Пока ты спал

      Квартира у Каччана оказалась маленькой и неуютной. Начинающим героям, особенно тем, что не шли в помощники, приходилось несладко, а Каччан не собирался быть на подхвате и отказался от помощи родителей — так, во всяком случае, слышал Изуку.       Маленькая прихожая, душ и туалет, маленькая кухня и спальня — особо и развернуться негде, но, похоже, Каччана всё устраивало, казалось, он приходил домой только спать.       Изуку стоял в спальне и разглядывал старый плакат Всемогущего на стене — золотой век, ограниченный тираж, — слушая причитания Киришимы.       — И, короче, врач сказал, что к ним как-то двух таких привезли, ничего страшного, полежит и завтра проснётся, а злодея я поймаю, ты только тут посиди с ним…       Изуку вздохнул.       — Может, лучше пусть он один полежит, если ничего страшного? — неуверенно спросил он.       Киришима удивлённо посмотрел на него.       — Ну, если ты не хочешь… — он нахмурился. — Но у тебя же всё равно выходной? Я бы сам остался, но надо поймать Морфея, наконец, мы так долго его выслеживали!       Хотеть-то он хотел и даже очень. Слишком давно не видел Каччана, но если Каччан проснётся и увидит его в своей квартире… нет, не лучшая идея!       — Да я быстро вернусь, — словно прочитав его мысли, заверил Киришима. — Он не успеет проснуться!       Каччан был тут же, лежал на кровати укрытый до плеч тонким одеялом. Его лицо во сне было безмятежным и мирным, и Изуку видимо купился на это раз сказал Киришиме:       — Хорошо, я останусь, только ты поторопись!       Киришима обрадованно улыбнулся во все свои тридцать два акульих зуба и засуетился как заботливая мамочка.       — Поставлю ему воду рядом с кроватью, проснётся — точно захочет пить. Я, когда его притащил, костюм снял, а то, что он в грязном будет лежать? Ну, я пошёл, если что звони, но не думаю, что он проснётся раньше утра.       За окном светило солнце. Изуку кивнул.       Сидеть на кухне и листать новостную ленту в телефоне ему надоело быстро. Он иногда заходил в спальню, убеждая себя, что идёт проверить как там Каччан, а на деле просто пару минут стоял и любовался им.       Такой тихий, когда спит.       В третий раз Изуку осмелел и, краснея, сфотографировал его на телефон. Вернувшись на кухню, он долго разглядывал фотографию и жалел, что у него нет с собой заколок — тогда бы фотография была куда интереснее.       Впрочем, ему в голову пришла совсем другая идея для фотографии. Слишком смелая и чуток ненормальная на его взгляд.       Самую малость.       Эта идея только-только появилась в его голове, а он уже понял, что ничего хорошего из этого не выйдет. Каччан узнает. Он сам не знал как, но был уверен в том, что тот узнает.       И тогда ему конец.       Изуку отчётливо понимал это, но так же и понимал, что возможно будет жалеть всю жизнь, если не воспользуется случаем. Поэтому, собравшись с духом, он вернулся в спальню.       Вечерело, и в комнате Каччана было уже темно. Изуку зажёг лампу на тумбочке, огляделся, смущённо покосился на плакат Всемогущего и сдёрнул с Каччана одеяло. Тот лежал в одних трусах, видимо, так как его положил Киришима — ровненько, ноги вместе, руки прижаты к бокам, Каччан так не спал никогда, это было неправильно.       Изуку взлохматил волосы на затылке и в смятении прошёлся по комнате.       У него совсем не было их общих фотографий, ну, то есть были, конечно, с учёбы в юэй, но это было не то! На всех тех фотографиях Каччан был или зол, или недоволен, или отворачивался от камеры.       Это всего лишь маленькая шалость! Ничего действительно ужасного!       В конце концов, на одной школьной вечеринке Каминари как-то разрисовал спящему Каччану лицо и полкласса с ним сфоткалось. Каччан потом был в ярости, но сейчас…       Изуку взглянул на часы. До полуночи, а тем более до утра было полно времени, и Каччан крепко спал, усыплённый злодейской причудой. Если сделать всё аккуратно, Каччан не узнает. И никогда не увидит этих фотографий.       Отчаянно краснея, Изуку снял футболку и джинсы и лёг рядом.       Спящий Каччан был тёплым, расслабленные мышцы его мощного тела были мягкими. Изуку подложил его руку себе под голову, прижался к боку, затаив дыхание. Лицо Каччана осталось безмятежно расслабленным, и он, успокоившись, осторожно повернул его голову в свою сторону, наклонив так, чтобы губы Каччана касались его волос.       Теперь, сделать вид, что Каччан обнимает его, и закинуть на него ногу…       Изуку смущённо замер — когда он укладывал тяжёлую руку Каччана, на свою грудь, один палец чиркнул по соску и тот моментально затвердел.       Большие горячие руки с грубой кожей на ладонях и пальцах.       Изуку затаив дыхание взял кисть Каччана обеими руками, осторожно поднёс к лицу и с благоговением провёл губами по подушечкам пальцев, прижал тёплую широкую ладонь к своей щеке, чувствуя нарастающее возбуждение. Он уже забыл, что собирался делать изначально, теперь все его мысли плыли в каком-то тумане. Он провёл рукой Каччана по своей шее и снова мазнул по соску, потом надавил указательным пальцем, потёр, провёл ногтем. Каждое прикосновение этих пальцев возбуждало его всё больше, мурашки бежали по коже, члену стало тесно и жарко в трусах.       — Каччан… — прошептал он жалким дрожащим голосом. — Если ты узнаешь, ты убьёшь меня…       С этими словами он приспустил трусы, освобождая стоящий колом член и провёл по нему рукой Каччана.       Вверх-вниз… Вот так, хорошо…       Изуку застонал, прикрывая глаза. Как же долго он мечтал об этом, но так…       — Это неправильно, Каччан…       Изуку повернулся и лёг на него сверху, коснулся губами приоткрытых губ, лизнул нижнюю и чуть проник кончиком языка между ними, дотронувшись до кромки зубов.       — О, Каччан, я так люблю тебя…       Его член, зажатый между их телами сочился смазкой и возбуждённо подрагивал. Изуку медленно двинул бёдрами, и его член прошёлся по животу Каччана, по выпуклым упругим мышцам пресса, пачкая смазкой кожу. Изуку застонал и уткнулся ему в шею продолжая двигать бёдрами, со стыдом и отвращением чувствуя себя собакой, трахающей ногу хозяина. Он мычал в подушку и покрывал шею и лицо Каччана мокрыми быстрыми поцелуями, пока, наконец, не кончил. Сперма размазалась между их телами, несколько капель пролилось на простыню.       О-о-о, это плохо!       Изуку хотел быстро подняться и промокнуть салфетками простыню, а потом и вытереть Каччана, но вдруг понял, что в его пах что-то упирается снизу.       Член Каччана.       Изуку словно холодной водой облили, казалось, сердце остановилось в груди. Он медленно понял глаза и вздохнул с облегчением — Каччан спал.       Изуку приподнялся, всё ещё не придя в себя от пережитого ужаса, и с укором посмотрел на значительного размера стояк Каччана.       — И почему ты проснулся, когда он ещё спит? — пробормотал он. — Что теперь делать…       Изуку закрыл лицо руками и сдавленно запищал.       Он прекрасно знал, что именно может сейчас сделать.       Это ужасно! Если Каччан узнает, он будет ненавидеть и презирать его всю жизнь!       Изуку глубоко вдохнул и, задержав дыхание, осторожно снял с Каччана трусы. Освобождённый член распрямился, и Изуку судорожно выдохнул, не в силах отвести взгляда.       — Ты так великолепен, Каччан, — прошептал он срывающимся голосом. — Такой большой и красивый…       Не то, чтобы он не видел этот член раньше. Видел и в душевой, и в раздевалке, и ещё однажды, когда Каччана сильно ранили, и пришлось срезать с него одежду, — но во всех тех случаях он не мог просто сидеть и любоваться на голого Каччана, это было бы странно…       Как будто то, что он сейчас делает, не странно!       — Извращенец, я просто извращенец! — с отчаянием прошептал Изуку. — Прости, Каччан, но, если не сейчас, то наверно никогда…       Он сполз ниже и почти лёг на ноги Каччана, провёл руками по его бёдрам и животу, с восторгом ощупывая каждую мышцу, а затем осторожно коснулся губами головки члена, бережно поцеловал, неуверенно слизнув солоноватую капельку смазки. Член дёрнулся, реагируя на его прикосновения, и Изуку почувствовал возвращающееся возбуждение.       Но это потом. Сейчас — Каччан, потом — убраться в комнате, чтобы тот ничего не заметил, а уже после этого он просто подрочит в ванной.       Член Каччана был совершенен. Приятного цвета, достаточно длинный и плотный, с гладкой, красивой головкой и синей венкой змеившейся под кожей. Волосы на лобке были короткими и чуть темнее волос на голове — Изуку погладил их и живот над ними, а потом обхватил член рукой и, склонившись, взял в рот головку.       Он не особо знал, что делать, потому что до сих пор только читал в интернете про секс, сгорая от смущения и желания. Ему предлагали секс, чаще фанатки, реже — фанаты, но он всегда отказывался, мечтая только об одном человеке.       И вот он здесь.       Изуку исступлённо целовал член Каччана по всей длине, играл языком с головкой, надавливая сверху, обводя вокруг, перекатывая её во рту. Посасывал и вбирал в себя настолько, насколько мог — почти до половины, чувствуя, как трётся головка по нёбу, и сладко стонал, ощущая будоражащую вибрацию от собственных стонов. Каччан всё ещё не кончил, его член был по-прежнему твёрд как камень, и Изуку, быстро устав, отстранился, вытирая рукой мокрые припухшие губы.       Каччан…       А может…       Он застонал, разрываясь между желанием и тоской. Изуку со средней школы мечтал о Каччане, когда впервые мастурбировал — он представлял Каччана, он хотел чтобы Каччан вошёл в него, но… не так…       Но если не сейчас, то может уже никогда…       Изуку прикрыл глаза и сполз с кровати.       — Нет, — прошептал он. — У меня нет ни презервативов, ни лосьона.       Ничего не получится, лучше стереть следы его спермы влажной салфеткой, надеть на Каччана трусы и оставить его так. Сделать вид, что он не заходил в эту комнату.       В поисках влажных салфеток Изуку заглянул в ящик прикроватной тумбочки и обнаружил там несколько презервативов и бутылёк с прозрачной смазкой.       Каччан?!..       Изуку покосился на спящего, потом посмотрел на часы. Завтрашний день — день, когда Каччан мог проснуться в любой момент, — ещё не наступил. Телефон молчал, а значит, Киришима ещё не поймал злодея — ну, да, тот действовал в основном по ночам…       Времени было ещё много.       Он взял один презерватив и непослушными пальцами вскрыл хрустящую упаковку, затем осторожно надел на головку члена Каччана и раскатал по всей длине. Затем взял смазку и тщательно размазал её по члену Каччана, а потом, смущаясь, между собственных ягодиц.       Сейчас… сейчас это произойдёт…       Задыхаясь от волнения и желания, Изуку встал на колени над бёдрами Каччана и опустился так, что член упёрся ему в анус.       Теперь главное осторожно.       Затаив дыхание и придерживая рукой член Каччана, он начал медленно насаживаться на него. Было немного больно, и Изуку сосредоточенно морщился, а потом, когда он хотел уже подняться и прекратить это бесполезное занятие, оказалось, что головка уже вошла в него целиком. Изуку удивлённо охнул и, ободрившись, надавил сильнее. Он даже прикрыл глаза, чтобы лучше прочувствовать момент своего полного соединения с Каччаном.       — Де-е-еку…       Изуку не сразу понял, что произошло. В тот же миг сильные руки крепко схватили его за бёдра и резко дёрнули вниз. Он заорал, даже скорее от неожиданности, чем от боли, когда член Каччана стремительно вошёл в него целиком.       Приоткрыв слезящиеся глаза, Изуку встретился взглядом с горящими недобрым огнём алыми глазами, и испуганно пискнул. Насаженный на член, словно на кол, он чувствовал себя в ловушке и боялся пошевелиться. Руки Каччана крепко держали его за бёдра, не давая подняться.       Нет, конечно, он мог бы подняться. Мог бы позорно сбежать прямо сейчас и больше никогда не показываться Каччану на глаза. Возможно, это было бы лучшим решением, вот только пойманный на месте преступления Изуку как будто обессилел. Его голова мгновенно опустела, и в ней не осталось ничего кроме страха и жгучего стыда.       — Каччан… это не то, что… — простонал он, цепляясь руками за руки Каччана, но тот, только угрожающе скривился и двинул бёдрами.       Изуку вскрикнул и задохнулся, перед глазами замелькали яркие пятна.       — Это не то, что я думаю? Так ты хотел сказать, грёбаный извращенец? — прорычал Каччан. — Или ты думаешь, я не слышал и не чувствовал, то, что ты тут вытворял?!       С этими словами он снова двинул бёдрами, и Изуку застонал, дрожа от болезненного наслаждения.       — Каччан, прости, прости… — сбивчиво пробормотал он.       — Прощайся с жопой, засранец! — угрожающе прошептал Каччан и, резко поднявшись, опрокинул Изуку на кровать и навалился сверху, не вынимая член.       Изуку заскулил, от ужаса и нетерпения, но внезапно Каччан поцеловал его — жадно впился губами в его губы, толкнулся языком в рот, в то же время размеренно вбиваясь членом в его тело. Изуку замер не дыша, впуская его, казалось, всем телом, осторожно трогая его язык своим, ощущая такое непривычное движение внутри. Каччан навалился всем весом, прижимая его руки к кровати, ладонь к ладони, и Изуку переплёл его пальцы со своими.       Страх ушёл, прижатые руки и задранные почти к плечам колени быстро затекли, но Изуку не чувствовал боли. Боль была, но где-то далеко, а здесь и сейчас были только горячие губы Каччана, жадно мнущие его губы, язык Каччана, исследующий его рот, и странное ощущение там внутри, на грани с наслаждением.       Ощущение их единения, то, чего он так долго ждал.       Когда Каччан разорвал поцелуй, Изуку жадно вдохнул воздух, только теперь поняв, что почти не дышал всё это время. Он широко раскрыл глаза глядя в алые глаза напротив. Каччан молчал и тоже смотрел на него — внимательно, слегка хмурясь и продолжая медленно двигать бёдрами, каждый раз до упора вводя в него член.       Изуку даже немного удивился, когда его сперма брызнула на живот и грудь Каччана — никаких салютов перед глазами, только какая-то щемящая нежность и горечь, да ещё слёзы почему-то потекли из глаз по вискам, щекоча кожу. Каччан, судорожно выдохнув, отпустил его руки и повалился сверху, ускоряя темп. Изуку нерешительно обнял его и закрыл глаза. Горячее прерывистое дыхание обжигало ему ухо, а потом Каччан сдавленно застонал, кончая.       — Ты такой придурок, грёбаный задротский извращенец, блядь! — отдышавшись проворчал Каччан, всё ещё продолжая лежать на нём.       — А?       Изуку тоже дышал с трудом от тяжести его тела.       — Бэ! — Каччан сполз с него и сел на кровати отвернувшись. — Ты мог бы давно мне сказать, а не пытаться трахнуться об меня пока я сплю! Всегда знал, что ты псих ёбаный…       — Прости, — пробормотал Изуку, шмыгая носом и вытирая мокрые глаза. — Я ужасно поступил, знаю, больше ты меня не увидишь. Сейчас только оденусь… и позвоню Киришиме, что ты проснулся… Или, нет — сначала уйду, позвоню с улицы…       Когда он поднялся с кровати, зад ощутимо заныл. Ходить весь день в раскорячку — что ж, он это заслужил. Лицо Изуку пылало от стыда, он чувствовал на себе горящий взгляд Каччана и готов был расплакаться, а лучше провалиться сквозь землю. Он заслуживает ненависти и презрения Каччана, но — всё, больше они не увидятся, ни на миссиях, ни у общих друзей, так будет лучше, чем терпеть на себе этот взгляд…       Изуку потянулся к телефону на тумбочке, но рука Каччана тут же перехватила его руку, сжала запястье, словно тисками и резко дёрнула в сторону кровати. Изуку вскрикнул, но не упал, рефлекторно упершись в грудь Каччана.       — Тц, задрот, я разве не сказал, что твоя жопа — теперь моя? — грозно произнёс тот.       Изуку несколько секунд испуганно смотрел ему в глаза, а потом неуверенно улыбнулся. В глазах Каччана не было угрозы, скорее какая-то мрачная решимость и… надежда?       — Тогда… — смущённо произнёс Изуку. — Позаботься о ней, пожалуйста.       Губы Каччана расползлись в торжествующей усмешке.       — Не сомневайся, отныне твоя жопа в хороших руках! — сказал он, сжимая его ягодицы обеими руками и привлекая к себе.