Незнакомка

«Она смотрела на незнакомку. Таинственную и притягательную. Не то чтобы ей нравились девушки, но эта женщина заставляла обратить на себе внимание. Точеная фигура, меткий взгляд голубых глаз. То, как она чуть понижала голос перед развязкой истории и то, как мягко проходились пальцы по предплечьям завороженных мужчин, когда она вновь делала вид, что её рассмешили похабные шутки и комплименты. Складывалось впечатление, будто и сама женщина знала, какое неизгладимое впечатление производила на всю публику бара и с огромным удовольствием игралась этим, наслаждаясь процессом. Девушка не могла оторвать от нее взгляд. Ей казалось, что, отвлекись даже на секунду, она потеряет слишком многое, о чём непременно будет жалеть в будущем. Она не знала почему, но чувствовала, словно эта была не первая встреча с этой женщиной. Черты её лица напоминали что-то давно забытое, далекое, совсем не из этой жизни. Поерзав на диване от волнения, девушка вновь обратила взгляд на главную особу заведения, всматриваясь, словно пытаясь уличить во лжи. Или увидеть скрытый правдивый ответ на непонятное волнение, а может просто ухватить встречный взгляд. Момент, и этот взгляд пойман. Всё-таки в этих глазах и впрямь таилась правда. Как узнается позже, в них всегда была только правда. На выходе из заведения, девушка зашла в переулок, где одной рукой придерживала падающее пальто, а другой пыталась найти зажигалку для сигареты, зажатой в зубах. Наваждение от женщины так и не спадало, да и ей самой не очень-то и хотелось его прогонять. — Я, конечно, такое не одобряю, но держи, — прямо возле лица девушки появляется огонь. В руках той самой. Вблизи и здесь, в переулке без бесконечного шума, она кажется совсем другой, нежели за соседним столиком, в окружении вечно лапающих взглядом мужчин. Её взгляд задерживается на сигарете, затем поднимается и останавливается точно на глазах девушки. — Вообще-то горячо. Ты будешь её поджигать?» Я откладываю листы подальше от себя. Не знала, что самое начало описывать настолько тяжело. Тяжесть чернил на белой бумаге, что появляются в хаотичном ритме, наводят хоть какой-то порядок в голове, поэтому стоит продолжать. Так будет лучше. «Как минимум, так говорит твой врач в потрепанном халате, который, видимо, украли где-то слишком давно.» Таким врачам, конечно, доверять не стоит, но искать другого сил уже просто не хватит. К тому же, дело не в том, чтобы верить именно ему, а в том, чтобы верить хоть чему-то в момент безнадежности, не так ли? «Буквально за считанные недели, эта женщина прочно въелась в голову девушки. Она стала причиной писать картины «от себя», а не дожидаться бесконечными днями только идей заказчиков, ходить в тот пресловутый бар каждый вторник и четверг, причиной постоянно «случайно» оставлять зажигалку дома, и под укоризненный взгляд старшей женщины, пожимать плечами, мол, «молодёжь — пропащие души», выходить вместе с ней. Чтобы внутрь в тот день больше не заходить, и потеряться где-то на улицах Питера, расставаясь тихо, под рассвет. В одну из таких ночей, девушка рассказала, что учится на художника и хотела бы как-нибудь нарисовать Её. — А не слишком ли я обычна для такой неординарной личности как ты, мой маленький ребёнок? — Отнюдь. Это именно то, что мне и нужно.» Я поворачиваюсь к закатному окну. Тогда, напротив него стоял холст, когда устроившись максимально удобно на подоконнике, она пыталась вывести меня из себя своей простотой и беспечностью. Я не могла спокойно дышать, когда эта женщина, не шевелясь, и, будто со мной затаив дыхание, смотрела мне прямо в глаза, нежно улыбалась, словно всё ей в этой жизни понятно, а меня она будет еще долго учить. Такие своеобразные гляделки стали чем-то обычным в нашей необычной встрече и представляли собой наш невербальный диалог, потому что собеседник из меня никакущий. И именно её глаза помогли мне научиться различать их синеву Питерского неба от водных просторов Невы — по глупости и наивности сначала сравнивала их, проводя около романтичные аналогии, однако, больше вглядываясь куда-то за этот цвет в глазах невыносимой женщины, находилось всё больше различий. Цвет уникален. И она уникальна. Когда она массировала затекшую шею, устало прикрывая глаза, у меня был момент, чтобы восторженно почувствовать всё то, что я ощущаю. В тот момент обычный выдох получался труднее и натянутей, словно он пытался заглушить неуместные мысли в моей голове, пока она вновь не посмотрит. Перевожу взгляд на солнце, чтобы с трудом скрыться за маской творческого интереса, дружеской улыбкой и дальше беспристрастно изучать её запястья, ключицы, скулы. А после она как ни в чём не бывало спрашивала всё ли в порядке. Не в порядке. Совсем не в порядке. Ту ночь я провела в бешеном припадке выяснить, что я чувствую и почему её портрет заставлял меня улыбаться. Напившись до той крайней точки, когда начинают звонить предметам обожания, в моем случае предмету неопределенности, всё же набираю номер подруги. Как мне сказали, оказывается, я влюбилась. Такое случается даже с такими расчетливыми людьми, как я. «В сумрачной квартире на кухне горел тусклый свет, освящая две фигуры. Сигареты были под запретом из-за аллергии старшей, но мартини никто не отменял. Праздник. Девушка сдала свои первые экзамены. Их ничего не связывало, да и не связывает сейчас. Только теперь у младшей почти весь блокнот в рисунках старшей, а та больше не сидела в компании пьяных псевдоинтеллектуальных мужчин, провожая своим зорким взглядом только одно пальто в своей потерянной жизни. Вообще всё с появлением девушки перестало иметь полутона, ведь рядом с ней теперь находился такой яркий луч света. Бессмысленные просиживания вечеров в одном и том же баре перестали приносить даже мнимое удовольствие. В тот вечер, когда она заметила её где-то на периферии, в самом дальнем углу заведения, что-то внутри отчетливо дало о себе знать. Девушка гневно писала в телефоне, после нервно записывая (или зарисовывая) что-то в блокнот. Она казалась такой потерянной в этом большом и тяжелом месте, будто сюда её занесла только судьба. Только зачем она ее занесла, а главное, к кому? Женщина продолжила разговор с очередным мужчиной. Машинально пройдясь пальцами по его предплечью, она была уже готова выкинуть эти непонятные мысли из головы, но потом почувствовала на себе взгляд. Не такой же омерзительный и липкий, как у слушателей за барной стойкой. Та девушка пыталась разглядеть её. Не образ, так ярко представленный на публику, а живую её. Может, это было просто наваждение, но снова повернувшись в ту сторону и захватив встречный взгляд серых глаз, она точно знала, что это именно то, ради чего приходила сюда последние пару лет. Тяга к чему-то свежему, простому и легкому, тяга к спасению кого-то колыхнула её сердце, давно забывшее, какого это. Она поняла — ей не впервые спасать эту душу. И она сделает это вновь. И если в этой жизни девушке нужно встать на ноги через несчастную любовь к такой обычной Ей, она даст ей это, пока у нее есть время. — Что ж, с праздником, ребёнок! И она поцеловала её.»