***
Они встретились через неделю. Все семь дней в храм Думата приводили рабов, а по ночам тайком приносили лириум. Корифей почти перестал спать — стоило сомкнуть глаза, как перед ним сразу появлялся Золотой Город, пронизанный солнечным светом, невыносимо прекрасный и далекий… Он перестал разговаривать с женой, отчего та вначале обиделась, а потом — разозлилась. Корифею не было дела до обид этой женщины — потом, когда он вернется, наделенный божественной мощью, она все поймет и простит его, а сейчас следовало заняться более важными делами. Ночь ритуала был безветренной и ясной. Обе луны ярко светили с небосвода, словно подтверждение божественной воли, звезды подмигивали и переливались в ночном небе. Архитектор позволил себе задержаться у входа, мысленно вознося хвалу Уртемиэлю, дракону Красоты. Но в глубине души все равно царапалось неприятное, колючее чувство неправильности всего происходящего. — Скажи, Архитектор, Уртемиэль действительно говорил с тобой? — Прорицательница Тайн остановилась рядом с ним, пряча ладони в широких, расшитых рунами, рукавах. — Да, сестра, — ровным голосом отозвался он, следя за ее руками. Прорицательница, издав легкий смешок, продемонстрировала пустые ладони, но Архитектор знал — захоти магистресса, и он упадет замертво, даже несмотря на все защитные заклинания. — Разикаль тоже говорила со мной. Она обещала возвысить меня до небывалых высот, сделать первой среди смертных, наделить божественной силой… — Прорицательница покачала головой. — Ты в это веришь? — Да, — ответил Архитектор, мысленно возразив: «Нет». — Я тоже не верю, — жрица Разикаль усмехнулась, заметив его замешательство. — Я не читаю мысли, брат. Ты просто слишком расслабился. — Ты… решила отказаться? — осторожно спросил Архитектор. Прорицательница остро взглянула на него и поправила маску, скрывавшую половину ее лица. — Нет. Я войду в Золотой Город вместе с вами… и возьму свое. Какой бы ни была цена. — Ты не боишься говорить со мной так откровенно? — спросил Архитектор, и вздрогнул — теплая узкая ладонь скользнула по его плечу, замерла возле горла, и почти нежно коснулась подбородка. — Ты всегда был самым честным из нас, Архитектор, — вздохнула Прорицательница. — Предательства не твоя стезя. Время для бесед прошло — они оба это почувствовали. Бок о бок вошли они в особняк Корифея, и дверь затворилась за их спинами. Чаши с лириумом источали тяжелый, солоноватый аромат, словно кипящая морская вода. Рабы — больше сотни, сбились в кучу, глядя на магистров испуганными глазами. Корифей с довольной улыбкой оглядел их: братья и сестра не солгали ему, и предоставили лучших из лучших. И юные, и зрелые, девы, женщины, юноши и мужи… но — ни одного старика, ни одного калеки и хворого. Эта жертва будет угодна Думату. Он коротко кивнул жрецам и недовольно нахмурился, когда один из них вдруг, заколебавшись, опустил руку с ритуальным ножом. — Может ли… может ли величие быть построено на стольких смертях? — спросил он. Корифей прищурился. — Возможно, ты хочешь совершить благое дело, и заменишь собой одного из рабов? — с издевкой протянул он. — Если нет, то делай свое дело, трус, или убирайся прочь с глаз моих! Жрец отвел глаза, сделал шаг назад, и Корифей с презрением отвернулся. Потом, когда они вернутся из Золотого Города, он накажет трусливого предателя. — Начинайте ритуал! — приказал он. Взметнулись ножи и пролилась первая кровь. Жидкий лириум потек по выбитым в алтаре желобкам, смешиваясь с кровью, меняя свой цвет с синего на пурпур. Когти Думата мягко замерцали, впитывая силу. — Maledictus, donumlibas, inficimur. Maledictus bestia. Maledictus, pater do si donas. Infici mur argentum aquae in tenebris, — голос Корифея с каждым произнесенным словом звучал все глубже. Архитектор не знал этого заклинания, а язык, на котором оно звучало, был одновременно похож и не похож на тевине, но понял, что повторяет каждое слово в унисон с Корифеем. И не он один: голоса всех магистров слились воедино, набирая силу — и Архитектор мог поклясться, что откуда-то извне он слышит вторящий им хор, многогласый, пугающий… Мертвые рабы падали на пол, кровь заливала алтарь, стекала на мозаичные плиты. Тяжелый, удушливый запах железа и водорослей растекся по залу, а Когти Думата уже горели ровным багровым сиянием. — Mater sanguine redemptio risa se. Exciet exciet. Flebatur a salis. — По лицу Корифея тек пот, он часто сглатывал, пытаясь смягчить пересохшее горло. — Vale, vale, inficimur — in tenebris aquae. Часовой Ночи схватился за грудь, закашлялся, но тут же, встряхнувшись, продолжил читать заклинание, которое словно высасывало из них всю силу: — Maledictus et argentum aquae. Inficimur et argentum aquae. Последние рабы упали на пол. Кровь тихо капала с ритуальных кинжалов. — Sanguine! Sanguine![1] — последние слова заклинания повисли в воздухе раскаленным клеймом и раздался громкий треск, словно кто-то не удержал заклинание молнии. Архитектор вздрогнул и сделал шаг назад: перед алтарем дрожал разрыв Завесы. Бледно-зеленые края разрыва слабо подрагивали, словно от слабого дуновения ветра, а сам он клубился серым туманом, в котором лишь угадывались очертания нездешнего города. — Мы сделали это… — тихо прошептала Прорицательница, безотчетно поднимая руку и протягивая ее к разрыву. — О, Разикель, во славу твою… — Во славу Думата! — Корифей перебил ее, обводя магистров горящим взглядом. — За мной, братья мои, сестра моя! Во имя Тевинтера — Astia valla femundis[2]!Неустрашимые, они шагнули в сон,
Ибо ничто в мире богов или людей
Не могло им помешать достичь обещанной награды.[3]
***
«Церковь лгала» — это была первая мысль, мелькнувшая в голове Архитектора. Этот город не мог быть обителью Создателя — он не был Золотым, он был Черным. Он опустил взгляд и с тихим ругательством попятился; рядом выругалась Прорицательница Тайн, поднимая мантию почти до колен: они стояли посреди… поля боя? Нет, здесь не сражались. Здесь приносили в жертву. Круглую площадь, размером не уступавшую центральному залу храма Думата, усеяли тела — искалеченные, гротескные фигуры: человеческое тело с пятью руками и головой зверя, или же ровный, гладкий торс, без рук и ног, без признаков пола — лишь с лицом древнего старца. И вонь — чудовищная, отвратительная вонь разложения. — Что ты наделал?! — Безумец Хаоса повернулся к Корифею, гневно сжимая руки в кулаки. — Куда ты нас заманил? — Не будь дураком! — Корифей презрительно вскинул голову. — Мы пришли именно туда, куда стремились. Этот город — он полон силы. Неужели вы не слышите? Не чувствуете?! Архитектор смолчал. Он чувствовал, да. Внутри все словно звенело от прилива сил. Кровь в жилах бежала быстрее, глаза видели дальше и зорче. Он заставил себя оглядеться, не обращая внимания на лежащие на земле тела. Пурпурное небо с единственной луной — кроваво-красной, выпученной, словно глаз обезумевшего чудовища. Высокие черные дома, обезображенные наростами, состоявшими… из человеческих тел. Словно люди пытались спрятаться от того, что произошло на этой площади, но какая-то сила парализовала их и сплавила в единое целое в городом. До его слуха донесся слабый, хриплый стон и Архитектор обернулся. Среди уродливых тел, забрызганных побуревшей кровью, ярко выделялось алое пятно. Корифей поспешно подошел к пятну и, не дрогнув, опустился на корточки, переворачивая тело — и тут же, с возгласом отвращения, отшатнулся назад. Это была женщина — старуха, с лицом, обезображенным язвами и нарывами. Женщина сжимала в руках покореженный колокольчик и что-то шептала. — Что это за язык? — нахмурился Кузнец Огня, подходя ближе. — Не тевине, ясно точно… — Это похоже на варварский… — Часовой Ночи прислушался, а затем пожал плечами. — Язык рабов не по моей части. — Разумеется, — с легким превосходством сказал Оценщик Рабов. — Это действительно похоже на наречие аламарри… Сейчас. Он присел рядом, не обращая внимания на язвы, и вслушался в горячечный шепот. — Она говорит: «Великие пришли». Говорит: «Они пели дни и ночи, и луна стала красной, и Великие откликнулись на Зов». — Вы видите? — Корифей с торжествующим видом вскинул руки. — Все именно так, как сказали Боги: они воззвали к нам, и мы пришли, ведь кто мы, как не Великие? Спроси ее, где их Создатель. Где его… трон? Оценщик Рабов коротко кивнул и задал вопрос на том же странном варварском наречии. Старуха хрипло рассмеялась и вытянула руку, указывая в сторону огромных — через них могла бы пройти высшая драконица — ворот. — Она говорит, что нам нужен их… главный храм? Там лежит Создатель. Или его первый служитель… Не разобрать, очень уж убогий язык у этих варваров, — Оценщик Рабов поднялся на ноги и брезгливо отряхнул руки. Старуха вытянулась на спине, глядя в небо слепыми глазами и изредка покачивая немым колокольчиком. — Идемте, — Корифей целеустремленно зашагал к закрытым воротам, даже не оглянувшись на остальных. Архитектор на мгновение задержал взгляд на здании в другой стороне площади — возможно, ему лишь казалось, но оттуда словно доносились чьи-то голоса… — Не отставай, брат наш. — Прорицательница Тайн протянула ему руку. — Иначе все могущество разберут без тебя. Тяжелые ворота поддавались неохотно, с надрывным скрипом. В конце концов, разозлившись, Кузнец Огня швырнул в них огненным шаром — и ворота с гулким грохотом упали на мощеную улицу, подняв в воздух пепел и пыль. — Неприятное место, — Часовой Ночи то и дело косился на небо. — Разве может быть мир, в котором только одна луна? — А это ты видел? — спросил Кузнец Огня, ткнув пальцем в существо, которое выглядело, словно гигантский волк, созданный из человеческих конечностей. — Тень. Это лишь игры демонов, обрывки видений и смутные образы, — предположил Архитектор, и Кузнец Огня нехотя согласился. В молчании и тишине они шли по улицам Черного города, видя лишь смерть, разрушения и тлен. Кровавая луна в небе пульсировала нездоровым светом, и проплывающие облака не закрывали ее — они находились за ней, что противоречило всем законам мироустройства. Архитектор с каждым шагом убеждался в том, что куда бы они не пришли — это не обитель Создателя. Он не верил словам церковников, более того, он относился к ним с насмешкой, как любой житель Империи, но поверить в то, что здесь жил Создатель всего сущего… нет. Невозможно. Он оглянулся на высокие двери, через которые они вышли в часовню и вздрогнул: почудился чей-то холодный, хищный взгляд откуда-то сверху. На свежем воздухе стало легче. Немного. Луна все так же нависала над ними, но теперь лица обдувал еле ощутимый ветерок. Сухая трава шелестела под их шагами. Корифей чувствовал себя обманутым. Город, о котором он столько грезил, оказался ложью, вывернутым наизнанку кошмаром. Где широкие, залитые солнечным светом улицы, где ясное небо, где прекрасные дома и великий храм Создателя?.. Хотя, признал Корифей, сбившись с шага, с храмом он угадал. Величественное, выше чем Храм Думата, здание словно парило над этим городом, но вместо воодушевления и восхищения оно вызывало лишь неясную тревогу и страх. И фигуры, украшавшие его, тоже смахивали на уродливые статуи эпохи Арлатана — непропорциональные тела и головы, щупальца и суставчатые лапы, безумная смесь насекомых и морских тварей. Двери были открыты, словно их здесь ждали, и магистры вошли внутрь Храма Создателя. — Смотрите! — Безумец Хаоса остановился резко, словно наткнулся на невидимую стену. Пол и стены были исписаны кровью — одна и та же фраза на незнакомом им языке. Оценщик рабов шагнул вперед и прищурился. — Это похоже на алфавит аламарри… смутно. Что-то о крови. — Магия крови? — предположила Прорицательница, оглядываясь и зябко поводя плечами. — Откуда бы в обители Создателя взяться магии крови? — спросил Кузнец Огня, и Корифей вдруг широко улыбнулся. — Разумеется! Создатель запрещает и порицает магию крови, но наши Боги ведь звали нас сюда именно за этой силой! Раз Создатель ушел, то вся эта сила должна принадлежать нам! — Здесь написано «Опасайся Старшего по крови», — сказал Оценщик Рабов. — И, возможно, это объясняет все эти глупые предрассудки по поводу магии крови. — Ничего-то ты не знаешь, Оценщик Рабов, — вдруг сказала Прорицательница, подойдя ближе к надписи. — Не «Старшего по крови», а «старшей крови». — Тогда уж «Старейшей», — уязвлено огрызнулся он, присматриваясь к буквам. — Опасайся Старейшей крови. — Магия крови, — Корифей азартно потер руки. — Идемте, я уверен, я знаю… Думат вел нас сюда именно за этим! Архитектор дотронулся до его плеча и кивнул в сторону алтаря. — А это что? — Какая раз… — Корифей осекся, подходя ближе. На алтаре лежал разрубленный череп чудовища. Недочеловек, недозверь — а по размеру явно не уступающий грифону. — Это… Создатель? — Часовой Ночи недоверчиво покачал головой. — Ну и ну… — Вы же сами знаете, что мы явно не в Золотой Город вошли, — вдруг резко произнес Безумец Хаоса. — Чтобы это ни было, оно мертво. Весь этот город мертв! Куда ты нас притащил, Корифей? — Это была воля Думата. Ты желаешь спорить с моим Богом? — в голосе Корифея послышался драконий рык. — А ты спроси его, — с издевкой предложил Безумец Хаоса. — Спроси! Ну же, я уверен, он ответит своему жрецу. — Думат! — Корифей закрыл глаза и воздел руки к высокому потолку. — Величайший из Богов, Дракон Безмолвия, ответь мне! Думат! В разлившейся тишине было слышно лишь их дыхание. Корифей, побледневший, сбитый с толку, шагнул ближе к алтарю, случайно задев череп чудовища — и тишину прорезал нечеловеческий вой, надтреснутый, старческий голос проскрежетал что-то на незнакомом, варварском наречии, а дальше был слышен лишь рев пламени. — Если это ответ, — начал было Безумец Хаоса, но Корифей резким взмахом посоха заковал его в ледяной панцирь. — Да, это ответ, — прошипел он. — Боги ответили всем нам, пообещали могущество — что ж, мы можем править всемером. Или, если ты слишком труслив, вшестером. Здесь, в этом месте, спит безграничная, божественная мощь. Мертв Создатель, ушел или его вовсе не существовало — мне плевать. Я буду новым богом, так встань рядом со мной — или же умри! — Не забывайся! — отрывисто крикнул Часовой Ночи. — Не ты один можешь стать богом. Магические посохи, окутавшись энергией, замерцали в темноте храма. Череп глядел на них пустыми глазницами, и в неровном, пляшущем отсвете магического огня Архитектору показалось, что он ухмыляется. — Не будет драться, братья, — примирительно сказал он. — Ты верно заметил, Корифей, мы можем править все вместе. Отпусти Безумца Хаоса, наш брат погорячился… — Погорячился? — магистр нервно рассмеялся, вращая глазами. — Опомнитесь! Вы видели хоть одного духа? Хоть одного демона? Да что там, даже жалких призраков — никого нет! Где бы мы ни оказались, это место не наш мир. — Разумеется, — голос Прорицательницы Тайн был безмятежен, словно они собрались на пикнике в летний полдень. — Но кто сказал, что мы не сможем подчинить себе силу этого мира? И использовать ее на благо Империи, разумеется, — добавила она, насмешливо кивнув Корифею. — Вопрос в другом, — Кузнец Огня переступил с ноги на ногу и первым опустил свой посох. — Как нам вернуться в наш мир? — Думат поможет, — со спокойной уверенностью сказал Корифей. — К слову сказать, — Оценщик Рабов кашлянул, привлекая внимание. — Та фраза, что мы слышали. Примерный перевод, если кому-то интересно, звучит так: в крови сила рождения, в крови сила смерти и сила… взросления. Тут я не уверен. — Он поморщился, признавая свое незнание, и продолжил: — Если открыть глаза, то нужно опасаться старейшей крови. — Чего? — Часовой Ночи фыркнул. — «Если открыть глаза…» Во имя Лусакана, что за чудовищный бред. — Переведи лучше, если сможешь. — Вот еще, разбираться в языке будущих рабов… — Довольно! — Корифей повысил голос, и эхо прокатилось по пустому храму. — Самое главное мы услышали. Здесь хранятся секреты магии крови. Осталось только найти, где. Прорицательница Тайн, издав нарочито тяжелый вздох, прошла за алтарь и громко сказала: — Прошу, любезные братья, дверь. И даже не запертая. Кто первый в очереди на всемогущество? За дверью, темной и неприметной, обнаружился небольшой полукруглый зал, из которого шло две лестницы — наверх и вниз. Корифей прикусил губу, сожалея, что не может разорваться надвое. Прорицательница, нахмурившись, встряхнула головой и сказала: — Я бы хотела отправиться вниз. Если наш брат не против. — Ты уверена, что идти в одиночку… — начал было Корифей, но она лишь взмахнула рукой. — Я — магистресса величайшей Империи. Я смогу себя защитить от демонов или хищников. — Позволь составить тебе компанию, — неожиданно для себя попросил Архитектор. Прорицательница кивнула, и они вдвоем начали спуск. — Приятно знать, что некоторые вещи являются общими в некоторых мирах, — сказала она, сняв с крюка связку ключей. — В этом мире тоже есть подземные тюрьмы в храмах. Узкий, темный коридор освещали лишь навершия их посохов. Архитектор поежился. Эта давящая тишина была бы по нраву Корифею, он же предпочитал слышать иное: красивые мелодии и песни, пение птиц и свист ветра в ветвях… Вещи Красоты. Прорицательница повернула ключ и толкнула первую дверь. Внутри тюремной камеры была лишь грубо сколоченная койка, которая развалилась, стоило к ней прикоснуться. — Это место мертво уже так давно, что скоро рассыплется прахом, — задумчиво сказала она, опускаясь на корточки и растирая между пальцев труху. Неожиданно Прорицательница вскинула голову. — Ты слышишь? — Что? — Архитектор прислушался к окружающей тишине и покачал головой. — Словно звон колокола… Неважно. Они открыли все камеры, кроме одной — той, что была ниже других. Темница в темнице, подумал Архитектор, и следом пришла другая мысль: кого же могли там держать? Сквозь крошечное, забранное решеткой окошко был виден лишь чей-то силуэт. Прорицательница выпустила магический огонек, но толку от него было мало — кажется, на полу валялась странная, шипастая булава, заляпанная бурыми пятнами, да рядом лежало что-то рогатое и покрытое шерстью… Откуда-то сверху донесся грохот, словно на храм упал дракон. — Довольно, — Прорицательница Тайн поспешно — слишком поспешно — отошла от двери и потерла ухо. — Возвращаемся к остальным. Архитектор, уже на последних ступенях, ведущих в основной коридор, услышал шорох за спиной, но, обернувшись, увидел лишь пустую лестницу, обрывки паутины и запертую дверь, из-за которой — он мог поклясться, — раздался еле слышный звон колокола. Верхние этажи были гораздо светлее и чище. Магистров они нашли в просторном кабинете. Оценщик Рабов, негромко ругаясь сквозь зубы, сидел за столом и старательно разбирался с исписанными листами, Корифей стоял возле окна, неотрывно глядя на безумную луну, которая словно стала еще больше, а Кузнец Огня, Безумец Хаоса и Часовой Ночи сидели на полу, перебрасываясь зарядом молнии, словно юные послушники на первых уроках магии. — Очаровательно, — прокомментировала Прорицательница, опускаясь в кресло. — Архитектор, брат наш, как насчет написать фреску? «Величайшие умы Империи играют с молнией», подлинник, писано с натуры в 800 году [4]. — Я обязательно займусь этим, как только мы вернемся, сестра, — отозвался Архитектор. Оценщик Рабов застонал и вскинул голову: — Братья и сестра моя, имейте совесть, заткнитесь! Мало того, что этот язык просто отвратителен, так еще и почерк — словно зверь когтями царапал. — Вы нашли что-нибудь? — Корифей, проигнорировав его слова, обернулся. Архитектор отметил, что даже несмотря на маску, его лицо казалось уставшим. — Пустые камеры и разваливающиеся на глазах койки, — бодро ответила Прорицательница, умолчав о странном звоне. Впрочем, Архитектор тоже не стремился о нем вспоминать. Корифей кивнул, словно не ожидал иного. — А мы нашли кровь. Много крови. — И она необычная, — произнес Часовой Ночи. — Судя по внешнему виду тех склянок, она должна была высохнуть и превратиться в пыль, а она все еще жидкая. — И обладает удивительной мощью, — добавил Безумец Хаоса. — Одна лишь капля на руку, и мы… — Наш уважаемый брат разнес стену, — сказал Кузнец Огня. — Ах, так вот что это было, — рассмеялась Прорицательница. Оценщик Рабов выругался еще громче. — Мы нашли и многое другое. Например, вот это устройство, — Безумец Хаоса протянул им странного вида стеклянную колбу с острой иглой на одном конце и поршнем — с другой. — Это… пыточное устройство? — заинтересовалась Прорицательница, подавшись вперед. — Нет, кажется, это как-то связано с лекарским делом, — пояснил Часовой Ночи. — Нечто похожее я видела у лесных эльфов, — задумчиво произнесла Прорицательница, повертев устройство в пальцах. — Чем-то подобным они наносят свои жуткие метки на лицо. Но стоит отметить эта… вещь сделана гораздо изящнее. Оценщик Рабов шумно хлопнул ладонями по столу. — Если кому-то интересно, — бесстрастно произнес он, глядя куда-то в потолок, — то я перевел часть этих записей. — И что там? — Корифей, оживившись, шагнул к нему. — Эта магия, определенно. Магия в крови. Если поместить в кровоток часть великой крови, то сила того, кто ее принял, многократно возрастет. — Поместить в кровоток… — задумчиво повторил Кузнец Огня, с новым интересом взглянув на устройство. — С помощью этого приспособления? — Верно. Это… я не смог перевести названия, этот диалект мне незнаком, самое близкое по смыслу слово — «тростник». Корифей нервно взмахнул рукой. — Ты можешь это сделать, брат? Оценщик Рабов смолк, отвел глаза в сторону… А затем кивнул. — Да. Здесь есть схемы. Очень понятно нарисован процесс. И… и у нас есть все необходимое. Ферула [5], кровь и… мы. — Это рискованно, — Часовой Ночи обеспокоенно поднялся на ноги. — Вводить в себя чью-то кровь? Я слышал об экспериментах, которые проводил безумный Агриппус Септимий: переливать эльфу кровь нага, но они не увенчались успехом, все сдохли! — Наги или эльфы? — спросил Кузнец Огня. Часовой Ночи поморщился. — Эльфы, разумеется. — А, их не жалко… — Бессмертие, — бросил Оценщик Рабов, и все смолкли. — Кровь дарует бессмертие. «Тот, кто провел служение крови, может возродиться после смерти у источника силы, и вновь идти в бой». Корифей решительно задрал рукав мантии, обнажая загорелую, как у всех коренных тевинтерцев, руку. — В Бездну сомнения. Я не наг и тем более не эльф, чтобы опасаться за свою жизнь. — Не так быстро, Корифей! — Безумец Хаоса шагнул вперед. — Я тоже согласен… — Братья мои, — практически прошипела Прорицательница. — Если глаза меня не обманывают, у нас здесь хватит крови, чтобы залить целый город. Поэтому давайте перестанем меряться посохами, и вспомним о том, что мы, Бездна вас поглоти, магистры величайшей Империи, а не жалкие рабы, дерущиеся за краюху хлеба! — Сестра права, — Кузнец Огня неодобрительно покачал головой. — В этом храме мы нашли достаточно крови, чтобы каждый из нас получил обещанное богами. Оценщик Рабов с невозмутимым видом забрал ферулу и начал набирать в нее кровь, предварительно изучив рисунки. Корифей не дрогнул, когда игла проколола кожу, и лишь зажмурился, почувствовав разбегающийся по руке жар. Магия в его крови бурлила, просыпалась — сейчас он действительно чувствовал себя равным Богу. Архитектор, получив свою часть крови, вздрогнул — нестерпимый жар поднялся изнутри. Ему казалось, что руки выворачиваются из суставов, лицо тянется, меняясь на звериную морду… Он огляделся — но вместо своих братьев и сестры он видел лишь чудовищ, горящих заживо, тянущих когтистые лапы к пузырькам с кровью… Архитектор закрыл глаза, и сквозь треск огня и звериное рычание услышал тихую, нежную мелодию, зовущую за собой. Он зачарованно шагнул вперед и очнулся от наваждения. Все закончилось — никаких чудовищ, никакого огня. Корифей с недоверчивым видом рассматривал свои руки, а Прорицательница Тайн, отвернувшись, сняла маску и поспешно ощупала свое лицо. — Все прошло… успешно, — хриплым голосом сказал Оценщик Рабов. — Мы приняли Старейшую Кровь, и никто не… обратился. — Что значит, «не обратился»? — Безумец Хаоса поднял голову и уставился на него мутным взглядом. — Существовала вероятность, что кто-то из нас мог стать зве… Безумец Хаоса с утробным ревом бросился вперед и с размаху врезал Оценщику кулаком в лицо: — О таком! — удар. — Предупреждают! — удар. — Заранее! — Хватит! — в один голос рявкнули Корифей и Архитектор, и Безумец Хаоса замер, парализованный заклинанием. — Мы всегда знали, что ни одна сила не дается просто так, и всегда есть риск, — сухо произнес Корифей. — Давайте уйдем отсюда, — устало сказал Архитектор, помогая подняться Оценщику Рабов — тот зажимал рукой разбитый нос и сплевывал кровью. — Мы взяли то, что принадлежит нам, и мне не хочется здесь оставаться. — Полностью поддерживаю, — гнусаво согласился Оценщик Рабов, с ненавистью глянув на Безумца Хаоса. — А кого-то можно и оставить… — Хватит, — в голосе Часового Ночи звенел металл. — Вы хуже рабов, право слово. — Корифей, ты знаешь, как нам выйти отсюда? — спросила Прорицательница. Она так и не надела маску, и Архитектор понял, что впервые за все время видит ее лицо. Никто из магистров не мог допустить подобного на людях — только дома, в окружении семьи, магистрам дозволялось быть человеком, а не гласом Бога… — Да, — Корифей, словно во сне, поднял руки вверх, медленно опустил их. — Думат… дал мне знак. Идемте вниз. Возьмите кровь с собой. По лестнице спускались молча, только с губ Оценщика Рабов изредка срывались ругательства. Архитектор оглянулся — Прорицательница Тайн уже надела маску, становясь не человеком, но жрицей, и в ответ на его взгляд лишь сухо улыбнулась краем рта. В главном зале храма Корифей остановился. Не глядя на череп чудовища, так и лежащий на алтаре, он опустился на колени и закрыл глаза. Думат молчал, он молчал с тех самых мгновений, как они вошли в этот Черный город, но вместо него Корифей слышал чужой голос. И сейчас этот голос твердил ему нужные слова, а под веками, словно выжженная огнем, мерцала руна. — Дайте кровь, — хрипло произнес Корифей, не открывая глаз. Почувствовав прикосновение стекла, он сжал пальцы и без раздумий вылил содержимое пузырька на пол. — Еще! Второй, третий… Достаточно. Корифей провел руками, размазывая кровь по холодным плитам пола. Что-то стояло рядом с ним, что-то пылающее и огромное, и следило за каждым его движением. — Мы воздадим вам почести кровью… — произнес Корифей, водя пальцами по крови. — Вы назовете это кощунством…[6] Он чертил руну — огромную, висячую, перевернутую руну, похожую на повешенного за ноги человека со скрещенными над головой руками. Архитектор следил за действиями Корифея. Мысленно он вновь и вновь взывал к Уртемиэлю, но Дракон Красоты молчал. Такое уже бывало не раз, но даже раньше Архитектор хотя бы ощущал его молчаливое присутствие, а сейчас… Лишь пустота. — Смотрите на руну, — Корифей поднялся колен. — Смотрите и взывайте к нашим Богам. Жуткая, кровавая руна словно въелась в их разум, Архитектор видел ее даже с закрытыми глазами. «Уртемиэль! Ответь мне, молю. Уртемиэль, Дракон Красоты, услышь меня…» Темнота расползалась по храму, гася их посохи, и только очертания руны пылали завесным огнем. — Зазикель, Дракон Свободы, к тебе взываю… — раздался горячечный шепот Безумца Хаоса. — Разикаль, Дракон Таинств, услышь свою жрицу… Они взывали к своим богам, но тишина была ответом. Завесный огонь становился ярче, выше… пока, наконец, не поглотил их. И стоя в зеленоватом холодном пламени Архитектор увидел знакомые очертания — Когти Думата! Их врата из этого чудовищного города. — За мной! — Корифей вскинул руку, указывая путь, и магистры поспешили вперед. Архитектор тяжело дышал, удерживаясь на ногах лишь силой упрямства. Не стоит показывать свою слабость, только не сейчас, когда они вернулись, овеянные славой. — Господин! — жрец Тишины бросился к Корифею. — Вы были… там? — Церковь лжет, — ответил Корифей. — Нет, и не было никогда Золотого Города, есть лишь Черный Город. Я видел трон Создателя и он был пуст! Подол его мантии был испачкан кровью, и сейчас она смешивалась с кровью рабов, разлитой по полу. Архитектор зажмурился и тут же открыл глаза — ему показалось, что та, старейшая кровь растекается черными пятнами. — Где тот трусливый предатель? — спросил Корифей, оглядываясь. Жрецы задрожали и опустили головы, переминаясь с ноги на ногу. — Где он?! — Он… сбежал. — Ничтожество! Трусливый глупец! — с навершия посоха сорвалась молния и с треском ударила в стену. — Как давно… как долго нас не было? — Прошло несколько часов, господин. — Если этот жалкий потомок раттусов добрался до Минратоса, — начал Часовой Ночи, но его речь прервал шум снаружи. — Проклятье! Безумец Хаоса, расхохотавшись, швырнул на пол пузырек с кровью из Черного Города. — Зазикель! Эй, ты слышишь меня?! Зазикель! Ответь, ты, жалкая ящерица! — Ты сошел с ума! — Кузнец Огня схватил его за руку. — Богохульство… — Нет никаких богов! Они молчат! Они сдохли! Все мы уже давно сдохли! — Безумец Хаоса, оправдывая свой титул, расхохотался еще громче, и наступил на пузырек, давя его. Кровь и осколки стекла брызнули из-под сапога, и Архитектор понял, что глаза ему не солгали — эта кровь действительно превратилась в черную, вязкую жидкость… Он взглянул на собственные руки и с трудом подавил дрожь — под кожей расползались черные линии. Двери распахнулись, впуская Архонта. Посох его, украшенный изумрудами и лириумом, потрескивал от магической мощи. — Что вы сотворили?.. — тихо спросил Архонт, обводя взглядом залитый кровью алтарь, мертвых рабов и, наконец, останавливаясь на Корифее. — Объяснись, Корифей Хора Тишины! — Мы подарим Тевинтеру могущество самих богов! — ответил он, горделиво выпрямляясь. — Глупец… Вы погубите всех нас! В темницу их. Всех! Корифей взмахнул посохом — и стена огня взметнулась ввысь, отрезая Архонта от стражи. — Склонись перед новыми богами, жалкий слепец! — прошипел он. — Еретики! Архитектор отразил ледяной ветер, выпущенный в его сторону, призвал молнии и град… Эту битву никогда не упомянут в хрониках — про нее забудут, их имена очернят, предадут забвению… Мощь древней крови пела в его венах, но требовала слишком большой платы — он чувствовал, как с каждым новым заклинанием его тело слабеет, а разум мутнеет и словно бы угасает, как огонек свечи на ветру. Архонт взмахнул руками и прошептал слова заклинания — сон. Магический сон, который всегда тянул за собой кошмары. Упал, пошатнувшись, Часовой Ночи, осела на пол Прорицательница Тайн. Лишь Корифей стоял, борясь с мороком. — Вам не сломить меня! — прошипел он. Черные линии прочертили его лицо, искажая его, превращая в пугающее подобие звериной морды. — Думат! Ответь мне! Думат! Думат!!! Архитектор закрыл глаза и соскользнул в водоворот кошмара.***
Они не знали, сколько прошло времени с того рокового дня. Неделя? Месяц? Высокие стены, сложенные из кирпичей, на каждом из которых гномы высекли руну двеомера, поглотителя магии, давили на них. Безумец Хаоса, обняв себя за плечи, мерно покачивался из стороны в сторону, изредка заходясь в мучительно кашле. Прорицательница Тайн сидела с закрытыми глазами, привалившись к стене, и мечтательно улыбалась своим мыслям. Их лишили всех привилегий и власти, лишили имен — их превратили в ничто. Корифей, едва очнувшись, бился о стены, требуя встречи с Архонтом, молил пощадить свою супругу и детей, взывал к Думату, но уже через несколько дней притих, а теперь просто стоял и мерно стучал кулаком в стену. — Как смешно, — вдруг сказал Часовой Ночи, отвлекаясь от мысленной игры в «Королев» с Оценщиком Рабов. — Мы обладаем божественной мощью, но не в состоянии даже выбраться отсюда. — Вы замечали, как нежно поет дождь, падая в море? — невпопад ответила Прорицательница Тайн. — Кап-кап-кап… Она раскашлялась и стерла капельки черной крови с подбородка. — Боги молчат, — Кузнец Огня рисовал на полу перевернутую руну. — Они покинули нас… а может, их не было никогда. — Они есть. — Корифей обернулся к своим братьям и сестре. Кровь из Черного Города изменила его сильнее прочих — кисти рук удлинились, пальцы стали тонкими, а ногти заострились, будто у хищного зверя. — Мои приближенные нашли темницу Думата. И он рассказал мне, где спят остальные Боги. — И ты молчал? — Безумец Хаоса раскашлялся, сплюнул кровью на пол. — Ах, да. Разумеется, ты ведь… Хор Тишины. — Чтобы открыть их темницы, нам нужна была божественная мощь, — продолжил Корифей, безучастно глядя перед собой. — Теперь бы нас кто освободил, — Архитектор заставил себя встать на ноги. Корифей вдруг растянул почерневшие губы в жуткой ухмылке. — Стены этой тюрьмы отразят любую магию. А вот пол… Им хватило нескольких мгновений, чтобы осмыслить его слова. — И что? — Прорицательница Тайн с трудом поднялась на ноги. Ее некогда прекрасная мантия была заляпана кровью, измазана в грязи и пыли, и теперь бывшая жрица Разикаль выглядела жалкой нищенкой. — Мы освободим их из темниц? Несмотря на то, что они нас предали? Ответьте мне, братья, хоть кто-нибудь из вас слышал Богов после возвращения? — Боги обманули нас, — хрипло сказал Безумец Хаоса. — Они нас предали. Оставили нас, — Часовой Ночи стиснул зубы. — Отомстим же им, братья, сестра. Отомстим за то, что они с нами сделали, — предложил Корифей. Они уходили во тьму тоннелей, который прорыли сами — магией, руками и когтями. Ниже, глубже, дальше, туда, где спал заточенный Думат, Дракон Безмолвия. Никто не знал, что все жрецы храма, участвовавшие в ритуале, вскоре заболели странной чумой — их тела покрыли язвы, а кровь почернела. Никто не знал, что рабы, отмывавшие пол от крови и лириума, разнесли чуму по всему городу, будто настоящие раттусы — крысы. Заболевших отвозили за город, в карьеры и шахты, и там, вдали от солнечного света, они менялись окончательно, утрачивая любое сходство с человеческим обликом. И спускались ниже, во тьму — туда, куда звала их кровь. И когда Думат открыл глаза, налитые кровью и скверной, Корифей лишь рассмеялся, воздев руки к небу, затянутому низкими, багровыми тучами. В Тедас пришел Мор.