночник словно тугую струну. Он был уже мокрым до нитки, со слипшимися на лице волосами, со спадающими с ресниц каплями дождя и побледневшими от холода губами, но ничто в его облике не выдавало хоть какого-то дискомфорта и нежелания более здесь находиться. – Ты нужна мне завтра на задании. За этим я пришел. Басистый раскат его голоса донесся будто бы из самых недр его смутной души, вливаясь в уши с такой силой, словно шум дождя и ветра внезапно перестал существовать. Оставался лишь он, его голос и слова, которые заставили сердце на мгновение остановиться, затем упасть в самый желудок и сгореть в агонии страха. Но боялась Кая не его. – Что? Это какая-то проблема? – не дождавшись ответа вновь обратился нукенин, сделав еще один шаг вперед. А затем еще и еще, пока не остановился прямо перед ней едва ли на расстоянии фута. Да, это проблема. Для нее. Мозг начал судорожно соображать. – Надолго? – прохрипев севшим голосом, Симидзу изо всех сил боролась с желанием отойти подальше, параллельно прикидывая, через сколько может вернуться Хидан и получится ли у нее выполнить все до его возвращения. Глупо? Может быть. Но усидеть на двух стульях в этой ситуации было бы совсем не плохо. – А что? У тебя какие-то дела? Более Кая с ответом не нашлась. Она и сама понимала, насколько нелепо выглядит все это в его глазах, но сказать что-то в свое оправдание просто не могла. Выхода не было. – Вот видишь, – Учиха медленно наклонился вперед, и его губы почти шептали над самым ее ухом, – об этом я и говорю. Ты не такой же член Акацуки, как я. Я выполняю приказы Лидера. Ты – подчиняешься Ему. Когда от тебя решат избавиться, он не поможет, будь уверена. Силуэт Учихи Итачи уже давно растворился в серой пелене дождя, но Симидзу Кая лишь сейчас смогла собраться с силами и не видя ничего полными от слез глазами так же побрести прочь. Она никогда не чувствовала себя настолько ничтожной и справедливо униженной. День подходил к концу. Площадка опустела.