Одна дорога

Давно, когда-то очень и очень давно, так, что никто уже и не помнил, она носила имя А-Цин и жила обычной жизнью, лишь мечтая о том, что может ждать в мире за пределами ее родного городка. А сейчас ей нравилось бродить в одиночку по дорогам, украдкой наблюдать за путниками, разыгрывать из себя беспомощную слепую девушку. Ничуть не меньше она любила прибиваться к кому-нибудь в компанию, и люди очень редко отказывали в помощи, видя перед собой всего лишь бродяжку, которая разве что обворовать только сможет. Истории у костров или сплетни на постоялых дворах – все это она слушала, запоминала, вступала в разговор, высказывая свое мнение. Это усыпляло бдительность, позволяло подобраться поближе, пока не становилось слишком поздно. Иногда, когда она бывала в хорошем настроении и не ощущала голода, то позволяла своим спутникам жить, иногда – убивала, пока они спали, так… меньше хлопот. Милосерднее. Нынешнее обличье всецело устраивало ее – несколько лет назад она наткнулась на умирающую бродяжку, той уже было не помочь, лишь только прервать страдания. С тех пор она и носила ее лицо, обнаружив при этом врожденную особенность бродяжки, с помощью которой можно было прикидываться невидящей. Конечно, в первое время у кого-нибудь нет-нет да возникали вопросы, или она сама совершала промахи, но это мало кому помогало. А-Цин всегда старалась избегать заклинателей, неважно, были ли те бродячими или же принадлежали какому-нибудь ордену – они могли видеть сквозь маскировку истинное обличье. И пусть на этом ее теле больше не было шрамов, но она хорошо помнила, насколько больно и сильно бьет их магия. И даже к умирающим или тяжело раненым заклинателям она опасалась подходить, предпочитая быстро мелькнуть мимо, остаться голодной, но целой. Сюда она раньше забредала, но еще до основания города, и теперь стало интересно – а как все изменилось вокруг? Определенной цели у нее никогда не было, А-Цин просто шла вперед по дорогам, нигде надолго не задерживаясь, так почему не сделать небольшой крюк? Ей даже повезло – какой-то старик согласился подвезти, а там она и пешком доберется, расстояние между городом И и местом, куда держал дорогу ее нынешний попутчик, не слишком уж и большое. Да и лучше будет пораньше отвязаться от старика, а то А-Цин начинала ощущать голод – пока еще легкий, но лучше бы сожрать кого-нибудь до того, как она придет в город И. С одной стороны, в городах охотиться легче, чем в деревнях, где сразу же заподозрят путницу, но по своему опыту А-Цин знала, что в городе и шансы нарваться на заклинателя куда выше, чем повстречать на дороге. … Кровь она почуяла сразу же. А-Цин пригнулась к земле, вынюхивая, словно хищный зверь, оскал исказил черты лица, и теперь никто уже не перепутал бы это существо с обычной девушкой. Свежая кровь, и следы тоже свежие – кто-то совсем недавно прополз по запыленной дороге. Подняв голову и оглядевшись, А-Цин заметила лежащего в траве человека. Осторожно, крадучись подобравшись к нему, А-Цин тщательно принюхалась – помимо крови, от него пахло и темной ци. Плохо – видимо, это все-таки заклинатель, но его жизнь уже почти утекла алыми каплями по придорожной траве и пыли. Его исцелить может разве что очень опытный лекарь или заклинатель, искусный в целительстве, а вокруг нет никого, кто подошел бы под такое определение. Да и голод… В городе он станет сильнее, так не лучше ли сейчас воспользоваться шансом и наесться? А-Цин оглядела мужчину: его ей хватит на месяц-другой, а там, может, и еще кто подвернется. Решившись, она сперва вволю напилась крови, приникнув к ране. Темная ци придавала острый, особенный привкус, но ничего, столь же питательно. Когда А-Цин отстранилась, то, схватив свою добычу, потащила к лесу, виднеющемуся неподалеку. Покружив там, выискивая укромное убежище, она нашла небольшой пригорок, где раньше была лисья нора. Улыбнувшись и поблагодарив сестрицу, А-Цин принялась за работу – следовало чуть углубить нору, чтобы вместиться вместе с добычей. Руки ее окончательно изменились, стали когтистыми лапами, девичье обличье постепенно соскальзывало с лица, мелькнули острые клыки, и А-Цин наконец-то перестала притворяться человеком. Острые когти легко разорвали бледную кожу, брызнула кровь. Заклинатель дернулся, но жизнь уже оставляла его. Подождав, когда он перестанет дышать, А-Цин разорвала его одежду. Мешочек из плотной ткани сразу же привлек ее внимание: от него так разило темной ци, что она аж поморщилась и лапой отбросила подальше. Она разберется с содержимым мешочка потом, после того как насытится. Точный удар, отточенный за множество лет – и вот ее пальцы уже сжимают сердце. А-Цин медленно потянула его на себя – свежее, окровавленное, теплое. Сердцами, как и печенью, она всегда лакомилась в первую очередь, оставляя напоследок все остальное. А-Цин ела медленно, откусывая маленькие кусочки, наслаждаясь вкусом. Облизнувшись, она легко вспорола когтями живот, добираясь до внутренностей. Печень была сразу же съедена, затем А-Цин, облизнувшись, добралась до остального, потроша и вырывая, легко ломая кости и обгрызая их. Она ела, с каждым куском мяса и каплей крови впитывая остывающую жизненную силу, магией свивала узор чужого обличья. Лишь когда уже стемнело, А-Цин, насытившись, свернулась клубком неподалеку от своей еды. Никто из лесного зверья не посмеет подойти, чуя ее запах, а от любопытного взора скроют ее иллюзии. Еды еще оставалось много, поэтому утром, проснувшись с первыми лучами солнца, А-Цин снова приступила к трапезе. На сей раз, еще вчера утолив первый голод, она ела не спеша, решив оставить часть мяса про запас. Чары ее достаточно сильны, чтобы тлен и гниль не коснулись мертвой плоти, а через пару месяцев снова придет черед подкрепиться. Выбранное и разделанное когтями мясо она припрятала в норе, оставшиеся кости закопала под деревом, подальше отсюда, голову прикопала отдельно и еще дальше зарыла в землю мешочек с темной ци. Что там хранится – А-Цин не слишком уж интересовало, инстинкты говорили ей, что эта вещь опасна, но избавиться так просто не получится, вдруг попадет в чьи-то руки? Разобравшись с костями и запасами мяса, А-Цин забрала одежду заклинателя и, отыскав ручей, принялась отстирывать кровь. Руки ее уже перестали быть когтистыми лапами, но уже и не были женскими: облик съеденного мужчины медленно наползал, и А-Цин прислушивалась к происходившим изменениям. Давненько не приходилось ей носить мужскую личину, да еще и заклинателя, но захотелось рискнуть. Убежать-то она сможет в любом случае, затаиться и спрятаться от любой погони. Закончив отстирывать одежду, А-Цин с любопытством уставилась на свое отражение в водной глади. Черты ее лица уже стали мужскими, тело закончило изменяться. Она еще может отряхнуться от этого облика, снова начав выглядеть, как бродяжка, но подобный трюк осталось провернуть лишь в последний раз – затем придется искать кого-то другого для новой внешности. А-Цин продолжала изучать себя. Она стала выше ростом, тело чувствовалось совсем по-другому. Поднявшись на ноги, А-Цин прошлась вдоль ручья, осваиваясь и готовясь к новой роли. Дневная жара быстро высушила одежду, и хоть А-Цин не нравилось влезать в чужие вещи, придется терпеть до города, а уже там разжиться другими. Покрутившись возле норы еще немного, убедившись, что все надежно припрятано, А-Цин, невольно вздохнув, направилась через лес по звериной тропе. О своем решении она почти не жалела, разве что самую малость, успев привязаться к обличью девушки-бродяжки. Но ее всегда влекло ощущение чего-то нового, не только путешествия по дорогам, порой – опасного и рискованного, но чаще – интересного. Такая смена образа может принести с собой много новых впечатлений, так что А-Цин, теперь уже улыбнувшись сама себе, направилась через лес, по направлению к тропе, ведущей к дороге. Заслышав шум, она насторожила ушки и, прислушиваясь, подобралась ближе. Трое людей угрожали еще одному, который уж слишком напоминал бродячего заклинателя. Судя по всему, те двое типов с мечами были охраной третьего человека, который что-то требовал от заклинателя, а тот объяснял свой отказ. Подумав немного, А-Цин решила все же вмешаться. Она одним звериным движением оказалась у обочины дороги; ее заметили не сразу, лишь когда она подошла ближе. — И что же тут за шум? Вы орете так громко, что не только спящего разбудите, но и кого-нибудь еще, — А-Цин прищурилась. Вот и отличный момент проверить, насколько внушительно ее новое обличье. Она покосилась в сторону бродячего заклинателя, сразу же заметив ленту, закрывавшую его глаза. Слеп, и по-настоящему, но, видимо, пользуется духовной энергией. — Ты-то еще кто такой? — ее появление ничуть не порадовало затеявших конфликт. — Привет, — А-Цин улыбнулась даожчану, мысленно умоляя понять ее намек и подыграть. — А я-то тебя опередил и уже пару дней как жду тут. — Мне пришлось задержаться… — мужчина повернулся в ее сторону. — Почтенный господин Фа утверждает, что я нарочно не могу выполнить его просьбу, когда как это просто мне не по силам. — Хватит уже изворачиваться и красоваться! — похоже, терпение господа Фа уже заканчивалось. — Хороши же вы, — А-Цин зыркнула на зачинщика, позволяя пролиться капле ее чар. Конечно, опасно столь близко от заклинателя, но слишком сложно удержаться. — Вбили себе что-то невыполнимое и теперь готовы преследовать, ловить и караулить? Да еще и слепого человека? — Не твое дело, парень, — произнес один из телохранителей. — Убирайся, пока шкура цела. — А-а-ах, та-а-ак… — пропела А-Цин и, крутанувшись на месте, подняла руку. Взметнувшийся ветер поднял всю пыль с дороги, и, не растерявшись, она ухватила заклинателя за ладонь, потащив за собой на обочину. Там, рухнув в густую траву, А-Цин притихла: иллюзия маскировала их, отводя взгляды. Даочжан тоже тихо лежал, хотя уши А-Цин позволяли ей услышать его дыхание и сердцебиение. По своей прихоти она сожрала одного заклинателя, чтобы насытиться, а сейчас пытается спасти другого – вот уж забавно… Едва наколдованный ветер стих, как послышались ругательства, вопли и проклятья. Поискав и поняв безнадежность своего занятия, господин Фа и его охрана были вынуждены вернуться к лошадям, ждущим их в стороне. А-Цин еще прислушивалась, и лишь когда топот копыт стал неслышным даже для нее, заговорила: — Все, они уехали. Но не думаю, что эти трое оставят свои попытки отыскать тебя, даочжан. Чем ты так насолил этому человеку? — Я не следую темному пути, а то, чего хотел он – касается именно такого, — произнес мужчина, первым поднимаясь из травы. — Спасибо за помощь. — Да не за что, — хмыкнула А-Цин, куда более внимательно оглядывая заклинателя. — А ты уверен, что от тебя не хотелось ничего еще? Похоже, этот вопрос его смутил, и А-Цин снова хмыкнула. — Как тебя зовут? — спросил слепой даочжан, протягивая руку, помогая подняться на ноги. Он ничуть ее не боялся, хотя не мог не ощутить сущность, спрятанную в человечьем обличье: его не обмануть, даже несмотря на слепоту. — А-Цин, — последовал ответ. — А ты? — Сяо Синчэнь.