Без оправдания

Рыжов отсыпался дома после дежурства и был неприятно удивлен внезапному настойчивому трезвону его дверного звонка. Высказав все, что он думает о нежданном госте про себя и вслух, не стесняясь устойчивых выражений, он все же завернулся в одеяло и открыл дверь. На пороге стояла Наталья, держа в одной руке бутылку вина, а в другой тарелку с блинами. – Интересное сочетание… – Что было, то и взяла. Можно войти? – Да конечно, проходи, только я оденусь. – Надеюсь, я тебе не помешаю своим визитом? – Ну что ты, я как раз собирался перекусить! Рыжов приободрился и даже обрадовался вечерней гостье, хотя своей отношение к Покровской даже для себя он определить до сих пор не мог. Она была ему, безусловно, симпатична и ему действительно интересно было общаться с ней. А явные знаки внимания с ее стороны напоминали ему о былой его привлекательности, и он охотно отвечал ей взаимностью. Они сели на диване, включив телевизор на первом попавшемся канале. Собрав наспех закуску из полупустого холодильника, Рыжов разлил вино по бокалам и с упоением принялся рассказывать невероятном потопе в туалете приемной главы района. Когда вино было почти допито, а рассказы плавно перетекали в горизонтальную плоскость, его телефон вдруг ожил громкой трелью. Звонила Гордеева. – Дим, уже можно не отвечать, - сказала Покровская. – Да не, ну вдруг там что-то важное? ¬– В одиннадцать вечера? Люди спят уже, это подождет до утра. Ты им не мальчик на побегушках, может быть личная жизнь, в конце концов, у тебя? Рыжов колебался. Если звонит Арина – значит действительно по делу и до утра это ждать не может. Но, черт возьми, Покровская права – когда в последний раз ему было так хорошо в компании женщины? – Алло? – Дим, привет. Слушай, тут такое дело… – Арин, это срочно? Я тут немного занят, может «такое дело» доживет до утра? – Занят? – Представь себе, и такое бывает… В эту секунду телефон его забрала Наталья и завершила вызов. – Подождет до утра. Даже не думай перезванивать. Он послушно перевел телефон в авиарежим и, почти убедив себя не дергаться, убрал подальше. Утро начиналось с легкой головной боли, отдающей вчерашним вином и недосыпом. Наталья спешно собиралась, ища халат и тапочки, что-то говоря про опоздание и работу. Рыжов инстинктивно засуетился, посмотрел на будильник и вздохнул – одиннадцать тридцать, а значит, формально он уже опоздал, причем безоправдательно. Он достал телефон из тумбочки и оставшийся сон как рукой сняло – 8 пропущенных от Гордеевой, 5 от Великановой, 2 от Коробицина и 1 от Завьялова. – Твою ж мать… Набирать он начал в том же порядке. Телефон Гордеевой был недоступен. Это показалось Рыжову странным, и легкая волна беспокойства уже подкрадывалась и даже накатывала на него, но он отгонял эти мысли, убеждая себя, что она, вероятно, обиделась после вчерашнего. Великанову он решил пока пропустить в этом списке, она, скорее всего, уже стоит у него под дверью и выносит обвинительный и одновременно карательный приговор. Зато Коробицин ответил молниеносно. – Рыжов, мы к тебе уже ехать собирались. Ты дома? – Дома. А что случилось-то? Мне даже Завьялов уже... – Будем надеяться, что пока ничего. Давай быстрее подъезжай в отдел, так продуктивнее будет, чем по телефону. – Скоро быть не обещаю, меня еще начальство на работе должно уничтожить. Так в чем дело-то? Но Коробицын уже отключился.