Допрос

— Входите. — равнодушно бросает Кёко заполняя документацию. Дверь открывается и на пороге появляется помощник Киригири — Макото Наэги. — Привёл, как вы и хотели, — сзади него была самая главная подозреваемая нового дела — Селестия. Макото придержал девушке дверь, чтобы она смогла пройти внутрь комнаты. — Я могу идти? — Ага. Наэги вышел, закрыв за собой дверь, оставляя двух девушек наедине. Наконец Кёко оторвала взгляд от бумаг и обратилась к виновнице, которая всё ещё стояла возле дверного проёма. — Можете сесть. Селестия подошла к черному стулу и села напротив Детектива, сохраняя на лице слабую, но спокойную улыбку. — Вы знаете в чём вы обвиняетесь? — Да, я этого и не отрицаю. — То есть, вы признаетёсь в убийстве Рюзаки Лайта? — Конечно, — сказала преступница совершенно спокойным тоном, — и была бы рада, если бы приговор был вынесен как можно скорее. — Правила устанавливаете здесь не вы. Для начала вам стоит ответить на ряд вопросов. — Конечно, я всё помню. Вы ведь пригласили меня на допрос. Кёко задавала вопросы, а обвиняемая на них отвечала. В комнате стояла неспокойная обстановка. Ну и какая ещё должна она быть, когда тебя допрашивают в совершении убийства? Селестию отпустили, перед этим сказав, что ей нужно будет прийти повторно. На это Люденберг вновь улыбнулась, и помахав рукой на прощание, покинула кабинет, а затем и здание. — Я устала, — девушка устало тёрла виски, потому что эти допросы действительно так надоели. Они и были до того, как вывели самую главную персону этого шоу — Селестию. До этого было десяток человек, из свидетелей, и то не все раскалывались сразу. Приходилось назначать по два, а то и по три допроса. Но сейчас можно забыть про них, ведь есть Люденберг, которая скорее всего виновна. По крайней мере, как она утверждает. Вдруг дверь резко открывается. — Извините, Киригири-сан, я принёс личное дело Селестии Люденберг, как Вы и просили, — Наэги положил папку на стол. — Спасибо, можешь идти. — Этот допрос дал нам что-то? — Пока не известно она ли это. Отвечает странно. Боюсь, если следующий опрос будет такой же, то нам прийдётся либо давить на неё или же следствие зайдёт в тупик. — Ладно, я оставлю вас, — Макото дотронулся до ручки. — Стой. Можешь принести личное дело убитого? — Да, конечно, скоро будет. *** — Киригири-сан, — в кабинет вновь вырывается Наэги. В его руках не одна, а две папки. Она отрывалась от личного дела Селестии и посмотрела вопросительным взглядом на коллегу, который обычно не выглядел таким возбуждённым. — Я нашел дело Таэко Ясухиро, — он положил папку на стол. — И что? — Я вам всё покажу, — Макото открыл личное дело, которое случайно обнаружил. Кёко широко раскрыла глаза, увидев фотографию Селестии. — Вот как значит. — Она пролистала пару страниц папки, а затем и вовсе закрыла её. — Спасибо, Наэги. Можешь отдать теперь то, что я просила? — А...да... — парень опомнился и положил на стол вторую, чёрную папку, после чего вышел из кабинета, бросив лёгкое «удачи». — Когда этот школьник стучать научиться, — выдыхает Киригири, когда тот уже выходит совсем. Но говорит она вовсе не с укором, а просто... вырвалось. Детектив вновь открыла дело Таэко или же — Селестии Люденберг. В этом же деле всё намного интереснее, чем в поддельном. Прежде всего — намного больше правонарушений, доказывающих как раз то, что Люденберг действительно может быть убийцей. Кёко благодарна, что у её помощника такой зоркий глаз. Благодаря этому она знает намного больше. В голове уже вырисовывается картина, где Лолита сидит за решёткой. Так же, Селестия была виновна во многих других делах как выяснилось. Но видимо, сменив документы и личное дело посредством взяток, Таэко рассчитывала быть забытой под своим настоящим именем. Возможно, по чистой случайности, в архивах всё сохранилось. Видимо, Люденберг просчиталась. К счастью. Но теперь она получит по заслугам. *** Кёко откинулась на кресло, устало смотря в окно. Июньские ветви на деревьях плясали под дудку ветра. Уже скоро должен быть заход солнца, как ни, как сейчас, без десяти минут семь. Кажется, в этот момент можно забыть о всех проблемах и раствориться в пучине спокойствия и умиротворения. Но девушка ждала последнего допроса подозреваемой, тогда уже закончится это дело, чего она очень ждала. Прождав так полчаса, Кёко взглянула на наручные часы. Было без двадцать семь. Опаздывает. Киригири, вспоминая улыбку той аристократки ощущала странное давление... хм, даже не знаю, как описать. Но лучше не думать об этом. Лучше забыть и ждать. Люденберг стоит за дверью. На этот раз Макото не сопровождал её. Девушка слегка поправила чёлку и решилась постучать. В ответ ничего. Тогда, виновница решается сама зайти. Открыв дверь, с характерным лёгким скрипом, она замечает детектива, которая кажется задремала, оперевшись на руку. — Доброго утречка, — произносит Селестия, подходя к столу. Кёко сразу же проснулась, протёрла глаза и увидела перед собой Селес, которая уже сидела напротив. — В чем причина задержки? — А почему снова на «вы»? Мы уже считай стали намного ближе, детектив Киригири, — улыбнулась девушка, склонив голову в бок. — Для меня, вы всегда останетесь лишь подозреваемым, которого в скором времени посадят, — безразлично сказала Кёко, отводя взгляд. — Пора бы начинать допрос. — Ты скучная, детка. — Ага, спасибо, — девушка делает глоток кофе, а затем складывает руки в замке, держа зрительный контакт с преступницей. — К Вам обращаться как Селестия Люденберг или как Таэко Ясухиро? — Таэко? Что, простите? — Не притворяйтесь, — девушка достала из ящика то самое личное дело и протянула его девушке, предварительно открыв первую страницу с фотографией преступницы. — Вот оно что, — сказала Селестия, всё так же ухмыляясь. — Ну? И что? Посадишь меня по всем статьям? — Да. И за подделку документов тоже. — Но тогда и сядут твои дружки с твоего отдела, — уголок рта слегка приподнялся. — Ко мне это не имеет отношения. — А как насчёт твоего помощника — Наэги-куна? Из-за тебя он может потерять работу, бояться выйти из дома или умереть где-нибудь в канаве. — Блеф. — Блеф? Ха. Тогда откуда у меня 2 личных дела? Киригири смотрит в пол, её лицо не отражает никаких эмоций. — И чего вы хотите взамен? Остаться на свободе? — Я могу сесть, как ты хочешь. В любом случае у меня не будет проблем с тем, чтобы сбежать, — Таэко жутко ухмыляется. — И я вовсе не боюсь раскрывать тебе все-все-все свои карты. Тебе же хуже, если расскажешь кому-то о моих тайнах, Госпожа Кёко. — Не называйте меня по имени. — А твоя строгость такая... глупая. Как и твой помощник, а может быть и ты. Даже запугать преступника должным образом не можешь, — девушка тёрла пальцем подбородок смотря на ту. Это Киригири игнорирует. — Раз так, то да, я Таэко Ясухиро. И я та, кто убил вашего дорогого Рюзаки Лайта и всех остальных, но уже в других делах, — тёмная протянула руку Детективу. — Я не стану жать вам руку. — Госпожа Кёко, — начала девушка, — вы ведь не участвовали ни в одном деле с Таэко Ясухиро? Правда же? — К чему это? — Это всё объясняет. Прежде всего-то, что ты не боишься меня, как остальные, — та встаёт и тянется к детективу, хватая её за галстук и притягивая к себе. — Каждый из этой конторы с жалкими детективушками вроде тебя, как только услышит «Таэко Ясухиро» начинает дрожать, как маленький кролик. Кёко в полном шоке смотрит на преступницу. — Отпусти, задушишь, — девушка пытается убрать руку той, как вдруг: На это, Селестия пускает лишь лёгкий смешок, но всё ещё сохраняет хватку, игнорируя слова детектива. — А ещё я привыкла добиваться своего. И ты, Госпожа Кёко, мне очень приглянулась. — Что вы имеете в виду? — Киригири хватается за галстук рефлекторно, стараясь не задохнуться и не поддаться наглой преступнице. Но та, в свою очередь, резко тянет девушку на себя за тот же галстук, от чего детектив хрипит. — Я могу прямо сейчас тебя задушить в твоём же кабинете. Как смотришь на это? — после этих слов, по спине пробежали мурашки. Нужен кислород. Киригири старается ловить воздух, но сложно. К её счастью, лолита наконец ослабляет хватку. — Можешь дышать? Счастлива? Попробуй вновь не задохнуться, Киригири-сан — после этих слов Таэко впивается в губы Детектива. Кёко широко раскрывает глаза. Отвратительно. Мерзко. Ужасно. Затем, Селестия отстраняется, но не отпускает галстук, намотав его на руку. — А теперь, если хочешь жить — поддайся мне. Сыграй так, как я хочу. Киригири на это со страхом сглатывает неприятный ком. Затем, Селестия, осторожно обошла стол, не отпуская детектива, подошла вплотную, нависая сверху над сидячей. Коснувшись плечика, прошлась по пиджаку, а затем перешла к рубашке. Расстегнув около четырёх пуговиц, она оголила грудь Кёко и прильнула к ней, поднимаясь к шее, параллельно расстёгивая оставшиеся одной рукой. Кёко было противно от этого всего, но ради своего друга и коллеги, она могла это потерпеть. И потерпит. Хотя, девушка не думала, что эта преступница, вот так возьмёт, и изнасилует её, прямо тут, прямо на этом месте. Киригири действительно слабачка. Не может дать отпор. Как стыдно. — Прекрати. — Выдавливает из себя детектив. — Прекратить? — оторвалась она. — Хочешь проблем себе и своему Макото? — Нет, но... — Его жизнь обернётся в ад, помнишь? — Я... Я... Я не верю тебе! Но если ты это и сделаешь, ты всё равно сядешь! Я всё сделаю, чтоб для тебя жизнь превратилась в кошмар! — сказав это, Кёко полностью потеряла самообладание и начала вырываться — Ха, ты меня забавляешь, — рука Селестии оказывается на плече. Лица девушек на одном уровне. И близко. Слишком близко. — Я закричу. Меня спасут. — Закричишь? Ну, кричи — не кричи, никто тебя не услышит. Ты что, не знаешь? Тут все помещения звукоизолированны. Глупо было это не знать, хотя работаешь здесь уже два битых года. А ещё глупее было ставить здесь звукоизоляцию, ведь так? — на последних словах девушка посмеивается. — Хотя, от тебя это точно не зависело. И я тут вовсе не при чём, не подумай. Но мне это на руку, в любом случае. — Откуда, ты, чёрт возьми, всё это знаешь? — Связи, — усмехнулась Селестия. Руки уже задирают строгую юбку детектива, осторожно касаясь. Кёко краснеет. Унижена. Прямо сейчас. Хочется заплакать, хочется остановить это, хочется вернуться в прошлое и забыть о мечте стать детективом. — Ты такая беспомощная, Госпожа Кёко. — Заткнись. *** Люденберг выходит из кабинета. Она вся горит. Кажется, будто ничего и не было. Плюс ко всему, она знает, что Киригири ещё долго будет приходить в себя после такого. Забавно. Весело играть с другими людьми. Весело приносить им страдания. Кёко продолжает сидеть внутри. Хочется заплакать и сереть все воспоминания. Как жаль, что Наэги даже «спасибо» не скажет за спасение его жизни.