Ты шел со мной

Джон не умеет отказывать, он это уже давно понял. Может только одному человеку, и может некоторое время он до конца не осознавал этого, поэтому заметить подобное явление Супербою удалось не сразу. Мало того, преградой к прояснению служили собственные упёрство и переубеждения. Но, несмотря на все это, неумение отказать своему напарнику стало для Кента дурной привычкой с самого начала, с которой он пытался бороться всеми своими криптонскими (и нет) силами. Ох, нет, Джон умел говорить слово «нет» на безумные планы и идеи Робина. Но, находясь с этим низкорослым созданием на очередном задании, Джон спрашивал себя: «А как так вышло? Почему я снова здесь, рядом с ним, сражаюсь с кучкой мерзавцев/помогаю установить прослушку/иду по каким-то дебрям/сижу на крыше и смотрю, как внизу с неугомонными сиренами полиция гоняет воришек по всей улице?» Пускай сейчас эти двое стали напарниками «официально» (по обоюдному согласию), Джон не стеснялся оглядываться назад на те дни, когда Дэмиан выкрадывал его с собственной комнаты и тащил за собой на «работу», не имея при этом с ним никаких отношений, кроме дебильного статуса «знакомых благодаря своим отцам». — Не пойду я с тобой никуда! Найди себе кого-нибудь другого! — кричал ему Джон. Потом нёс Уэйна у себя на спине. «Как так происходило?» — думал Супербой. Не то чтобы ему по сей день нравилось тусоваться то с вечно молчащим, то с вечно болтливым Робином (на самом деле ещё как нравилось). Но если сейчас Джон мог спокойно уверить себя в том, что они напарники, и торчать вместе это порядок вещей, то что было раньше…? Соглашался, чтобы самоутвердиться? Нет, и даже если подобные мысли закрадывались в голову, Джон быстро отбрасывал их. Во-первых, у Дэмиана было куча знакомых героев, которых он мог попросить о помощи, но он почему-то звал его. Во-вторых, то, что Джон «супер», не означало, что Дэмиан хочет себе «своего домашнего криптонца»; с виду Робин совсем не гордился тем, что у него в подручных есть такой, как Супербой: называл его опасным для общества, неуравновешенным, недорощеннным слюнтяем и нюней, не хотел брать в титаны, лишь использовал его, а еще имел нездоровую заинтересованность в Кенте с научной точки зрения, и только. Так считал Джон. И часто обижался то ли на Дэма, то ли сам на себя за идиотские накруты. Но итогом таких размышлений служило одно: он не был нужен Дэмиану позарез, а сам не мог смело утверждать, что Робин просто без него не обойдется, ведь он супер, тем самым самоутверждаясь. Проще было поверить, что нянчиться Дэма с ним попросил отец, чем в то, что он нужен такому, как сын Бэтмена. А вот во что верить не хотелось, либо не получалось, так это в то, что Дэмиан по собственному желанию развивал Джона в геройстве и мало того — пытался с ним подружиться. — Мы не. Друзья. — с акцентом на последнее слово и ткнув указательный палец в детскую грудь настаивал Робин с презрением во взгляде, что даже через маску счесть не составляло труда. Даже когда они объединились в напарники. — Мы напарники! — вспомнил он и подкрепил статус их отношений. — Я и не хочу с тобой дружить! — в такие моменты Джон хотел стать достаточно сильным, чтобы откусить себе язык. Он кучу раз беседовал на эту тему со своим отцом, каждый раз изливая душу до момета, как с глаз начинали падать крокодильи слезы. Неужели он настолько плох, что Дэмиан не хочет дружить с ним? — Успокойся, Джон. Дэмиан не вышел характером, ему многое сложно понять, а принять тем более. — Кларк хлопал сына по плечу. — Но я хочу с ним дружить, пап! — в слезах воскликнул мальчик, подняв заплаканные небесные глаза на отца. — Так скажи ему это. Может, он поменяет свои взгляды? — дал совет мужчина. — Это трудно.! Он будет смеяться! — Джон вытер лицо рукой. — Не будет. Это не смешно. — Кларк заключил сына в свои утешительные объятия. И Джону стало легче, только ненадолго. Как увиделся с Робином, вся уверенность сошла на «нет», стоило только услышать его: «И чего ты так на меня вылупился? Пошли!» Джон внезапно понял, что принимать Дэмиана с его поистине идиотским характером у него совсем не получается. А пробовать слишком страшно и больно. Себе же хуже. И мысли о старом все ещё посещали Супербоя. Может, соглашался идти с Робином только потому, что хотелось приключений на одно место? Нет, не сказать, что Джону вообще нравилось в дождь и холод, так еще и ночью выбираться с постели на задания с этим бесёнышем. Однозначно нет. Его раздумия зашли в тупик, и всё дошло до того, что Джон осмелился спросить об этом у самого напарника. — Эй, Дэм. — начал Супербой, найдя момент, когда не особо занятый Робин завис над планшетом. — М? — Как думаешь, почему я шел с тобой? Дэмиан повернулся к нему и сверил взглядом. — Ну, на твои задания, когда ты вламывался ко мне. — пояснил ему Джон. Робин спустя пару секунд усмехнулся. — Ну, а как же? Я ведь неотразим для тебя. — и отвернулся, возвращаясь к гаджету. Джон днями пребывал в шоке, хотя удивляться этому чсв-бою было бы глупо. Но… было ли это очередным восхвалением Дэмиана самого себя? Что он имел в виду? А если бы это было правдой, ему нормально? Всмысле, в каком смысле неотразим? Не хочет ли он сказать, что Джон на него слюни пускает? Пускает, как на героя или как на…? И все же ответ Кент принял и стал присматриваться. Лучше бы этого не делал. Джон не был уверен: пошутил ли Дэмиан, либо действительно считал это за правду. Но Уэйн, пускай и невзначай, однозначно открыл мальцу глаза, чтобы тот смог увидеть истину. Джону нравился Дэмиан. Не. Как. Герой. А как Дэмиан. Стало страшно не только за то, что, оказывается, его привлекает свой пол (хотя ничем необычным Джо это не посчитал), но и за то, как теперь он будет смотреть в глаза Дэмиану. Ума Кенту хватило не лезть в интернет и не читать всяких гадостей, а разбираться, находясь прямо в ситуации. Зато этот факт объяснил Джону всё: и почему он не мог отказывать Робину, и почему слово «дружба» не вселяло уверенности, и почему сердце бешено билось о ребра от неловких, либо же намеренных прикосновений, почему, не имея крепких дружеских отношений, Джон готов был за Дэмиана рвать и метать что угодно и кого угодно, будто Уэйн был для него родным. «Нравится. Вот же… отстой.» Отстоем было еще то, что теперь Джон совершенно по-другому воспринимал те слова. Скорее всего, да, наверное, точно Дэмиан имел ввиду: «я самый величайший герой, что у тебя глаза выпадают при виде меня, стой и завидуй!» А еще Джон понимал, что уже поздно воспринимать их как-то по-другому, и что он теперь ненароком зримо и ощутимо влюблен. И говорить Дэмиану: «Ты мне нравишься» куда сложнее, чем предлагать свою дружбу. Но со временем Джонатан научился с этим жить, его даже как-то отпустило. Он стал уверенней в своих действиях по отношению к Робину, если уж он влюблен, то дружеские жесты, которые Супербой так стеснялся совершать ранее, сейчас приносили одно удовольствие и казались «цветочками». Вот только Джон не знал, что своим бездумным и даже слегка нахальным (для Дэмиана) поведением он позволил своему напарнику ещё сильнее втрескаться в него по уши. А что, старший тоже не промах, все понимал с самого начала, и принял, между прочим, тоже, пускай и не сразу, и не без попыток вернуть все на круги своя. Но Дэмиан умел то, чего не умел Джон — тщательно скрывать свои чувства и эмоции. До смерти. До гроба. Даже и не скажешь, что Дэмиану Уэйну нравится Джонатан Кент. «Позор. Какой позор.» — думал по ночам он, лежа в своей кровати. И внезапно сменившееся к нему поведение Дэм тоже заметил, однако не понял что ему служит. Но он не был против такого хода: Кент потихоньку втихомолку начинает сближать их, вероятно, для дружбы, которая Уэйну, грубо говоря, нахрен была не нужна. Он давно хотел большего, либо ничего. Либо встречаться с Джоном, либо ничего. «Наглое» поведение Кента все равно ничем не поможет, решил Дэм, а после всерьёз задумался. Понял ли Джон, что тогда он озвучил ничто иное, как свою мечту? О да, как же Робин хотел, чтобы упёртый баран Супербой им восхищался, буквально сох по нему, говорил, какой он сильный, великолепный и, черт возьми, красивый! «Спустись, Дэм, кто он и кто ты?! Решил забрать себе самое сильное существо на Земле? Так, пока свеженький, пока горяченький. Нет, я же не смотрю на него, только потому, что он «супер», и не специально в него влюбился! Как вообще можно влюбиться специально? Что за бред?» Так не находил себе место и Уэйн, читая очередной том психологии, пока Кент продолжал вести себя с ним, словно они лучшие друзья. Это раздражало. Хотя бы тем, что в такие моменты Робин понимал, что ничего кроме дружбы он от этого наполовину инопланетянина не получит. Изнутри съедает досада, а послать язык не поворачивается, да и на признание сил явно не хватит. В итоге Дэм принял эту чертову «недодружбу» без огласки, ровно как и Кент, который просто плакался по ночам в подушку от «неразделенной любви». Зря он вообще начал это расследование с прошлым, теперь его детская беззаботная жизнь не будет прежней, а с признанием просто сотрется в невидимый порошок. Лучше уж Дэмиан останется его первой детской влюбленностью, которую он с таким трепетом будет вспоминать, даже когда внезапно вырастет, даже если заведет себе партнера, семью, неважно какую, он ни за что не упустит Робина в своей жизни…

Конец.