Всегда невеста – никогда жена

В центре банкетного зала подвыпившие друзья кружатся в медленном танце, пристально вглядываясь друг другу в глаза и что-то пьяно нашёптывая прямо в самое ухо. Они милые и такие влюблённые. Из колонок рвётся бархатный голос Рождена, заставляя компанию подружек невесты с третьего столика выкрикивать до боли в сердце знакомые слова и подтанцовывать. Варвара сидит за изысканно украшенным президиумом и скучающе рассматривает всех присутствующих на её празднике гостей, лишь изредка постукивая подушечками пальцев по небольшому деревянному столу и кивая головой в такт. Всё, конечно, проходит не так идеально, как она представляла себе ещё буквально на днях, но вполне себе неплохо. Ведущий правда скучный, да и музыка так себе, ну и, раз на то пошло, платье на ней тоже не самое шикарное. Все всегда говорят, что свадьба – самый главный праздник в твоей жизни и что, как его проведёшь, так и будешь проживать свою семейную жизнь. Ну, примерно как с Новым годом, только глобальнее. Вернёмся к торжеству. Исходя из того, как уныло Шелестовская чувствует себя весь сегодняшний день: бытовуха и непонимание – единственное, что будет присутствовать в их отношениях с её уже как семь часов мужем. Кстати, немного о нём: того же возраста, что и она, высокий, светловолосый и крайне эмоциональный человек. Когда Варя говорит, что он слишком близко принимает все её непонятные для него поступки – она не лжёт. Константин ранимый и, кажется, чересчур добрый для такой несносной девчонки молодой человек. Готов безвозмездно отдавать ей всю свою искреннюю любовь и неподдельную нежность, но она, честно говоря, этого и не требует. Его любовь – совершенно не то, что ей нужно. Отвлекается от бездумного разглядывания своего нового маникюра и поднимает глаза в самый центр зала: танцы не прекращаются. Кажется, народ только прибавляется, завлекая других в эти беспорядочные и, мягко говоря, не самые красивые движения. Пусть отдыхают, они же не виноваты, что невесте нихуя не весело. Муженёк куда-то благополучно улизнул, оставляя девушку в гордом одиночестве и с полупустой бутылкой красного вина в руках. Зря он это, конечно. Сам же ведь потом пожалеет, когда до пяти утра будет выслушивать пьяные бредни, а на утро одну за другой таскать бутылочку минеральной воды. Ну и обезболивающее, разумеется. Шелестовская вновь устремляет незаинтересованный взгляд в толпу и, кажется, на секунду перестаёт дышать: он здесь. Может, мираж? Может, нахерачилась, и это всё – несуществующие картинки? Что-то вроде галлюцинации, правда не массовой, а только её. Личной, ни с кем не делимой. Если всё, что она видит – неправда, почему карие глаза продолжают так болезненно сверкать на ярких огнях светового оборудования и даже после длительных потряхиваний головой никуда не исчезают? Почему его фигура не сливается с кучей танцующих рядом людей и не теряется где-то в толпе? Почему он продолжает неподвижно стоять, невзирая на всех её присутствующих здесь родственников и самого жениха? Брюнет долго смотрит на её размытый из-за большого расстояния образ и улыбается: красивая. Ей всегда шёл белый цвет, но такой – в особенности. Пышное белоснежное платье, эффектно рассыпающееся по всему, он более чем уверен, до жути пыльному полу; аккуратно завитые светлые волосы, заколотые поблёскивающими на свете ярких ламп небольшими заколками; широко распахнутые серые глаза, которые явно не ожидали его здесь увидеть и плотно сжатые алые губы. Он знает – она возмущена. Рустам кивает в сторону выхода и, замечая, как она делает большой глоток спиртного, едва слышно усмехается. Забавная. Разворачивается на пятках и встречается глазами с точной копией своей бывшей возлюбленной – её мамой. Та глубоко вздыхает и, судорожно хватая своего мужа за крепкую руку, перенимает всё его внимание на себя, стараясь сделать всё возможное для того, чтобы тот ни в коем случае не заметил Саидахмедова и не устроил скандал. Однако, Рустам хотел, чтобы его заметили. Хотел, чтобы её родители убедились в том, что он не гондон. Точнее, не такой, каким они его себе представляют. В такой замечательный праздник явился, чтобы от всего сердца поздравить их дочь – ну не здорово ли? Варвара озирается по сторонам: до неё никому нет дела. Когда на твоей собственной свадьбе никто не обращает на тебя внимание – хуёво, но не сейчас. В данный момент девушка молилась всем Богам, чтобы Костя не вернулся и не застал её за самым страшным действием на этом светлом мероприятии – общение с бывшим. Она вываливается на улицу, длинными пальцами придерживая подол своего, как было сказано ранее, не самого шикарного платья. Стучит небольшими каблуками по промёрзлому бетону и останавливается в метре от спокойного кабардинца: с довольным лицом подкуривает сигарету и медленно выдыхает дым тонкой струйкой. Самодовольный мудак, мало того, что пришёл без приглашения, так ещё и выёбывается стоит, будто это его свадьба и он имеет на это полное право. — Рустам, ты больной? — она зла. Зла, как никогда прежде. Это глупый поступок, слишком глупый для такого взрослого человека, как он. — Привет, Варь, — он, как и всегда, пропускает её язвительные слова мимо ушей и широко улыбается, немного прикусывая нижнюю губу. Ему вовсе не стыдно, нет, парень вполне себе доволен таким раскладом событий. — Ты такая красивая, — Рустам замолкает, нежным и заинтересованным взглядом пробегаясь по её внешнему виду. От возмущения Шелестовская ловит ртом воздух и закрывает глаза, плотно сжимая идеально накрашенные матовой помадой губы. — Зачем? — тихо спрашивает Варвара, опуская вниз тяжёлую от мерзких мыслей голову. Вопрос неоднозначный, но он прекрасно понял, что именно она имеет ввиду. — Хотел поздравить, — его непоколебимая уверенность начинает раздражать. Рустам всегда любил устраивать детский сад, но чтобы настолько – впервые. — Ты думаешь, что это самое подходящее время? — фыркает светловолосая и, немного погодя, выставляет руку вперёд, глазами указывая на плотно сжатую ровными зубами тлеющую сигарету. — Чё на церемонию сразу не пришёл? — она чиркает зажигалкой и отдает обратно полупустую пачку с красивой этикеткой. Курит точно такую же хуйню, что и три года назад. — А я хотел, — Рустам пожал плечами и, посмеиваясь, вновь уставился на подобревшее женское лицо. Он знает: она отходчивая. — Просто адрес не смог узнать. — И слава Богу, — усмехается и затягивается. Он делано удивляется и вскидывает бровь – это ещё почему? — На мне бы тогда точно никто не женился. — Счастлива? — Зачем спрашиваешь? — Должен знать. — Ты никому ничего не должен, — с горькой улыбкой проговаривает Шелестовская, отвечая ему его же словами трёхгодовой давности. На этой фразе они, в принципе, и расстались. Сухо и, в какой-то степени, так эгоистично. — Нет, кое-кому я, всё-таки, задолжал, — он понял, что она не забыла. Хотя, наверное, такое вообще будет трудно выкинуть из головы: это сродни предательству. Не измена, нет. Гораздо хуже. — У меня язык не повернётся сказать тебе о том, что я жалею. И просить прощения я тоже не буду. Я знаю, что такое не прощается. — Тогда что ты тут делаешь? — Варя тушит кипенно-белой туфелькой дымящийся окурок и поднимает на него свои серые глаза. Она с уверенностью может сказать, что совсем не понимает цель его прихода сюда. — Это тебе, — протягивает небольшого размера коробочку и замолкает. Не факт, что ей понравится, но он старался. Любое внимание достойно эмоций, поэтому Рустам терпеливо ждёт и никуда не торопится. Однако, когда в уголках глаз замечает скопившиеся слёзы, никакой благодарности уже и в помине слышать не хочет. — Спасибо, — шепчет светловолосая и достаёт из коробочки помолвочное кольцо из белого золота. Лиловый бриллиант переливается на тусклом свете фонаря, отчего её глаза, совсем как у ребёнка, загораются живым огнём, но почти сразу же гаснут, стоит ей заметить второе, точно такое же ювелирное изделие. Наверное, последние пятнадцать минут единственное, что испытывает девушка – это недоумение. — Второе отдай тому, кто станет любовью всей твоей жизни, — подаёт голос Саидахмедов и улыбается: она довольна. Он помнит, что Варвара без ума от колец и от фиолетового цвета. Слишком хорошо помнит, чтобы когда-нибудь забыть. Шелестовская молчит. Поглаживает большим пальцем бархатную красную ленту и бездумно рассматривает подарок, перебарывая в себе дикое желание расплакаться и наговорить чего-нибудь лишнего. Однако, единственное, в чём она уверена наверняка – любовь всей её жизни уже была. Достает второе кольцо из коробки и, отрывая небольшого размера бирку, тянет руку к Саидахмедову. Забирает горький фильтр его сигареты и, совсем ненадолго задумавшись, надевает изделие на мужской безымянный. Любовь всей её жизни уже была, и это он. — Мне пора, — сжимает пальцами подарочную ленту, пустым взглядом окидывая совсем не удивлённое лицо напротив. Кажется, Рустам знал, что так всё и будет. Однако, конец ясен всем: она уже замужем. Он опоздал. Поджимает губы и разворачивается. Нет, не нужно на него смотреть. Не нужно с ним разговаривать, он уже всё сказал, когда выбрал светлое будущее без неё. Хотел отдаться своей карьере? Пожалуйста, работай. Тебе больше никто не мешает, ты один, как и хотел. Отчего же ты теперь смотришь вслед убегающей невесте и немеешь? Отчего твои губы так предательски дрожат, а несказанные ей слова любви полностью перекрывают весь твой кислород? Варвара вновь оказывается в банкетном зале и встречается глазами со своей матерью: она не на шутку встревожена. Женщина слишком сильно полюбила богатого Константина, чтобы позволить своей дочери выбрать никуда негодного Рустама и сломать себе жизнь. Шелестовская встряхивает головой и движется дальше, прямиком в уборную. Надо перевести дыхание, раз на свежем воздухе не получилось. Смотрит в сторону президиума: Костя уже вернулся. Распивает вино со своим лучшим другом, наверняка слушая от него очередной тост и искренние пожелания. Она улыбается ему, он тоже. Решает отложить поход в туалет на потом и делает шаг по направлению к мужу. Телефон в руке вибрирует, перенимая всё внимание девушки на себя. From Rustam to Me. 21:36 « Всегда невеста – никогда жена »