Ищейка

Кая

Со вчерашнего дня температура воздуха заметно снизилась, и я бы не удивилась, если бы уже к вечеру нас ждал обильный снегопад. Холод кусал мои щеки, проникал под плащ ледяными струйками, и мне пришлось крепко обхватить себя руками, чтобы сохранить хоть немного тепла. И что вообще я здесь забыла. Сад в рёкане Такахаси при свете дня нравился мне гораздо меньше. Может конечно всему виной и была моя меланхолия и усталость, но, тихий и уютный ночью, сейчас он казался раздражающе вычурным. Все эти ожившие звуки неизбежного нового дня портили молчаливую красоту этого места, а режущий сквозь тучи свет только подчеркивал неестественность декораций, отвлекающих от главного. К тому же, мимо уже несколько раз торопливо пронеслась прислуга. Ну вот. Я уже употребляю слово «прислуга». Я устало потерла красные глаза. К черту всё. Этой ночью я много думала, даже слишком. О том, что буду делать по возвращении на базу, о том, что буду делать по жизни вообще. И если на второй вопрос ответ находиться не желал, то с холодным рассветом я почти наверняка решила кое-что с первым. По возвращении на базу я должна порвать с Хиданом. Эта мысль снова кувалдой била по моей бедной хмельной голове, но конечно я знала: он уже наверняка пришёл к тому же решению, ведь за последние пару недель я сделала абсолютно всё, что так его раздражало в наших отношениях. Правда, теперь я всё больше сомневалась в том, что это вообще были отношения. По крайне мере такие, какими я их представляла раньше. Взаимовыгодная сделка – вот, как теперь мне виделось то, что было между нами. Я использовала его для того, чтобы устроиться. Он меня...совместил приятное с полезным – Учиха Итачи был прав. Думаю, именно этим я и была для своего, как мне казалось, парня. Значит, по возвращении на базу я должна расторгнуть нашу взаимовыгодную сделку. Странно, но сам факт расставания не вызвал во мне ожидаемой грусти. Лишь сожаления. О принятых неверных решениях. О потраченном времени. О себе. Я не винила во всём только его, нет. Это было сложно принять, но в том, что всё так обернулось, моей вины было не меньше. Из-за страха снова повторить свою же участь и пройти через всё, через что когда-то заставил меня пройти Джин, я неосознанно заставила себя верить, что происходящее между мной и Хиданом - нормально. Потому что я, черт возьми, получила крышу над головой, работу и какую-никакую стабильность. Мне хотелось отблагодарить его. И я убеждала себя, – мне это было жизненно необходимо, – что полностью контролирую ситуацию. Что в любую секунду я могу просто встать и уйти. Вот, на что я себя запрограммировала, увидев первые признаки Джина в Хидане. Я просто не могла осознать и смириться с тем, что снова угодила в ту же ловушку. И этой ложью сама себя наказала. Я не знала, что будет со мной после этого разрыва. Наверно, стоило уже задумываться о том, чтобы вернуться к своей прежней жизни скитальца, но, что, если из Акацуки уйти будет не так просто? Может я и не знала ничего значимого и не выполняла весомых миссий — это все же Акацуки. И что-то мне подсказывало, что Хидан не станет тем, кто посодействует моему безболезненному (ударение на слово «безболезненному») уходу. А, может, всем будет просто плевать. Ведь я даже среди преступников не являюсь ценной ячейкой. Просто отброс. Эта мысль удручала почти так же, как и осознание приближения очередной борьбы за существование. Дней, наполненных одиночеством. Я не хотела возвращаться к прежнему образу жизни. К временам, когда мне было страшно и больно. Но что еще я могла? Не станет Хидана — и я снова сама за себя. Одна против целого мира. Безвыходность...душила. Как ни странно, о чем я точно не думала — как отреагирует Хидан на мое решение. Смирится ли, но конечно со злобным оскалом на красивом лице, или же попробует остановить? А, может, притворится, что всё в порядке, припрятав в голове извращенный план мести? К любому из исходов я испытывала странное равнодушие. За последние недели я в принципе так редко вспоминала о нем (по крайней мере, до встречи с Джином), что теперь мне было кристально ясно — к прежнему вернуться мы все равно не сможем. Не после того, как он изнасиловал меня. И не после того, как я, возможно, убила человека, сделавшего со мной то же самое почти четыре года назад. Это было бы странно, не так ли? Конечно, мне хотелось верить в лучший исход, — что мы разойдёмся спокойно, что он просто даст мне уйти, — но я старалась не допускать эту сладкую мысль слишком близко к сердцу, чтобы лишний раз не обманываться. Я ожидала худшего, но все еще не чувствовала себя готовой к жестокой реальности. Если ты не готова, разве это не значит, что толком нихрена не решила? Мои мысли снова, уже в который раз, замкнули круг и вернулись к самому началу. Господи, как же я запуталась. Я тряхнула тяжелой головой в попытке отвлечься. В висках, нервируя больше, зло пульсировала боль. Вообще, в последнее время я стала намного раздражительнее. Наверно, именно так себя и чувствуешь, когда правда глаза колоть начинает. — Он означает гору, — одновременно с тихим шорохом гравия и раздавшимся голосом за спиной я вынырнула из своего болота. Ох черт... Меня уже начинало нервно потряхивать от того, насколько хорошо мой напарник умел маскировать свою чакру. Хорошо, что он временный напарник. Я не привыкла, чтобы ко мне так подкрадывались. Хотя, какая разница. Даже если бы я услышала его приближение заранее – все равно не смогла бы придумать, что нужно говорить или делать. Да и бессмысленно было придумывать. Сейчас все мое тело реагировало на его присутствие как никогда остро. Мысли путались. Язык деревенел. Неудивительно. Я прекрасно знала, что смущение может порой делать меня абсолютно неадекватной. А после вчерашнего я просто сгорала со стыда. Итачи…Нужно ли вообще говорить, что о нем я тоже думала этой ночью, — много думала, — но все мои мысли то и дело скатывались в бесконтрольный хаос. Моя идиотская паранойя за ночь обострилась с такой силой, что просто не оставила места наивным попыткам убедить себя в том, что он ничего не заметил. Конечно заметил. Черт бы побрал эту его ухмылочку и сарказм, до сих пор звенящий в моих ушах. Если бы не они, может я бы обманулась очередной ложью и успокоилась, но он просто прижал меня к стенке своим поведением. Даже представлять не хочу, что он теперь обо мне думает. Хотя, догадываюсь. Но, если хорошо подумать, не так далеко от правды бы он ушёл. Потому что на самом деле...вчера мне хотелось, чтобы он пошел за мной. Чтобы обложил меня своими как всегда странными вопросами и не успокоился, пока не докопался бы до истины. И тогда может мой сон перестал бы быть сном... И эти мысли были чертовски неправильными. Ведь я еще не разобралась в нашей с Хиданом ситуации. Ведь я вообще, возможно, скоро исчезну из его жизни. И я даже до конца не была уверена в том, как он ко мне относится. Но, Боже… Говорила же - один сплошной хаос. Он – сплошной хаос. Не уверенная насколько изможденным выглядело мое лицо, я даже не стала оборачиваться. Вместо этого с ещё большим усердием сосредоточила всё своё внимание на каменной композиции перед собой, о которой он и говорил, вспоминая, что надо что-то ответить. Ничерта не шло, и мне отчаянно хотелось накричать на него. Ну что, доволен? Загнал меня в угол и оставил разбираться со всем в одиночку, ублюдок! Дьявол. Итачи пришёл и приземлился прямиком на мое тотальное раздражение, но это совсем не значит, что я имела право срываться на нем. А так хотелось. Нет. Ты не можешь выглядеть еще большей дурой, пожалуйста. Гораздо больше мне стоило бы обеспокоиться тем, с какой целью он пришёл, но, тем не менее, я решила сначала осторожно продолжить его мысль, как всегда привычно задушив все, что кипело внутри. Действительно, почему бы и нет? Да пожалуйста, Учиха. Давай поговорим об искусстве и философии, пока я буду старательно делать вид, что полночи не мечтала о тебе в своей постели. — Знаю, — меня передернуло от внезапной хриплости собственного голоса, и я отодвинулась в сторону, открывая Итачи лучший вид на массивный широкий кусок гранита. Хотя, при всем желании, вряд ли я смогла бы его загородить. — Они неплохо постарались воспроизвести ландшафт этой страны. Хотя мне это больше напоминает Страну Огня, — взгляд бегал от одного камня к другому, стараясь ни на чем не фокусироваться слишком долго. Мне нужно было просто пуститься в пространные разговоры, чтобы хоть немного отвлечься от прожигающего грудь стыда. — С чего ты так решила? — и кажется, Итачи был совсем не против моей идеи. Интересно, а в его груди тоже было нестабильно? — Меньше воды, — вскинув руку, я указала на огибающие с боков полосы промерзлого гравийного настила, обычно отражающие философию воды, и старалась не звучать слишком нервно, — Если автор задумки так хотел изобразить Страну Горячих Источников, ему следовало сделать больше гравийных островов и раскинуть их по всему саду, а не «рисовать воду» с тех сторон, с которых море омывает Страну Огня. И добавить зелени побольше, — а вот мха и прочей растительности, в таких задумках обычно знаменующей обширные леса, действительно было в избытке. Но я не взялась уточнять. Уверена, он меня понял. — Зато в Стране Огня всё именно так, — поравнявшись со мной, размеренно подытожил мою мысль Итачи, и я даже кивнула сама себе. Ну да, верно уловил. — Отличия небольшие, но они есть. Автор явно вдохновлялся той местностью. Так что, кажется Такахаси-сама вообще в этом не разбирается, — заверила я напарника, будто это действительно важно. Наверно я даже не была уверена в правдивости своей догадки, но, если на чистоту, мне было плевать и на Такахаси, и на его сад. Он первым завёл этот околофилософский разговор, так что я просто озвучила свои размышления. — Для того, чтобы разбираться в таких вещах, нужно определенное образование, — спустя время Итачи наконец заговорил. — Ты из знатной семьи? Я едва не подавилась, сдерживая колючий смешок. Тоже мне, знатная семья. Разве что в чьих-то влажных мечтах… — Нет. Но моему деду очень хотелось, чтобы я стала членом знатной семьи. — Тебя планировали выдать замуж в богатый клан? — осечка. Он снова подвел разговор к моему прошлому, и я как дура поддалась. — Наверно планировали, — мне хотелось поскорее закрыть эту тему (может, потому что мое прошлое совсем не вязалось с моим отношением к мужчине, стоящем рядом), но мой психующий мозг решил начать отпускать тупые шутки, делая неловкую ситуацию еще более неловкой. — А что, есть кто-то на примете? Для шутки мой голос звучал слишком бесцветно. — Тебе стоило спросить меня об этом несколько лет назад, — без запинки сообщил Итачи, словно не было в этом ничего странного. И я подыграла. — С годами растерял полезные связи? Я думала в таком окружении они, наоборот, только преумножаются. — Может и так. Он повернул голову в мою сторону. Я почувствовала это кожей, но не взглянула в ответ. Не знаю, что привлекло его внимание больше каменной глыбы перед нами. Наверно, мой голос, который звучал так, будто я монотонно цитировала чьи-то слова, а не озвучивала собственные мысли. Наверно, он искал эмоции на моем лице, чтобы понять, шутка это или я совсем поехала кукухой и прошу меня сосватать какому-нибудь знакомому криминальному авторитету. – Шутка, – глупо открылся и закрылся пересохший рот. Потому что на лице он не смог бы найти свой ответ. Потому что я старалась держать марку. И перестаралась. Это было неуютное молчание – самые долгие десять секунд тишины в моей жизни. Я с усилием потерла замерзшие красные пальцы и не знала, что еще могла сказать этому парню. Зато, думаю, отлично знал он. В конце концов, зачем-то же Итачи пришел, верно? – Слушай...я закончил раньше свои дела здесь, – спустя время тихо, но твердо произнес мой напарник, заинтриговав меня таким поворотом событий. Если все, что ему нужно было – чтобы я собралась и ждала его у выхода, почему было не начать с этого сразу? – Тогда через десять минут у ворот? – не знаю, почему это прозвучало вопросительно, но я не собиралась ждать какого-либо ответа. На меня навалилась одна единственная разочаровывающая правда: у меня было всё меньше времени на раздумья и подготовку, прежде чем я должна была сделать свой выбор. Отказаться от своей нынешней жизни. Я слишком нервно дернулась со своего места, готовая уйти и собрать свои немногочисленные пожитки, но Итачи выставил ладонь передо мной, не давая сбежать. Всё мое внимание и недоумение тут же устремились на него. Несколько секунд он смотрел мне прямо в глаза, прежде чем я сломалась и отвела свои. Я ненавидела себя за это, но мне было слишком стыдно. – Я не сказал, что нужно уходить прямо сейчас. Боковым зрением я видела, как он опустил свою руку, преграждавшую путь, но не шелохнулась. Теперь на месте меня надежно удерживали его слова. – Нет острой нужды возвращаться раньше срока. Ты можешь остаться. Если хочешь. Могу остаться, если захочу. Меня поразило, с какой непринужденной легкостью он произнес слова, моментально посеявшие в моей голове хаос. Я же уже почти что всё решила, черт тебя дери. Почти нашла в себе хоть какую-то определенность. Но в этом был весь он. Мог сказать то, что успокоило бы меня в моменты паники. Мог сказать то, что в эту панику меня бы ввергло. Все мои внутренности сжались. Я не знала, что он имел в виду своим предложением и боялась очередного недопонимания. Боялась снова облажаться и выставить себя идиоткой. – Зачем? – пришлось заставить свой голос звучать спокойно ему под стать, но получилось так себе. – Мне кажется, тебе это нужно. Я наконец подняла глаза, абсолютно теряясь. Итачи не отрывал взгляда, и было в нем что-то...что-то, что я видела прошлой ночью, но спихнула на разбушевавшееся воображение после жаркого сна. Сейчас мне тоже показалось? Была ли здесь очередная двусмысленность? Зачем мне здесь оставаться? Твою мать, перестань играть со мной. – Это нужно мне или тебе? Мой язык осмелел и не слушался меня. Он решил – нахрен всё. "Нахрен", – подумала и я. Мой позвоночник, казалось, выпрямился и застыл. Грудь сдавило спазмом от нервозности. – Что ты имеешь в виду? – после небольшой заминки, будто переваривая эти слова, поинтересовался мой напарник и едва заметно напрягся. На самом деле не было в моем вопросе чего-то, что надо было бы переваривать. Просто я не та, кто обычно такие вопросы задает, и он прекрасно это понимал. – Ты. Тоже. Останешься? – буквально выдавливая каждое слово и не моргая я уставилась остекленевшим взглядом на Итачи, словно его ответ – самое важное в моей чертовой жизни. Понимал ли он это? Ведь в этих словах прозвучало гораздо больше отчаяния, чем мне хотелось бы. Они прозвучали жалко. Я не хотела быть жалкой, но не могла ничего с собой поделать. Все нервные окончания в теле горели. Я почти готова была расплакаться и позорно сбежать. Как всегда это и делала. Скажи уже, что у тебя на уме. Но он не ответил. Вместо того – выдохнул и тягуче медленно – почти с благоговейной осторожностью – придвинулся ближе, хотя между нами и так едва ли был фут. Его голова наклонилась, и на лице застыло напряженное ожидание. Он смотрел – вглядывался – долгие секунды, словно выискивая в моих глазах ответ на внутренний вопрос, который почему-то не решался задать. Легкие покинул последний воздух, когда это красивое лицо из моих снов вдруг оказалось неприлично близко к моим на автомате приоткрывшимся губам. Я не могла оторвать от него взгляд. – А ты бы этого хотела? – сглотнув, наконец заговорил он. Мои бедра сжались от появившейся хрипотцы в его низком голосе и от неприкрытой откровенности, которой были пропитаны его слова. Я теряла чертов контроль. И не представляла, что можно так хотеть чего-то. Или кого-то. – Неприлично отвечать вопросами на вопрос, – я слышала своё сбивчивое дыхание и свой голос словно издалека. Это говорила не я. Это говорило что-то, что только он мог разбудить во мне. – Значит, у нас обоих проблемы с манерами, – шепот Итачи растворился теплым дыханием на моих губах. Он едва ощутимо задел их своими, запуская миллионы электрических импульсов по всему телу. Я приоткрыла рот и вдохнула, шумно и рвано, больше не в силах сдерживаться, и ловила каждое его слово. – Ответь хоть раз честно...чего ты хочешь, Кая? Кая. Потяжелевшее дыхание срывало его шепот, и мое имя прозвучало так сдавленно, словно причиняло ему боль. Но я знала в чем дело. Потому что у меня самой от возбуждения и нетерпения все плыло перед глазами. И я знала, что он чувствует то же. Крепкая ладонь обхватила мою шею не дожидаясь ответа. Черт. Да. Черт. Ты даже не представляешь, насколько чертовски сильно бы я этого хотела. – Извините. Вторжение голоса извне было просто нечеловечески жестоким. На меня словно ушат холодной воды вылили, и я вмиг отпрыгнула от Итачи, на мгновение позабыв, кто я и что вообще здесь делаю. Зато теперь я наконец задышала полной грудью. Так, словно пробежала хренов кросс. Незнакомая девушка – одна из сотрудниц – стояла в нескольких метрах от нас и с преспокойной вежливой улыбкой воззирала на Итачи так, словно только что не разрушила один из самых волшебных моментов в моей жизни. Волшебных? Это знак. Это точно гребаный знак, и так мне и надо. Что я пыталась сейчас сделать? Технически я все еще была в отношениях с Хиданом. Технически, но это факт. Это бы считалось изменой? Должна была ли я испытывать чувство вины? Я не чувствую ни одной, даже самой микроскопически ничтожной крупицы вины. Потому что я имела право хотеть этого. «Чего ты хочешь?» – спросил меня Итачи. Я хочу, чтобы эти губы вернулись на чертово место, где были три секунды назад. Но неизвестная девушка стояла перед нами и смотрела так, словно всё это снова мне приснилось. Она будто насмехалась надо мной, и я уже попросту не знала, куда себя деть. – Такахаси-сама желает снова вас видеть. Такахаси-сама может идти нахрен. Я с ужасом осознала, что меня ждет, если Итачи сейчас последует за ней. Подвешенное состояние. Неопределенность. Терзания. Стыд. Мне нужно было, чтобы хоть что-то в моей жизни уже наконец разрешилось, и я устремила на него свой затравленный взгляд. Но он уже был не со мной. После утвердительного кивка девушка удалилась. Наверно, ее переполняло чувство выполненного долга, ведь она просто исполняла приказ. А как же мои чувства? Трепет от обезумевшего возбуждения больше не приносил удовольствия, но прожигал огромную черную дыру в моей груди. Лицо Итачи казалось мрачным и хмурым. "Это не потому, что вас прервали", – начал точить мерзкий червяк внутри меня, – "Просто, когда клиент, с которым ты только что разделался, хочет видеть тебя снова – значит возникли какие-то проблемы, и с ними теперь нужно разобраться". Он раздражен не из-за нас. Ему вообще нет до этого дела, – смотрела я на удаляющуюся спину мужчины, едва не поцеловавшего меня минутой ранее и теперь уходящего без единого слова. И никакого волшебства. Я опустила глаза, из-за рези в которых уже было сложно что-то разглядеть. Я была готова утонуть в собственных сожалениях. А еще немедленно убраться отсюда. Из этого рёкана. Из этого города и из этой страны. Убежать как можно дальше от этого наваждения, пока оно не свело меня с ума. Но внезапно шорох гравия под его сандалями затих. До моих ушей долетели едва слышные ругательства, и я заставила себя посмотреть вперед. На стремительно приближающееся черное пятно, расплывающееся в моих покрасневших глазах. Его рот накрыл мой прежде, чем я успела вдохнуть хоть немного воздуха. Прежде, чем я успела допустить мысль, что сейчас он завершит начатое. И прежде, чем хоть одна из накопившихся слезинок успела бы упасть на мои щеки. Его крепкие руки грубой силой припечатали меня к нему, и каждый мой взвинченный нерв, треснув, разорвался. Я словно проснулась от долгого сна. Этот поцелуй не соответствовал ни одной из моих ночных фантазий, потому что даже в самых смелых мыслях я не могла представить, что можно целовать так. С каждым движением губ он словно открывал во мне что-то древнее и неизведанное, словно рассказывал мне, какая я на самом деле, и в этой его истине было нечто могущественное и прекрасное. Я никогда раньше подобного не чувствовала. У меня не было ни единого шанса противостоять ему и этому чувству. И я ни за что на свете не стала бы этого делать. Я подтянулась на носочках и выгнулась дугой, теснее прижимаясь к крепкому телу Итачи. Его губы были мягкими, теплыми и пряными, и мне хотелось бесконечно долго пробовать их вкус, открывая новые грани наслаждения, которое они дарили. Если он так целуется, то как же он... Я вцепилась пальцами в его дорожный плащ, с незнакомым мне отчаянием отвечая на поцелуй и горлом почувствовала влажный рычащий стон, от которого в животе всё переворачивалось и вибрировало. Его язык – у меня во рту, его руки – на моем теле, его кожа раскаляла мою кожу, но я больше не чувствовала ни сожалений, ни стыда. Его тепло окутывало меня надежным коконом, заставляло всё, чем я была до – раствориться без остатка. Мне хотелось, чтобы он коснулся меня везде. Сейчас. Всегда. Нетерпение затягивало в узел внутренности, заставляло беспорядочные стоны вырываться из горла, царапать его шею и кусать его губы. И мне хотелось знать, что я не одна в эту секунду на бешеной скорости падала с обрыва. Будто прочитав мои мысли, Итачи подался вперед и скользнул руками под мой плащ. Цепкие пальцы крепко схватили меня за бедра и прижали к своим, не оставляя ни единого сомнения: у него сносило крышу не меньше моего. – Ох черт... – хрипло простонав, он схватил мои волосы и запрокинул голову, зубами оттянул нижнюю губу и, наконец, разорвал поцелуй. Красивое лицо Итачи исказилось от болезненного возбуждения. Помутневший взгляд впился в мои глаза, и я смотрела в ответ так, как не осмелилась бы никогда раньше: открыто, с призывом и без единой тени смущения. Распаленное тяжелое дыхание согревало мою кожу, потому что никто из нас так и не нашел в себе силы отстраниться на достаточное расстояние. – Я должен идти, – тяжесть его слов вызывала у меня отторжение. Он не хотел уходить. Об этом кричал каждый мускул напряженного тела. Об этом шептали бездонные глаза, которых он не отводил ни на секунду. Я коснулась дрожащими пальцами его щеки, затем скользнула ладонью по крепкой шее. Наше дыхание всё не выравнивалось, да и к черту. Он не предпринял ни единой попытки остановиться, когда я нетерпеливо притянула его к себе, снова увлекая в жадный влажный поцелуй. Я должна была почувствовать это снова. *** "Меня ждет Такахаси, но я скоро вернусь. Если, конечно, ты всё еще не хочешь уйти..." "Мой номер тридцать четвертый. На всякий случай". Теперь я знала, на какой именно случай объект твоего желания дает тебе номер своей комнаты. Потому что вот он – этот случай. Я беззастенчиво вернула Итачи его же слова, как только мы, наконец, смогли оторваться друг от друга. Меня даже передернуло от собственной смелости, как будто бы всё это чересчур. Не знаю, что это было. Наверно, помутнение. Но мне нравилось. Это было почти похоже на флирт. Я так боялась, что Такахаси отпустит его слишком быстро, например через каких-нибудь жалких минут десять, что со всех ног рванула в свой номер, боясь, что позорно не успею даже принять душ. Не уверена, что именно собиралось между нами сегодня произойти, но чем бы это ни было, мне хотелось вкусно пахнуть. Душ я принять успела, даже дважды, потому что прошло уже несколько часов, а его всё не было. Я мерила нервными шагами комнату. Юката то и дело распоясывалась, и я затягивала ее потуже. В моей голове один за одним роились варианты. Такахаси отправил его разбираться с какой-то проблемой и, возможно Итачи вернется только за полночь. Но если бы он собирался уйти надолго, он бы меня предупредил, верно? Наверно, возникли непредвиденные обстоятельства. Шумно выдохнув, я упала на кровать и прикрыла ладонью глаза. Я слишком нервничаю, так не пойдет. Мне почему-то вспомнилось, как в первый месяц я ждала с заданий Хидана. Я не находила себе места так, словно кроме него и моего покорного ожидания в этом мире больше ничего не существовало. День за днем постепенно я становилась тенью себя, пока не превратилась в то, о чем говорил Итачи. В ручного зверька своего хозяина. Он сломал меня. Сделал так, что я не видела своего существования без него. Думала, что просто исчезну без его поддержки и одобрения. Но это оказалось не так. Я оказалась способна на большее. Большее, чем просто сидеть и ждать. Большее, чем исполнять любой его каприз. Большее, чем быть всегда для него готовой. Использовать свои техники по назначению. Выполнять задания, которые мне нравятся. Принимать собственные решения и иметь право голоса. Получать удовольствие. Я была достойна всего этого всегда, но никто и никогда не давал мне этого почувствовать. Итачи же не просто дал – он буквально заставил меня принять эту самую возможность. И я больше не намеревалась безропотно сидеть и ждать. Собравшись с мыслями я распахнула дверь и зашагала по коридору. Тридцать три, тридцать пять, тридцать семь... Дверь тридцать девятого номера стеной возвышалась передо мной, но теперь уже не казалась такой неприступной. Я сглотнула вязкую слюну и, не давая себе больше времени на раздумья, постучалась. А потом постучалась снова. Когда до меня дошло, что комната пуста, я прямо в коридоре, не заботясь ни о том, увидит ли меня кто-нибудь, ни о том, заприметит ли меня компания шиноби, о которой Итачи говорил накануне, сконцентрировалась на поиске его чакры. В груди нарастала тревога, но больше – раздражение. По телу прошла волна мурашек. Я отчетливо почувствовала привкус желчи на языке и опустила руки. Какого черта я опять делаю? Я не обязана его ждать. Не обязана искать его. Гадать, где он. — Плевать. Я развернулась и зашагала к своему номеру, игнорируя настойчивое покалывание в груди и резь в глазах. Плевать. Я шла опустив голову, порицая саму себя за такую невероятную глупость. Боже мой, поверить только. Я как идиотка вообразила себе, будто Итачи Учиха чем-то отличается от других мужчин. А он просто взял и кинул меня. Внезапно кто-то перегородил мне дорогу. Я подняла глаза и столкнулась со статного вида мужчиной: утонченная одежда из гладких тканей наивысшего качества, золотые серьги в ушах, жидкие черные волосы собраны в пучок совсем не дешевой на вид брошью. Весь образ портила лишь чрезмерная тучность незнакомца и надменный взгляд сощуренных черных глаз, но даже так я могла с уверенностью сказать, что в далекой молодости он был тем еще красавцем. Я попыталась не разглядывать его дольше положенного и поспешила обойти, но он неожиданно сделал шаг в сторону, снова не позволив пройти. Внутри как по щелчку все напряглось. Я не ощущала совершенно ничего выдающегося в его чакре: он не был шиноби и точно не скрывал чакру — с такого расстояния я бы точно это поняла. — Вы что-то хотели? — я надменно вскинула бровь, стараясь выглядеть увереннее: сейчас я не беглая преступница, а просто девушка, оскорбленная навязчивостью незнакомца. — Да, моя дорогая, — елейно протянул мужчина, расплываясь в снисходительной улыбке. Мне показалось, что даже взгляд его похолодел, и по коже пронеслись мурашки. — Ты ведь Симидзу Кая, я не ошибся? — его слова приковали меня к месту, заставив навострить все инстинкты. — Уверен, ты слышала обо мне. Мое имя Такахаси Нэо, и я просто умираю от желания побеседовать с тобой. Такахаси Нэо. Я едва не засмеялась, сама не понимая, чему. Ну конечно. И что же одному из важнейших клиентов Акацуки понадобилось от недоАкацуки меня? — Поговорим в моем кабинете? — владелец рекана и один из главных нарушителей моего спокойствия за сегодня вскинул руку, жестом приглашая меня пройти с ним.