Послушайте!
— Кому мы нужны?
Вопрос, заданный из тишины, режет слух и впивается в самое сердце, быстро, но метко пронзает его, словно кинжал — воображаемый кинжал, и танцует на его кончике, окраплённым вовсе не алеющей кровью, которая потом застынет и превратится в неприглядную корочку, нет: окраплённым ядом. Ядом жгучим, острым, но вовсе не горьким: от такого яда нет боли, хотя всё внутри сжимается, сворачивается, скукоживается и расщепляется под тяжестью вопроса — такого тихого, но звонкого, такого бессмысленного и до смерти важного.Кому они нужны?
Послушайте!
И Локи прислушивается — к стуку своего сердца, присматривается — к глазам Сильвии, и задерживает дыхание. Её горячий вопрос всё ещё звенит в воздухе, у него над головой, в его голове — и отдаётся эхом по всему телу: хрустальный звон мурашками сбегает со спины Локи к его руками и ногам, цепляется за них, извивается змеёй, душит, ныряет куда-то в глубину сознания, словно удар молнии, исчезает так же быстро и неожиданно, как весенняя капель, оставляя за собой лишь ощущение холода и пустоты. И от этих чувств не скрыться: и накинутое на плечи одеяло Локи не спасает.Ведь, если звёзды зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Глаза в небо — там нет ничего. Лишь серое полотно, разбитое громом Алиота стекло, изрезанное такими мелкими трещинами, что они все сливаются в единое целое — побитое настолько искусно, что этого даже незаметно. Целое, но сломанное. Небо — хрустальная крошка. Пыль — сероватая, чуть блестящая, немного тусклая и завораживающая своей обыденностью. И всем она нравится — симпатичная: песчаная, хрустящая, звенящая. Никому и невдомёк: то, что кажется целым, давно изломано. Да и откуда же зрителям неистовства пыли знать, что когда-то она была изящным хрустальным кувшином с вытянутом горлышком, стремившимся к солнцу?Значит — кто-то хочет, чтобы они были?
А звёзд всё же не хватает. Не хватает среди осколков, перетёртых в пыль, крупных камушек, которые горящими точками кричали бы зрителям о своём прошлом, о своей боли, о разбитом кувшине, который уже не увидеть. Приглушённый, серый, такой же потёртый и разбитый, как небо, вздох сожаления разносится по воздуху. Локи не слышит себя, не замечает своей тоски по звёздам, а Сильвия видит — видит Локи насквозь, видит, как саму себя, и даже лучше — и молчит. Молчит и смотрит на Локи так же пронзительно и призывно, как он смотрит на небо — на звёзды, которых нет. И ждёт ответа.Значит — кто-то называет эти плевочки жемчужиной?
Где-то за спиной, вдалеке, горит костёр, и он хрустит, щипается и ни капли не согревает окружающих его Локи и Мобиуса. Им нет никакого дела до звёзд. Белые, серые, красные ли или жёлтые огоньки сияют на небе — без разницы. Существуют ли эти огоньки, живут или они просто плод воображения, как и кинжал, — для них это не имеет значения. Не имеет значения и небо — серое или чёрное, разбитое, треснутое или целое. На всё плевать. Но Локи — не плевать. Не плевать на серое небо, не плевать на несуществующие в этом месте звёзды, не плевать на стёртые вселенные, не плевать на Мобиуса. Не плевать на Сильвию — особенно на Сильвию. Локи смотрит в пустое небо, раздираемое где-то вдали Алиотом, и его зрачки расширяются: осознание падающей звездой спускается к нему, и Локи болезненно падает с небес на землю. Он поворачивается к Сильвии и в тишине слышит немой возглас удивления. Собственного удивления. Оказывается, ему важно, чтобы все они были.Послушайте!
Локи хочется, чтобы звёзды сверкали на этом асфальте неба, хочется, чтобы бы они, как дикие одуванчики, продирались сквозь серую пелену и радовали глаз своим стремлением жить, своей жизнью в этом мире бетона, железа и свай. Локи хочет смотреть в этом забытым всеми месте на пыльное небо, смотреть на этом кладбище вселенных вверх и видеть над головой звёзды. А кто знает — может быть, они и были здесь когда-то. Но Алиот полакомился ими. И теперь — небо больше не горит. Локи надеется найти ответ на вопрос в звёздах, Сильвия — в Локи, но он молчит, а небо остаётся серым, покрытым налётом пыли, но не звёзд. Их нет. Где-то рядом. Звёзд нет, но Локи их видит: видит в своём воображении так же чётко, как и кинжал, видит, как они сверкают и понимает: ответ близко. Предательски близко, надо лишь протянуть руку и схватить его. И Локи тянет руку к ответу — медленно, робко, боязно: он тянет руку к Сильвии и останавливается, не решаясь поймать ответ. Локи боится обжечься огнём звёзд. — Кому-нибудь.Ведь, если звёзды
зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Кому-нибудь они точно нужны, нужны так же сильно, как Локи сейчас нужны звёзды — хотя бы одна, чтобы спрятать её в карман, беречь, как самое дорогое, и носить с собой до тех пор, пока ему не придётся ей прижигать рану на спине от воображаемого кинжала. — Никому. Голос Сильвии звучит глухо, устало. Голос Сильвии — цвета неба: такой же серый. Но глаза её горят. И Локи не может оторвать взгляда от них. В глазах Сильвии не пляшут черти, в глазах Сильвии не горят звёзды: в глазах Сильвии сгорают вселенные, исчезают миры, происходят апокалипсисы. Её глаза — живые, и в них отражается смерть, отчаяние, боль — в них отражается всё, что пережила девушка, всё, через что она прошла, и всё, что её пыталось сломить. Не сломило. — Нет, никому мы не нужны, — говорит Сильвия: она не горюет, её голос звучит твёрдо и безнадёжно. — А кому мы можем быть нужны? Друзьям? Знакомым? Семье? Наши таймлайны уничтожены. УВР? Мы им были нужны, потому что они хотели нас уничтожить. И теперь мы здесь — они добились своего, им больше нет никакого дела до нас. Хранителям? Их не существует. Тому, кто их создал? Он нужен нам, а не мы ему. Сильвия улыбается — едва ли заметно, и смотрит на Локи. И ему хочется во что бы то ни стало узнать ответ на вопрос — узнать, даже если он обожжётся, даже если сгорит. Ему нужен ответ. — Кому мы нужны? Неужели мы никому во всей этой огромной, просто бесконечной вселенной не нужны? Неужели никому мы не нужны хотя бы немного? — повторяет вопрос Сильвия, ведёт плечами, опускает взгляд и натягивает бесполезное одеяло на себя, кутается. — Нет, Локи, никому мы не нужны.Значит — это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!
Локи надоедает ходить вокруг да около. Локи надоедает видеть ответ, но не знать его. Локи надоедает находиться близко к Сильвии, но быть далеко от неё. Локи накрывает её ладонь своей. Сильвия не шевелится. Локи тоже. Он смотрит на неё, и ничего не происходит, а потом начинают загораться звёзды — в его сознании появляется свет. Вопрос становится ясным: кому они нужны. Вопрос очевиден: Сильвия не спрашивает, кому нужна она, у которой нет никого, и не спрашивает, кому нужен Локи, который успел подружиться с Мобиусом. Вопрос понятен: кому они — он и она, кому они — Сильвия и Локи, кому они вместе нужны? Локи смотрит на небо — оно всё такое же серое, покрытое миллионами невидимых трещин, в совокупности создающих ощущение целостности.И звёзд — нет.
А Локи хочется, чтобы упала звезда — упала красиво, протяжно, ярко. Ему хочется, чтобы какой-то комочек вселенной сгорел в небе, может быть, сгорел вместе с существами его населяющими. Локи хочется хаоса — хаоса красоты и желаний. Ему не хватает падающей звезды, чтобы его мечта стала явью. Но звёзд здесь нет. Есть лишь падающие вселенные: автобусы, корабли, машины, дома, здания, существа всех мастей и пород. И все они —падают,
падают,
падают
из стёртых вселенных сюда, чтобы найти здесь свой конец в тёмных тучах прожорливого Алиота. Локи тоже сюда упал звездой. И Сильвия — за ним. Да они сами — как две потерянные на могиле миров звезды́. — Кому мы нужны? — вновь спрашивает Сильвия. Она безмолвствует, и вопрос звучит лишь в голове Локи. Он крепче сжимает ладонь Сильвии в своей и смотрит на неё. Локи нашёл ответ. Нашёл ответ — в Сильвии. И он готов его дать. Локи улыбается, смотря на Сильвию, и видит звёзды: одна из них падает — лишь короткая вспышка видна. Может быть, она уже сгорела, а, может быть, её сожрал Алиот. Не важно. Ведь сейчас важны лишь звёзды — и Локи говорит: — Друг другу.